his senses smell like sandalwood

      

- 21 -

             Марк был не в духе.       Он сотый раз за день повторял про себя слова скороговоркой, но всё ещё чего-то не хватало. Рэп-партия в новой песне давалась не просто: язык заплетался, раздражая, и Марк никак не мог поймать нужный тон, не говоря уже о дыхании. И после нескольких неудачных попыток записи, его отправили отдохнуть и попрактиковаться. Недоуменный взгляд, которым его провожал композитор, заставил покраснеть, оставив гадкий осадок внутри.       "Да что такое?!"       Неужели придётся поменять слова? Не хотелось, вообще-то... Ведь ему нравилось так как есть.              Если бы Марк мог забрать Хёка и закрыться с ним в какой-нибудь комнате далеко отсюда, им нужна была бы только кровать. Потому что это всё о чём он мог думать после той истории в ванной.       Застав на лестнице в больнице зажимающихся сонхёков, Марк решил, что ему нужен бы был только автомат.       Сейчас же он хотел закрыться в этой несуществующий комнате один, с микрофоном. И чтобы музыка заглушила весь тот балаган из мыслей, что творился в его голове, пока он не увяз в нём окончательно. Слишком долгие размышления превращают процесс принятия решения в мазохистскую пытку, а Марк не числился в списке любителей драмы, в отличие от некоторых.       И всё же...       "Какого хрена они там делали?!"       Хэчан с самого начала выглядел очень подозрительно: сидя чуть ли не в обнимку с мелким, он то краснел, то бледнел, отводя взгляд. И Марк очень сомневался, что дело было только в предстоящем обследовании у уролога.Когда же он решился подойти к макнэ с вопросами, того уже вызвали в кабинет...       Из бессмысленных размышлений, которые обычно не покидали его ещё пару дней после беседы с психологом, Марка вырвал знакомый голос, который звучал до странного незнакомо. И спустившись ещё на один пролёт он увидел довольно двусмысленную картину. Эти двое были настолько поглощены происходящим, что даже не заметили его: Хёк сидел на полу, а Сонхун прижимал его к стене, сжимая запястье, и что-то говорил, наклоняясь всё ниже, и ниже... Атмосфера не была интимной, но что-то в ней всё же заставило Марка пропустить пару ударов, замерев. Дыхание? Да кто вообще дышит, наблюдая такое?! Он не мог пошевелиться... Черный ком, разрастаясь изнутри поглощал всё его сознание, заставляя жаждать возмездия. Это гнев. И никогда он ещё не был так реален. Марк всегда считал, что он не умеет злиться. Но его научили...       Спокойный голос Хёка, попросившего его отпустить, вернул Марка к реальности, и он продолжил спускаться. И не особо вникая в их диалог, он прервал "сладкую" парочку, стараясь, чтобы в голосе прозвучало как можно меньше эмоций...              "Я всегда добиваюсь желаемого..." – Хёк был настолько уставшим в тот момент. Но Марк ещё не отошёл от увиденного, чтобы позволить жалости растопить свои планы.       "О чём я говорил с менеджером? С чего это ты вспомнил вдруг тот день?.."       Ведь сам он прекрасно помнил.       «Тот, кто бросает, иногда выигрывает, Марк. Некоторые обстоятельства не исправить независимо от того, насколько мощными инструментами мы обладаем. Подумай над этим...»              С тех пор он только и делал, что думал, пока не пришел к выводу, что всё, что касается Ли Донхёка, невозможно подогнать ни под одну продуктивно конструктивную мысль. Этот человек всегда вносил хаос в и без того тяжёлую голову вечно не втыкающего канадца. "Думать?"– сейчас это слово вызывало лишь отвращение.       И всё же...       "Какого дьявола они там вытворяли?!       Стоп! Мне надо сосредоточиться на своей партии..."       Марку не нравились эти отрицательные эмоции и чувства, которые они рождали. Он сам себя не узнавал, а разочарования светлее жизнь не делают. Его как будто выбили из привычного ритма, и он никак не мог найти дорогу обратно. А была ли она? Та дорога, ровная, прямая и без кюветов в виде этих томных глаз из-под пепельной чёлки. Этот чёртов Ли Донхёк поставил огромный знак "Stop!" на ровном месте, заставив порядочного человека встрять в этом поле искушений надолго.       А может Марк сам остановился, потеряв из вида цель?       Взгляд упал на кулер возле стены, и канадец вспомнил, как сто лет назад они поздно вечером застряли здесь с Хёком. Тот тогда нёс какую-то очередную муть про мочевой пузырь и поцелуи. Ив груди потеплело, когда Марк вспомнил стук сердца и тяжёлое дыхание парня под собой в тот момент... Он тогда чуть не поцеловал его... Чуть. Не поцеловал.       Надо было ещё тогда всё решить для себя раз и навсегда, пока не стало слишком поздно. Ведь любому дураку было ясно с самого начала, что Донхёк, при любом раскладе, обернётся персональной мини-катастрофой вселенских масштабов.       "Так, реп-партия... Может взять дыхание перед этим словом?.."       Думать было совершенно бесполезно – это Марк прекрасно знал. Их положение обязывало подходить серьёзно кподобного рода делам. Намёки не нужны, всё и так предельно ясно – пора открыть глаза и встретить реальность. И пусть доктор повторяет без конца, что гомосексуализм – не болезнь. Ведь не в этом дело. То, что они с Хёком больные на голову – сомнений не вызывало. Но вот что будет, если они просто... Просто... Нет. Нельзя. Марк, как старший, должен быть умнее и как никто другой понимать, чем это всё закончится для их карьеры и вообще... Гомосексуализм, может, и не болезнь, но вот Ли Донхёк – страшная зараза.       На чёрном диване лежал позабытый джемпер Джонни, которому посчастливилось по великой случайности пережить ту грандиозную стирку, что устроил макнэ. Вопросов потом было в пять раз больше, чем если бы их просто застукали болтающих ночью в ванной. Не факт, конечно, что всё ограничилось бы разговорами... На эмоциях, задетый за живое, Марк накинулся на Хёка как животное, не оставляя выбора. А ведь тот так аскетично пытался подавить возбуждение холодным душем... "Shit!.."       Способно ли то наслаждение, что доставили ему эти горячие руки, хоть как-то оправдать опрометчивость поступка? Это вряд ли. Похоть не освобождает от ответственности. А любовь? Такое красивое слово... Оно определенно в силах перевесить эту чашу.       Золотая кожа, источающая сладкий аромат сандала, просто напрочь сносила и крышу, и дом, и всё вообще. Марку было так хорошо в тот раз, так сладко, как никогда и ни с кем. Хотелось больше, ближе... глубже... Стоп.       Нет, ну всё же:       "Твою ж мать! Чем вы там занимались, Донхёк?!?"              Марк не сразу заметил, что остался в студии почти один. Композитор отпустил домой своего помощника и в операторской никого не осталось.       – Ну что, попробуем ещё раз?       – Да... Простите, что задерживаю.       – Ничего страшного, Марк. Не расстраивайся, сейчас мы быстро закончим. Я отойду ненадолго, а ты проходи готовься.       "А ведь завтра утром вылет. Когда я в последний раз нормально спал?.."        Не успел Марк закрыть за собой стеклянную дверь и начать шумно репетировать, как в студию вбежал запыхавшийся Хёк. Волосы растрепались, придавая довольно милый вид красивому лицу. Но стоило их взглядам встретиться, как вся милашность младшего куда-то испарилась, приказав долго жить. Он на мгновение замер, потом спокойно подошёл и, приоткрыв дверь, просунул в щель пепельную голову:       –Ну ты ващеее, Kanada... Как можно так долго записываться? Ещё и дяденьку-композера куда-то дел.       – Какого дяденьку?       – Composer, андэстенд? Маркы-я, ты не видел мои наушники?       – У тебя в ушах не они?       Хёк закатил глаза:       – Да не airpods... Сценические, с которыми я записываюсь.       Макнэ по пятому кругу осматривал все несуществующие углы в маленькой студии, а Марк всё наблюдал.Шумного Хёка было слишком много для этой тесной комнаты, но не для хёна, которому вечно катастрофически не хватало... Запах сандала приятно щекотал нервы, стоило макнэ пройти достаточно близко. "Он этим маслом моется что ли?"       – Что за… Куда они делись? Ты не поможешь, хён?       Теперь они вместе переворачивают всё вверх дном ещё раз, периодически сталкиваясь друг с другом. Краем глаза старший осторожно наблюдал за Хёком, пытаясь угадать свои мотивы, если, конечно, таковые были.       Почему Марк сразу не сказал, что заметил этот дурацкий дизайн, как только вошёл, и наушники у него в кармане? Почему он не может спокойно смотреть, как Хёк пытается проводить время без него, борясь со своими снами и желаниями холодной водой? Может стоило бы поблагодарить Сонхуна, а не мечтать, как он однажды подавится костью от рыбы?..       Почему он сейчас так отчаянно хочет вернуться в тот день, когда он, уже уходя из студии, заметил уснувшего макнэ на диване?       «Пожалуйста… Расскажи мне шутку, и мы посмеёмся над этой старой историей вместе…»       И откуда весь этот драматизм?       Ведь они, вроде как, даже не ругались, и вообще, это Марк сейчас должен быть обижен и раздражён, а не вот это вот всё.       «Действительно, куда делся композер?»       – Ладно, Маркы-я... Походу, придётся заказывать новые.       Макнэ шумно вздохнул и, закинув за спину рюкзак, направился к двери. Короткая куртка еле прикрывала обтянутые кожаными штанами ягодицы. Напоминало эру "GO", когда Марк впервые понял, насколько лаковый блеск идёт этим стройным ногам...       – Не называй меня так.       Хёк решил, что ослышался.       – Что?..       – Сонхун расстроится.       – What?! – макнэ, смеясь, упёрся рукой в бок. – Oh, Kanada... Я твой диалект чайки не понимаю. Не подскажешь, как на вашем будет "идиот"?       Пока не поздно, можно было бы обратить всё в шутку, но что-то пошло не так. Марк встал к микрофону и сделал вид, что делает пометки на листе с партиями.       – Ты же не хочешь огорчить своего любимчика, а то вдруг больше не зажмет на лестнице.       "Что я несу?!"       Месть никогда не отпускает, единожды поселившись в вашем сердце. Казалось бы, что вот, никогда же не было – и опять...       – Вы так мило проводите время, но советую в следующий раз выбирать более уединённые места.       Пара секунд мертвой тишины упали на Марка холодным потом, успев напугать, когда Хёк вдруг, нервно смеясь, стал бить рукой по двери.       – Айгууу... Аха-ха-хах! – он всё никак не успокаивался, вгоняя хёна в ступор. – Ой, не могу... В следующий раз, значит? Аха-хах-пхах!!       – Смотри не подавись от радости, а то...       – А то Сонхунчик расстроится? – он всё ещё смеялся, и выглядело это так, как будто Марк был не просто самым смешным идиотом на свете, а чем-то сверх нелепым.       Канадец решил, что больше никогда... никогда не будет даже пытаться думать. Ведь к хорошему это всё равно не приводит. А вот таких припадочных и пытаться-то понять нет смысла.       "Что я такого смешного вообще сказал?!"       Макнэ ещё немного посходил с ума, потом откашлялся и, поправив одежду, посмотрел на хёна. Марк не взялся бы объяснить почему, но ему показалось, что Хёк испытал огромное облегчение, насмеявшись тут вдоволь.       – Прости, хён. Но ты бы видел своё лицо – это было нечто, – Хёк довольно улыбался. – Тебе не идёт.       – Что не идёт?       – Насчёт Сонхуна... Ты правда не заметил очевидного?       – Я прекрасно заметил, как вы обжимались!       Хёк недовольно цокнул языком и повёл головой, разминая шею:       – Во-первых, сам ты "обжимаешься", идиотина канадская...       –Офигел?!       – А во-вторых, мне просто было плохо, и Сонхун помог... Аааау!! –он не успел договорить, потому что Марк, бубня какие-то ругательства на английском, вдруг подошёл к нему и, сделав захват, стал с силой трясти. – Ай, ааааааяй, что ты?.. Да хватит уже!..Ай! Всё, я понял... Сори! Ауч!!       Марк последний раз с силой стукнул devila по плечу и отпустил. И Хёк, потирая покрасневшую шею, начал недовольно стонать:       – Я пожалуй пойду, хён... Меня там Сонхунчик заждался, роднень-.. Всё! Всё! Молчу! Ааааа, помогите...       Марк не дал ему дотронуться до ручки, заломив правую руку за спину и впечатав в дверь. Он прекрасно знал, как этот чёртов макнэ любит выводить всех из себя, давно привыкнув к этому. И обычно ему всё прекрасно сходило с рук, но, к сожалению, не в этот раз. Ведь Марк с самого утра был не в духе.       Он навалился, лишив младшего всякой возможности пошевелиться, заламывая руку выше, и услышал, как тот жалобно заскулил. Кому-то теперь точно будет не до смеха... Стеклянная дверь запотела от горячего дыхания Хёка, и Марк вдруг замер, почувствовав, как его бедро с силой упирается в чужие ягодицы.       "Тот, кто бросает, иногда выигрывает..."       Он надавливает сильнее, приподнимая колено, и по гладкой ткани его бедро легко проскальзывает между ног зажатого макнэ.       "Подумай над этим..."       Он отпускает руку Хёка, и тот с облегчением упирается ей о дверь. Марк нащупывает под курткой нижний край футболки и, обжигаясь о горячую кожу, обхватывает его за талию, прижимая к себе.       "Хватит..."       Хёк томно вскрикивает, когда, поводив холодным кончиком носа по шее, Марк вдруг кусает её. Солёный вкус золотой кожи будит потаённые желания, возбуждая, и руки начинают медленно наглаживать чужой живот, постепенно забираясь пальцами всё ниже, под тугую резинку белья.       – Мммммм... – макнэ закусил губу, наклонив голову. –Маркы-я, подожди...       Он мягко отталкивает хёна, и Марк как в тумане, тяжело дыша, наблюдает за ним.       "Ты старше... Будь умнее...       Oh, my God... Остановите меня!"       Марк ждал чего угодно, но когда Хэчан, развернувшись, нежно обнял его, как ребёнка, уложив голову себе на плечо, его сердце растаяло, отпуская всю боль и обиду. Теплая рука заботливо гладила по волосам, заставляя сердце успокоиться, и больше не нужно было никому ничего доказывать, не нужно было думать и переживать, бояться и ненавидеть... Он крепко обнял в ответ, вбирая носом сладкий запах.       – Расскажи мне какой-нибудь несмешной анекдот, Маркы-я. Хочу посмеяться вместе... Или давай, может, сходим в тот китайский ресторанчик, куда мы ходили ещё во времена преддебюта? Интересно, та вредная тётка там ещё работает?..       "Подарите мне эти руки, чтобы я мог быть уверен, что тёплое солнце не покинет моё сердце, освещая путь... "       Это Ли Донхёк, и надеяться на спасение бесполезно.       – Помнишь, как нам один раз не хватило пары сотен вон, чтобы покрыть счёт? Ваааа... Я думал, она убьёт на месте, добавив в своё меню наши зажаренные в кляре пальцы.       Его никогда так не обнимали: со всей нежностью, подарив право на слабость и уязвимость. И эти вызволенные из пыльных тайников неприглядные чувства не подняли волну стыда и неловкости,потому что Марк Ли вдруг понял, что его приняли и полюбили таким как есть... Да, его полюбили... И эти изящные руки были способны подарить не только покой и тепло, окружая нежностью и заботой, защитив от всего мира. Они дарили мужество.       Теперь он знал, что нужно делать…              "Долго он там ещё будет стоять?"       Марк давно заметил нового макнэ из дримов, который уже некоторое время сверлил их бешеным взглядом, замерев у стола в операторской. И хоть дверь из толстого стекла и не позволяла ему слышать, канадец надеялся, что увидел этот мелкий достаточно.       Злорадство у ревнивцев в крови. И он вообще-то даже не планировал, оно само так вышло...       Не удержавшись, Марк осторожно поднял лицо, встретив пристальный взгляд Сонхуна, и демонстративно погладил Хёка по спине, заставив новичка побледнеть ещё больше. Отметив сжатые до белых костяшек кулаки, Марк довольно ухмыльнулся. Теперь он полностью удовлетворен. Нехотя отстранившись, старший разжал тёплые объятия.       – Так что, хён, идём ужинать? – лицо макнэ светилось озорством, заражая улыбкой.       Марк достал из кармана наушники и вложил их в руки хозяина.       – И давно они у тебя? – Хёк прищурился.       – С самого начала. Тебя ждут, вообще-то, так что поужинаем в другой раз. Да, и завтра рано вылет, поэтому советую ехать прямиком домой, – он развернул друга и принялся толкать его к двери.       Но стоило Хёку увидеть, кто его там так "ждёт", как он растопырил ноги, упираясь в пол:       – Не-не-не-не-не-не!! – но Марк уже открыл дверь – Нееет...       – Привет, Сонхун-а! Ты не видел нашего звукооператора? – он в последний раз с силой толкнул покрасневшего макнэ, выпихнув его из студии окончательно, и, не дожидаясь ответа, вернулся к репетиции.