Как приручить Сморкалу

      Остров Олух, моё гнездо и оплот, вовсе не был тем райским местом, где едят бананы и умываются по утрам родниковой водой, как это, наверное, делают принцессы, о которых я слышала лишь пару раз в раннем детстве. Хотя о чём я? Какое детство? Оно вообще бывает у викингов? Торовы волосатые коленки, конечно нет! Мы рождаемся воинами и обязаны соответствовать этому гордому статусу, осваивая науку боя на топорах вместе с первым горшком.       Так вот, Олух, может, и не был сказочными райскими кущами, но, во всяком случае, закалял характер. Потому что только очень волевые и сильные духом люди могут жить посреди бесконечных болот, дождей и туманов.       Люди и, конечно, драконы — этим вообще всё нипочем.       Лето у нас обычно с грозами, мало солнечное и короткое, весна и осень  — сезоны нескончаемых ливней, а зима — зима, пожалуй, самое красивое и бесконечно долгое время года. Время, когда мир — это высоченные сугробы снега и бесконечные пороши, на которые лучше всего любоваться из окна под мерное потрескивание поленьев в очаге. Но у Плеваки Крикливого свои представления и знания о том, что лучше для подрастающего поколения викингов, и он неизменно считает, что многочасовые тренировки на морозе закаляют не только нашу плоть, но и, несомненно, дух.       Вот и сейчас он притащил нас к утёсам у самого побережья, чтобы провести очередные учения, а по совместительству одно из первых и важнейших испытаний, которое покажет, достойны ли мы чести зваться Лохматыми Хулиганами или вообще зря коптим небо над головой.  — Надеюсь, он нас нырять не заставит? — с тоской пробурчал себе под нос, глядя на нашего великана-наставника, мой единственный, пусть косой, подслеповатый и реагирующий аллергией буквально на всякую мокрицу друг. Единственный из десяти, включая меня, ребят, которые столпились сейчас на берегу, утопая по колено в снегу. — Я плавки дома забыл и банное полотенце.  — Они тебе не понадобятся, — пообещала я, отлично зная, что сегодня нас будут испытывать более изощрённым способом, чем банальное плавание в ледяной воде. — Видишь вон тот…  — Итак, юные балбесы и олухи, поздравляю — вы выросли! — зычно гаркнув, перебил меня друг моего отца Стоика Обширного Плевака Крикливый. И голый. Ну почти. Потому что в любые, даже самые лютые морозы из всей одежды он предпочитал носить только шорты из шкуры белого горного барана и такую крохотную жилетку, что вряд ли она хоть как-то грела. Вот так, случись чего — и честно стыренное спрятать будет негде. — И начиная с сегодняшнего дня, я взыщу с вас те знания, которые, да простит меня Один, вложил в ваши головы самым непосильным трудом.       Один тебя не простит, наставник. Потому что мы не только по голове регулярно получали, но и по всем остальным частям тела тоже. Вплоть до вчерашнего дня. А теперь, судя по всему, станет ещё хуже. Хотя казалось бы — разве хуже бывает? Вот теперь и узнаем.  — Это будет первый в вашей жизни самостоятельный набег на драконьи ясли за яйцами! Каждый из вас обязан раздобыть по яйцу, из которого к летним состязаниям выведет и выдрессирует своего дракона. Кто не справится, тот будет навсегда изгнан из Племени Лохматых Хулиганов и с Острова Олух.       Не успел наш дружный, далеко не восторженный стон, перебудить спавших в камышах чаек и оленей, как Плевака решил добить последним сюрпризом. Кого как, а меня насмерть:  — Командовать вашей вылазкой будет Икки!       О, всенемилостливый Тор, за что?!       За что ты глумишься надо мной?!       Меня же…  — Учитель, вы что издеваетесь? — сию секунду подтвердив мои худшие опасения, пробасил Пёсий Дух Тугодум. Обернувшись, он смерил меня таким презрительным взглядом, что тут же захотелось извиняться за свой крошечный рост, тщедушное сложение, вечно синие губы и торчащие из-под шлема огненно-рыжие лохмы кудрей — единственное, вместе с зелёными глазами, чем я пошла в дюже могучего батюшку, слишком тонкий, почти писклявый голос и прочее-прочее-прочее, что ежечасно вменялось мне как ужасные, позорные недостатки, а потом, зарывшись в снег, по-пластунски уползать куда подальше. Но я этого не сделаю. Как бы мне этого не хотелось. Не дождутся! Никто не дождётся. — С неё не командир, а насмешка над нормальными викингами! Она же никчёмная! — И трусливей любой овцы из нашего стада, — не упустила момента поглумиться Забияка, за что заслужила одобрительный хохот не только от своего братца-близнеца Задираки, но и от остальных моих собравшихся на берегу сверстников. — От собственной тени по ночам шарахается, я сама однажды в драконюшнях видела! — Я тоже видел, как она улепётывала от детёныша змеевика, как от голодного медведя гризли, — окатил меня волной неистового презрения тот, кому я была обязана вопиющим большинством немереного количества полученных за короткие двенадцать лет жизни синяков — Сморкала Мордоворот. Сын младшего брата моего отца, он был старше меня на три года и с высоты своих почти двух метров роста, бугрящихся мускулов и воистину неиссякаемых для подростка храбрости и мужества ненавидел так неистово, что ещё не прихлопнул как муху исключительно благодаря моему везению. И как он правильно заметил — умению быстро делать ноги. — Даже Рыбьеног и тот справится лучше! — Молчать! — перебил Плевака, смерив нас всех одним из своих грозно-воспитательных взглядов. — Икки поведёт вас потому, что она дочь вождя! И нарушать многовековые традиции из-за вашей спеси я не намерен! Мы же с вами, в конце-концов, не в Римской республике! И вообще, я бы на вашем месте подумал о более насущных проблемах. Будьте любезны в течении часа добыть мне драконьи яйца, языками потом почесать сможете! Если силы останутся!       «Ох, торовы бубенцы!» — простонала я, поспешно отводя глаза от скуластого лица темноволосого кузена. Ну и мерзкая же у него щетина над верхней губой пробилась, нашёл чем гордиться и хвастаться. Хотя, если бы у меня такая пробилась, отец, наверное, тоже бы гордился и хвастался за каждым кубком эля каждому согласному послушать. Но Тор меня миловал, дозволив родиться девочкой.       Или это он меня так наказал?       Трудно сказать.       Но я не ною и не жалуюсь.       Почти никогда.       Кому я вру?       Рыбьеног и тот мне не поверит. — Ничтожные, слабые людишки приспособили для помощи в охоте соколов и собак, оседлали лошадей, которые их возят, но мы, викинги, сильнее их и потому мы пошли дальше — мы приручили самых опасных существ на земле — драконов! — громогласно вещал Плевака, пока мы, хмурясь, переминались в продолжавшем сыпать снегу. — Настало время для каждого из вас найти и приручить своего дракона!       Украдкой шмыгнув носом, внимательно слушая, как всегда дельные наставления учителя, я взглянула на высокие зловещие скалы, туда, где на головокружительной высоте виднелся Драконий Обрыв и располагались драконьи ясли — огромная тёплая пещера, в которой зимовали детёныши и откладывали яйца драконы.       Летом бы нас среди бела дня никто не привёл в логово тысяч и тысяч самых разнообразных драконов, которые роились над скалами как самые настоящие разноцветные облака. Но сейчас, зимой, когда они впали в спячку, настало время для промысла викингов — кражи яиц. Ведь легче всего воспитывать и дрессировать дракона, который вылупился у тебя дома и считает тебя своим папочкой или мамочкой, а не пытаться поладить с маленькой, но всё же совершенной дикой и наглой особью. Впрочем, наглые они все до единого — хоть прирученные, хоть нет. Наглеть для драконов такое же естественное состояние, как для нас, викингов, воровать. Вот так и сосуществуем испокон веков.       Невольная дрожь пробежала по телу, стоило только взглянуть на коварные уступы и драконьи лазы, о которых говорил Плевака. Если хоть один из драконов, проснувшись, обнаружит нас в своём убежище, то это верная смерть. Я с самых малых лет восхищалась этими прекрасными сильными злобными созданиями и тайком за ними наблюдала. Тайком, потому что тех, кто этим занимается, считают пустоголовыми придурками, а мне и так хвоста разнообразных оскорбительных прозвищ с головой хватало, чтобы научиться остерегаться и не показывать свои слабости и интересы. Так вот, эти самые мои наблюдения сейчас очень ненавязчиво подсказывали мне, что лезть в пещеру с тысячами и тысячами спящих драконов — дикое безумие, на которое способен решиться только круглый дурак.       Но кроме меня это, похоже, больше никого не волновало.  — Берите вот эти судки с сеном, забрасывайте их за плечи и забирайтесь наверх. В пещерах ведите себя тихо и не вздумайте разговаривать или спорить. Особенно это тебя, Кабанчик, касается, если, конечно, не хочешь стать первым весенним драконьим завтраком, — уже не сдерживая хохота, довольный своей шуткой напутствовал нас Плевака. — Ваша задача взять по одному яйцу, положить в судок и тут же выбраться обратно. Присматривайтесь к яйцам тщательно — слишком большие или слишком мелкие не подходят. Дракон будет для вас охотиться, а со временем станет и ездовым, поэтому не ошибитесь с размером. Не задерживайтесь там, но помните — лучше не вернуться совсем, чем вернуться без яйца — Лохматым Хулиганам не нужны неудачники, выживает только сильнейший!       Под такие жизнерадостные напутствия мы и принялись разбирать припасённые факелы и судки.  — Я хочу найти яйцо ужасного чудовища, — играя мускулами, поделился Сморкала. — Говорят, у него такие острые когти, что могут разорвать в клочья любую броню.  — Да куда тебе, — злобно хихикнул Задирака. — Владеть этим драконом может только Икки, потому что она дочь вождя.  — Икки? — слишком громко захохотал Мордоворот, а затем демонстративно сплюнул мне под ноги. — Да она же даже топоры в руках удержать не может, не то что драконье яйцо!  — А ну цить! — прогрохотал над нами Плевака. — На месте стой, раз-два! Очень скоро я увижу, в благодатную ли почву были посеяны мною знания, или кто-то из вас является трусом, недостойным месить своими пятками болота Олуха! Слава или смерть, мои касатики!  — Слава или смерть! — повторил дружный хор голосов, и, зажигая свои факелы, под громкий рёв рога мы поспешили к заваленным снегом горным тропам.