Как приручить Сморкалу

      Привычно сумев сдержать рвущееся с языка ругательство, я заставила себя игнорировать вызов в льдисто-голубых глазах Сморкалы и отвернуться. Раз уж другого способа доказать свою доблесть нет, то нужно идти за яйцами. Никуда от этого не денешься. Как и от противного мокрого снега, который забивался под одежду и в обувь, больно обжигая и без того продрогшее тело.  — Думаешь, у нас получится туда забраться, не переломав ноги? — тихо спросил первым последовавший за мной Рыбьеног. — Я, конечно, не трус, но что-то мне не по себе.  — Не нас первых проверяют на вшивость, и что-то племя ещё не вымерло, — стараясь разыграть равнодушие и беспечность, я пожала плечами, ведь не показывать же, что у самой поджилки трясутся от страха. — Наверняка, всё не так сложно, как кажется. Просто не смотри под ноги.  — Даже если оступлюсь?  — С чего бы тебе оступаться, если твоей грации не позавидовал только ленивый?       Вру, конечно, и мой друг не хуже меня и всей деревни знает, что у него обе ноги левые, но видит добрейший Тор — лучше отшутиться, чем впадать в панику.  — Ну спасибо, теперь на танцах мне будет не так страшно пригласить Забияку.  — Точно, особенно если на плече у тебя будет сидеть детеныш выдающегося дракона. Так что полезли наверх, не отставай.  — Куда это вы полезли вперёд главного? — от раздавшегося за спиной голоса предательски засосало под ложечкой, а когда Сморкала, схватив меня за плечо, развернул к себе, и вовсе захотелось втянуть голову в плечи. Нет, я вовсе не трусиха. Просто жизненный опыт плачевный. — Куда это ты намылилась, любезная, поперёк батьки в пекло? Или всерьёз решила, что тебя здесь кто-то слушать станет? Командовать парадом буду я! Ясно, бестолочь?       Ох, берсерка тебе под одеяло и пару змеевиков в штаны!  — Пёсий дух, а ну научи нашу принцессу хорошим манерам! — фыркнул кузен, очевидно по глазам прочтя все те любезности, что я о нём подумала. — И всех, кто со мной не согласен, тоже!       Несогласных, разумеется, было только двое, и уже через секунду мы вместе с Рыбьеногом, получив тумаков от закадычного дружка Сморкалы, барахтались в сугробе, а остальные как ни в чём не бывало начали взбираться на утёс. Пришлось, отплевавшись от снега, поторапливаться и догонять, потому что быть последними в связке всё же немного безопаснее, чем штурмовать горы вовсе без неё.       Наверху мы оказались, лишь когда пальцы на руках и ногах онемели до такой степени, что казалось, что их вовсе нет, а дыхание сбивалось настолько, что за малым не кружилась голова. Пропихнув вперёд Рыбьенога, я, с трудом сдержав стон, взглянула на жующего булку Плеваку. Вот так и знала, что на вершину есть путь и попроще. Только не про нашу честь. Нас просто, как всегда, погнали самым трудным и долгим. Вот нет в жизни справедливости. Зато есть воинская закалка и дисциплина.  — Молодцы, цыплятки, молодцы! Не прошло и полгода! — похвалил нас учитель и, кивнув на костерок, который развёл тут же на уступе, скомандовал: — Поджигайте свои факелы и проходите в туннель. Не задерживаемся! Не толпимся! Не ковыряем в носу! Кабанчик, прекрати чесать зад — беду накличешь!       Взглянув на второго закадычного дружка Сморкалы и его вышеупомянутый зад, я только поджала губы. Вот везёт же кому-то родиться высоченными, как скалы, и сильными, как голодные гризли. Ну и пусть. Зато в голове у них, как у амёб, что не раз доказывал всё тот же жизненный опыт. Когда мне было девять лет, Сморкала набрал полный кувшин пауков и, прокравшись ночью в наш дом, запустил их ко мне под одеяло. Кажется, это был единственный раз, когда, проснувшись, я орала истошнее ишака и покрылась красными пятнами аллергии ничуть не меньше, чем у Рыбьенога на крапиву. А отомстить удалось только прошлым летом, когда на пляже выплеснула из камышей на кузена и девчонку, перед которой он хвастался рельефным торсом, целую банку отборных жирных пиявок. Специально у деда её стырила. Эффект превзошёл все мои ожидания — отдирая облепивших их кровососущих, Сморкала и его подружка голосили гораздо громче, чем положено доблестным смелым викингам. Кажется, больше на поцелуи красотки ему рассчитывать не приходилось. Зато мне теперь тумаков и подножек достаётся в два раза больше. В общем, амёбы и те умнее моего хвастливого братца.  — Икки, не спи, яйца закончатся, — добродушно шикнул на меня Плевака, когда все ребята уже оказались внутри туннеля, и только я всё ещё «зевала» снаружи. — Давай уже добудь такого дракона, чтобы Стоик лопался от гордости за тебя.  — Угу… — это всё, что мне позволила ответить самая обширная черта моего тщедушного существа — совесть.       Уж что-что, а гордиться моему отцу, вождю племени Лохматых Хулиганов, чаще всего было совершенно нечем. Уж слишком его дочь была заурядной, слабой и… задохликом, как дразнили меня все кому не лень. Ещё бы. Когда у таких великих воинов как Стоик Обширный и Валгарама Необъятные Груди рождается такой тщедушный отпрыск как я, то это скорее повод для уныния, чем для гордости. Особенно, если он к тому же и единственный. Однако, несмотря на все мои очевидные недостатки, родители меня любили, поэтому я старалась давать им как можно меньше поводов для огорчения. Вот и сейчас, переборов весь скептицизм и сомнения по поводу того, стоит ли соваться в логово драконов, я торопливо шагнула в тёмную пасть туннеля. В конце концов, со мной Рыбьеног, а где наша с ним не пропадала?       Оказалось, что не только наша. Едва сделав несколько шагов в промозглом туннеле, я тут же наткнулась на всю нашу ватагу во главе с моим охочим до подвигов кузеном.  — Ну сколько можно ждать, принцесса? — вопросил он мерзко-елейным голосом и, ухватив за шиворот, толкнул меня вперёд — в темноту узкого драконьего лаза. — Давай уже, веди нас, ты же дочь вождя. И кстати, если обнаружишь, что они не спят — визжи погромче, чтобы мы издалека услышали. Ну, а потом уж каждый сам за себя.  — Трус, — тихий-тихий шёпот, но вот совсем сдержаться не смогла, хотя это было бы полезнее для здоровья и сохранности жизни.  — Что ты там бормочешь? — наклонившись ко мне, так что мы оказались нос к носу, настороженно прищурился Сморкала. — А ну повтори!  — Шире шаг, говорю, а то самые большие яйца без нас разберут, — постаравшись ответить ему не менее грозным взглядом, я тут же поёжилась, чем испортила весь эффект. — Скажи своим дружкам, чтобы поменьше болтали и рыгали, а то если перебудят молодняк, то туннель длинный — до выхода добежать не успеем.  — А ты небось уже и в штаны от страха наделать успела?  — По себе судишь?  — Да я тебя…  — Ага, ещё громче поори! — ловко увернувшись от его занесённого для удара кулака, я со всех ног припустила вглубь туннеля, попутно прикидывая, что лучше — быть прибитой как назойливое насекомое или сожранной немереной стаей драконьих детёнышей, наверняка нагулявших за зимнюю спячку приличный аппетит.       К моему счастью Сморкала испытал редкий для него прилив благоразумия и предпочёл действительно заткнуться. Не знаю, может план мести так тщательно продумывал, но последующие двадцать минут движения по то сужающемуся, то расширяющемуся ходу прошли без его комментариев и почти в полной тишине, а когда мы неожиданно ввалились в огромную пещеру, у меня буквально перехватило дух. От всего сразу: и от невероятного количества всевозможных пород спящих драконят и яиц, и от невыносимого смрада, оглушавшего не меньше хорошей зуботычины. Вонь гниющих водорослей, стоящая на морском берегу после ураганов и отливов, ничто по сравнению с ароматом тысяч и тысяч не первый месяц валявшихся здесь рыбьих голов и ошмётков требухи. Глаза вмиг заслезились, и захотелось без лишних слов и промедлений бежать назад, к выходу и солёному бризу. Но нельзя. Мы ещё не выполнили главного зачем пришли.       Лишь покачав головой, понимая что говорить что-либо бесполезно, я смотрела, как мои сверстники, тихо переговариваясь, выбирают яйца поцветастее и покрупнее. Превзошёл всех конечно же Сморкала, у которого и впрямь хватило ума полезть в кладку к Ужасным Чудовищам, которую охранял целый выводок похрапывающих вылупившихся дракончиков. Ну не дурак? Ведь каждому олуху известно, как чутко они спят. Но и это была не худшая из сегодняшних бед. Худшую я проворонила и заметила слишком поздно. Очевидно мой лучший друг мечтал самоутвердиться за счёт злобности прирученного дракона не меньше, чем кузен. Едва успев зажать рот рукой, чтобы заглушить испуганный писк, замерев на месте столбом, я во все глаза смотрела на то, как подслеповато щурясь, шмыгая носом от очередного приступа аллергии, Рыбьеног пытается вытащить огненно-красное яйцо прямо из-под клубка свернувшихся на нём змеевиков.       Всемилостивый Тор, помоги безумцу!  — Апчхи!!!       Я аж подскочила на месте, когда Рыбьеног, утерев красный от аллергии нос, уставился на вмиг проснувшегося змеевика. А тот на него!  — Бежим! — мне казалось, что ору, но может и пропищала, хватая первое попавшееся яйцо и со всех ног припуская к выходу, возле которого внезапно образовалась дикая давка.  — Куда? — прохрипел героически врезавшийся мне в спину Рыбьеног, который, отпихнув Задираку, помог проскочить вперёд. Вот это прыть, с его-то косолапостью!  — Вперёд! — прижав к груди заветное яйцо, незнамо в какой момент потеряв факел, я буквально летела, ориентируясь на топот остальных мальчишек и возмущённо-воинственный молодецкий лай несущихся за нами драконят.       Ничего на свете в ту минуту мне не хотелось так сильно, как оказаться, наконец, снаружи этой проклятой Одином дыры.  — У меня нет яйца! — просипел старавшийся не отставать от меня Рыбьеног.  — Потом! — бросила я через плечо, но уже через секунду затормозила, даже в кромешной тьме различив бледность друга. — Что?  — Нет яйца…       Изгнание. Вот что это означало. Изгнание из племени и с острова для моего единственного друга. И, несомненно, гибель.  — Держи, — сунув ему в руки своё яйцо, я оглянулась туда, где уже мелькали залпы гнавшихся за нами огнефуков.  — Икки!  — И беги, я тебя догоню!       Перелетая через камни и выбоины, не меньше Сморкалы презирая слабость своих коротких ног и всего тщедушного существа в целом, я бросилась назад, в самое пекло. Точно помню, там была ниша. Может быть удастся переждать в ней и украсть ещё одно яйцо?       Мне повезло гораздо больше, чем можно было рассчитывать — в той самой нише, в сполохах огня мне удалось рассмотреть ещё один драконий насест, на котором лежало всего одно, пусть маленькое и холодное, как лёд, но всё же яйцо. А ведь всем известно, что драконьи яйца живы в любом состоянии, главное суметь их отогреть.       Спешно вознеся благодарственную молитву Тору, Одину и даже Локи, я схватила его и предприняла отчаянную попытку пробиться обратно к выходу. Практически невозможную. Сродни самоубийству. Потому что на пятки мне уже наступали тысячи рассерженных тем, что их разбудили, драконят. Они галдели, беспорядочно и злобно били крыльями и пытались ухватить за растрёпанные, мокрые от снега волосы. Одного даже пришлось, схватив свободной рукой за шкирку, отбросить куда подальше. Кажется, прямо об стену. Судя по тому, что разлаялся он пуще прежнего — ему это ничуть не навредило, только ещё больше взбесило.       Никогда прежде я не была так близка к смерти.       Никогда прежде я так быстро не бегала.       И когда впереди замаячил отсвет входа в туннель, в лёгких уже почти совсем закончилось дыхание. Выгорело.  — Да где же тебя носит, окаянная?! — проорал Плевака, когда я, наконец, не веря своему счастью, не в силах больше вдохнуть вылетела на заснеженный уступ. — Что бы я твоему отцу говорил, а?!       Икнув, я виновато взглянула в светло-голубые глаза наставника. Да уж, он никогда не был мастером слова и вряд ли бы смог придумать более прочувствованную речь, чем: «Прости, Стоик, твоя дочь склеила ласты». Представляю, что бы стало с моим родителем. Ведь он действительно меня любит…  — Прыгай!  — А?  — Прыгай, — Плевака подтолкнул меня к самому краю уступа. — Прыгай, спускаться времени нет!       Задыхаясь от пожара в груди, я посмотрела вниз, туда, где уже скорее бултыхались, чем гребли к берегу, остальные экзаменуемые, включая Рыбьнога.       Не могу.       На мне и так уже живого места не осталось. — Пошла!       Получив недюжий пинок пониже спины, я далеко не грациозной птичкой спикировала с обрыва и, ругаясь на чём свет стоит, мысленно, конечно, (вслух я почти никогда не сквернословлю), вошла в обжигающе-ледяную воду.        И так бы и ушла обмякшим безвольным куском плоти к самому дну, если бы чья-то сильная рука, ухватив за шиворот, не вытащила обратно на поверхность моря.  — Живая всё-таки? — стуча от холода зубами, прорычал мой спаситель. — А я уже обрадовался, что тобой драконы пообедали!  — Не дождёшься! — отплёвываясь от воды, пробулькала я и, порядком струхнув от гнева в глазах Сморкалы, не рискуя ждать, пока он исправит свою оплошность и утопит, как котёнка, изо всех оставшихся сил погребла к единственному, кто здесь точно будет рад мне. К Рыбьеногу.