***
С громким звуком бросив на стол сумку с оружием, я скинула с плеч кожаную куртку. Эта короткая перестрелка здорово взбодрила меня, и вскоре от сонливости не осталось и следа. И только в этот момент, когда вдруг подступила голодная тошнота, я вспомнила, что ничего не ела уже почти сутки. Из той комнаты, что должна была называться кухней, доносились подозрительные звуки. Я сделала пару осторожных шагов, и моему взору открылась следующая картина: Джером, насвистывая какую-то мелодию, что-то увлеченно искал в большом бумажном пакете. - Что это? – то ли недоверчиво, то ли удивленно произнесла я. - Завтрак. - весело выдал Валеска, вытаскивая из пакета коробку с пиццей и пару стаканов кофе. - Правда, чтобы достать деньги, пришлось порезать кое-какого важного парнишку. Слышала бы ты, как он молил о пощаде! - с нескрываемым увлечением рассказывал он и, заметив мой голодный взгляд, добавил: - Угощайся, дорогуша, у меня сегодня хорошее настроение. - Серьезно? - усмехнувшись, переспросила я, все ещё с недоверием разглядывая разложенную на столе еду. - Если бы я хотел тебя отравить, детка, я бы сделал это гораздо более изощрённым способом. - заметив мой недоверчивый взгляд, произнес Валеска, и, честно говоря, его ответ меня не сильно успокоил. Но голод все же оказался сильнее, и я решилась наконец-то поесть. - Сегодня меня опять чуть не убили. - сама не знаю, зачем, задумчиво выдала я и машинально потерла ухо, чуть было не задетое пулей Табиты. - Представляешь, меня тоже! – с наигранным удивлением на лице, но без сарказма воскликнул Джером, заставив меня улыбнуться. - Эй, а что насчёт того паренька, которого ты искала? Есть что-нибудь новенькое? - так обыденно вдруг произнес он. Ему что, правда интересно? - Да... В старом кабинете дона Фальконе остались данные на тех, кто на него работал или так или иначе был связан с ним. Отправлюсь туда вечерком, может что-то да и найду. - Знаешь что, дорогуша, а пойду-ка я с тобой! - вдруг выдал он после небольшой паузы и, заметив мое недоумение, добавил: - Я же хочу убедиться, что с моим единственным союзником ничего не случится по пути. Мало ли какой мистер преступник положит на тебя глаз. - хитро усмехнулся Джером. Конечно же, он лукавил. Я понимала - наверняка это было лишь желание удостовериться, что моя работа на Пингвина не представляет для него опасности. Я равнодушно хмыкнула, не подав виду, что в тот момент внутри меня разливалось какое-то странное теплое чувство, чем-то похожее на радость.***
Только мы сделали шаг в главный зал особняка, как мой слух поразил резкий звук разбивающегося стекла. Я сразу же обернулась, и перед моим взглядом предстали уже лежащие на полу осколки дорогого хрустального бокала. Пингвин сидел у камина, с ненавистью в глазах уставившись на пламя. На нем не было лица. - Что не так? - настороженно спросила я. - Моя мать мертва. - не оборачиваясь, дрожащим голосом выдал Пингвин, и тут я почувствовала, как стынет кровь в моих жилах. Мы не успели ее спасти. - Мне очень жаль... - тихо произнесла я. Он ничего не ответил, а лишь, еле держа себя в руках, кивнул. - Вот это драма. - вдруг, нарушив повисшую тишину, наигранно выдал Джером, смахивая с лица воображаемую слезу. Освальд резко обернулся, очевидно, до этого даже не подозревая, что все это время в комнате находился ещё и Валеска. - Мистер Валеска... - произнес он со смесью удивления и испуга на лице. Джером, улыбаясь, театрально поклонился. - Мы работаем вместе. - объяснила я, и Кобблпот, слегка недоверчиво глянув на Валеску, просто кивнул. Походу, убийство матери настолько опустошило Пингвина, что сил говорить у него уже попросту не оставалось. Зайдя в кабинет Фальконе, я подошла к столу, уже покрывшемуся плотным слоем пыли. Давно же тут никого не было... Я уважала дона, наверное, больше всех встречавшихся мне людей в преступном мире. При нем город был чуть ли не в разы безопаснее, чем сейчас, он держал Готэм в железной узде и сразу подавлял нежелательную и бессмысленную преступность, за что его так уважали и боялись. Отвлекшись от мыслей, я начала просматривать файлы. Папок, помеченных буквой "Р", оказалось просто неимоверно много. Джером же удобно устроился на дорогом кресле, походу, совершенно не собираясь мне помогать. - Что тут у нас... Элис Джексон. Киллер. Убита в перестрелке. - схватив первый попавшийся файл, начал читать Валеска. - Скука то какая! - наигранно выдал он и кинул папку прямо на пол. Вытащив кучу файлов, я села на пол и стала по очереди перебирать их. - ...Рэшфорд, Робертс, Романс - все не то... - шепотом перечисляла я фамилии людей, на которых натыкался мой взгляд. И вдруг я остановилась. В моих руках лежал файл на Дэвида Ричардсона. Заметив перемену в моем настроении, Джером спрыгнул с кресла и с нескрываемым интересом на лице присел рядом. И вдруг я поняла, что боюсь узнать правду. Когда держишь в руках бумагу, всегда становится заметно, как дрожат руки. И, видимо, обратив на это внимание, Джером поспешил вставить свое словечко. - Ну что мы трясемся, дорогуша, - выдал он с усмешкой на лице, - бумажки не кусаются. - Бумажки могут и жизнь разрушить. Например, свидетельство о заключении брака. Как в моем случае. Наконец, прогнав сомнения, я открыла папку. Пропустив колонку с личными данными, я пролистала до страниц для особых заметок. Здесь были записаны всякие мелочи, вроде предпочтений в оружии и средствах передвижения. Затем мой взгляд зацепился за нужный мне подпункт "Особые связи". И тут мое сердце пропустило пару ударов. В конце списка отчетливо стояло такое знакомое имя. Тео Галаван. Я перечитала ещё раз, и, нет, зрение меня не обманывало, в строке черным по белому было напечатано: "Тео Галаван - многолетнее партнёрство, после убийства Ричардсона - организация законного заключения его убийцы и, по совместительству, бывшей супруги Тессы Ричардсон в психиатрическую тюрьму Аркхэм." И тут в моей голове всплыло все. Аркхэм. Таблетки. Терапия, убивающая психику. Попытка убийства Брюса. Попытка убийства Джерома. Охота за мной. Убийство матери Освальда. Это все был Галаван. С меня хватит. - Вот же ублюдок. - выдал Джером, заставив меня поднять голову и посмотреть на него. Наверное, в этот момент мой взгляд был настолько тяжёлым и полным ненависти, что даже на лице самого Джерома Валески промелькнуло что-то похожее на испуг. Я вскочила, даже не подумав об упавших на пол бумагах, и кинулась к выходу, по пути машинально достав из кармана складной нож. Во мне кипела такая ненависть, что я буквально не видела ничего вокруг. Ворвавшись в зал, мои нервно бегавшие глаза наткнулись на Освальда, все ещё опустошенно наблюдавшего за пламенем в камине. - Есть оружие? - резко бросила я. - Что?! - Пингвин непонимающе посмотрел на меня. - Оружие! Пистолеты, винтовки, черт возьми, что угодно! - я вскипала от злости и нетерпения, держа нож у лица, что, наверное, производило пугающее впечатление, что можно было понять по выражению лица Освальда, не отводившего от меня взгляд. Тут в комнату, догнав меня, ворвался Валеска. - Эй, эй, потише, птичка! Просто так убить его будет слишком скучно. - он кинулся ко мне, пытаясь выхватить холодное оружие из моей руки. - А я не просто убью его. - ответила я с горевшим безумием в глазах и бросилась к выходу. - Не так быстро, дорогуша! Если сейчас кинешься к нему, тебя с большим удовольствием пристрелят его мальчики на побегушках или же сестричка, тут уж на твой вкус. - Валеска продолжал вертеться вокруг меня, загораживая проход. - Тебе то какое дело?! - со злостью выдала я, чувствуя, ещё немного - и я взорвусь. - Детка, разве ты хочешь дать ему выиграть? Он наверняка сейчас сидит и поджидает тебя, в предвкушении потирая ручки. Глупо было бы сейчас к нему соваться. - понизив тон, произнес он, смотря мне прямо в глаза. Не хотелось в этом признаваться, но глубине души я ожидала несколько другой ответ. Я судорожно вздохнула. Он бы прав. - Ладно... - выдавила я из себя и почувствовала, что стало трудно дышать. Из-за скачка агрессии стало не хватать воздуха в лёгких, и я, недолго думая, тотчас же направилась на улицу, не обратив никакого внимания на ошарашенный и настороженный взгляды Пингвина и Джерома соответственно. Я села на ступеньки у входа. Меня всё ещё трясло от ненависти, а неимоверная духота давила на сознание. Бесконечно бушевавшие в душе эмоции долгое время не находили выхода, накапливались и медленно сжигали меня изнутри, и сейчас это так жестоко отражалось на моем психическом состоянии. Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Но прохладный вечерний воздух лишь усилил тоску, так некстати навеяв воспоминания о детстве - единственном счастливом времени в моей жизни. Вдруг дверь за моей спиной открылась, и я услышала шаги. Джером опустился на ступеньки рядом со мной и заговорил. - Не злись так, птичка, убьем мы твоего Галавана! Надо лишь выждать подходящий момент, чтобы ударить побольнее. - весело произнес он, с наслаждением растягивая последнее слово. И тут я задумалась. А ведь дело не в Галаване. Вовсе не в нем. Я зацепилась за него, сделав его виновником всех моих бед, пытаясь убежать от самой себя. Невыносимо душило странное чувство, в котором смешались злость, тоска и отчаяние, и тут я сорвалась. Не выдержала гнетущих эмоций. К глазам подступили горячие слезы. - Ух, представляю выражение беспомощности на его лице, когда я воткну лезвие ему... - Джером все продолжал говорить, но вдруг, заметив редкие дорожки слез на моем лице, осекся. - Эй, ты чего это удумала?.. - слегка растерянно произнес Валеска. Наверняка, доводить людей до слез ему приходилось не раз, но вот успокаивать - впервые. Я молчала, позволяя слезам течь по моему лицу и лишь иногда тихо всхлипывая. - Нет-нет-нет, ну не надо тут... - с наигранным разочарованием добавил Джером. - Что "не надо"? - я вдруг повернулась, обнажив неожиданно для парня, в его взгляде промелькнуло - Реветь тут из-за этого ублюдка. - Может, дело и не в Галаване... - неожиданно для рыжего выдала я, все пытаясь справиться с душащими слезами. - Когда ты убиваешь… ты ничего не чувствуешь? Он жутковато усмехнулся и, немного подумав, протянул: - Удовлетворение. - Даже когда убивал мать? - Особенно когда убивал мать. Ух, и кровищи было тогда! - довольно потерев ладони, воскликнул он. - Она была последней шлюхой и заслужила умереть как последняя шлюха. Скакала на всех, кто был мужского пола. Перетрахалась со всем цирком. Хлестала водку целыми днями... И вот однажды, лет 10 мне тогда было, не заладился что-то у меня денёк. Представление вышло неудачным, произошли какие-то проблемы с освещением и оборудованием, и сцена с фокусом, в которой я помогал Джеку, одному из матушкиных любовничков, не удалась. Зрители осуждающе загудели, а дядя Джек, лицемерно поклонившись публике, оттащил меня за кулисы и, решив дать выходной своему недовольству, неплохо так врезал... Не один раз... И не два... - Джером остановился и на мгновение задумался, предавшись воспоминаниям. С его лица уже исчезла та усмешка, под которой он столь многое скрывал и от самого себя тоже. Я понимала - он наконец-то решил довериться мне. Переведя дыхание, Валеска продолжил. - Я помчался домой в надежде, что мамочка поможет мне. Представляешь, какой наивный был! Все невообразимо болело, лицо было в крови, но я ещё держался. Без задней мысли вернувшись домой, я в слезах бросился к матушке. Однако я не учел одного - в этот же день эта мразь настолько обдолбалась дешёвой наркотой, что не заметила, как какой-то один из ее любовничков, уходя после очередного "свидания", захватил и ее сумку с трехмесячной зарплатой. А тут и я под руку попался, за что матушка решила выместить злость именно на мне. Даже не удостоившись выслушать меня, она сразу же в ярости влепила мне пощечину. А потом - ещё интереснее... До сих пор помню, как, пьяная в стельку, эта тварь разбила уже пустую бутылку от водки и чуть не воткнула стекло мне в горло. Ух, вот же сучка! - воскликнул Джером и вдруг неадекватно весело расхохотался. - И это был всего лишь один из многих дней моего счастливого детства! - добавил он и опять залился безумным смехом. Я лишь шокированно слушала Джерома, наблюдая за каждым изменением эмоций на его лице. Сразу подкатила дикая ненависть к самой себе. У меня было здоровое детство. Любящие родители. Лучший на свете брат. Все мои проблемы вдруг показались такими несущественными в сравнении с тем, что пришлось пережить ему. - Прости... Что я тут жалуюсь на свои пустяки... - только и могла произнести я, на что Валеска одарил меня недоумевающим взглядом. - Я был счастливее всех на свете, глупая! - хрипло произнес он, и искорка злости промелькнула в его глазах. - Неужели не понятно? - Прости... - машинально повторила я, и в этот раз мой голос прозвучал непривычно жалко. - Чего ты извиняешься, дура! - вдруг неожиданно громко выпалил он, и его взгляд наполнился ещё большей злостью. Я молчала, не понимая, что своими извинениями ещё больше ломала устоявшийся внутренний мир парня, в котором до этого не было места простым и искренним словам. - Да такой жизни многие позавидуют! - Неправда. - мой голос прозвучал уже более уверенно. Джером, опешив от того, что я так просто бросила правду ему в лицо, уставился на меня, с ненавистью прожигая взглядом. Но он не знал, что в этот момент я видела в нем не безумного убийцу, а лишь парня с искалеченной душой, с рождения видевшего только самые худшие стороны этого мира и сталкивавшегося только с жестокостью и ненавистью. Не его было винить в том, что он выбрал ту же самую жестокость в качестве самозащиты. Осторожно, я коснулась его руки, заставив его недоверчиво дернуться. Но спустя несколько секунд выражение его лица изменилось, и он вдруг залился жутковатым смехом. - Вот же смешная! Дорогуша, ты чего это, удумала, что ты такая героиня, пришла спасти меня от этого жестокого мира? - наигранно произнес он и снова расхохотался. Отвечать ничего не хотелось. Я лишь на пару секунд остановила свой задумчивый взгляд на Джероме и, встретившись с его безумным взглядом, поняла, что эта почти непробиваемая стена самозащиты была возведена снова. Обреченно выдохнув, я поднялась с места. Но, не успев сделать и пары шагов, я вдруг почувствовала руку Джерома, крепко схватившую меня за ворот куртки, и тут он притянул меня к себе. И, как только наши губы соприкоснулись, у меня буквально снесло крышу. Он то резко, то плавно касался моих губ, уверенно держа меня за талию и прижимая к себе, отчего пульс подскочил до предела, а по телу разлилось приятное тепло. Мы дышали одним воздухом, и каждая частичка моего тела тряслась от этой приятной близости, как и губы, горевшие от жесткости и настойчивости его поцелуев. И тут я поняла, как мне не хватало простого человеческого тепла. Корнем всех моих проблем было такое примитивное человеческое чувство одиночества, признаться себе в котором я так боялась. И в этом мы были так похожи.