Чон Чонгук и его гарем

— Сехун? — Ну чего тебе, болезный, чего? — Сехун с видом вселенской усталости посмотрел на вкатившегося на поляну Тэхёна. — Я, в общем, пришёл поговорить про пиздец. — Выражайся конкретней, у нас этого пиздеца много и разных сортов. Какой именно? Если ты про поющего Хосока, то я сам пока морально не готов обсуждать это. — Ну, тот голос из ниоткуда, помнишь? Тэхён нервно переминался с ноги на ногу, покусывая от волнения нижнюю губу. — Ааа, да, это тот ещё пиздец, — хмыкнул Сехун и в следующий момент ойкнул от удара надломившейся ветки на дереве, под которым он сидел. А потому что нехер обзываться, я, между прочим, тонкая и обидчивая натура. — Это карма покарала тебя или та милая леди сверху? Что? Какая ещё леди? Сехун посмотрел наверх и нервно сглотнул, увидев вместо привычных облаков и безмятежного неба какую-то девушку, сосредоточенно что-то печатающую на телефоне. Это выглядело до жути странно и стрёмно, будто они всё время валялись в коробке и кто-то резко откинул крышку, заглянув внутрь. Девушка отвлеклась от телефона и озадаченно нахмурилась, увидев внизу откровенно пялящихся на неё, как монахини на использованный презерватив, парней. — Что-то я представлял тебя как-то поменьше и… посимпатичнее, что ли? На Сехуна с грохотом упала вторая по счёту ветка. — Да ладно-ладно, молчу я, пока ты не решила не мелочиться и скинуть на меня всё дерево разом. А что, хорошая идея! Дерево уже потихоньку начало потряхивать, однако… — Тэхён, тебя Чонгук… — на поляну вкатился Чимин, который так же озадаченно ойкнул, и прежде чем кто-либо успел что-либо понять, истошно заорал: — Нашествие титанов-маньяков, нашествие титанов-маньяков! Фи, как грубо. На его вопли сбежались и остальные члены гарема, включая Чонгука, потирающего грозящее лопнуть от такой мощной звуковой волны ухо. Все напряжённо уставились в небо, силясь не уподобиться Чимину и не сбежать в соседнюю Вселенную, к Юонг в монастырь. — Мамочки, это целебные травки так на меня действуют или мне нужно меньше курить? — у Юнги от нервов начал дёргаться глаз, однако он всеми силами пытался скрыть это от окружающих. — Матерь Божья, — прошептал Чонгук, оседая на землю. Ну, можно и так обращаться, мне не принципиально. — Это… что? Новый повод скинуть на кого-то ветку, очевидно. — А это — тот самый идиот… то есть, светлейшего ума и чувства юмора человек, который занимается тем, что пишет истории про гарем, отравляя нам существование на потеху читателям. Прозвучало как оскорбление, но я проглочу это, наглый плод моего воображения. — Подожди, так это правда? Ты в самом деле придумала… весь наш мир? — поражённо уточнил Джин. Ну да. И прямо сейчас я печатаю последнюю часть, собственно. — Погоди, в смысле — последнюю? — перебил Сехун. — Неужели больше не будет ни строчки? Не-а. — Даже одной и раз в месяц? Вообще нет. — По праздникам или хотя бы на Новый Год? Нет, сказала же, задолбали вы меня. — Но что с нами станет, если тот, кто нас придумал, перестанет писать? — Джин нервно хихикнул, пытаясь успокоить очевидную для всех панику. Честно говоря… Да откуда мне знать? Исчезнете, может быть, мучительно умрёте или массово покончите с собой? — Так себе перспективка, если честно, — протянул Юнги. Ну а что? Я вам не бюро по исполнению желаний, да и, в конце концов, не могу же я мусолить одну и ту же историю вечность? — Почему нет? — жалобно протянул Чимин, строя чёртовы щенячьи глазки. Вот же засранец. — Это было бы крайне эгоистично с твоей стороны — просто так вот взять и оборвать нашу жизнь, ведь если я правильно понял, то после каждого рассказа и его конца героев ожидает забвение? — встрял Намджун. Да почему вы все вообще решили, что это будет именно так? Да, одна история заканчивается, другая начинается, но что теперь, вообще ничего не делать только потому, что это может закончиться? В конце концов, даже если вы и умрёте, что маловероятно, чисто косвенно ваша жизнь всё равно продолжится в фанфике, который будут читать всё новые и новые люди. — Если это будет смерть не через электрический стул, то я согласен, — отозвался Хосок. — И не через укус змеи, потому что я боюсь змей. И не через падение с высотки, не через казнь, повешение… Два часа спустя: — … Не через отравление угарным газом, не через укусы диких тушканчиков, а ещё мне бы не хотелось, чтобы я умер во сне, потому что это как-то жутко, и… Хосок обиженно запищал, увидев, что на его рту материализовался кусок скотча. В этом, пожалуй, ещё один плюс быть автором — творишь всё, что душеньке угодно, вот и что вы мне сделаете? — Ну и долго ещё до конца? — непривычно тихо спросил Чимин. Да нет, не особо, мне бы добить четыре страницы… — Можем ли мы тогда… ну, попрощаться? — продолжил омега. Что? В каком это смысле — попрощаться? — С читателями, с будущими читателями… С мамой, в конце-то концов! Да пожалуйста, я никуда не спешу. — Тогда я начну, — вызвался Хоби. — Это был тяжёлый год… — Хосок, ты — не президент, давай без подводок, — фыркнул Чимин. — Короче, я хотел сказать, что не хочу умирать, — подытожил омега и отошёл в сторонку. — А я хотел поблагодарить читателей за то, что пинали автора для написания продолжения, — улыбнулся Намджун. — А я — укорить читателей за то, что они не писали под каждой частью, какой я прекрасный, — подал голос Джин. Откуда ты, кстати, знаешь, может они писали? — Правда? Нет. — Какое хамство, — Сокджин отвернулся и обиженно засопел. — Я просто хотел сказать, что мне понравилось трахаться с Юнги в каждой части фанфика, — невинно улыбнулся Чимин. — А я на самом деле не такой дебил, как можно было подумать, — неловко улыбнулся Чонгук. — Да и я тоже, — вставил свои пять копеек Сехун. — Вы правда поверили в то, что я разговариваю с камнем? Кельвин, конечно, неплохой парень, но не настолько, чтобы верить в то, что он может говорить! — Я бы хотел, чтобы после моей смерти кто-то посвятил свою жизнь охоте на лунных кроликов. Думаю, не нужно указывать, кто именно это сказал. — Всем пис, — коротко и ясно закончил Юнги, ведь «краткость — сестра таланта, и у меня с ней инцест». Все молча выдохнули и зажмурились, как будто смерть должна настигнуть их прямо здесь и сейчас, причём во всех ипостасях и пунктах, любезно описанных Хосоком несколькими минутами ранее. Дурачьё, по-моему, даже детсадовцы знают, что персонажи различных историй бессмертны, пока о них помнят.