Шлюшонок

Зак и Микки прижимаются к Йену с двух сторон. Они в тюремном душе; тёплая вода льётся сверху, нагревшиеся плитки пола греют ступни. — Шлюшонок, — Зак шепчет Йену на ухо. Тот откидывается затылком ему на плечо, обнимает Микки. Семья Большого Зака. Они и правда стали семьёй. Тюремной семьёй. Микки обхватывает лицо Йена ладонями, долго и крепко целует в губы. Зак скользит ладонями по бокам, спускается на ягодицы; сжимает их, разводит в стороны, притирается членом. Йен стонет, глубоко целует Микки, трётся ягодицами о пах Зака. Они втроём… только втроём. Когда они втроём — когда он с Микки и Заком, или с кем-то одним из них, — неприятных воспоминаний нет. — Отсосёшь ему… а я тебя вытрахаю… Или на два члена в одну дырку тебя натянуть? А, шлюшонок? — хрипловато шепчет Зак, покусывая ухо Йена, пока Микки гладит его по груди и покрывает поцелуями лицо. — Отсосать… хочу… — выстанывает Йен, сладко всхлипнув от предвкушения. Подставляется ласкам Микки, заводит руку назад, гладит затылок Зака, притягивая его ближе. — Тогда давай так… Милкович, становись к стене… — Зак легонько пихает Микки за плечо к тёплым от льющейся воды плитам стены. — А ты на колени, шлюшонок. И я к тебе сзади пристроюсь. Йен опускается на колени, гладит Микки по бёдрам — родным, таким знакомым. Утыкается лицом ему в пах, коротко взглянув наверх, поймав взгляд голубых глаз. Начинает лизать член, пошире расставив бёдра, прогнувшись по возможности, чтобы Заку было удобнее. — Вот так, да… хорошая маленькая сучка… правильно я на тебе татуху набил, да?.. — Зак опускается на колени за спиной у Йена, лижет палец, ведёт им, смоченным в слюне, по стрелке у него на пояснице, исчезающей между ягодиц, нажимает на чуть припухшее колечко ануса. Микки какую-то минуту смотрит, словно хочет попросить переиграть, но потом желание берёт верх, его глаза затуманиваются, и он, положив руки Йену на голову, начинает поглаживать его за ушами. Да, он просил Зака: «Если захочешь кого с двух сторон драть, то — меня, не его. Ему и так досталось». Но тогда он ещё не понимал, насколько Йен привязан к Заку. Насколько привяжется он сам. Похоже, с Заком Йену никогда не бывает неприятно. И не вспоминаются другие. Йен согласно мычит, глубже заглатывает член Микки, сосёт по всей длине, покачивает на языке. Палец Зака заставляет приподнять бёдра, податься навстречу; в голове сладкий, медленный, текучий дурман, будто пар понимается в душевой от горячей воды. Хотя сегодня Зак ему наркоты не давал. Ведь не давал же?.. Да, не давал, точно. Просто он сам — наркота. Круче любой наркоты. Он — наркота, а Микки — дом. Зак проталкивает в Йена один палец, вскоре добавляет второй, скрещивает их, разводит в стороны, грубовато растягивает горячий тесный проход. Проводит второй рукой по спине, ягодице, бедру. Сладкий шлюшонок… Микки приглушённо стонет сквозь зубы, массирует стриженую голову Йена пальцами обеих рук, чувствуя, как начинает сладко тянуть в паху, как член снова и снова погружается в тёплую влажную глотку, касается умело скользящего по нему языка. — Я с тобой, — тихо говорит Микки. Ловит взгляд серых глаз Зака, его усмешку — и добавляет: — Мы оба… с тобой… Пахнущая хлоркой вода льётся на всех троих, оставаясь каплями на обнажённых телах. Йен сжимает губы плотнее — и приглушённо стонет, когда член Зака вминается в него, раскрывая до предела, до сладкой дрожи в ногах. Они оба — с ним. Пусть даже в тюрьме… пока что — в тюрьме. И это лучше всего того, о чём мечталось Йену Галлагеру. — Иди сюда, — Зак толкает Йена к стене прачечной, начинает сдирать с него комбез и бельё. — Шлюшонок… денёк без тебя — и уже скучаешь… Йен хихикает. Беспорядочно гладит голову Зака, шею, плечи. Расстёгивает кнопки его комбеза, зарывается пальцами в густую поросль на груди. Приятно, что Зак скучает. Потому что он без него — тоже. — Выйдешь раньше — как без тебя буду? — Зак обхватывает голову Йена ладонями, целует в губы горячо и крепко, разводит коленом ноги, притирается. — А, шлюшонок? — У тебя ещё Микки будет, — Йен постанывает, ёрзает, прижатый большим горячим телом Зака к стене. — Ему ж… позже меня… а потом и тебе скоро… — Ага, — Коннор засасывает губами белую кожу на шее Йена, прикусывает, зализывает языком. — Ничё, дождётесь, сучки сладкие… найду вас потом — порешаем… Йен кивает. Облизывает пальцы Зака, которые тот суёт ему в рот, закидывает одну ногу на поясницу, цепляется за плечи. Зак наспех растягивает его, подхватывает под бёдра, впечатывает в стену своим весом. Хорошо, что Зак их найдёт. Они дождутся. Конечно же, дождутся. Сперва дождётся он. Потом — они с Микки, вместе. А потом… Что потом, подумать не получается. Слишком сложно представить, что будет на воле, с Микки да ещё и с Заком. Это… это будет слишком хорошо, чтобы представить. Йен сдавленно скулит, когда Зак опускает его на свой член. Вжимается затылком в стену, царапается, крепче обхватывает Коннора ногами. — Бля, — со стоном и смешком выдыхает он. — Зак… ты меня так… пополам… Зак тоже смеётся. Снова запечатывает рот Йена поцелуем, толкается внутрь, придерживая за бёдра. — Ничё, шлюшонок, потерпишь… всё равно тебе нравится, я ж знаю… Йен опять стонет — и выгибается, пытаясь одновременно упираться спиной в стену и тереться членом о живот Зака. Он потерпит. Конечно, он потерпит. Потому что ему нравится… чертовски нравится. И они с Микки дождутся. Потому что втроём им слаще всего.