Всегда одного дня не хватает

Начинать утро с поцелуев вошло в привычку. Иногда они терпкие, невесомые, со вкусом кофе и корицы. Иногда насыщенно-сладкие, теплые, как тающее мороженое. Элиотт будит его поцелуем, и Лука отправляется готовить завтрак. Он не первоклассный повар, но рисковать своим здоровьем и здоровьем Элиотта не хочется из-за его странных вкусовых предпочтений. Лука убежден, что его болезнь здесь ни при чем. Просто он любит экспериментировать. В субботу Лука решил поспать подольше и отказывался выпускать Элиотта из постели. У них было так мало времени, чтобы побыть вдвоём. Короткими вечерами, когда Элиотт сбегал из дома, и по выходным, когда его родители уезжали за город. Совсем ничего для двух людей, которые встречаются два с половиной месяца. Уловив аппетитные запахи, Элиотт тайком пробрался на кухню. В холодной постели без Демори Лука смог пролежать не дольше двух минут. Мика поднялся в хорошем расположении духа и задумал приготовить для всех рататуй. Он нарезáл овощи со своей фирменной улыбкой, напеваю под нос какую-то песенку. Микаэлю впервые за долгое время было плевать, какой проблемой обзавёлся его сосед. Вчерашний секс зарядил бодростью на весь день. — Твоя мама любит цветы или конфеты? — Лука наливает кофе, внимательно разглядывая лицо Элиотта. Будто у него на лбу бегущей строкой пишется список предпочтений его мамы. Черная жидкость растекается по столу лужей. У Мики нож выпадает из рук. Голова закипает от злости, и он не понимает, из-за чего больше — из-за испачканной скатерти, которую он купил на прошлой неделе, или из-за наивности Луки. Лаллемэнт буквально бредил идеей познакомиться с родителями Элиотта, не догадываясь, в какое болото может угодить. Родители парня — это серьезно. Семейный ужин — это первый шаг к новой семье. Мнение родителей — залог крепких отношений. Можно перешагнуть на новый этап или обрушиться со скалы на полпути. — Знакомство с родителями? Серьёзно? — Мика кривит губы то ли удивленно, то ли с отвращением. — Вы знакомы три месяца. Лука пронизывает его раскаленным взглядом, загородив своим телом Элиотта. Его парню не угрожает опасность, он чувствует себя хорошо, но Лука привык руководствоваться рефлексами. Поддерживать его, заботиться, защищать. Делать всё возможное и невозможное, чтобы ему доверяли, чтобы не сомневались в его надежности. — Не лезь не в своё дело, — шипит Лука, прищурив глаза. Элиотт прыскает со смеху, прикрыв рот кулаком. Лука такой смешной и одновременно решительный в своём желании быть примерным парнем. Раньше Элиотт боялся того, что Лаллемэнт будет его раздражать в те моменты, когда болезнь будет давить сильнее. Своей чрезмерной опекой и защитой, когда Луке впору самому от него защищаться. Своим пониманием и любовью, бьющей через край. Своей потребностью в нежности, страсти. Когда демоны выползают из углов, впуская темноту, Элиотт ничего не может дать Луке. Он может только спать безвольным телом и обороняться грубостью. Не всегда хватает сил вытерпеть подобное. Люсиль срывалась не раз. Но Лука светится от счастья рядом с Элиоттом, заталкивая его болезнь глубоко под землю. Подальше от светлых дней, в которых они наслаждаются друг другом. — Ладно-ладно, ухожу, — бурчит Мика, выключая огонь на плите. Лука впервые влюблен и многого ещё не понимает. Но он достаточно взрослый, чтобы принимать важные решения. Как строить будущее. Кого любить. С кем прожить целую жизнь. Возможно, Мика самую малость завидует его резвости и движению вперед, напролом сквозь трудности и боль. — Ну, так что? — Лука усаживается к Элиотту на колени, наблюдая, как тот вытирает кофе со стола. Элиотт носом ведёт по его щеке, вдыхая родной запах, и обнимает Луку за талию. По утрам Лаллемэнт пахнет молочно-теплыми снами и пригорьковатым кофе, который умело варит Мика. Он, как сонный ежик, ищет, чем полакомиться, и никогда не изменяет своим вкусам. Лакомство у него одно — Элиотт Демори. — Лука, тебе не нужно ничего придумывать, — Элиотт поправляет его волосы, убирая челку со лба, и целует. — Моя мама будет любить тебя уже за то, что ты поддерживаешь меня и заботишься. Его солнечная улыбка принуждает поверить, всего на мгновение. Лука мечтательно прикрывает глаза, представляя маму Элиотта, которая улыбается ему так же мягко, как и сын. Не верится. Неубедительная история. Наверное, мама Элиотта всё ещё жалеет о том, что он ушёл от Люсиль, и не захочет принимать кого-то другого. Не другую, а другого. — Может, какой-нибудь пирог? — Лука снова переводит на него взгляд, широко распахнув глаза. Лаллемэнт снова и снова перебирает в голове все возможные варианты. Розы (слишком пафосно), конфеты (слишком банально), торт (разве что домашний, но кондитерское искусство ему не под силу), украшения (мелочи, которые играют на нервах). Он никогда не сможет придумать что-нибудь оригинальное. — Ты неисправим, — Элиотт щелкает его пальцем по носу, поднимаясь со стула. Кофе почти закончился, а тревога Луки возрастает, как снежная лавина. Элиотт никогда не думал, что его парня так сильно напугает знакомство с родителями. Безмерно приятно называть Луку своим парнем даже в мыслях. Элиотт никак привыкнуть не может. — Я хочу выглядеть отменным зятем, — Лука гордо задирает подбородок, забравшись на стол. Элиотту всё труднее сдерживать смех. Отменный зять обтирает стол одними трусами. Мама вряд ли бы оценила такое зрелище. — Зятем? — Элиотт с улыбкой поднимает брови. Они говорили о свадьбе только раз, и Демори не очень хочется вспоминать о том дне. Когда всё вышло из-под контроля. Когда он снова потерял себя. Когда Лука увидел его таким впервые. Тот вечер мог стать незабываемым, волшебным, потому что первое свидание всегда значит больше, чем остальные. Но Элиотт всё испортил. — Ты сам как-то заговорил о свадьбе, — Лука осторожно подходит к нему со спины, будто чувствует его напряжение. — Помнишь? — Я нёс какую-то безумную чушь, — тихо молвит Элиотт, поджав губы. Лука ошарашено отступает назад. Элиотт называет чушью слова, за которые Лаллемэнт цеплялся со всей силы. В их возрасте рано думать о свадьбе, о семье, об обязательствах. Но в тот вечер Лука впервые почувствовал, что не боится такого будущего для них. Он обиженно бредет к дверям, чтобы поскорее покинуть кухню. — Я не договорил, — Элиотт резко поворачивается, останавливая его стальным голосом. — У нас обязательно будет свадьба, если ты не передумаешь терпеть мои заскоки всю жизнь. Лука только качает головой, возвращаясь к нему. Тянется к его шее и по привычке прячет голову на плече. У Элиотта теплая кожа и гулкое сердцебиение под ребрами, в котором и слова, и музыка, и любовь. Лука отчетливо слышит каждый звук и улыбается широко-широко. — Я не передумаю. Элиотт обнимает его и целует в макушку. — Точно? — шепчет едва слышно, поглаживая лопатки, и улыбается. Раньше он боялся чувствовать себя счастливым. Потому что плохо — это плохо. Потому что хорошо — ещё хуже. Ты можешь сорваться, не заметив этого. Ты можешь натворить много глупостей, окрыленный эйфорий. Ты можешь причинить болью. Но сейчас, рядом с Лукой, он не чувствует ничего, кроме радости и любви. — Даю слово, — Лука рассыпает поцелуи по его коже, будто доказывает. Доказывает каждым касанием, как сильно любит. — Скажешь это моей маме, — Элиотт улыбается, зажмурившись от солнца, — и она заставит тебя поселиться в нашем доме. Лука обязательно понравится его маме. Наверное, она даже чуточку влюбится в него. В Луке его мир, его свет. Когда солнце светит, ты счастлив. Когда солнце светит только для тебя, ты живешь для него. Сегодня Элиотт признается маме, что хочет жениться.