Summer

      Она не приезжает на Золотой глобус. Он видит только моменты из историй, как она ходит под солнцем Лос-Анджелеса. Её вечно ухоженные и расчесанные волосы ветер запутывает, а она смеётся в камеру смартфона, через очки наблюдая за отцом, который точно делал что-то смешное.       У неё в комнате всегда стоит букет из тюльпанов, кровать не заправлена, а по телевизору идет какое-то шоу на Нетфликсе. Джо сам у себя спрашивает, где можно достать тюльпанов в Лос-Анджелесе. Водитель странно на него косится, потому что Маццелло произнёс это вслух и отвечает, что вообще-то в любом цветочном. Он заедет перед красной дорожкой в один из цветочных, купит один тюльпан и подарит его Сарине, потому что он не знает, к чему его купил и куда его деть.       А затем он прилетает в Лондон на BAFTA на несколько дней раньше, потому что они с ребятами планировали затусить где-нибудь вместе. И ведь Лондон кажется таким большим, столь заполненным и оживленным, что кажется, ну вряд ли они встретятся. Ведь она вроде бы куда-то уехала, а если и вернулась, то что ей делать в ресторане во время, когда она по идее должна быть в школе? Джо все время забывает, что она учится в школе.       А судьба зачем-то и каким-то непонятным образом сталкивает их в пустующем парке, куда Люси завела их посидеть перед прудом. Время доходило до десяти вечера, и от звонкого смеха где-то за деревом, Рами вздрогнул. Из-за угла вышли три девочки, среди которых Джо узнал Саммер, пускай и было довольно темно. Она, кажется, узнает их тоже.       — Привет! Не думала, что вы приедете так скоро, — она улыбается, закусывая нижнюю губу, а одна из её подруг пихает её, что-то шепча на ухо. Джо хочет было спросить, будет ли она на церемонии, но она его опережает. — Вы не будете против сфотографироваться с моими подругами? — спросила она и разве кто-то мог отказать этой очаровательной юной леди? Она фотографирует их, и они прощаются, а Джо так не сказал ей даже привет, потому что его вечно кто-то опережает. Джо слишком странно и неприятно, будто бы она его родственная душа, к которой тянет несмотря на разницу в возрасте двадцать лет и уголовный кодекс.       В день церемонии у него не было свободной минутки проверить новостную ленту инстаграма, и только тогда, когда он, Бен и Гвил едут в машине до красной дорожки, у него выпадает этот шанс. Первая в его историях, как ни странно Саммер, с какой-то причудливой главной фотографией. Джо смотрит её немногочисленные истории, и сердце начинает биться чуть чаще, когда она выкладывает видео, где её красят и подпись: «Подготовка к BAFTA. Отец сказал, я не должна его опозорить. Пап, тебе понравится». И история автоматически перешла на следующую.       Он стоит и оглядывается по сторонам, ожидая, когда же наконец приедет машина Тейлоров. Он и Бен уже успели дать пару интервью, а Саммер нигде нет. Она придёт минут через тридцать, идя где-то сзади Роджера, держа его за руку и приторно-сладко улыбаясь светло накрашенными губами.       У Саммер два бантика на светлых волосах, белая рубашка и розовый галстук. Саммер оделась как Роджерина, насчёт чего шутили все. Она и впрямь была слишком похожей на отца. Мисс Тейлор убирает выбившуюся прядь волос за ухо и кладёт нога на ногу, слушая рассказ отца. Саммер признаётся, что взяла у него пару перстней и гордо показывает золото у себя на пальцах с какими-то дорогими камнями.       После церемонии, на которой Рами взял очередную статуэтку, они едут на какую-то вечеринку, и Саммер, конечно, с ними. Когда Джо начинает танцевать перед камерой телефона Бена, он и не думал, что к нему присоединится она, смеясь и что-то говоря. Джо не слышит и тысячи раз переспрашивает, а она в конечном итоге скажет «забудь», прекратит танцевать и уйдёт к Люси. Она до скрежета в зубах странная. Саммер, вероятно, и впрямь стесняется или боится подойти к нему. Потому что Саммер — девочка очень воспитанная и праведная. Потому что у Саммер мозги на месте (в отличие от Джо), и она не станет вести романтичных бесед с мужчиной, годившегося ей в отцы. Она лучше по-светски побеседует с Люси или Анитой, британскими дамами, такими же, как и она, и обсудит слухи, ходившие про Королевскую семью. Джо не понимает, почему и зачем она этим интересуется, но он молча подсядет и станет слушать то, как она мурчит, выговаривая «р» с акцентом, смутно напоминавший французский. Слушать, как она смеётся, и мычит что-то в ответ матери. Как она произносит сладкое «Джо» и задаёт ему вопрос о его публикациях с Беном. Джо отвечает, что это публичное порно, и она заливается в смехе вместе с самим Харди, что недавно к ним подошёл.       Джо видит, что в Саммер собраны все четыре времени года, ясно проскальзывающие в её… всём.       Имя её — чистое воплощения лета, ясное и солнечное, даже здесь, в Лондоне. И она такая тоже. Сияет при любом удобном случае, ослепительно улыбаясь, а веснушки россыпью на носу, создают впечатление, будто бы солнце её поцеловало.       Саммер выглядит так, словно бы она — Снежная королева, сошедшая с экрана мультфильмов. Волосы у неё белее снега, на данный момент заправленные за ухо. Глаза словно айсберги, синие до холода где-то в шее.       Весна в её поведение. Легкая, беззаботная и такая…желанная. Да, Джо бы хотелось взять её за руку, которая выглядит так хрупко и нежно, что, вероятно, можно сломать. Джо лишь бы разок поцеловать её в щёчку, покрытую румянцем. Маццелло бы с удовольствием убирал с её лица выбившиеся из хвоста волосы и качал бы её на качелях, а потом бы они вместе смотрели её любимое шоу на Нетфликсе.       А осень у неё, наверно, где-то внутри, всплывает, когда она остаётся одна. Джо не уверен, Джо сомневается, что такие как Саммер вообще могут быть одинокими и несчастными. Но у Саммер взгляд потерянный и слегка испуганный, когда она идёт по красной дорожке мимо толп поклонников и журналистов. Она крепко-накрепко сжимает отцовскую руку, пытаясь быстрее скрыться от фотокамер.       Время до Оскара проходит слишком быстро, Джо даже не успевает выветрить аромат её духов с пиджака, который в один момент так удачно устроился на её плечах.       — Привет, Джо. — говорит она, когда они встречаются в комнате, где камеры и журналисты не смогли бы их достать. — Не знаешь, где гримерная моего отца? Я потеряла его из виду. — она бегло оглядывается по сторонам, все ещё тая надежду найти родителей и поблекнуть в свете отца.       — Кажется, где-то в том коридоре, но тебе лучше спросить у охраны. — Джо улыбается, наблюдая за тем, как она закатывает глаза и говорит тихое, едва различимое «отец иногда такой идиот!». Благодарит Маццелло и скрывается в толпе.       Джо точно не уверен, но её цепочка похожа на ту, что носил сам Меркьюри где-то в середине семидесятых, а перстни на пальцах до боли Тейлоровские.       Саммер смотрит на Джо незаметно, пока он что-то делает с Беном и Гвилимом, заразительно смеётся и немного стесняется. Саммер так хочется подправить эту его идиотскую бабочку, потому что она слегка кривая. Но поправляет Рами, которому, кажется, сам Бог велел быть на Оскаре с перекошенной бабочкой.       А ещё Саммер надела красное платье и красные колготки в маленькую сетку, но её некому фотографировать, поэтому она просит об этом Джо и Бена, когда они приезжают на вечеринку. Эти двое совершенно не против, лишь иногда портя ей снимки строя идиотские лица. Все это так мило, словно бы и нет этой огромной разницы в возрасте. В один момент она оказывается под Джо, держа в руке бокал и смеясь, пока Бен с серьезным лицом это фотографировал. Где-то возле дядюшка Брайан крикнул, что нажалуется отцу, и Саммер попросила Джо встать.       — Я никуда тебя не отпущу, — горячо шепчет ей на ухо мужчина, чем веселит её ещё сильней.       — А что будешь делать, если мой отец выгонит меня из дома за это? Будешь меня содержать? — спрашивает она, глядя ему в его зеленые глаза. Такие красивые, до безумия притягивающие, с этими безумно длинными ресницами.       — Да, почему нет?       — Как же ты будешь делать это из тюрьмы? — она смеётся.— мне ведь ещё нет восемнадцати, — теперь смеются все, и Джо наконец встаёт, как только завидит знакомую седую шевелюру, стремительно приближающуюся к ним.       — Саммер, — говорит Тейлор максимально строго, как только он может в подвыпившем состоянии. Где-то сзади идёт Сарина, говорящая с кем-то по телефону. — Едем домой, — он гладит её по волосам, заправляет выбившуюся прядь волос за ухо и кладёт руку ей на плечо. — Парни, это было грандиозно, спасибо вам ещё раз. Я бы с удовольствием продолжил этот чудесный вечер, но моя жена слишком любит ворчать, поэтому удачной вам ночи! Пойдём, Сам.       Сам.       Саммер неловко прощается с ними и идёт с отцом на выход, а Джо не может сказать ни слова, хотя Бен что-то у него спрашивает.       Сам звучит так нежно и сладко, что на губах, кажется, может остаться привкус сладкой ваты, если произнесёшь это вслух. Джо в помине не слышал, чтобы кто-то хоть однажды её так назвал. Она для всех была Саммер, Самми. Но только не Сам. Ему так хочется, чтобы из его уст звучало это до головокружения нежное Сам, а она, улыбаясь, давала бы понять, что слушает. Но Сам, не то же самое, что Саммер. Сам — это что-то личное, что позволено только маленькому кругу людей, который включает в себе семью и друзей, а Джо к ним не относится. Сам — это по-домашнему уютно, тосты с вареньем в постель и раздвинуть утром шторы, пропускающие через себя редкое солнце. Это сидеть под палящим солнцем где-то возле моря и строить песочные замки, а затем залезать в прохладную воду. Он точно уверен, что Сам это встречать закаты, кататься на скейте и носить мужские толстовки, прогуливаясь по парку или побережью. Смотреть на звёзды, рассказывать о них факты и быть точно уверенной, что ты называешь созвездия правильно, ведь тебя же учил дядя Брай.       И Джо Богом клянётся, что навсегда запомнит это Сам, и её улыбку на прощание. Ведь все церемонии связанные с «Богемской Рапсодией» кончились, и вряд ли они встретятся когда-нибудь снова, и это «пока» было последним в жизни Джо, что он слышал от неё. Запомнит то, как она пахла цветами и виноградом и звонко смеялась.       Он, наконец, возвращается к парням и Люси, слегка погрустневший. Все это заметили, но никто не поинтересовался. Потому что у Джо все всегда слишком личное. Потому что Джо все равно бы не рассказал.