Лухан чувствовал себя максимально неловко перед людьми, которые в течение всего дня заходили и выходили из дома. Потому что, как думал Лу, это точно
странно — сидеть с самого утра и до вечера на одной скамейке и никуда не отлучаться. Даже поесть. Даже в туалет. Лу морально настроился на этот день заранее, что он не сдвинется с места, пока не встретится с Минсоком.
Даже не убедившись в прошлый раз, что предмет его воздыхания живёт именно в этом доме, Лу весь вечер промаялся с навязчивой мыслью в голове, что стоит попытать удачу и выждать весь день около того здания. Возможно, он ошибся, и там живёт тот, другой парнишка. А может (от предвкушения сердце начинало отбивать более быстрый ритм) это именно та самая удача, о которой он грезил. Переспав с этими мыслями, наутро Лу проснулся с уверенностью в правильности сего действия.
И вот, отсидев задницу на лавочке, практически всё время провтыкав в телефон и несколько раз вскакивая с места, когда казалось, что из подъезда выходит фигура со знакомой рыжей шевелюрой и с замирающим в те моменты сердцем, к семи часам вечера Лу пришёл к неутешительным выводам.
Во–первых, идея не есть оказалась всё–таки больше неудачной. Пусть в туалет не хотелось, но проблема ноющего от голода желудка волновала Лу больше, чем если бы он терпел, не в состоянии сходить по нужде (а так как в университете он подрабатывал тем, что позировал художникам по несколько часов, не имея возможности двинуться, чтобы не сбить композицию, он бы выдержал).
Во–вторых, его телефон уже сдавал позиции и, как раньше, уже не мог держать батарею полтора суток непрерывного пребывания в нём. В итоге он сидел с жалкими тремя процентами уже около получаса, оставляя их на крайний случай.
В-третьих, четвёртых и пятых, в этом районе жутко неудобные лавочки! Серьёзно, он столько раз вставал, чтобы походить, попрыгать и просто размять затёкшие ягодицы.
И, наконец-то, в–шестых, кажется, он всё-таки ошибся, и это не дом Минсока. Конечно, есть большая вероятность того, что парню сегодня никуда не надо было, и он просто весь день находится у себя в кровати и никуда не выходит. А может, это действительно не его дом и Лухан опять упустил своё возможное счастье.
Так что совсем не удивительно, что Лухан практически потерял надежду увидеть симпатичного бариста сегодня. Часы настойчиво показывали 19:14, желудок выл раненной белугой от голода, а когда-то хорошее настроение сменялось унынием. Поэтому Лу уже собрался было уходить, и настолько погрузился в себя из-за неудачи, что пропустил момент, когда из подъезда вышел обладатель рыжей макушки и лисьих глаз.
— Извините? — раздалось у Лу над ухом, и парень шарахнулся в сторону, от испуга не рассчитав расстояние и шлёпаясь многострадальной задницей на аккуратно подстриженный газончик, больно ударяясь копчиком о малозаметный камень. От боли выступили слёзы, и Лу машинально поднял затуманенный взгляд, уже готовый в любую секунду разреветься от болевых ощущений и обиды за зря потраченного дня. Но когда сквозь мешающую пелену он различил знакомые черты лица, то его рот словно по команде раскрылся, боль мгновенно забылась, и Лу, не веря своему счастью и удаче, резво поднялся на ноги.
— Ты… Вы… — невнятно пробормотал он, смаргивая пару слезинок и смотря уже чистым взором на стоящего перед ним Минсока. Тот же с вежливым любопытством разглядывал модель.
Честно говоря, Мин заметил его ещё около полудня из окна кухни, когда решил испить кофе и созерцать цветущий весной город, и случайно опустил взгляд вниз. Вначале он довольно искренне удивился, что Лу делает около его дома, и высказал вслух что-то о «невероятных совпадениях» и о том, «как тесен мир». Но с течением времени, когда Минсок изредка подходил к окну и как бы случайно выглядывал из него, он всё с большим недоумением отмечал, что знакомый парень не уходит. В голову закралась мысль: «а вдруг?..», но он почти сразу её отбросил, но к которой возвращался вновь и вновь, учитывая продолжавшего сидеть во дворе Лухана. И в итоге, когда день уже почти закончился, его любопытство пересилило, и он, натянув худи и первые попавшиеся кроссовки, выскользнул из квартиры. И спустя пару минут пялился на Лу с таким отчётливым вопросом во взгляде, что становилось неловко.
— Забавно, что мы здесь встретились. Вы ждёте кого-то? — ляпнул Мин, понимая, что Лу имеет полное право не отвечать, ведь они друг другу по сути никто. К удивлению, Лухан замялся, начал как-то нервно обкусывать губу и стал пинать носком кеда асфальт.
— Да нет, я так, прогуливался неподалёку, — промямлил Лу, не зная, что Мин половину дня имел возможность лицезреть блондина из окошка. Рыжик, разумеется, сразу просёк, что Лу врёт. Оно и понятно, с чего бы ему распинаться перед человеком, которого он, возможно, даже не помнит.
— Ну, раз так, то не смею вас задерживать. Приятной прогулки, — Мин как-то неумело передёрнул плечами, переступил с ноги на ногу и собрался было развернуться и уйти обратно домой. Почему-то его захлестнуло разочарование. Всё-таки в душе (совсем не глубоко) он надеялся, что миловидный парнишка, снимающийся в рекламах и частенько мелькающий на баннерах по городу, пришёл именно к нему и, возможно, что они чувствуют друг к другу что-то взаимное. Но похоже, что Мин ошибся, и осознание собственного провала омрачало этот удивительно тёплый и цветущий вечер.
— Постойте! — его внезапно окликнули, и Мин быстро (слишком быстро, дубина, нужно было не так резко реагировать!) развернулся лицом к блондинчику. Лицо Лухана пылало румянцем, будто его лихорадило, и Минсок даже на несколько мгновений встревожился, не заболел ли тот, сидя целый день на улице.
— У вас… можно ли попросить у вас попить воды? Мне до дома идти ещё некоторое время, а карточку я забыл, — на одном дыхании выпалил Лу, незаметно для Минсока скрещивая пальцы в карманах лёгкой куртки. Мин застыл, не зная, что на это ответить. Вынести человеку попить — да без проблем, хоть сейчас. Вынести воды Лухану — предмету тайных грёз — действие на уровне свидания.
Видя, что Лу всё ещё ждёт ответа, Мин хотел было ответить ему, что конечно вынесет, это займёт лишь несколько минут, как помимо его воли мозг, с помощью губ, выдал следующее:
— А может хотите кофе?
Право, это было довольно забавно, если посмотреть на ситуацию со стороны. Два симпатизирующих друг другу взрослых человека мнутся, словно подростки, не в силах открыто признаться друг другу, и придумывая нелепые поводы остаться подольше. Да, Лу давненько не чувствовал себя таким кретином. Ведь в случае Сехуна у него всё было прямолинейно, откровенно и громко. Он особо не стеснялся своих чувств, перед Чанёлем не строил из себя любителя девочек, да и вообще — он первый сказал Сехуну о том, что чувствует. Но сейчас всё обстояло как-то по-другому, как-то необыкновенно трепетно и нежно. И Лухану это нравилось. Ему нравилось думать, что возможно — это то самое, чего не хватало ему даже с Се, хотя тогда он этого и не понимал. С Се они расстались ещё в период страсти, и казалось, что бОльшей любви в жизни и не случится.
Но, кажется, всё было не так.
Минсок первым вбежал в квартиру, на ходу скидывая кроссовки и мельком оглядывая небольшую квартирку на предметы неряшливости. Хоть Ким и был вполне чистоплотным и аккуратным молодым человеком, ему, как и всем, не была чужда лень. Но, благо, сегодня и предыдущие пару дней её приступы не посещали парня, и всё было в порядке. Слушая, как Лухан закрывает дверь в квартиру, Мин нарочито громко стал передвигать чашки и шуршать пачками с различным кофе, будто бы стараясь заглушить своё беспокойство посторонними звуками.
— Дверь в ванную слева, сразу после прихожей, — слегка наигранно спокойно крикнул Мин, собираясь с мыслями и включая кофемашину.
Лухан же, дурея от счастья, снимал кеды, сминая задники и ошалело оглядываясь по сторонам. На автомате прошёл в указанную ванную, трясущимися руками включил воду и, наблюдая, как та извергается из блестящего крана, пытался переварить мысль, что он в доме Минсока. В квартире чёртового Ким Минсока, того самого бариста, с которым раньше и язык не поворачивался заговорить. А теперь, даже не зная друг друга, он в его доме! Да, чёрт возьми, да! Он уже может собой гордиться и… Лу молниеносно достал телефон, который едва держался на двух процентах, и быстренько напечатал короткое ликующее сообщение Чанёлю.
«Я в обители своего милашки!»
После поспешно сполоснул руки, потянулся к полотенцу и, обернувшись и убедившись, что позади никого нет, на миг уткнулся в него лицом, вдыхая едва уловимый запах чужого геля для душа.
«Твою мать, Лухан, соберись, хватит маньячить!» — строго пронеслось в голове и Лу, соглашаясь сам с собой, повесил полотенце на место и прошмыгнул в кухню, где Минсок уже водрузил на стол полную запотевшую кружку ароматного холодного кофе.
— Пожалуйста, холодный латте с…
— Карамелью, — закончили они вместе и неловко улыбнулись друг другу. Лу взобрался на краешек высокого стула, похожего на барный, но только деревянный и с симпатичной маленькой подушкой в красно-белую клетку. Подвинул к себе чашку, на автомате пару раз помешал трубочкой в чашке, слушая, как кубики льда бьются о стенки и, отложив трубочку, отпил, крепко зажмуриваясь, глотая.
Мин с придыханием смотрел, как Лу пьёт. Он заметил это ещё давно, что Лухан закрывает глаза при каждом первом глотке, словно погружаясь в мир вкусовых ощущений. В этот раз было точно также: веки опустились и слегка золотистые реснички опустились на щёки. Мин даже успел подумать, не специально ли Лухан подкрашивает ресницы какой-то золотой тушью, или это просто игра его воображения. А может, просто лучики закатного солнца запутались в них, окрашивая своим светом.
Лу же, в свою очередь, уличил момент и без зазрения совести сквозь ресницы пялился на открытые коленки Минсока. Хозяин квартиры сидел в свободных шортах, которые сейчас немного задрались, оголяя островатые колени, кожа на которых была настолько светлой и тонкой, что проглядывали вены. Желание опуститься рядом на пол и поцеловать эти очаровательно трогательные колени мелькнуло настолько внезапно, что Лухану стало жарко (несмотря на то, что ледяной латте ощутимо остужал пищевод), и от неловкости своих мыслей он поперхнулся, пропустил момент, когда нужно глотать или дышать по очереди, и в итоге выплюнул напиток себе на штаны.
— Ой! — Мин вскочил, чтобы кинуться на помощь кашляющему Лу, но тот лишь отчаянно замахал руками, краснея, и попытался стереть попавшие капли кофе на столешнице.
— Не надо, у меня же есть для этого полотенца, — даже возмутился Минсок, вытаскивая из верхнего ящичка крохотное пушистое полотенце бледно-голубого цвета, размером не больше носового платка, но такое чистое и милое, что Лу показалось просто кощунством вытирать пятна этой миниатюрной тряпочкой.
Несмотря на все вялые попытки Лу заверить, что всё в порядке, и он справится сам, Мин шустро протёр столешницу, обтёр кружку с кофе и как-то сочувственно промокнул испорченные штаны.
— Сожалею, но полотенце штаны не очистит, — ободряюще улыбнулся Минсок гостю, вручая чашку с недопитым кофе. Лу как-то неловко пожал плечами, мол, ничего страшного, и присосался к чашке, медленно, но верно цедя латте.
Пока он допивал своё кофе, больше никаких неловкостей не произошло. Кроме самой тишины, которая очень неловким напряжением повисла между ними. Разговаривать было не о чем, хотя хотелось болтать обо всём, но ни один из них не решался сделать следующий незримый шаг на встречу другому. Мин заметно погрустнел, хотя старался не подавать вида, и изо всех сил тянул улыбку (благо, работа научила), но при этом не прекращал ковырять небольшую дизайнерскую дырку с краю шорт.
Лу оттягивал момент, когда он закончит пить кофе, как только мог. Он и отставлял чашку в сторону под предлогом, что лёд холодит зубы, и пил мелкими-мелкими глоточками, но чашка оказалась не бездонной, и спустя минут десять на дне осталась лишь лёгкая молочная пенка и не до конца растаявший кусочек льда. Подумав, Лу опрокинул чашку, позволяя льду скатиться ему на язык, и стал рассасывать его, катая по всей ротовой полости, чтобы не отморозить себе что-то. Но лёд растаял слишком быстро, так что даже это не оттянуло момент, когда нужно было уходить.
Лухан, запинаясь, ещё раз поблагодарил за кофе и уже в последний раз поставил чашку на стол. Мин ярко улыбнулся ему и снова склонил голову. Оба ещё помолчали. Неловкость достигла своего апогея. И Лу, чувствуя, как слегка ноют зубы от избытка льда, неловко елозя из-за ощущения мокрых джинс, облегающих бёдра, и смотря, как Мин неосознанно прикусывает краешек губы, не смог больше сдерживаться.
— Я… я не случайно… там во дворе… я тебя ждал! — на одном дыхании, перебивая самого себя, выпалил Лухан, заламывая по очереди пальцы. Парень напротив удивлённо уставился на него. А парень-модель во все глаза разглядывал рыжие завитки волос, наивно распахнутые глаза. Взгляд переместился на шею, зацепил едва дёрнувшийся кадык. И Лу понесло.
— Я всё время хотел подойти в компании. Ну… я подходил, но не за кофе. То есть, подходил за кофе, но хотел по-другому. Чтобы без клиентов и поговорить. Ты просто такой… и я не мог, очень серьёзный что ли, я боялся, что ты можешь не понять. — Пальцами Лу нервно сжал краешек подушечки, на которой сидел, и стал мять уголок красно-белой хлопковой ткани. — Ты очень красивый, и просто не мог что-либо сказать, и я думал, что у тебя есть девушка… или парень, к тебе часто приходил парень.
Лу дёрнулся от звука собственного голоса: как неестественно и горячо он звучал! Лу хотел ещё что-то сказать, но комок слов застрял в горле, и не хотел выходить никакими способами. Вместо этого блондин внезапно решил взять Мина за руку, которая лежала на другом конце стола. Привстал, резко потянулся и через секунду услышал звук разбивающегося стекла.
— Вот я осёл! — Лу слетел со стула, почти падая на колени и начиная судорожно собирать осколки чашки, которую так неаккуратно задел локтем и спихнул с края. Рядом тихо опустился Мин, и они оба потянулись за самым крупным осколком. Пальцы Лухана коснулись прохладной ладони Мина, Лу искоса взглянул на парня и с лёгким удивлением отметил, что тот улыбается.
Кровь ударила в голову, и Лу, слегка пошатываясь, поднялся во весь рост.
— Я, наверное, пойду. Я… — пробормотал Лухан и опрометью кинулся в прихожую. От волнения он не понимал, что делает, и только с третьего раза понял, что пытается надеть чужие кроссовки. Стряхнул чужую обувь со своих ног и слепо ткнулся ногой в свой (как показалось) кед. Услышав, что за спиной раздаются шаги, Лухан запаниковал ещё больше и уже особо не разбираясь в обуви, потянулся к ручке двери.
— Погоди, ты кое-что забыл, — раздалось за спиной, и Лу не хотел оборачиваться, казалось, что футболка на спине полностью прилипла к нему из-за испарины. Но он обернулся, и тут же пожалел об этом.
Потому что он не был готов к тому, что Минсок его поцелует. Целует-мать-его-грёбаный-Минсок. Сердце скакнуло куда-то под ключицы, руки затряслись, а мозг махал платочком, влажным таким, а другим подтирал несуществующие слёзы-сопли. А Минсок продолжал целовать, положив одну руку на затылок и запутавшись пальцами в светлых волосах, старался прильнуть всем телом и никак не хотел прекращать, слегка поворачивая голову и легко кусая за губу, пытаясь растормошить.
— Я сейчас подумаю, что ошибся, и я тебе не нравлюсь, — тихо прошипел Мин в чужие губы. И Лу проснулся. Осознал, что это не сон и не его яркое воображение. Что всё правда, и что сейчас он просто не может уйти.
— Твою ма-ать… — простонал Лу и сгрёб Мина за худи, подтягивая к себе и целуя расплывающуюся улыбку на лице Кима.
♂♥♂
Они лежали посреди смятого одеяла и подушек, прямо на полу, в одном белье, переплетя между собой ноги. Минсок спал, тихо сопя, и Лухан слушал его равномерное дыхание, ловя каждый вдох и выдох, иногда касаясь кончиками пальцев дрожащих ресниц или мягко проводя от переносицы к кончику носа.
Вопреки бушующим эмоциям и загорающейся страсти, они просто не смогли сразу переспать друг с другом. И дело было даже не в волнении или смущении. Они были готовы, оба, но не смогли. Потому, что непонятное счастье и нежность захлестнули обоих.
Они провели всю ночь в спальне Минсока, болтая без умолку, вываливая друг на друга тонны информации о себе. Изредка бегали на кухню за какими-либо вкусностями. Лу с готовностью тащился за Мином, чтобы посмотреть, как его ловкие пальцы управляются с кофемашиной, и нёс обе чашки в комнату, стараясь не расплескать по пути.
Они вместе, смеясь, стирали испачканные джинсы Лухана, смотрели, как они одиноко крутятся в стиральной машинке, сидя на прохладной плитке ванной комнаты. А после снова стирали, только на этот раз худи Минсока (Лу не всегда ровно нёс кофе).
Лухан всё время пытался сделать Минсоку хвостик из волос, а тот сопротивлялся, раз за разом стаскивая резинку с рыжих прядей, а Лу отбирал и начинал всё заново.
Они каждую свободную минуту держались за руки, то украдкой поочерёдно касаясь друг друга, то не боясь хватали за запястье и тащили за собой в комнату или на кухню. И каждый старался словить случайный взгляд другого, в результате же ловили друг друга за этим делом и неловко пересмеивались.
— Почему ты не заговаривал со мной раньше? — спросил невзначай Минсок, когда Лу демонстрировал свои способности в приготовлении полуночных панкейков (первые два блинчика объединились под названием «комом»). Лу смешно передёрнул плечами, после лопаткой указал на себя и сказал:
— Это парень — большой трусишка.
Минсок заснул перед рассветом, хотя клялся, что не будет спать всю ночь, и продержится до утра. Но мягкий угол подушки предательски клонил голову к себе, и рыжик сам не заметил, как веки, в очередной раз опустившись, уже не смогли подняться.
Впервые за пару недель он спал спокойно, но Лухан не мог этого знать. Он просто наслаждался. Наслаждался всем: видом спящего парня, теплом его тела, так близко лежащего рядом с ним. Наслаждался нахождением в этой небольшой и уютной квартире, и совсем не хотел возвращаться к себе. Только если не один, только если с
ним.
Где-то недалеко тихо тренькнул заряженный смартфон. Лухан наугад пошарил рукой в изголовье и кончиками пальцев сумел схватить выскальзывающий телефон. Это пришло сообщение от Чанёля.
«Только не вытрахай из него всю душу, а то сбежит от тебя, как Сехун.»
Лу поморщился. Фу, как грубо. Но тут же усмехнулся, быстро набирая на клавиатуре ответ одной рукой:
«Завидуй молча. Я хотя бы смог.»
И хотел было отложить телефон, но ответ от Чанёля пришёл неожиданно быстро. Либо он заранее набирал это сообщение, либо чем-то сильно взбудоражен. А может, и то, и другое.
«Не хвались раньше времени. Сегодня я тоже смогу!»
Лу снова быстро наморщил нос и запихнул телефон под подушку, чтобы тот не мешал маленькой утренней идиллии. Странно, но спать не хотелось совсем. За окном уже начали доноситься голоса проснувшихся птиц. Солнце поднялось из-за горизонта и мазнуло яркими лучами Минсока по рыжим волосам, путаясь золотистыми искорками между прядей.
Лу даже не знал, сколько ещё он так пролежал. Кажется, его тоже начинало клонить в сон. Казалось, что ещё минута — и он погрузился в эту дымную дрёму, которая разделяет сновидения и реальность, как рядом засветился ещё один экран телефона. Лу машинально приподнял голову, смотря на дисплей смартфона Минсока. Какое-то сообщение, отсюда не прочитать. Лухану не очень-то и нужно было читать чужую переписку, как тут его привлекло совсем другое.
Подтянув к себе телефон, Лу быстро, чтобы не читать, смахнул сообщение в сторону, и уставился на заставку. Там стояло фото Минсока в обнимку с каким-то черноволосым парнишкой, очень миловидным. «Наверное, это тот, с которым Мин шёл в парке», — мелькнуло понимание, и Лу хотел было отложить телефон, как вдруг новое озарение вдарило как обухом по голове.
Лу всмотрелся в глаза, в прямоугольную улыбку парнишки и, пискнув, повалился на Минсока, сжимая телефон в руке и тормоша парня за плечо. Минсок подскочил, спросонья открывая лишь один глаз и озираясь по сторонам. Когда его взгляд мазнул по Лухану, на миг на лице Мина отразился лёгкий испуг, но после, вспомнив прошедшую ночь, успокоился.
— Что-то произошло, что ты меня так рано, — Мин оглянулся на окно, — да, рано будишь?
Вместо слов Лу почти носом тыкнул Минсока в его же телефон, не забывая нажимать на кнопку включения, чтобы экран не погас. С несколько секунд Минсок изучал заставку собственного мобильного устройства, и страх тонкими ниточками поднимался откуда-то из глубины живота.
— Мой телефон… и что? — пытаясь казаться невозмутимым, Мин перевёл взгляд на лицо Лухана, на котором отражалось какое-то очень серьёзное мыслительное действие.
— Это ты.
— Ну да, я.
— Нет, это ты. — Громко выдохнув, повторил Лухан и тут же, не давая его перебить, добавил, с придыханием. — Это ты подкидывал все флешки Чанёлю. Тот парень — это твой друг.
— Нет, погоди, всё не так, — залепетал Минсок, пятясь назад и утыкаясь в край своей кровати, понимая, что отступать некуда и отмечая про себя, как хищно загорелись глаза напротив.
♂♥♂
Чанёль не спал всю ночь так же, как и Лу, только по другой причине. Он всю ночь убеждал себя пойти по адресу, который он выпытал у глазастого фотографа в обмен на участие в съёмке. Находил гору отговорок, почему ему не следует туда идти, а после уговаривал снова. Рыча про себя, мотался по комнате, то и дело поглядывая на мусорное ведёрко, так и оставшееся стоять у входа. Пересматривал последнюю запись с последней флешки (ярко-розовая, она резким мазком выделялась на горке поверх остальных), проматывал отдельные отрывки, махом закрывал крышку ноутбука. После ходил по квартире снова и снова, пинал ногами подушки, тянул красные пряди на макушке и возвращался к ноутбуку.
И в итоге сдался, грязно и неоднократно дроча вместе с желанным парнем на экране, пытаясь попадать в ритм с его рукой и неизменно кончая каждый раз, когда юноша совал испачканные спермой пальцы себе в рот. Зажмуривался до росинок слёз в уголках глаз, рассматривая отпечатавшееся на обратной стороне век гибкое тело, и почти отчётливо чувствовал, как ноют и поджимаются яйца, требуя разрядки ещё и ещё.
К рассвету Чанёль был измотан морально и физически, но зато решение сходить в клуб раскалённым клеймом шипело в мозгу. Почти стекая с кровати, Чанёль силой заставил себя пойти в душ, цепляясь за стены подрагивающими руками и заодно прихватывая боксеры, о которые он вытирал руки, чтобы закинуть те в стирку.
К десяти утра он, одетый как с иголочки, стоял у входа в тот самый клуб. Из тех ниточек информации, что ему удалось узнать через знакомых, клуб работал круглосуточно. Но именно с 9 вечера он становился именно «гейским». С семи утра и до назначенного времени это место было самым обычным баром, куда могли заходить все желающие. Чанёль хмыкнул. Интересных ход со стороны хозяина. Так и денег больше гребёт, и по документам всё законно. Ведь о том, что это именно гей-бар знают в основном лишь сами геи, и вход с вечера становится лишь по пропускам, о чём сообщают внушительного вида охранники на входе. Так что Чанёлю только и остаётся, что приходить сюда днём, пока люди вокруг ничего не заподозрят, всё-таки, он более-менее узнаваем в общественности.
Пару раз громко выдохнув, Чанёль решительным шагом направился к двери. Ему любезно распахнули створки, и Пак погрузился в полумрак задымленного помещения.
С виду, это действительно выглядело как обычный бар. Из-за того, что время было раннее, здесь было всего лишь несколько человек, которые пришли то ли запить свои проблемы, то ли просто похмелиться после бурной ночи. Они одиночками разбрелись по разным уголкам, утопившись в мягких диванчиках, и потягивали свои коктейли либо что-либо покрепче. То там, то здесь сквозь сероватую пелену вспыхивали красноватые огоньки тлеющих сигарет.
Где-то слева помещения очертаниями виднелась барная стойка, но за ней никого не было, видимо, бармен отошёл. Сразу около стойки возвышался подиум, чёрный и матовый, и лишь труба для пилона тускло поблёскивала в приглушённом свете редких лампочек под самым потолком.
Чувствуя, как у него громко начинает стучать сердце, Чанёль нырнул в тёмную нишу сразу справа от входа, скрытую ширмой, едва заметную для незнающих людей. Но До Кёнсу чётко указал, куда и к кому следует идти.
Бэкхён недовольно фыркнул, смахивая с глаз мешающую чёлку и поднимая ящик с коньяком. Он ненавидел дневные смены. В них он заступал очень и очень редко, в основном потому, что его рабочий день (или, точнее, ночь) начинался именно вечером, и он вовсе не подписывался работать в этом месте ещё и при дневном свете. Практически все те редкие разы, когда он выходил в смену днём, он заменял заболевшего или отпросившегося бармена, и каждый раз проклинал его, на чём свет стоит.
Ибо именно после ночи в баре и за барной стойкой оставалось столько работы, что Бэкхён ещё полдня разгребал завалы немытых стаканов, заново расфасовывал бутылки и приносил новые запасы из подсобки. Хотя они условились, что это обязан делать каждый бармен перед окончанием своей смены. Но его напарники временами оказывались на редкость ленивыми, а после заискивающе улыбались ему и подсовывали шоколадки в знак извинения.
— Вот тебе и сладкие двадцать семь, — пропыхтел Бэкхён, ставя ящик на пол около себя и вновь сдувая чёрные пряди. Что-то они очень уж отрасли, надо бы подстричься на днях.
— Эй, Бэкхён! — Бэк дрогнул, не смея оборачиваться. Мысленно он молил, чтобы это был не его начальник, но голос он узнал сразу, и оставалось лишь надеяться, что ему всё показалось.
— Как ты тут, в поте лица? Нарабатываешь на бармена месяца? — шутливо присвистнул Джунки, подходя и хлопая Бэка по плечу. Брюнет что-то глухо пробормотал, но повторять громче для начальника не стал.
— Я чего пришёл, Бэкхён, — наклонившись, Джунки опалил край его уха горячим дыханием и жарко зашептал: — Знаю, что не положено днём. Я пытался объяснить ему, но очень уж настырный человек попался. И заплатил намного, намного больше, чем стоит твой номер.
Бэкхён вздрогнул. Бессвязное бормотание Ли обретало смысл. Бэк даже почти почувствовал, как его кожа становится липкой от несуществующей грязи, в которой он измажется после своего постыдного танца.
— Но мы же так не договаривались, я даже не на своей смене, — слабо попытался противостоять Бэкхён, понимая, что его отпор останется без внимания. И он-таки был прав: Джунки уже подталкивал его к своей маленькой гримёрной.
— Ничего, я тебя подменю за стойкой. Зато сегодня отсыплю тебе щедрые чаевые. Как-никак, день рождения, — почти издевательски промурлыкал владелец бара, заталкивая Бэка в каморку и захлопывая за ним дверь. А после, словно только что вспомнил, царапнул ногтями деревянную поверхность. — И в этот раз будь так добр одеться в надлежащий тебе
"костюм". Здесь никаких отступлений, штанишками прикрываться не получится.
Бэкхён раздражённо дёргал себя за рукав пиджака (единственная деталь из одежды, которая была на нём) и неловко переступил босыми ногами порог в красную комнату. Снова это трепетное чувство, как в прошлый раз, сердце громкими толчками гоняет кровь и адреналин по венам. Только в этот раз на нём нет привычного костюма для пилона, будто защищавшего его незримой стеной.
Он нагой, полностью, за исключением кричаще красного пиджака. Тот великоват, рукава скрывают ладони и почти всю длину пальцев, полы лишь едва прикрывают оголённое достоинство. Чёрные пряди так мешавшей с утра чёлки специально начёсаны на лоб, почти полностью падают на глаза, которые всё равно выделяются под толстой линией чёрной подводки. С шеи свисает тонкая серебристая цепочка, спускается ниже, оплетает голый торс два или три раза и завершается небольшим колечком, которое надето точно на основание пока ещё вялого члена.
Губы приоткрыты, с них срывается рваное тяжёлое дыхание, на висках блестят капли пота, а на языке чувствуется горьковатый привкус от выпитой таблетки. Потому что Бэкхён не может быть не возбуждённым перед клиентом. Он должен заводить, и на подтянутом юном теле должен выделяться красиво вставший член.
Бэкхён нажимает на панель и включает музыку уже знакомой песни. Делает глубокий вдох и резко одёргивает полупрозрачную занавесь и чётко вышагивает к языку короткого подиума, начиная покачивать бёдрами в такт битам.
И тут же испуганно останавливается, ощущая некоторое подобие дежавю прошлого выступления. Но только в этот раз его останавливает не вспышка фотокамеры, а
по-блядски одетый и развалившийся на диване напротив Пак Чанёль.
