Мой любимый крысёныш

"В конце концов, даже если кто-то и обратит на нас внимание, мы сможем исчезнуть в любой момент", — успокоил он себя и уже спокойно прижался к герру Гриндевальду, целуя в ответ. Постепенно мысль о том, чтобы потревожить общественный вкус, начала казаться ему все более завлекательной, и он даже ждал, чтобы полисмен обратил на их с господином объятия, но увы, в рабочий полдень парк был пустынен и тих, а гулявшие вдалеке на другой стороне пруда парочки не проявляли ни малейшего интереса. Том даже почувствовал некоторую обиду на подобное равнодушие. Мысли его вернулись от доставления Геллерту удовольствия обратно к пережитому недавно приключению. — Не могу поверить, что все это время вы обманывали меня и, наверное, подсмеивались, — бросился с упреками он на него. — Это обидно, если хотите знать. — Уверяю, по крайней мере до момента его появления на улице ты общался с самым что ни на есть настоящим хранителем. Я прервал его путь, когда он заподозрил неладное в том, что мальчишка-посыльный так долго болтается в коридоре. — Но как вы сами там оказались? — Влетел в окно летучей мышью еще затемно, — подмигнул он. По тону его, как обычно, было непонятно, шутит Гриндевальд или нет. Том вздохнул, смирившись: господина было не переделать. — И всё равно, это нечестно — испытывать меня подобным образом. Геллерт откинулся на спинку и повернулся к нему, всматриваясь в его лицо еще внимательнее. — Что ж, у меня есть для тебя новое задание. В этот раз — серьезнее. Хочу, чтобы ты отправился назад в школу. Лицо Тома разочарованно вытянулось. Он нахмурился. — Ну, нет, не всё так плохо. Я хочу в этот раз, чтобы ты сыграл роль тайного проверяющего... Ученика по обмену, скажем так. И нашел мне одну важную книгу. Нет, даже не нашел: узнал о ней хоть что-нибудь. — А если меня раскроют или обнаружат? — Я дам тебе портключ. Главное — выйти за пределы школы и мигом перенестись ко мне в Нурменгард или хоть сюда, в Лондон. — А школа... Это не Хогвартс? — Нет.

***

Школа Колдовстворец располагалась в далёких северных краях, и Россия представлялась Томасу одной сплошной холодной северной равниной: с одной стороны ему виделся обледеневший обрыв, с другой — море, кидающее на него черные высокие волны с грязной пеной на гребнях, ревущее и злобное, как дикий зверь, и видел школу, высившуюся на обрыве над этой бездной... Но, в отличие от его господина, провидец из него был никакой. Школа стояла не то что не на обрыве — даже не рядом с морем, до которого тут было три дня езды. В городе стоял конец зимы, и на удивление не было ни ветров, ни холода — хотя город при первом знакомстве показался ему довольно серым и неприглядным. Школа стояла в старой части центра, и не было тут ни гор, ни рва, как у Хогвартса, ни скал, как у Нурменгарда. Кое-как огороженная кустами, наполовину сохранившимся (да и то сетчатым) забором, она показалась Тому самым обычным зданием, старым, деревянным и разве что чрезмерно разросшимся из-за соединенных бесконечными переходами корпусов. Он прошел внутрь, встретив сопровождающего, который тут же велел оставить верхнюю одежду и вещи где-то в подвале, а затем повел его на занятия, и Томасу казалось, что они идут то по старенькому особняку позапрошлого века, рассыхающемуся, с резными деревянными балясинами у лестниц и панелями стен, то по относительно новому, хоть и неухоженному и полутёмному. Проводник отвел его в комнатку среди череды других, белых и пустых, где были спальни других учеников, сейчас, днём, пустующие. Само собой, он не собирался там оставаться надолго. Вмиг была сброшена униформа мальчика-ученика и был надет костюм, сшитый по его стройной фигуре и в то же время неведомым образом придающий ей пару лет, может, за счет ширины плеч или ровной осанки. Теперь он походил на молодого чиновника или, может, чьего-то секретаря. Становиться гораздо старше он не хотел, но представить себя восемнадцатилетним вместо шестнадцатилетнего — охотно. Пара листков, похожих на приказ, и записная книжка с пером в руках прибавили ему солидности. Ещё пара взмахов палочкой, придавших ему несколько лишних сантиметров роста, и вот из зеркала на него смотрел не подросток, а молодой человек самой приятной внешности, спокойный и услужливый. как и положено секретарю какого-нибудь чиновника министерства. В таком виде он и вышел. Однако найти дорогу назад, к учебному корпусу, оказалось не так-то просто. Том никогда ранее не жаловался на дурную память, но уже через десяток минут не мог отыскать даже дорогу обратно, чтобы начать всё сначала. Коридоры неизменно приводили его вниз, в широкий вестибюль с парой необъятных колонн, обозначавших вход. Рядом дремал привратник, при виде которого он робел и не решался спросить дорогу назад. Наконец решившись-таки скользнуть в дверцу за его спиной, он оказался в каком-то низком и уже совершенно темном переходе, деревянном, похожем больше на сарай, пристроенный дворником для хранения дров, чем на коридор почтенной волшебной школы, и Том шел по нему, спотыкаясь и проклиная собственное желание изобразить служащего. Коридор вывел его к другому выходу, видимо, никогда не используемому, запертому на висячий замок; дверь вдобавок была забрана решеткой. Да он и не собирался покидать это место. "Да как же тут попасть наверх?" — чуть не сквозь слёзы взмолился он и из маленького тамбура обнаружил узкую винтовую лестницу наверх, которая вывела его в коридор второго этажа. Вдоль него шел второй свет: одна из сторон, огороженная перилами, отсутствовала, и открывался вид на огромный зал с рядами сидений, спускающихся полукругом вниз, к сцене. — Добрый день, дамы и господа. Сегодня я открываю шестидесятые гоголевские чтения, но вначале хотел бы сделать несколько важных объявлений... Том, вставший у перил понаблюдать от скуки, отвлекался, рассматривая убранство: потемневшее от времени лаковое дерево и бархатная обивка кресел в зале внизу говорили о том, что это самая старая часть здания, где он находился. Правда, это было безразлично, но ему казалось, что если уж он должен найти какую-то неведомую книгу. о которой его господин даже не рассказал почти ничего, то она непременно должна быть связана с самыми старыми частями здания. "В крайнем случае, я применю хроноворот и буду смотреть, что тут происходило лет сто назад, когда фолиант был утерян", — сказал он себе. Неожиданно повысившийся голос в зале заставил его обернуться с интересом. — И мы весьма надеемся, что в этот раз всё произойдет без эксцессов! Он посмотрел вниз. Там на возвышении сидело несколько магов: один, пожилой, был, очевидно, директором школы, второй, помоложе — его сыном, помощником директора и по совместительству преподавателем каких-то неизвестных Тому дисциплин. Еще несколько учителей званием пониже помещались на первых скамьях у сцены. В остальном же зал был полупустой, полутемный, и освещал разве что красный круг возвышения, где сидел директор. Том хотел было спуститься туда и устроиться потихоньку на одно из боковых мест, но неожиданно громкий голос настиг его: — Молодой человек! Кажется, я только что говорил, что это приватная конференция и мы не потерпим присутствия... Вы приглашены? — Нет, господин директор. Ему пришлось в смущении удалиться. Впрочем, это вовсе не означало, что интерес к происходящему у него иссяк: нет, он разгорелся еще сильнее. И удовлетворить любопытство помогла ему именно та маленькая боковая лесенка, по которой он поднимался сюда. Отделенная от стен зала только тонкой дощатой обшивкой стен, рассохшейся и то тут, то там зияющей длинными узкими щелями, она давала возможность если и не наблюдать всё полностью, то по крайней мере отлично слышать, чем Том и занялся, спустившись на несколько ступеней вниз, чтоб находиться на уровне эстрады, и приникнув к одной из таких щелей. Сквозь полосу света видно было и кафедру, и лицо директора, разгневанное и нахмурившееся, и слышны были его речи. — Привратник внизу что, заснул? Какого чёрта... Томас даже вздрогнул, решив, что гневная речь обращена к нему, а почтенный маг обладает способностью смотреть сквозь стены, но вскоре услышал ответ на нее. Голос исходил от невысокого плешивого старика, суда по виду, не уступавшего директору годами, но опустившегося на самое дно жизни: рукава его зеленовато-серой куртки были подраны на локтях и засалены до черноты, как и воротник, видный из-под нее шерстяной свитер — и тот пестрел пятнами, а уж обувь и вовсе была позаимствована не иначе как на ближайшей помойке. В руках у старика была холщовая сумка, где что-то позвякивало. — И всё же нехорошо это с вашей стороны. Когда с полвека тому назад вы, досточтимый родитель, изволили так разгневаться, когда я взял книгу судьбы... "Книга! Та самая! Вот оно! Но... Какой ещё родитель?" — в недоумении подумал Том. До сих пор оба казались ему ровесниками, и в то, что этот униженно посматривавший на директора снизу вверх старикашка может быть его сыном, он просто не верил. Увы, за размышлениями он пропустил и приличный кусок его речи. — Между прочим, присутствовавшего при том же брата вы не только простили, но и возвысили, — кивнул старик на молодого мага, который вдруг вздрогнул и испуганно заозирался. — А разве не вы учили меня... — Я? Чему я тебя учил? — загремел сверху голос старика-директора. — Бутылки тебя я учил собирать? И старика-оборванца вмиг не стало, точно унес его отсюда некий стремительный и быстрый вихрь. Том лихорадочно побежал вниз, чтобы успеть перехватить и расспросить его у дверей, и надежды его оправдались: он успел перехватить его уже внизу, в тамбуре, двери которого в этот раз были широко растворены. Он едва догнал его, выбежав куда-то во внутренний дворик, окруженный низкими сараями. — Господин, подождите! — кинул он вслед спине в зеленой выцветшей куртке. — Да чего тебе? — Погодите, прошу вас! Книга! Меня интересует книга... — Ее там и след простыл. Думаешь, стал бы я шариться тут, отыщи ее? Я теперь не маг, а простой старик. Видел, наверное, младшего брата? Он сидел там, за кафедрой. И старик завел его куда-то за сарай, где оба сели, и Том приготовился выслушивать череду сетований на жизнь.