Ложка сахара.

Он встречается с Питером снова в закусочной Мела, но на этот раз он приносит ноутбук. Он записывает основные требования Питера, но всё ещё хочет уточнить некоторые детали. — Окей, какой будет моя месячная стипендия? Питер хмыкает, будто он уже продумал это. Стайлз просто так не покупается. — Я бы начал с тысячи в месяц, особенно учитывая то, что ты не соглашаешься бросить работу немедленно. — Послушай, мы не знаем будет ли всё идти как надо, и если что-то будет не так, я не хочу приходить в книжный магазин и умолять взять меня обратно на работу. Он разочарован, и он знает, что Питер может это чувствовать, но он старается не показывает это своим голосом и жестами. Если он уступит в этом, то всё полетит как снежный ком. Питер продолжает так, будто ничего не слышал: — Что касается о вещах, на которые ты можешь тратить свою стипендию. Я думал, что это очевидно, но прошлый опыт научил меня, что это надо обговаривать. Так, ради скрупулёзности: еда, одежда, обувь, учебники, телефонные счета, медицинские счета или медицинская страховка, если будет такая необходимость, плата за учебу или общежитие, которое не покрывается университетской стипендией, всё что угодно относящееся к «предметам домашнего обихода» — скатерти, лампочки, вещи для уборки— один вечер с друзьями в месяц и одна оговоренная поблажка раз в месяц. Это казалось разумным, но… — Как ты планируешь контролировать это? Питер выглядел позабавленным вопросом. — Многое будет строиться на системе взаимного доверия. Я знаю, что ты безответственный только когда дело касается собственной безопасности, но я также знаю, что ты любишь лазейки. Я дам тебе кредитную карту, и в конце каждого месяца мы будем изучать счета. Если я узнаю, что ты пользовался ей не для того, о чём мы договаривались, сначала ты оплатишь это, потому что я не буду оплачивать твои бунтарские желания. Стайлз сглотнул, в горле запершило. Это имело смысл и не должно было пугать его, но это пугало. Он спрашивает себя, как он пахнет, потому что Питер наклоняется вперед, его локти упираются в стол, выражение лица серьёзное: — Я не ожидаю, что ты будешь жить как монах. Я не хочу, чтобы ты страдал. Ты не будешь обделён маленькими простыми удовольствиями, типа видеоигр, книг и музыки, которые помогают держаться на плаву в стрессовой ситуации, особенно тебе. Он кивает, более успокоенный, чем хотел бы быть. — Что по поводу этой «услуга за услугу» системы? Как это работает? Питер улыбается и это нервирует. Он никогда не видел такого выражения на лице Питера, и у него занимает минуту осознание того, что это голод. — Ну, если ты хочешь чего-то, о чем мы не договаривались, или, скажем, тебе нужна дополнительная поблажка или две в месяц, я попрошу тебя кое о чём в замен. —И что это может быть? Он хочет получить столько информации, сколько можно, прежде чем согласиться. Это умно в целом, но рядом с Питером это просто необходимость. Питер хмыкает, глаза бесстыдно скользят по телу Стайлза: — Это будет зависеть от того, насколько велика твоя просьба и от моих желаний в тот день. Я могу захотеть, чтобы ты разделся для меня, или чтобы ты стал на колени и отсосал мне. Но… — он небрежно пожимает плечами, — это может быть что-либо проще, например, приготовить нам ужин и поесть вместе со мной или помассировать мои плечи после долгого дня. Стайлз понимает, что сидит с открытым ртом и закрывает его. Он не знает, что труднее осознать — тот факт, что Питер может попросить его о минете или то, что он может попросить его о более странных, интимных вещах. — И я могу отказаться? Питер поднимает брови. — Конечно, ты можешь. Но значит, ты не получишь то, о чём спросил. — Ты же не собираешься просто просить меня о вещах, которые, как ты знаешь, мне не нравятся, чтобы ты мог отклонять мои просьбы? Мне кажется, что это может быть так. Питер сжимает переносицу, будто молится о терпении. — Какая часть фразы «договорённости, которые мне нравятся» ты не понял? Только потому, что я хочу гладить тебя по волосам и называть хорошим мальчиком, пока ты глотаешь, не значит, что я лгу. Кровь приливает к щекам, и он не знает, что сказать. Он чувствует себя плохо, потому что сразу предполагал худшее в Питере, хотя он этого не заслуживает. Он специально не думает о других вещах. —Хорошо, я не… — Я понимаю, что это нелегко, но я тебе не враг. Скорее наоборот, и я был бы признателен, если бы ты вёл себя соответственно. Он кивает, чувствуя смесь стыда и облегчения. Примерно, как тогда, когда он был маленьким и отец разочаровывался в нём из-за грубости. — Хорошо, я могу это сделать. Лицо Питера скептическое. — Наше первое дело- это твой гардероб. Он взвизгивает: — Что? Почему? Мне нравится, как я выгляжу! Питер закатывает глаза. — Это прекрасно, но что-то мне подсказывает, что у тебя нет ничего подходящего для моих рабочих встреч. — Э, у меня есть пара блейзеров? — Прекрасно. У тебя есть брюки? Галстуки? Туфли? Нет? Подозреваю, их цвет меня удивит. Стайлз стонет и закрывает лицо руками: — Ты заставишь меня носить костюмы. — Не всё время, но тебе точно понадобятся рубашка и брюки, чтобы сопровождать меня. Галстуки не настолько необходимы, но комплект из жилета, хорошо сшитой рубашки и брюк, и всё будет нормально. — О. Мой. Бог. ** Стайлз понятия не имеет, чего ожидать, когда Питер забирает его чертовски ранним субботним утром. В любом случае, он напуган. И он оказывается прав, потому что после часа, проведённого в дорогом магазине, они всё ещё не закончили. И он держит в руках охапку рубашек, чтобы примерить. -Мне обязательно это делать? — стонет он. Питер не снисходит до ответа, вместо этого слегка подталкивает его к примерочной. Стайлз чувствует себя живой Барби в натуральную величину, когда натягивает на себя первую рубашку из кучи — бледно-жёлтую. Он выходит из примерочной, чтобы получить одобрение Питера. Которого он не дожидается. -Только не это. Следующую. Он тихо ворчит, потому что не понимает, что с ней не так, но кого это волнует. Он примеряют следующую. Однотонная белая — Питер кивает. Стайлз пытается перемерить эту кучу как можно быстрее, потому что у него есть домашка, которую надо прочитать, но одежда кажется нескончаемой. Белая рубашка в серую полоску — да. Серая — нет. Светло голубая — да. Мятная — да. Розовая — нет. Он слегка обижен, но Питер посылает его обратно в примерочную. Стайлзу очень нравится однотонная черная, и он надеется, что она получит кивок. Он выходит, засунув руки в карманы джинсов: -Ну? Глаза Питера скользят по нему и сверкают, всего на секунду. -Эту точно берем. Она тебе удивительно идёт. Он идёт обратно в примерочную, чтобы скрыть румянец, поползший по щекам. Он не привык, когда люди на него смотрят так, будто вот-вот сожрут, но ему нравится. Он смотрит на следующую рубашку, гадая, как она будет выглядеть. Ему нравится цвет — глубокий, насыщенный фиолетовый, но он не знает, как будет выглядеть в ней. Что же, конечно, она выглядит так, будто сшита на него потому что мироздание издевается над ним. Он решает не говорить о своем скептицизме, когда выходит, чтобы получить ещё один одобрительный кивок. Он насмешливо поворачивается к Питеру: -Ну что? Питер хмыкает, наклоняя голову: -Не знаю. -Отъебись, — шипит он, — она мне нравится, и мы её берем. Питер ухмыляется и, черт возьми, Стайлз ведётся на это. Он пыхтит и идет примерять последнюю рубашку, откладывая фиолетовую в стопку «да». Она действительно ему нравится. Последняя рубашка тёмно-красная. Это беспокоит его в течение минуты, прежде чем он понимает, что она идентична по цвету той, которую носил Питер, когда предложил ему укус. Поэтому и только поэтому, он хочет сбросить её в кучу «нет», не примерив её. Он почти делает это, когда понимает, что это глупо. У него есть толстовка почти такого же оттенка и он не собирается удовлетворять Питера, показывая, что он боится гребаных воспоминаний. Его пальцы дрожат, когда он застегивает пуговицы, но никто об этом не узнает. Когда он собирается с духом и смотрит в зеркало, то должен признать, что этот цвет ему подходит. Она не нравится ему так, как фиолетовая, но он может видеть себя в этом. Когда он выходит, его не удивляет довольное выражение лица Питера. Он возвращается, снимает её и кидает в кучу «да». Пытается забыть, почему она ему не понравилась сначала. Он отдаёт Питеру рубашки, которые держит, и вешает те, что остались лежать в примерочной. -Итак, мы закончили? Питер смотрит на него: — Ты же знаешь, что нет. Тебе нужны туфли для костюма. Если ты будешь хорошим мальчиком и не будешь жаловаться, после мы пообедаем. Я угощаю. Его сердце трепещет при словах «хороший мальчик», но он говорит себе, что это потому, что у него никогда не было ничего подобного — просто спросите его отца. Он знает, что им всё ещё нужно купить костюмы — ну, те вещи, за которыми они пришли сюда, — но да. Перерыв звучит божественно. Если ему придется ещё час слушать, как Питер говорит о моде, он сделает что-нибудь отчаянное. —Да, хорошо. Где тут обувь? ** Он заканчивает с тремя костюмами, семью рубашками, парой чёрных брюк, четырьмя галстуками, туфлями, пачкой носков (кто бы мог подумать) и майкой. Он ожидал, что один из костюмов будет черный, но ему нравится то, что выбрал Питер. Костюмы-тройки серые, один светлый, второй угольный. Последний — костюм морячка (потому что как бы заумно Питер не называл этот цвет, он темно-синий, и он будет называть его морским, даже если у него нет «серых полутонов» или другого хуецвета). Он никогда не думал, что станет одним из тех претенциозных шмоточников, которые любят жилеты, но Питер нашёл то, что ему нравится. Они достаточно хорошо сидят, чтобы чувствовать себя комфортно, и он определенно выглядит в них привлекательно. Однако Питер все же настоял на том, чтобы отвести его к портному, чтобы все поправить. Он также отказывался признавать, что ему нравятся галстуки — один по-слизерински зелёный с чёрной оторочкой, сияющий фиолетовый, чёрный с серебром крест-накрест, достаточно напоминающий плед, чтобы заставить его улыбнуться и черный с бронзовым, который он выбрал сам. Насколько они ему нравятся, настолько он рад обещанию Питера, что их не придётся носить часто, потому что Стайлз не думает, что способен устоять перед тем, чтобы теребить галстук или, ебись оно всё, жевать его. Конечно, он не имеет права голоса, когда будет надевать это, собираясь на свои «обязанности». Питер ясно дал понять, что одежду выбирает он, но ему хотя бы нравится большая её часть. У них первая официальная…что-то там во вторник. У него перерыв между занятиями, поэтому Питер ведёт его на бизнес-ланч. Он приносит Стайлзу костюм, велит ему надеть угольные брюки с жилетом и светло-голубой рубашкой. Он закатывает глаза, когда Стайлз выгоняет его, но всё равно ждет в машине. Стайлз старается не волноваться. Говорит самому себе, что это просто одежда, просто обед, просто Питер. Ничего страшного. Он признает, что выглядит хорошо, когда смотрится в зеркало, но дело в том, что он не похож на себя самого. Он расстегивает пуговицы на манжетах, закатывает рукава до локтей, это заставляет его чувствовать себя уверенней. Более привычно. Это немного, но этого достаточно, чтобы выйти за дверь и спуститься к машине Питера. Стайлз не скрывает своего облегчения, когда Питер одобрительно мурлычет: —Это милая деталь, тебе идёт. Теперь постарайся быть простым и приятным. Тест-драйв. Мы встречаемся с адвокатом из другой фирмы, я работал с ним в прошлом, и его женой, Флорой. Кол — ярый приверженец этикета, поэтому, пока он не скажет тебе обратного, называй его мистер Феллон. — Понял. Ему приходит в голову ужасная мысль. — Я…мм. должен попытаться быть кем-то другим? Питер внимательно смотрят на него, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Что ты имеешь в виду? —Ты сказал, что этот парень весь из себя вежливый, но ты работал с ним в прошлом. Он разве не в курсе, что ты создан для насилия и разрушений или ты сдерживался? Питер фыркает. —Ты должен сделать всё возможное, чтобы воздержаться от ругани, но в остальном, не стесняйся быть собой. Некоторые из его лучших идей пришли к нему, когда я язвил, и Флора находит забавным, когда кто-то пошучивает над её мужем. Внушишь ей любовь к себе, с ним тоже подружишься. —Хорошо, хорошо. И последний вопрос. — С тобой такого не бывает. Он делает паузу, но Питер не кажется раздраженным или расстроенным, поэтому он продолжает. —Что мы собираемся сказать о том, кто я для тебя и о других штуках? Потому что честность здесь определённо не лучшая политика, и мне нужно знать, какова партийная линия. Питер помолчал немного. —Есть несколько способов сыграть в эту игру, по крайней мере, сейчас. Как только я начну давать тебе больше свободы, я пойму, что ты моя любимая звёздочка, но в начале будет больше контроля, тем более, что мы начинаем с Кола и Флоры. Я могу представить тебя как друга семьи, или кого-то, кого я наставляю, или мы можем сразу прыгнуть в эту яму, и я могу сказать им, что, несмотря на твоё первоначальное нежелание, я очаровал тебя так, что ты дал мне шанс. Он сознательно не думает о последнем варианте. —Так, подожди. Ты говоришь мне, что как только я начну ходить с тобой, чтобы «нравиться» на встречи и прочее дерьмо, люди подумают, что мы трахаемся? —Я очень успешный, очень богатый, очень привлекательный мужчина, Стайлз. Мой спутник, как ожидается, младше, он вполне может оказаться охотником за деньгами, это случается чаще, чем ты думаешь. Наличие партнёра на этих мероприятиях хорошо сказывается на моей репутации, особенно учитывая, что я исчез после пожара. Это придает мне некоторую нормальность. Но их представления о «нормальном» отличаются от представлений большинства людей. То, кем мы на самом деле являемся друг для друга, не их дело, но они всё равно попытаются это выяснить. Лучше всего посмеяться над этим и придерживаться легенды. Он сглатывает и смотрит в окно. Он не знает, что и думать. Он знает, что это не должно иметь значения, как он выглядит для Питера, потому что он знает правду: ему платят, чтобы терпеть Питера и предотвращать атаки убийственной скуки. Он оказывает услугу. Практически публично, учитывая, что это Питер, но мысль о том, что другие люди думают, что он охотник за деньгами или какой-то парень-золотоискатель, раздражает его. Может, потому что это похоже на правду. —Ладно, — вздыхает он, — мы говорим им сегодня, что я старый друг, который неохотно даёт тебе шанс. В зависимости от того, как все пойдёт, это может перейти к бойфренду или партнёру, или как ты хочешь это назвать, если это соглашение в конечном итоге работает. —Ну, с таким энтузиазмом, ничего не может пойти не так, — огрызается Питер, когда он въезжает на парковку ресторана. —Это я. Энтузиазм и самоуверенность. Моим истинным призванием может быть чирлидинг. Питер смеётся, выходя из машины. —Ну, солнышко, если ты когда-нибудь захочешь попробовать, знай, что твоим ногам пойдет юбка. Он краснеет и проклинает Питера себе под нос, когда он следует за этим мудаком в ресторан.