Ложка сахара.

Стайлз вертит в кармане гладкую кредитную карту, которую нашел в кармане после обеда с Колом и Флорой. Он не знает, как к этому относиться, но доказательство того, что он мальчик Питера, выбивает его из колеи. Он задается вопросом было бы ему менее тревожно, если бы это был кто-нибудь другой, кто-нибудь, кого он бы не знал, кто-нибудь, кто не был связан с сверхъестественным, кто-нибудь, кто не знал его. Потому что, все дело в том, что он хорошо играет свою роль. Он мог бы притвориться кем-нибудь другим. Он получил бы от них, что нужно, они бы получили от него, что нужно, и он бы рассматривал это как деловую сделку. Но Питер… Питер все усложнял. Потому что Питер — это Бейкон Хиллс и панические атаки, верность и предательство, и страх, и чувство, что он никогда не будет достаточно хорош. Питер- это месть и кровопролитие, и ярость, которые так хорошо контролируются, что ты можешь никогда не увидеть их в нем, если не знаешь, что они там. Питер- это стая и нежные руки во время ночных собраний, и сарказм, всегда обоюдоострый, но не режущий слишком глубоко. Питер отличается нравственным лицемерием и беспощадностью, и он никогда не верит ему в важных вещах. Проблема в том, что он не знает, какому из Питеров можно доверять, кто одевает его в костюмы, вручает кредитную карту, предлагает позаботиться о нем. Он не знает, но все равно позволяет Питеру делать это, и, возможно, это самая глупая вещь, которую он когда-либо делал. В конце концов, он прячет карточку в кошелек и пытается забыть о ней. Ему надо идти на занятия и слушать лекции. Второй раз он выступает в качестве спутника в пятницу вечером, проходит чуть больше недели после их «тест-драйва». Он чертовски нервничает из-за этого, потому что это, очевидно, какое-то благотворительное мероприятие и юридическая фирма Питера была крупным спонсором, так что это абсолютно не похоже на обед с Колом и Флорой. То было мелководье, где он мог коснуться дна. А это уже даже не бассейн. Это участок кишащего акулами океана. Тем не менее, он способен не трахать себе мозг, пока одевается. Питер велел ему надеть угольный костюм-тройку с полосатой рубашкой и бледно-фиолетовым галстуком. Он хотел бы снова закатать рукава, но он знает, что сегодня это невозможно. Он должен найти другой способ почувствовать себя самим собой. Он решает, что носки с Бэтменом-это его выбор. Питер может разозлиться, если заметит, но вероятность того, что он обратит внимание на носки Стайлза, низкая. И в любом случае, он никогда не говорил, какие носки Стайлзу следует носить, так что это его собственная вина. Непохоже на то, что Питер не знает, что он будет использовать любую лазейку, которую он может найти или изобретёт ее. Он садится в машину Питера и старается не пялиться. Чувак пошел ва-банк-на нем черный костюм-тройка. Хотя вместо ожидаемой белой рубашки Питер одет в такую же фиолетовую, как и галстук, который на Стайлзе. Стайлз знает, что это было сделано намеренно, но решает не вдаваться в подробности. Нет смысла. Если Питер манипулирует, его методы вряд ли будут изысканными. Недостаточно угрожающе. —Итак, во что я ввязываюсь? — он гордится тем, что у него ровный голос. Он игнорирует, что Питер слышит, как сердце тревожно дрожит в груди. — Львиное логово. Он закатывает глаза. — Ну и дела, это обнадеживает. И вот я здесь, надеясь на какую-нибудь информацию, чтобы вооружиться ей, прежде чем мы войдем. Как глупо с моей стороны. Думаю, я просто приготовлюсь к тому, что меня съедят. Питер ухмыляется, не отрывая глаз от дороги. —Если ты хочешь, чтобы я тебя съел, детка, все, что тебе нужно сделать, это попросить. Пока Стайлз брызжет слюной, пытаясь понять, как на это реагировать, Питер продолжает говорить: —Честно говоря, мы идем на это, потому что я обязан там появиться. Цель на сегодня-быть замеченными как можно большим количеством людей, и уйти как можно скорее. Если бы ты захотел сыграть влюбленного мальчика, стремящегося попасть домой в постель, то все поверили бы в это, и я был бы благодарен за повод уйти пораньше. Его глаза как будто пытаются вылезти из орбит. —Ты сейчас серьезно, — это наполовину вопрос, наполовину утверждение, потому что этот человек — убежденный тролль. Питер опускает подбородок, чтобы сухо посмотреть на него: —Утвердительный ответ, — он поворачивает обратно к дороге, -Если твои актерские способности не блещут, то тогда, конечно, лучше сделать что-то другое, чем все испортить. Этого не будет. Вызов, мать твою, принят. —Угу. Надеюсь, ты не слишком любишь этот костюм, потому что мой запах останется на нем после сегодняшнего вечера. —Стайлз, почему — мурлычет Питер, — ты так говоришь, как будто это плохо. Он ничего не может поделать. Он смеется. —Ну, а если серьёзно — каков план игры? —Мы собираемся смешаться с неприлично богатыми и позволить им притворится, что они лучше нас, в то же время слегка раздражая их. Мы будем вежливы, и несносно-вежливы друг с другом, настолько, что они, вероятно, почувствуют облегчение, когда мы уйдем пораньше. — Значит, мы будем троллями в костюмах-тройках. Питер подъезжает к месту встречи и ухмыляется ему, глаза блестят от озорства. Прежде чем выйти из машины, он передает ключи камердинеру- это поражает Стайлза, ему весело. Он так разоделся в пятницу вечером, чтобы пойти потроллить с Лазарем-дядей-Дерека, и он действительно с нетерпением ждет этого. В какую, черт возьми, кроличью нору он упал и во что превратилась его жизнь? Он молчит, когда следует за Питером к месту встречи, он отводит его в сторону, прежде чем войти. —Что творится в твоей голове? Конечно. Его запах полон беспокойства, и он хотел бы сохранить это в тайне. —Это не я, просто. . ., -он замолкает, качая головой. —Эй, — голос Питера мягкий, как рука, которой он держит Стайлза за подбородок, — Ты можешь наслаждаться жизнью. Его язык становится не в тему развязанным: —Что это значит? Большой палец Питера скользит по его пульсу, и он борется, чтобы не дрожать. —Это означает, что наши договоренности должны быть взаимовыгодными. Ты мне всегда нравился, Стайлз, и мы подходим друг другу. Так что нет нужды беспокоиться о том, что тебе понравится моя компания, и то, что ты будешь сегодня маленькой сволочью. Он не хочет, чтобы это его успокоило. Он хмыкает. —Ты невыносим, когда прав. Рука Питера скользит вокруг, чтобы сжать его затылок, прежде чем отпустить. —Это не новость. Теперь давай покончим с этим, ладно? Он кивает и берет Питера за руку, переплетая их пальцы, когда они направляются внутрь. Он говорит себе, что это только потому, что он играет влюбленного парня. Что это для того, чтобы все поверили в их свидание. Он не думает ни о руке на лице, ни о шее, ни о чем-либо другом. Стайлз прижимается лицом к шее Питера, чтобы подавить его смех. Ради омерзения на лице мистера Шульцмана можно умереть. Он не помнит, когда в последний раз так веселился в пятницу вечером. Это было определенно до того, как он поступил в колледж. Рука Питера сжимает его бедро, и хватка слишком крепкая. Это заставляет его сосредоточиться. —Прости, Роб, но я просто не понимаю, чем то, что я привел на сегодняшнее мероприятие старого друга семьи, отличается от того, что ты привез свою… ты сказал, что она твоя племянница? Шульцман пялится, краснеет: —Она подходящая пара, Хейл. Возможно, ты захочешь принять это к сведению. Питер встречает взгляд бедняжки, и даже Стайлз видит, что она вот-вот заплачет. И на самом деле, его интересует только троллинг тех, кто это заслужил. Поэтому он улыбается ей и спрашивает: —Раз уж ты подходящий партнёр, не могла бы ты помочь мне выбрать платье в следующий раз? Твое выглядит великолепно, и подобрано со вкусом, поэтому я уверен, что ты могла бы помочь мне найти что-нибудь. Она широко открывает глаза и прижимает наманикюренную руку по рту, чтобы заглушить смешок, и Стайлз подмигивает ей. Тон Питера чистый мед, как он отвечает на распыления Шульцмана. —Роб, я никогда не скрывал своей увлеченности к обоим полам, так что, если ты не можешь контролировать свои консервативные взгляды и говорить о бизнесе, погоде или даже благотворительности, для которой этот вечер и нужен, то тебе надо двигаться дальше. Девушка смотрит на Стайлза и говорит: — Вау. Он ухмыляется и беззвучно отвечает: «Я знаю». — Пожалуй, я так и сделаю. Во всяком случае, не знаю, что думал получить от разговора с тобой, — потом Шульцман пытается смыться, его девушка рядом с ним, но она улыбается через плечо им обоим. Стайлз качает головой: —Так в чем же заключалась его сделка? Питер поворачивается, направляя их к бару, чтобы они не выглядели странно, игнорируя других посетителей: —Мы познакомились, когда только закончили учебу, искали работу. Он никак не мог смириться с тем, что я лучше его в том, что делаю, и получил должность в хорошей фирме, которая была престижной и ценила меня по достоинству. Он еще не совсем вырос из желания попытаться обскакать меня, когда сможет. Стайлз качает головой и берет колу-не-с-ромом, который ему вручили. —Я просто… Это Калифорния. Может он подумает и поймет, что он в самом либеральном штате на западном побережье и соответственно адаптирует свою игру. Питер лениво ухмыляется, и что-то темное мелькает в его глазах, прежде чем исчезнуть: —Не все такие умные как ты, солнышко. Он закатывает глаза и пытается контролировать жар, ползущий по его шее: —Да, ну, он юрист, и это благотворительная акция, которая посвящена продвижению женщин в сфере НТИМ. Можно было бы надеяться, что он будет немного менее глух. —Можно надеяться, — спутница Шульцмана соглашается с ними, появляясь за его спиной. Он старается не размахивать руками, — Но, к сожалению, нет. Формально я его племянница, потому что мой отец женился на его сестре несколько лет назад, но я бы предпочла остаться с вами до конца вечера, чем иметь дело с чем-то, что еще скажет дядя Роб. У вас есть место? Ухмылка Питера сочится довольством. —Конечно, моя дорогая. Ваше имя? — Кэндис. Питер протягивает руку, чтобы пожать ее. —Приятно познакомиться, Кэндис. Мой соучастник в преступлении-Стайлз, и вы не должны верить ни единому его слову. Он пожимает плечами: —Если только ты не хочешь помочь мне купить платье, потому что я понятия не имею, как это делается, -он говорит это не только для того, чтобы рассмешить ее, но и для того, чтобы подразнить Питера. Учитывая выражение лица оборотня, он уверен, что это работает. Следующие сорок пять минут проходят приятно, между расчетливым порханием Питера и очарованием Кэндис. К 11:30 Стайлз не может поверить, что они были там в течение двух с половиной часов, но все равно взволнован, когда они уходят. Питер предлагает отвезти Кэндис домой, но она неохотно отказывается. Она, по-видимому, водитель для «дяди Роба», и не хочет, чтобы он смял ее машину во время вождения в нетрезвом виде. Стайлз сочувствует и понимает ее. Он тоже сползает на пассажирском сиденье, когда они отъезжают, усталость догоняет его. —Блядь, теперь я понимаю, зачем тебе компания. Я бы, наверное, попытался убить кого-нибудь, если бы мне пришлось иметь дело с этим в одиночку. Питер хмыкает, но ничего не комментирует. Тем не менее, он кладет теплую руку на бедро Стайлза, когда ему не нужно переключать передачи. Что бывает нечасто, потому что у него автоматическая коробка передач, и Стайлз не позволяет себе думать о том, как ему нравится, что прикосновение там. Что это похоже на утешение. Он так устал от прошлой недели и сегодняшнего вечера, и тихой дороги назад, что сначала не понимает, что Питер снова сжимает его подбородок. Или что он утыкается в него носом. Он открывает глаза и видит, что Питер смотрит на него. Это продолжается долгое время, прежде чем Питер медленно наклоняется вперед, соединяя их губы вместе. Он стонет и целует в ответ. Его слишком долго не целовали, и все кажется только наполовину реальным. Как во сне. Потому что Питер нежно прикасается к нему, издает довольные звуки и покусывает губы. Он скулит, когда Питер отстраняется. Он не знает, что это такое, что Питер видит на его лице, но его выражение становится резким, прежде чем снова погладить его. —Все в порядке, солнышко. Но тебе нужно подняться наверх и лечь спать. Сможешь это сделать? Не забудешь повесить свой костюм? Что, да, он может, но зачем ему вставать, когда ему снится такой потрясающий сон? Он сжимает руку, которую Питер до сих пор держит на лице, и Питер кивает, будто получил ответ. —Хорошо, детка. Хорошо. Питер гладит большим пальцем скулу, и его глаза снова закрываются. Он не помнит, когда в последний раз его так трогали, так мягко, нежно и неторопливо. Он забыл, как ему это нравится. Поэтому он немного смущен и разочарован, когда рука исчезает, но потом Питер открывает дверь и помогает ему выйти из машины, и он получает своего рода вертикальное обжимание в лифте. Питер отпускает его и медленно запускает теплые руки вверх и вниз по спине. Это блаженство. Он не совсем знает, как они попадают в его комнату в общежитии, но это нормально, потому что его глаза закрыты, что странно во сне, но у него никогда не было нормальных снов. Питер снимает с него костюм, и он пытается помочь, задаваясь вопросом, станет ли все намного интереснее, но Питер просто вешает его в маленький шкаф, прежде чем бросить рубашку в корзину, а затем его укладывает в постель. Рука Питера в его волосах, он убирает их с лица, и Стайлз издает тихий звук, потому что не хочет, чтобы это закончилось. Рука за ухом сжимает затылок, и он обмякает. Питер прижимается губами ко лбу и шепчет: —Спокойной ночи, Стайлз. Затем он поддается мягкой тьме, зовущей его по имени. ** Стайлз легко просыпается в субботу утром, чувствуя себя более отдохнувшим, чем когда-либо. Он томно потягивается, наслаждаясь отсутствием вялости, когда его взгляд ловит открытый шкаф и висящий там костюм. Прошлая ночь обрушилась на него, и он очень хотел знать, что блядь заставило его так себя вести. Он не может перестать думать об этом, пока принимает душ и готовится к смене в книжном магазине. Да, конечно, он становится добродушным, когда устает, но почему с Питером? И почему он чувствовал себя одурманенным? Он мог бы подумать, что его накачали наркотиками или напоили, за исключением того, что он выпил только два напитка—причем безалкогольных-накануне вечером, а второй пил почти за час до их отъезда. Он идет работать на автопилоте, он слишком занят, чтобы обращать внимание на что-то еще. Ему повезло, что он сегодня на складе, проводит инвентаризацию. Достаточно легко подсчитывать, в то время как остальная часть его мозга находится в другом месте. К сожалению, он не может прийти к каким-либо однозначный выводам о той ночи. Не спросив Питера об этом, и не получив смс в субботу днем с вопросом: как у тебя дела? Это было больше, чем он ожидал. Он не знает, почему Питер сделал то, что он сделал, не знает, как к этому относиться, и не знает, что в итоге на него нашло. Единственное, что в чем он уверен, это в их поцелуе- он какой-то расплывчатый, но каждый раз как он о нем думает, пытается представить, как это произошло, все становится только хуже. В воскресенье вечером он сдается, обхватывает себя рукой и быстро дрочит, сердитый, он думает о Питере, и еще больше сердится на мысль о том, что, представляя руки Питера на своем члене, он кончает быстрее, чем обычно. Лежа после, он рационализирует: это ни что иное, как простое сексуальное расстройство. У него не было времени или настроения, чтобы трахаться в последнее время, с его здоровьем, идущим ко дну, а затем обсуждающим беспорядок соглашения с Питером, поэтому неудивительно, что он возбудился, как только начал чувствовать себя лучше. Абсолютно нормально. Менее нормально думать о Питере, когда дрочишь, но, как бы то ни было, это случалось и раньше. Чувак может и полный псих, но он горячий псих. Ничего страшного, и это, вероятно, больше не повторится. Все нормально. Все в порядке. ** Стайлз до смешного долго решается попросить его. Технически, гримуар не является одним из предварительно одобренных предметов первой необходимости, на которые ему разрешено тратить свое ежемесячное пособие, но он думает, что это может считаться поблажкой. Тем более если это наполовину на благо стаи. И он не бросил работу в книжном магазине, и не бросил нянчиться с близнецами Оуэнами, так что у него все еще есть немного денег. Просто… недостаточно чтобы купить эту книгу. В любом случае, он знает, что должен спросить Питера об этом. Так и есть. В частности, после сопровождения его на другую ланчевую работу, которая, к сожалению, не с Колом и Флорой. —Итак, эм. Помнишь, ты сказал, что я могу договориться о поблажках? - Когда Питер кивает, он продолжает: — Так вот, я нашел этот гримуар. Это выглядит захватывающе, и как будто это действительно по моей части, я просто проверял, прежде чем я… —Это не поблажка, солнышко, так что я попрошу у тебя кое-что взамен. Просто чтобы прояснить ситуацию. Стайлз перестает возиться с манжетами рубашки. —Я имею в виду… Это же книга? Ты сказал, что будут поблажки. Его сердце колотится в груди, и он внезапно очень, очень разозлился на себя за то, что обсуждает это в машине, потому что он не может уйти, если не сделает кульбит и не будет надеяться на лучшее. Он не готов к этому. Питер цокает: —Милый, поблажка- это то, что делает тебя счастливым, то, что доставляет удовольствие. Это что-либо для тебя, что нужно изучить, исследовать, работать над этим и применить себя к этому. Я не буду отрицать, что это стремление достойно твоего времени и усилий, но это не то, что тебе нужно или что принесет тебе удовольствие или комфорт. Питер прищуривается, когда они подъезжают к красному светофору. —И не будем забывать, что у магии всегда есть цена. Тьфу. Хорошо. — Так что ты хочешь за него? —Мне кажется, — медленно шепчет Питер с хрипотцой, - что я бы хотел, чтобы ты снял свою рубашку, сел ко мне на колени и позволил мне оставить засосы на твоей бледной коже. Его лицо вспыхивает от возбуждения. — Боже мой, ты сейчас серьезно, или это как в тот раз, когда ты сказал мне, что живешь в подземелье? Питер ухмыляется:  — О нет, солнышко. Я говорю совершенно серьезно. Если ты хочешь, чтобы я достал тебе гримуар, чтобы ты мог служить стае, позволь мне сначала отметить тебя как часть своей. Он опускает лицо в ладони. — Забудь, что я сказал, Черт. Просто, нет. Не пойдет. Он наблюдает, как Питер пожимает плечами. — Хотя должен сказать, я одновременно удивлен и разочарован, что ты такой ханжа. — Вовсе нет! — это вылетело у него изо рта, прежде чем он успел остановиться. — Очень, — тон Питера резкий и сухой, -если это так, то почему ты отказываешься делать что-то, что, в лучшем случае, имеет сексуальный подтекст, несомненно приятный, а выигрыш - это то, что ты хочешь и не можешь себе позволить сам? Сотни причин расцветают и умирают на его языке, не покидая рта. В конце концов, он смотрит в окно и говорит: — Знаешь, что? Это не имеет значения. Забудь это. Питер хмыкает, но ничего не говорит, пока они не доехали до общежития. Он благодарит Питера за то, что тот подвез его, и возвращается в свою комнату с горящей жопой. Он думает, что никогда ни о чем другом не попросит Питера, как бы ему этого ни хотелось. ** Он все еще борется со всем, что связано с Питером, когда звонит Лидия. Он наклоняет голову, чтобы посмотреть на потолок, и вздыхает, прежде чем ответить. — Эй, Лидс, что случилось? — У меня стопроцентная посещаемость, я соблазняю одного из помощников преподавателя, и все первокурсники у меня под каблуком. Так что, все как обычно. Но я позвонила не для того, чтобы говорить о себе. Да, он именно этого боялся. — Окей. Так зачем ты звонишь? —Стайлз. Вау, удивительно, как много неодобрения она может впихнуть в одно слово. — Я хочу знать, как ты справляешься со своей финансовой ситуацией. — Ну, мне не нужна твоя помощь, по крайней мере, в этом. — Я бы не возражала против этого, но ты же знаешь. Как ты справился? Потому что клянусь головой твоего отца, если ты все еще живешь на лапше и работаешь на сотне разных работ, ты пожалеешь об этом. Она этого не видит, но он улыбается. — О, ты меня любишь. — Это не ответ на мой вопрос. И нет, это не он, но он бы предпочел сохранить все в тайне. — А ты не можешь просто поверить, что у меня все под контролем? Ее «Нет» — самое унылое, что он когда-либо слышал. Он тяжело вздыхает. — Я, ээ. Может быть у меня есть папочка. —Окей. Это настолько непредвзято, что это внезапно заставляет его беспокоиться. —Каковы пункты вашего соглашения, как много ты внес в них и давят ли на тебя, чтобы ты делал то, то тебе не нравится? Он коротко думает о том, что Питер попросил у него взамен на гримуар, но сосредотачивается на первых двух вопросах. — У меня не было права голоса, но он был довольно рассудителен. У меня есть кредитная карта и ежемесячное пособие, и правила о том, на что я могу их потратить. В основном, это еда, учебники, медицинские принадлежности. И мне, по-видимому, разрешена одна «поблажка» в месяц. Лидия замолчала на мгновение, обдумывая это. — На первый взгляд это кажется разумным. Теперь расскажи мне все остальное. Когда он хнычет, ее тон становится жестче. —Стайлз, я люблю тебя как брата, а это значит, что я хочу знать все, что только можно, о том, во что ты ввязался. Я не смогу выручить тебя, когда будет нужно, если ты не расскажешь мне. Он стонет. —Хорошо, хорошо. Я получаю пособие в тысячу баксов в месяц, чтобы быть его парнем на работе, и он предложил больше, если я уйду с другой работы, чтобы быть более свободным, но я отказался. Сказал, что не хочу умолять о работе в книжном магазине, если мы не сработаемся. Лидия одобрительно хмыкает. —Умно. — Я дал ему свое расписание занятий, поэтому он строит встречи, сверяясь с ним, но эта поблажка странная. Например, книги, видеоигры и вечеринки с друзьями-это нормально, но, когда я попросил гримуар, мне сказали, что он лишний, поэтому мне придется вести переговоры. Резкий вдох Лидии заставляет его понять, что он нечаянно сдал себя. — Стайлз, ты связан с кем-то, кто знает о сверхъестественном? О нашей стае? — Да? Он вздрагивает, потому что он надеялся сохранить личность папочки в тайне. — Мне нужно знать, как он вовлечен, что он знает и что он такое. А также, какого он пола, потому что некоторые виды могут стать невероятно территориальными. —Это не территориальный, — бормочет он. — Стайлз. — Хорошо, замечательно. Он оборотень, он знает о нашей стае, и он знал, что я хочу гримуар не для себя. Технически он не против, или что-то еще, просто, по его словам, гримуар не является поблажкой, потому что это то, над чем я буду работать, а не отдыхать. Из-за долгого молчания на конце провода, он начинает кусать рукав. Наконец, Лидия его отвечает. —Судя по твоему описанию, он разумный. Очень разумный. Я боялась, что этот парень будет властным. Чувствую себя сволочью, говоря это, но ты уверен, что это не слишком хорошо, чтобы быть правдой? —Уверен, — сухо говорит он. Потому что Питер. Она не знает, но все же. — Хорошо. Я поверю тебе на слово. А теперь расскажи мне о сексе. — Лидия! — он покраснел, потому что очень, очень надеялся, что сможет отвлечь ее настолько, чтобы она забыла об этом. — Не заставляй меня прийти к тебе. — О боже. Слушай, ничего такого не было, понимаешь? — Почему нет? Ему интересно, что он сделал в прошлой жизни, чтобы заслужить это. — Какое это имеет значение? — Отвечай на вопрос, Стайлз. Это важно. Он теребит завязки своих спортивных штанов, радуясь, что она не видит, как он краснеет. — Он оборотень, и он сказал. . . он не любит, если партнеры не полностью согласны. Не нравится, как пахнет принуждение или что-то вроде того. — Приятно это слышать. Что еще? — Откуда ты знаешь, что есть что-то еще? Может быть, это все есть. Конец. — Потому что ты бы так не защищался, если бы дело было только в этом. Теперь расскажи мне остальное. — Хорошо, ну, например. Помнишь, что я говорил про поблажки? — Да. — Итак, мне разрешена одна в месяц, но я могу договориться о большем. И я никогда не знаю, о чем он попросит, и я могу отказаться, но это значит, что я не получу того, чего хочу.  — О чем он просил? Знаешь, о чем он будет тебя просить? Блядь. Он не хотел ее беспокоить. — Я имею в виду, он сказал мне, что это будет зависеть от его настроения, но, хм. Интимные вещи, в общем. — В общем? Он действительно не хочет говорить ей, ему все еще не по себе от того, что он заставляет ее волноваться. —Когда мы говорили об этом, он сказал, что может попросить… массаж, или чтобы я приготовил ему ужин, но также он может попросить меня отсосать, так что… Лидия снова начинает говорить спокойно.  — Что он хотел взамен на гримуар? — Хотел, чтобы я сел к нему на колени и позволил пометить, — бормочет он. Он все еще не может понять, насколько он хочет крича, убежать от этой идеи, но ему любопытно, и он более чем немного возбуждён. — И это все? Он ощетинился, услышав недоверие в ее голосе. — Чего-то не хватает? — Стайлз, это едва ли вторая база. Что тебя удерживает? Тебе это не интересно? Интересно. — Нет. —У тебя есть еще кто-то, о ком я не знаю, кто был бы расстроен, увидев засосы, которые сделал не он? — Нет, я ни с кем не встречаюсь. — Разве этот парень тебя не привлекает? Ему становится жарко, потому что привлекательность-это не проблема. Вообще. — Нет, он хм… он привлекательный. — Ты его боишься? Что он потеряет контроль? — Нет. Он отвечает слишком быстро и слишком убедительно, чтобы использовать это в качестве оправдания. К сожалению, контроль Питера всегда был хорошим. Даже когда он был безумным альфой, когда он бил Стайлза о багажник своей машины в гараже, он все рассчитал. У него нет причин думать, что контроль Питера будет хуже, теперь, когда чувак в основном в здравом уме, держит постоянную работу и независим от альфа-силы.  — Тогда, повторяю, что тебя удерживает: — Я просто … чувствую, что не должен этого делать? Ее тон смягчается. — А почему нет? — Разве это не проституция? Заниматься сексом, чтобы получить то, что я хочу? Она смеется, и это немного грустно. — Стайлз, люди постоянно используют секс как плату, даже между любимыми. Иногда это компромисс из-за несовпадения либидо, иногда-чтобы утешить другого человека, а иногда-чтобы приласкаться к нему. Ты не занимаешься проституцией, а даже если бы и занимался, нет ничего постыдного в помощи людям. Я беспокоюсь только о твоей безопасности, но ты недвусмысленно говоришь мне, что тебе не стоит беспокоиться о его контроле, и я доверяю твоему мнению. Так почему нет? — Ты не думаешь, что это, эм, довольно мерзко заниматься с ним сексом? Он почти слышит, как она закатывает глаза. — Стайлз, ты можешь наслаждаться жизнью. Если тебе это не нравится, то не делай этого. В конце концов, твой папочка объяснил тебе, что не будет нарушать границы. У него странное чувство в животе, когда он слышит, как она называет Питера. — Ты действительно думаешь, что это так просто? —Да, я правда так думаю.