Давина Клэр

В их семье никогда не было просто и легко. Но даже здесь Никлаус выделялся. Если его, Кола, считают громадной занозой в заднице, кто же тогда Ник? Брата можно было назвать по-разному, но в основном он был козлом. И по отношению к собственной крови особенно. Кол ненавидел это «Всегда и навечно» — более тупую и лицемерную чушь сложно найти. Из-за своей семьи он оказывался в гробу с кинжалом в сердце больше раз, чем можно было представить. А ведь он не благородный всепрощающий Элайджа, и не добрая, иногда до глупости наивная, Бекка. Вот кто прощает Нику все то дерьмо, что он постоянно делает. Он давно принял простую истину, что эти трое вместе, а он отдельно. Но все же они оставались семьей. Как бы он не ненавидел эту истину… Семьей, которая постоянно ссорится, интригует, злится и воюет с миром и собой. Они были Майклсонами. Именно поэтому он раз за разом откликается на зов родственников. Новости, сообщенные Ником, не прибавили благодушия. А последующий звонок от Элайджи так вообще внес еще большую путаницу. Кол, оставив Давину на попечение тройки вампиров, отошел позавтракать свежей кровью. И подумать. Потому что уехать из чертового города, как он планировал, раньше не получится. А малышка будет в постоянной опасности. Ведьмы во что бы ни стало попытаются завершить ритуал Жатвы. Когда-то давно он был ведьмаком, до того, как мать обратила их в бессмертных. За свою вечность он изучал магию, пусть больше не мог ей пользоваться. Закон Природы таков: либо ты ведьма, либо вампир. Если ведьмы оставят все как есть, то их сила ослабнет и постепенно угаснет совсем. Далеко не сразу, к сожалению. Это для ведьм равно самоубийству. Именно поэтому они попытаются достать Давину, чтобы убить. Кол стер кровь платком и внушил жертве забыть произошедшие, отпуская. При мыслях, что девочку снова могут поволочь к жертвеннику, он испытывал сильное искушение вырезать ведьм Нового Орлеана. Для другого вампира подобные мысли звучали бы самонадеянно. Ведьмы были силой… Но не для Первородного. Тем более. что он проделывал подобное раньше. Для нужд семьи.  — Давина? — он нашел ее в спальне. Девушка сидела. опираясь на многочисленные подушки. Кол кивком выставил охрану прочь и присел рядом, касаясь тонкой ручки.  — Меня ведь найдут? — ее голос был неестественно спокоен, но глаза блестели мириадами слез-звезд.  — Они больше не тронут тебя, — легко пообещал он. — Я не позволю. Нам нужно уехать в более безопасное место. Их старый дом. С подвалом, где Ник хранил гробы… Кол терпеть не мог это место. Но на доме были мощные скрывающие чары. Это и определило выбор. Давину он усадил в свою машину, заботливо пристегнув ремнем безопасности.  — Думаю, тебе понравится там, куда я тебя везу. — Древний ободряюще улыбнулся поникшей девушке. — Красивый дом и огромный сад. Давина лишь пожала плечами и закуталась в тот самый пиджак. Та девушка, Мика, предлагала множество дорогих вещей от лучших дизайнеров на выбор. Но Давина не собиралась отдавать вещь, ставшую своеобразным талисманом. И кроме того, от ткани приятно пахло… Этот запах стал для нее в короткий срок показателем безопасности. Ей было больно… Внутри все корчилось от пережитого. Но она не была настолько глупой, чтобы не понять, с кем свела ее судьба. Кол… Ее спаситель. Древнейший вампир. Высшая власть среди бессмертных и оживший страх. Ее родной город, Орлеан, построил он и его семья. Давина хорошо знала историю Нового Орлеана. Не ту, что есть в школьных учебниках, а сверхъестественную. Майклсоны — это тысячелетия крови, насилия, смертей, власти, жестокости и роскоши. Королевская семья вампиров. Случай свел ее с капризным принцем из мрачных легенд. Кол Майклсон был красив, как античный бог. И сексуален, словно языческий герой. А она была просто девочкой, которую он, к тому же, спас. Можно было мечтать о любви с этим «принцем», если не знать его историю и то, что его заслуженно считают психопатом. Непредсказуемым и абсолютно безжалостным. И что простая, ничем не примечательная девушка, может привлечь такого, как Кол. Бессмертного, который знал королев, роковых красавиц. Смешно сравнивать их и себя… Давина винила себя за подобные мысли — ее подруги жестоко убиты у нее на глазах. Она сама едва не стала очередной жертвой. Теперь на нее охотится каждая ведьма Французского Квартала. А она, словно дурочка, мечтает о парне. Но это все же лучше, чем вспоминать тот кошмар. У нее до сих пор в ушах стоят крики девочек. Стоит закрыть глаза и она снова там, на кладбище. Но никто не приходит, чтобы спасти. Страх немного притупляется, отступает, когда рядом Кол. Чтобы когда он уйдет, вернуться и терзать Давину с новой силой. Она хотела бы плакать. Выплакать пережитое и отпустить. Но на это нет ни сил, ни слез. И разве можно забыть увиденное? Давина стискивает пальцы. И смаргивает слезы, непроизвольно текущие по щекам.  — Дыши, — то ли просит, то ли приказывает Первородный. Он берет ладонь Давины в свою и сжимает с силой. — Со временем станет легче, — обещает Кол уверенно. Давина отстранено кивает: в вопросе времени Древнему можно верить. Все, что удерживает ее от истерики, это горячая мужская рука и обеспокоенный взгляд карих глаз.  — Я могу приглушить твою боль или забрать ее совсем, — предлагает Кол, впрочем, зная, что храбрая малышка откажется. — Это не больно.  — Нет, — качает отрицательно головой Давина. — Я хочу помнить. В большой белый дом вампир ее заносит на руках. Она уже не плачет. «Если так пойдет и дальше, я привыкну ездить на руках», — размышляет почти с весельем Давина. Кол легко, не ощущая своей ноши, поднимается на второй этаж. И ногой открыв дверь, оказывается в светлой спальне. Давина улыбается, замечая огромный букет цветов в вазе на столике возле постели. И открытые двери балкона. Слышно, как поют птицы и переговариваются вампиры Кола. Он осторожно усаживает ее на диванчик, и отходит к двери, чтобы закрыть ее.  — Обед через полчаса, — Кол улыбается, наблюдая как Давина настороженно оглядывается. — Там ванная, в шкафу вещи. Если что-то нужно, то говори.  — Я люблю рисовать, — неуверенно признается Давина. — Можно?  — Мика все купит, — выдыхает Первородный. — Продиктуй ей список всего необходимого, малышка. Первая просьба, которую он услышал. На несколько мгновений оживший взгляд. За такое Кол был готов скупить все краски, кисти, холсты в Новом Орлеане. Он, Первородный вампир, не может скрыть восхищения этой девушкой, почти девочкой. Давина видела, на что он способен и не боится. Сердце бьется ровно. Словно она не полностью беззащитная, не находится с самым опасным хищником на Земле в одной комнате. Пожелай Кол ее убить, она бы ничего не успела — даже испугаться. Отвага Давины Клэр вовсе не признак глупости. Как может показаться в начале. Нет, это другое… Редкая сила духа почти никогда не встречающаяся в столь юных созданиях. И это невольно привлекает. Он не был святошей и в лучшие времена, но убить ведьмочку кажется недопустимым. Весь цинизм отступает перед одним взглядом на печальное личико. Давину хочется сберечь, а не погубить. Именно поэтому он обязан держаться от нее подальше. Кол явно не тот, кто может сделать женщину счастливой. Тем более, что скоро в городе будет вся двинутая семейка. А там, где Майклсоны собираются вместе, начинается конец света. Тем более, что Клаус приехал в Орлеан выяснить, что против него затевают ведьмы. Методы брата Колу прекрасно известны. Как и привычка жертвовать чужими жизнями на пути к цели. Никлаус использует их собственную семью, что тогда говорить о посторонних? Ник тот еще ублюдок. И то, что малышка ему дорога, брата не остановит. Много столетий назад он зарекся влюбляться по-настоящему. Кол выучил тот урок, который все никак не могла постигнуть Ребекка — любовь это слабость, непозволительная для бессмертного. Синий Порше Кола отъехал от дома только после того, как он убедился, что она поела. Такая забота со стороны по сути, совсем незнакомого человека, должна была напугать или как минимум, насторожить. Давина не боялась: наоборот, чувствовала тепло каждой клеточкой тела. И это было чудесно для той, что ощутила ледяное дыхание Смерти. Дом был в полном ее распоряжении, но Давина не хотела выходить. Не потому что ее пугали вампиры, оставленные для охраны. А потому что сиреневые стены комнаты, мебель, которую Кол пугающе легко передвинул, чтобы ей было удобнее, хотя она не просила об этом, олицетворяли убежище. Где ни одна опасность до нее не доберется. Звучало глупо. Детский взгляд на мир. Но она цеплялась за иллюзии, потому что от настоящего можно было повредиться рассудком. Давина не чувствовала себя достаточно храброй и сильной, чтобы посмотреть страху в лицо. Отчаянно хотелось спрятаться. И она пряталась за мощью Первородного. Кол был единственной точкой опоры и равновесия в разрушенном до основания мире. Ей нужно было время, чтобы осознать и принять перемены. Нужна была передышка, и он подарил ей ее. Давина прижала к себе подушку и посмотрела в окно. Раньше она бы в такой замечательный день ни за что не усидела бы дома. Дом… Сердце кольнуло острой иглой горечи. Дом, семья — это теперь не для нее. Попробуй она прийти к родному порогу, мама за руку отведет ее к Старейшинам. Давина смахнула слезу. Мама так гордилась, что ее выбрали. Уверяла, что это великая честь. И ничегошеньки не сделала, чтобы спасти, предупредить. Смотрела на то, как ее волокут, чтобы перерезать горло. Такова любовь матери? Какой же глупой она была, раз верила всему, что говорят старшие Клана! А ведь Софи Деверо предупреждала и даже пыталась помешать. Не боясь осуждения своих же. Она до конца боролась за жизнь племянницы и за них, глупых. Все знали, что они умрут там и провожали песнями, бросали под ноги цветы. А они шли, жертвенные овцы, не подозревающие о своей участи. Если бы не Кол Майклсон… Клан был готов пожертвовать их жизнями, и все ради силы. Чтобы на равных противостоять вампирам. Как будто не было другого пути. Давина выбрала из вазы белую розу, лепестки которой успели увянуть, и зашептала знакомые слова. Возвращая поникшему цветку жизнь, и меняя цвет на алый. Она хочет не просто выжить. Нет… Она хочет отомстить. Чтобы за все, что произошло, ведьмы поплатились. И больше никогда не смели делать из детей разменную монету. И теперь в ней есть достаточно силы для этого. Давина чувствовала ее обжигающую, могучую, почти неудержимую. Силу троих, что стала ее. Там, на кладбище, она впитала магию девочек и энергию ритуала. Этого должно было хватить, чтобы сделать жизнь ведьм Французского квартала невыносимой. Давина еще не знала, что в город придут те, кто в свое время сломил ведьмовской шабаш. И выбрасывал трупы королей и королев Вуду на болота. Один из них был уже рядом с ней. Они правили городом долгие годы, пока не пришел тот, кого назвали Разрушителем. В бесконечной погоне за своими детьми… Майкл мертв, а его дети живы и захотят вернуть утерянный город. Положив начало войне.