А после смерти нас ждёт санаторий

Женщина оказалась человеком неплохим, но крайне надоедиливым. Она непрестанно трещала парню чуть ли не в самое ухо. Юре хотелось уже грубо рявкнуть, чтоб та заткнулась. Но воспитание голосом отчима твердило: «Уважай старших. Даже если как человек он – мразь последняя, улыбайся так, чтоб у них зубы сводило от одного твоего довольного вида.» Странно конечно, но отчим был родом из Китая. Что с них, китайцев, взять? Разница менталитетов. «Я Оля, а тебя как зову? Нет, погоди, я сама угадаю. Олег? Хотя ты не выглядишь как Олег. Точно! Знаю! Ты Костя! Я угадала? Ну же скажи, что я угадала! Ты тоже умер? А, ну да, Калма же сказала. А как ты умер? Я вот из-за кота померла, представляешь» - Вещала Ольга. Создавалась впечатление, что потреблять кислород ей в принципе не нужно. «Я думал, ты сама спрыгнула…» - еле шевеля губами, прошептал Юрий Прошептал и тут же об этом пожалел. Неконтролируемый поток информации накрыл его словно цунами, и выплыть, равно как и найти в это месиве суть, возможным не представлялось. Ольга так воодушевилась проявлением инициативы со стороны, что совсем не заметила проигнорированный вопрос, а с удвоенным усердием накинулась на несчастного юношу. «Да это такая глупая история, ты не поверишь! У меня была девушка, ты же не против лесбиянок надеюсь? Так вот, ее родители были сильно против наших отношений. Отец так разгневался, что схватился за ружье и хотел взашей выгнать меня из нашей, моей и Юлиной, квартиры. Юля так испугалась, что бросилась на него. Завязалась драка, и ее застрелили. Папа тогда сильно убивался, мы все если честно. Потом они меня как родную приняли, парня помогли найти. А этот гад сказал, что я слишком давлю на него своей болтовнёй. Я хотела прыгнуть – передумала. Сижу, значит, на подоконнике, ноги на улицу свесила. Гляжу – кот на карнизе застрял. Стоит, бедняга, на помощь зовет, пошевелиться боится. Я – дура – полезла его спасать. Почти достала его, как рука соскользнула – и вот, я уже вольной птицей с грацией мешка картошки лечу вниз! Папа снова убиваться будет!» Волков пораженно молчал. Да ответа от него, честно и не ждали. После небольшой паузы – воздуха набрать побольше, что ли? – пытки продолжились снова. Парень приложил определенное количество усилий, чтобы сохранить нейтральное выражение лица и заставить глаз не дергаться. «Кстати, мне вот интересно… А ты гей?» Вот вообще кстати! Как она вообще на этот вопрос вышла в своей голове, скажите на милость! Тут выдержка Юре изменила,ледяная аура начала отчетливо ощущаться, а лицо было похоже на глыбу льда. В этом плане Юрий не ручался говорить со стопроцентной уверенностью. Мужики его не возбуждали, девушки тоже. За все три года проживания в общаге он повидал многое, но все встречал одним единственным выражением лица. Кто-то особо остроумный дал ему погоняло «кирпич». «Ты не подумай, я обидеть тебя не хотела! Просто за все то время, что мы с тобой знакомы ты ни разу не пытался тайком взглянуть на грудь – мою или Калмы – не важно! Да и стройный ты как-то не по-мужски! И волосы длинные!» Ольга в отчаянии все дальше и дальше отходила, ощущая явную угрозу для своей безопасности. Температура вокруг него стремительно падала и грозила уйти в минус. Парень, пытаясь подавить свое негодование, рассуждая о том, что фигура его вполне себе мужественная. И вообще многие парни, с таким же образом жизни «а-ля дошик - пища богов, а шевелиться вовсе не обязательно», на говно изойдут, чтобы хоть что-то похожее иметь. Ольга же, ошибочно решив, что в уныние ее новый друг впал из-за того, что его назвали геем, быстрее начала придумывать, чтобы такое сказать, чтоб его развеселить. Только она снова была готова вновь открыть рот, как терпению Калмы пришел конец. Развернувшись на пятках, она дала волю чувствам: «Тунчая, ради любви к богу, закрой свой рот! Еще хоть одно слово от тебя услышу – вырву тебе язык с корнем!» Тунчая же, была явно недовольна таким отношением к своей персоне. Она хотела было возразить, что имеет полное право разговаривать со своим другом, но, заметив дергающийся глаз девушки и красные прожилки на глазах, благоразумно промолчала. Всю оставшуюся дорогу, народ шел в гробовом молчании. Ольга глотала обиду и тушила в душе пламя гнева. Юрий, радующийся удаче, наслаждался тишиной, напеваю плавную мелодию. И только Калма с лицом, потерявшим всякое выражения, вела людей в, только ей известном, направлении. Минут тридцать спустя, они подошли к пункту назначения. Перед ними предстало белое здание городской больницы. Большой зелёный крест над крыльцом задорно мигал диодами всем посетителям. Вечером поток больных не уменьшился, наоборот, горной рекой потек в раскрытые двери. Мертвые вклинились в общий поток, хотя их и не видели, в общем-то. Протиснувшись вовнутрь, они хвостиком шли за Калмой, успешно игнорировавшей и людей и стойку регистрации. Только дойдя до лифта, она, выдохнув, сказала: «Ненавижу больницы. Из всех возможных мест, именно здесь чаще всего приходится успокаивать клиентов. Они еле дышат, едят через трубочку, ходят под себя, но 100% уверены, что будут жить!» Девушка презрительно скривила симпатичное личико, выказывая свое отвращение. «Как ты можешь! – заступилась за людей женщина - Они искренне верят в то, что врачи могут их спасти! Какое ты имеешь право осуждать их за их желание жить?! А если у них дети, за которыми некому присмотреть кроме них, как ты можешь быть такой бессердечной?!» Завязался спор. Юрий лишь тяжко вздохнул и потер точку меж бровей, пытаясь унять головную боль. Ну почему представители женского пола так любят создавать шум? Да и какая разница, как она, Калма, относится к ее клиентам? Ему, в общем-то, было до фене. Юре многое было до фене. Главное дайте ему тишину и не бейте слишком уж сильно. После пятнадцати лет жизни с отцом, он научился быть ко всему индифферентным. «Может это мой круг ада такой? Вечность идти и слушать их споры.» - отчаянно думал юноша. «Если так рассуждать, то и маньяки не виноваты! Они же не в своём уме! Их надо пожалеть и полечить, а то что, убил пару десятков человек с особой жестокостью, так это ничего. Он же не понимал, что творит!» - Кричала Калма, активно жестекулируя. <<Надеюсь, нет>>. «Да причём здесь маньяки!? Я говорю про нормальных, слышишь, нормальных! Которые умирают от болезни там, ещё чего. Те же жертвы этих маньяков! А ты!...» Её гневную триаду прервала дверь, чуть не заехавшая девушкам по лицу. Из-за двери выглянула рыжая голова. Парень с мягкими чертами лица и веснушками, мило улыбнулся. Ещё недавно кричавшая и отчаянно спорившая, Калма моментально откинула лишние эмоции и с профессионально-похуистичным лицом, взялась за дело. «Молодой человек, пройдемте, пожалуйста, в палату.» - только и сказала девушка. Молодой человек кивнул, как болванчик, и растерянно уставился на Юру с немым вопросом. Тот лишь кивнул в ответ и проследовал за особами женского пола. В палате было свежо. Через форточку ветер задувал ночной воздух, шевеля занавески. На прикроватной тумбе стоял графин с водой. А на кровати... Лежало обгоревшее, почти обугленное тело. Зрелище было ужасающим. Ожоги покрывали большую его часть. Тёмная от сажи кожа, в некоторых местах проглядывала кость. Плечи, локти и колени были полностью обуглены. Грудь стягивали кровавые бинты. Стало горько. Юрий малодушно радовался, что этот парень был уже мертв, когда они подошли. Если бы он еще умирал, Юра бы не смог обманывать себя и дальше, что ему все равно. То, что всей его жизни пришел конец , как-то не особо его волновало. В конце концов, у мамы был отчим, Ли Мин, и вся его большая семья. Коты уж как-нибудь переживут его потерю. Но у парня была сестра. Раз он спас ее, то они были близки. По нему будут скорбеть. От этого было так больно – почти физически. Ольга такого зрелища вообще не перенесла – она, зажимая рот ладонью, давила всяческие звуки, рвущиеся из ее рта. Было видно: еще немного - и она разрыдается в голос. Парень, разволновавшись, что ему придется ее успокаивать, начал задыхаться. Давняя астма, что проявляла себя лишь в моменты сильного стресса, вновь дала о себе знать. Юрий разволновался еще сильнее, астма не проявляла себя уже как год, и он справедливо полагал, что она прошла. Бледнея все сильнее, он положил дрожащую руку на спину женщина. Для той это был словно сигнал к действию. Она сжала его в объятиях с такой силой, что затрещали кости. Слезы пропитали плечо толстовки насквозь, и Ольга сильнее сжала его хилую тушку. Чувствуя, как уплывает сознание от нехватки воздуха, Юрий похлопал по плечу и прошептал: «Задыхаюсь...» Женщина тут же выпустила его из объятий, и парень мешком картошки рухнул на пол. Уперев руку в пол, другой пытался отыскать ингалятор в рюкзаке. Он чувствовал себя тем маленьким Юрочкой, которым был неспособен сделать и вздоха после очередного дебоша отца. Мама рядом заботливо помогала ему справиться с очередным приступом. Отец категорически не хотел тратить деньги на лекарство, хотя оно не было особо уж дорогим. Отыскав, наконец, ингалятор и сделав заветный вздох, он сообразил, что все взгляды прикованы к нему. Еле поднявшись на подгибающихся ногах, невозмутимо отряхнул колени и повернул голову в сторону окна. Калма молча развернулась и вышла из палаты. Юра поспешил за ней, сохраняя невозмутимое выражение лица. Дальнейшая дорого была еще хуже. Больше никто не болтал без умолку, но неуютная тишина давила на мозг не хуже. Юноша спиной ощущал внимательные взгляды, неотрывно следящие за ним. Настроение стремительно портилось, и он только мысленно просил Калму привести их к следующей душе быстрее. Девушка же, словно знала, чего тот хочет, шла быстрее обычного. И вот спустя уже пять минут они стояли дружной толпой посреди темного переулка. Тесный зазор между зданиями был настолько мал, что трое едва ли разминутся. Единственным источником света была луна. Фонарь над дверью какого0то спортзала светил так скудно, словно и не светил вовсе. Место было настолько похоже на переулок из какой-нибудь дешевой драмы, что все ощутили державу, а лично Юрий хотел крикнуть во все горло «бая-ян». Если эта душа умрет здесь как-нибудь трагично, он даже не удивиться. Четверо стояли и ждали не пойми чего. Когда уже стало совсем поздно, а провожатая была готова едва ли не закопать всех тут и не убить еще раз, наконец кто-то появился. Из узкой, но высокой двери еле выбрался гигант. Человек ростом был н менее двух метров, а мускулы не могла скрыть жалкая олимпийка, накинутая поверх плеч. Громоздкий, похожий на медведя мужчина вздохнул и с сильным акцентом крикнул куда-тот в дверь: «Ух, хорошо сегодня было! До завтра!» В этот момент луна вышла из-за облаков и осветила его лицо. На темнокожем лице была довольное жизнью выражение. Но оно быстро стерлось, стоило только из-за угла послышаться крикам явно не трезвой компании. Юра устало зевнул в рукав, и потерял интерес к происходящему. Гиганта, конечно, жалко все такое… Но это клише ему столько раз приходилось читать/слушать/видеть, что никакой реакции, кроме скуки, не вызывало. Парень привычно потянулся за телефоном, но передумал. Свет от экрана непременно привлечет чужое внимание. Другой парень, Антон, и так с него глаз не сводит. Тут его вновь спасла девушка. Глубоко зевнув, но громко огласила, что такими темпами они раньше рассвета не закончат. Юра был с ней согласен. Однако, ждать долго не пришлось. Завязалась потасовка, и толпа окружила медведе подобного гиганта. К удивление всех, кто был в этом темном месте, мужчина был очень ловок для своих габаритов. Он удачно маневрировал в тесном переулке, умудряясь избегать и кулаков, и ножей, и прочего оружия. Но долго это не продолжалось. У гопоты местного разлива, терпения было очень мало. Кто-то из подонков достал пистолет и, не глядя, выстрелили. Выстрел пришелся как раз в район сердца, но не задел. Вместо этого, он продырявил мужчине легкое. Быстренько забрав его бумажник, народ смылся, не оставив и следа. Гигант еще какое-то время хрипел и пытался встать. Но уже через минуту захлебнулся собственной кровь и упал замертво.