Былые дни

Крепкие руки обхватили ее плечи. Отталкивая. Отстраняя. Он посмотрел в ее глаза – широко распахнутые, испуганные, блестящие из-за звездного света. Не понял, что увидел там. Страх, возможно? Испугалась. Что он умер? Почему-то Роггу захотелось засмеяться. В голос. Громко. Так, чтобы эхо отражалось от стен, чтобы донеслось до самого Капитолия. Чтобы все в округе услышали. Неужели она всегда была такой? Безрассудной, импульсивной, болезненно самоуверенной. Стоило ли вообще задавать этот вопрос? Она ведь выстрелила в тот двигатель. Не думая о последствиях. Уже тогда должен был понять. Было ли ошибкой то, что он спас ее в тот день? Сам создал себе проблему. «Идеальное оружие» стояло перед ним, до жути перепуганное, прикусывающее подрагивающую нижнюю губу, чтобы всхлипы не вырвались наружу. А он держал ее за плечи. Не отстраняя и не приближая. Девчонка. Потерянная, запутавшаяся. Где он ошибся? Где слишком близко ее подпустил? Где вовремя не указал на место? Его ли вина в том, что она сейчас здесь? Желание впечатлить его? Показать себя? Он просчитался. Настолько очевидно просчитался. Не прочитал вовремя гордый взгляд на ринге. Не прочитал рассеянности внимания и красных щек, когда он был слишком близко. Конечно, это очевидно. У нее никого не было. У нее и сейчас нет никого. Внутри него – злость. Медленная, текучая. На себя самого. Только на себя. На то, что не смог вовремя завладеть ей. Не смог указать на место. Не смог перебороть характер. И давно уже стерлись искренние улыбочки и смешки. Он все исправит, обязательно исправит. Переборет ее. Сломает, если будет нужно. Сделает все, что от него потребуется. Вот она. Уязвимость. С дрожащими губами, расфокусированным взглядом. Обнаженная, раскаленная, как поврежденный электропровод. Йон-Рогг ненавидит уязвимость. — Прекрати. — он все еще смотрел ей в глаза. В попытке увидеть ее. Отрезвить. Хотелось влепить еще одну пощечину – несколько сильнее, чем в прошлый раз, чтобы мозги встали на место. Чтобы ее мысли перестали паническим ореолом витать над ней. Чтобы убрать этот взгляд. — Что? — карие глаза непонимающе уставились на него. Все лицо – в темной крови. Она размазана по лицу, образовала больные узоры на щеках. Капли на лбу уже начинали подсыхать. Ужасно. Безумное произведение искусства. Он еле сдержал порыв стереть большим пальцем мерзость с линии челюсти. — Смотреть так. — все еще держал за плечи. Дрожь почти прошла. Медленно сходил с лица трепещущий мандраж. К щекам снова приливала кровь, в темных глазах – понимание. — Как я еще должна смотреть? Т… — она запнулась, — Вас только что прикончили у меня на глазах! В одном гребаном миллиметре! Как я еще должна реагировать?! — вскинутый подбородок, выразительные черные глаза. Такие, как он помнит. — Во-первых, это был не я. — прошипел Йон-Рогг, — Во-вторых, поздравляю, Верс, ты снова стала жертвой собственной глупости. В-третьих, если бы это был я, и это бы произошло во время перестрелки – ты бы уже была мертва. — Я? Собственной глупости? — она повысила голос, и он предупреждающе сжал ее плечи. Девушка поморщилась. — Да если бы… Я бы… — Йон-Рогг вскинул брови, ожидая ее ответа. — Если бы меня научили, как определять скруллов, я бы в жизни не попалась. Но мы, похоже, были слишком заняты лекциями и упреками, чем настоящими полезными знаниями, не так ли? Его лицо исказила сухая усмешка. Невероятно. Она делает это специально. Точно специально. — Ты, должно быть, шутишь? — он склонил голову вбок. — Я на полном серьезе. И какого черта мы вообще продолжаем обсуждать это? Кажется, кто-то обещал мне выбраться отсюда. Так почему бы нам не заняться этим? — попыталась вырваться. Не получилось. — Я не знаю, откуда в тебе это, и, честно говоря, мне плевать. Но если ты сию минуту не отбросишь в сторону свое дикое желание впечатлить меня и не включишь голову, я обещаю, клянусь, что ты вернешься на Халу без сознания. — он отпустил ее. Не так, как она хотела. С силой толкнул, так, что она впечаталась в кирпичную стену. Ударилась головой, зашипев от боли. Он приблизился, а она лишь сильнее вжалась в стену. Что, некуда бежать? — Напомню, что вместо того, чтобы нянчиться с тобой, я должен быть со своей командой. Помаши Минн-Эрве, которая прикрывает сейчас твою спину сверху. — Желанием впечатлить? — она вскинула нахмуренные брови, — Да я пыталась хоть что-то сделать, потому что понимала, что на поле меня не пустят. Я – гребаная «надежда», у меня «дар», который «поведет Крии к вершине», — она передразнила женщину, которая пафосно говорила о предназначении и судьбе в комнате с белоснежным светом, — Но при этом я сижу взаперти как чертово сокровище, не понимая, что происходит, откуда у меня этот «дар», которым мне даже пользоваться нельзя, пока я не научусь его контролировать, и почему я на самом деле потеряла память. Йон-Рогг напрягся. Почему она на самом деле потеряла память? — Да, именно так, — она сделала шаг вперед, и теперь его черед был отступать, — Я видела отчеты. Видела мой стертый файл и засекреченный отчет операции, — прошипела Верс. Кажется, она застигла его врасплох. Так и было. Но лишь на секунду. Лицо его снова раскрасила раздраженность. — Я правильно понимаю, мало того, что ты проникла на корабль и практически сорвала всю миссию, ты еще и влезла в секретные архивы? — он усмехнулся, не веря своим ушам. — В сторону оправдания, Верс. Меня не интересуют ни твои душевные муки, ни глупые предлоги. Тебе пора понять, что подчиняешься ты только мне. Да, у тебя есть дар. Но пока ты не научишься контролировать себя – он бесполезен. Ты – потенциальная надежда Крии. Но пока ты не возьмешь себя в руки и не начнешь думать головой, бесполезна ты. Верс сжала губы. Обида вязко растеклась внутри нее. Она отвернулась и сделала попытку уйти вперед, но он остановил ее, хватая за запястье, силой разворачивая. — Мы не закончили, — хватка на запястье начала саднить. Девушка попыталась вырваться, но он не отпустил. — Ты ничего не представляешь из себя, Верс. Просто пустышка, сосуд, в котором запрятана невероятная сила. Сила, которой ты даже не достойна. — она не смотрела на него. Тяжело дышала, устремив взгляд куда-то в сторону. Ее пальцы сами сжались в кулаки. — И если ты не начнешь слушать и думать, ты никогда не будешь достойна. — схватил другой рукой за подбородок, полностью развернул к себе, поднимая взгляд. — Я. Понятно. Выразился? — как можно медленнее. А она лишь смотрела на него. Грудь тяжело вздымалась. Глаза снова блестели. Но ни следа от слабости. Лишь дикая обида и злость. Снова попыталась вывернуться. Схватила за запястье руки, которой он держал ее подбородок. Не поняла, когда их игра в гляделки кончилась. Он опустил взгляд, смотря на ее руки. Горячие пальцы, обхватывающие его запястье, и левая ладонь, сжатая в кулак, осветились изнутри мягким сиянием. Снова оранжево-синие переливы. Легкие искорки там, где тонкие пальцы обхватывали кисть. Йон-Рогг вскинул брови. Ожидающе посмотрел на нее, даже не думая отпускать, несмотря на то, что прикосновение обжигало. — Только попробуй. Ее будто обдало холодной водой. Она в непонимании уставилась на ладони. Сразу же отпустила его. Импульсивна. Безответственна. Не имеешь над собой совершенно никакого контроля. Мало натренирована. Верс еще раз попыталась вырваться. На этот раз он позволил. Сделала шаг назад, уставившись на руки. — Кажется, мы все выяснили, — подвел итог Йон-Рогг, наблюдая за ней. А ей наконец нечего было ответить. Наконец замолчала. — За мной. — небрежно бросил он, проходя мимо нее. *~* — Вы никогда не выиграете, — последний из скруллов лежал на пыльном полу. Йон-Рогг держал его за костюм, чуть приподнимая с земли. Минн-Эрва стояла рядом со вскинутой винтовкой, нацеленной ему в голову, на случай, если скрулл попробует выкинуть что-то не то. Они всегда обожали поговорить перед неизбежным. Отличная черта – часто доставляла ему удовольствие, веселя в конце миссии. Не любили толкать философские речи только старики – те молча принимали судьбу, с гордо поднятой головой, смотря прямо в глаза. Такой исход тоже нравился Йон-Роггу; но отчаянные слова, пропитанные идеологическим бредом, он просто обожал. — И почему же? — незаинтересованно спросил Йон-Рогг. Они разнесли Капитолий за считанные минуты – Минн как всегда зашла сверху, Брон-Чар и Атт-Ласс прикрывали коммандера, пока тот шел впереди. Скруллов осталось совсем немного – как и предсказывали в посольстве. Большинство уже покинуло планету с Талосом. Осталась только малая часть, прятавшаяся в Капитолии, и несколько штук в городе. — Это не в вашей природе. Рожденные служить и выросшие в примитивном беспорядке. Вы вечно гонитесь за чем-то, но сами даже не понимаете, за чем, потому что слепы. Как и ваш бездарный лидер, — он задыхался; рана на груди сочилась темной кровью. — То, что сделано из мести, никогда не приведет к правде. В конечном итоге вы проиграете. — он сощурил глаза, смотря на Йон-Рогга. — Этого не надо бояться. Это закономерно. — А террористическая атака на Ааконе, значит, сделана из исключительно добрых побуждений? Я согласен, мы – раса, выросшая в хаосе. Но вы, — он ткнул дулом пистолета ему в грудь, — Именно вы вытащили нас. Вознесли нас на пик. Пожните же плоды своего невежества, — усмехнулся. Скрулл сплюнул темную кровь в лицо Йон-Рогга, яростно шипя. — Вы все сдохните! Крии стер тыльной стороной ладони омерзительную субстанцию. Смерил презрительным взглядом скрулла под ним. С силой врезал рукояткой по морде, вырубая метаморфа. — Хватайте его и пойдем отсюда. Дадим научному отделу повеселиться с бедным созданием. — встал в полный рост, кивая Брон-Чару и Атт-Лассу. Те сразу же подхватили скрулла и потащили к выходу. — Недолго музычка играла, — Минн-Эрва смотрела им вслед, становясь рядом с Йон-Роггом. — Жаль, нам не дали раньше вылететь. И… жаль, что у нас возникли неполадки, — она кивнула в сторону Верс, стоящей в отдалении. Взгляд ее был прикован к полу, где осталась темная лужа крови скрулла. Рогг вздохнул, скрестил руки на груди. — Верс. — позвал ее, жестом приказывая следовать за ними. Девушка подчинилась. *~* Йон-Рогг стоял у края моста, облокачиваясь на металлические перила, и смотрел вниз, на Халу. Внизу жизнь шла своим чередом – гудели двигатели машин, огромные голографические проекции зажигались на стенах небоскребов. Солнце постепенно опускалось за горизонт. Под ним – миллионы лет развития бионики и кибернетики, генетики и энергетики. И они-то проиграют парочке рептилий из Магелланова Облака? Просто смешно. Это правда, они действительно были рождены в хаосе и беспорядке. Миллиарды лет назад скруллы посетили Крии в апофеозе нищеты мысли и технологии – его предки были здесь, на Хале, делили планету с котати, пока не пришли завоеватели. Не заставили их развиться. Не заставили биться за себя самих. Не заставили стереть с лица планеты соседей. Не заставили начать войну. Так было с начала времен. Так всегда продолжалось и будет продолжаться. Пока Крии окончательно не закрепятся на пьедестале времен, пока каждая раса во вселенной не будет трепетать от одного лишь их названия. Конечно, в таком сильном государстве не обойтись без инакомыслия. У военной диктатуры есть минусы. Несвобода мысли провоцирует крамолу так же, как за действием следует противодействие. И на Хале есть предатели. Пацифисты, поклоняющиеся мертвому идолу Там-Борру и выдуманному божеству Зо. Отступники все равно в конечном счете преклоняют колено перед Высшим Разумом. На Хале нет места пацифизму. Нет места миру. И никогда не было. Огромные ворота со скрипом разверзлись. Вот она – поникшая, уставшая, до невозможности измотанная. Русые волосы, когда-то падающие на плечи сияющими волнами, сейчас беспорядочно обрамляли ее лицо. Хотелось убрать их за уши, чтобы не мешали. Взгляд опущен вниз, сконцентрирован на сияющем металле под ногами. Брови нахмурены, будто она о чем-то напряженно думает. Не заметила его, хотела пройти мимо. — Верс. — он окликнул девушку, и она вздрогнула, повернулась. Чуть задержала на нем взгляд и сразу отвернулась, скрещивая руки на груди. Неужели стыдно? — Правильная реакция. — он усмехнулся, подходя ближе. Встал чуть позади. — Неужели и Высший Разум не поддержал твоего безумия? — Он сказал, что мое стремление оказаться в бою похвально, но безрассудно. Сказал, что я слишком тороплю события. Что я должна слушать Вас, — она повернулась к нему лицом, и даже несмотря на всю усталость, в глазах засверкал привычный мятежный огонек. — Я вот думаю, а не один ли у вас мозг на двоих? Уж очень похожие речи толкаете. Ставить на место не хотелось. Кричать – тоже. Они прилетели на Халу два часа назад, он уже успел скинуть боевой костюм, переодевшись в привычную футболку и штаны. Обстановка не располагала к ссорам. Нет, конечно, он все еще злился. Злился так, что готов был рвать и метать, лишь бы содрать с ее лица эту самоуверенную маску, стоило ему только вспомнить, что она натворила за последние сутки. Но сейчас он не вспоминал. Не было сил. Не хотелось. Она все равно получит свое – Высший Разум наверняка обеспечил необходимое наказание. — Я тоже думаю, откуда у тебя такая неприязнь к здравому смыслу? — она нахмурилась, чуть выпячивая нижнюю губу. Его позабавило ее выражение лица. Он обошел ее, идя по направлению к базе по мосту. Верс медленно зашагала за ним. Они шли молча примерно минуту. Она поравнялась с ним, снова устремила взгляд в пол, задумалась о чем-то. Не решалась что-то спросить. Он терпеливо ожидал. — Когда тот скрулл сказал про то, что сделано из мести, никогда не приведет к правде, что он имел в виду? — тихо поинтересовалась. Ее голос почти затерялся в гуле планеты. — Хотел сказать, что пути Крии неправедны. Что нашим народом движет месть, поэтому мы никогда не достигнем того, чего хотим. — пожал плечами Йон-Рогг. — И он не прав? — Крии движет не месть, Верс. Крии движет желание восстановить справедливость в мире. Побороть зло, что когда-то пыталось завладеть Халой и искоренить наш народ. — он краем глаза посмотрел на нее, наблюдая за ее эмоциями. — Получается, скруллы – абсолютное зло? — она подняла брови, посмотрела на него в ответ. — Нет такого понятия, как абсолютное зло. Есть разные цели, мотивации, намерения. Есть конфликт интересов. Эта война – о том, что ты сделаешь ради своего народа и ради собственного выживания. — она молчаливо уставилась куда-то вперед, — Конечно, есть место ненависти. Уже много лет мы сражаемся. Много лет умираем. В нашей крови течет неприязнь к врагам, это заложено внутри каждого из Крии. — предложил Йон-Рогг. Да здравствует вековечная война. — Несомненно, для нас скруллы – зло, требующее искоренения. — Если правда у каждого своя, где же тогда истина? — Верс посмотрела на него в ответ. — Истина субъективна. Ненадежна. Мир не может быть раскрашен в белое и черное в общей перспективе. Правда одного никогда не взрастет из лжи другого. — Получается, если смотреть глобально, истины как таковой не существует вовсе? — непонимающий взгляд снова устремился куда-то вперед. — Угнетение твоего народа – истина. Смерть тысячи Крии – истина. Разрушение, которое несут скруллы – истина. — Не понимаю. Если мир в постоянном состоянии неправды, где же искать истину? — Внутри. Она замолчала, взвешивая сказанные им слова. Прикусила нижнюю губу. — Что, если я не чувствую эту истину? — неуверенно спросила Верс. — Идеология может быть чужда твоему вкусу по началу. Твою память стерли, а вместе с ней – и все травмы, потери, убеждения. Для адаптации к вновь обретенному миру потребуется время. Здесь будет место… сантиментам. — А если я не адаптируюсь? — Тогда общество не примет тебя. Ты станешь изгоем в собственном доме, чужой среди своих. Битва не за свои идеалы бесполезна, Верс. Если ты не осознаешь сейчас, за что борешься – считай, что пропала. — Я понимаю, за что мы боремся, просто не перестаю задавать себе вопрос, нельзя ли по-другому? Избежать смертей и угнетения. Избежать войны. — неуверенно сказала Верс. — Ты думаешь, никто не пытался? — Йон-Рогг устало вздохнул, — Эта война старше, чем я. Чем все мы. Она не закончится, пока кто-то из сторон не выиграет. Не положит конец ей. И это будут Крии. — Да, но… — Никаких но нет. Все просто. Ты либо победивший, либо побежденный. — они не заметили, как дошли до развилки коридоров жилого отсека. Йон-Рогг остановился, она вместе с ним. Встали друг на против друга. — Делай выводы, Верс. Сегодня ты чуть не сорвала операцию Крии. Капля в море, но от этого зависит итог войны. От каждого, и от тебя в том числе, зависит исход. В нашем мире нет места сомнениям и колебаниям. Ты либо ведешь свой народ к победе, либо выбываешь. Будь честна с собой. Верс снова застыла, устремив нахмуренный взгляд куда-то в пол. Йон-Рогг вздохнул. — Спокойной ночи, Верс. Ушел, не имея желания больше говорить. Продолжит завтра. Это длительный процесс, энергозатратный. Но если у него получится – это будет того стоить. Собрать ее по кусочкам, деталь за деталью. Придать необходимую форму, правильное очертание. *~* Он пришел в зал первым. Не был уверен, что она появится. Ему надо было расслабиться. Нельзя было давать волю эмоциям. Никакой злости. Никакой раздраженности. Никаких… других чувств. Теперь он – на задании. Все равно, что на поле. Каждый ход – продуман и заранее предугадан. — Просчитался. — склоненная чуть влево голова. Привычка. Прямо как у него. — Не смог угадать. И кого? Человека? — усмешка раскрасила знакомые черты лица. — Просто смешно. Он стоял напротив, скрестив руки за спиной. Привычная поза. Молча уставился куда-то в белоснежную пустоту, пока сгенерированный голос отчитывал его на заднем плане. — Сказал, что позаботишься обо всем. И что я вижу? Твоя ошибка, — фигура подошла ближе, обращая на себя внимание. Разница в росте не мешала – все равно было некомфортно. — С каждым днем все сильнее. С каждым днем все больше сомнений в голове. Пару шагов назад, и снова у привычного стола с бумагами. Вечно в работе. Но это все видимость. Осколки воспоминаний. — Могу ли я и дальше доверять тебе, Йон? — Можете. Кивок, не отрывая внимания от стола. Не оставить места сомнениям в голове? Это можно устроить. Она пришла несколькими минутами позже. С привычным хвостом, из которого выбивалась пара мятежных прядок. Снова погружена в себя – сначала даже не заметила, что он в комнате. — Привет. — прощупывая почву спросила Верс. Как будто не знала, что ожидать от него. — Привет. — улыбнулся. *~* — Я, — она снова увернулась. Отпрыгнула куда-то в сторону от его сильного удара, еле держась на ногах. Голова опущена, подбородок прижат к плечу. — Тут подумала, — прогнулась всем корпусом, уклоняясь от прямого удара. Понимала, что не сможет сдержать его. Поэтому защищалась. Изредка пробовала наносить удары сбоку, но всегда промахивалась. Слишком осторожничала. — О, научилась-таки? — тяжело дыша ответил Йон-Рогг, не прекращая серию боевых приемов. — Очень смешно, — прыснула в ответ на его дерзость. Это было ошибкой – отвлеклась и сразу же поплатилась. Первый удар пришелся куда-то под ребра, второй – в лицо. Угодил в губу. Через пару секунд до подбородка скатилась аккуратная синяя струйка. Верс страдальчески застонала, схватилась за живот. — Урок номер сто тридцать два: молчи во время драки, — Йон-Рогг усмехнулся, утирая кулаки. Пару секунд полюбовался скрюченной Верс, болезненно вздыхающей, руками обхватившей бока. Повернулся к столу, чтобы взять сканер. Он не успел – она накинулась сзади, сваливая его с ног. Он упал, резко перевернулся на спину, она – сидит сверху. На него глядят широко распахнутые глаза – сама не ожидала, что он поддастся. — Мы не закончили? — она вскинула одну бровь. Впервые повалила его. Пусть даже нечестно. Она попыталась встать, но он утянул ее за запястье, утягивая на пол рядом. Перекатился, поставил колено между ног, блокировал руки. — О чем ты там подумала, Верс? — наблюдал за ее реакцией. Она пыталась контролировать учащающееся дыхание. Выставила вперед подбородок, вызывающе смотря ему в глаза. Но его взгляд приковался к тонкой струйке синей крови, стекающей вниз по шее. — Я хотела сказать, — она сглотнула, и он проследил за сокращением ее мышц, — Что я была не права, когда… — провел пальцами по тонкой бледной коже. Размазывая синюю плазму. Красиво. Она судорожно вздохнула, но все равно продолжила. — Я была не права, когда влезла на корабль. Это было, — он наклонился. Не сдержался. Его губы – в миллиметре от белоснежной кожи, по которой все еще стекает кровь. Горячее дыхание обжигало. — Продолжай. — низкий баритон куда-то в челюсть. Верс закатила глаза, сжала свободную руку в кулак, но не оторвала ее от пола. Не посмела коснуться его в ответ. Мысленно прокляла все в этом мире, что дарит ей такие страдания. Тест. Еще один тест. Как же?... — Это было без… — горячие губы накрыли пульсирующую сонную артерию. Легко, практически невесомо. Попробовал ее на вкус. — без-зумие, — выдохнула Верс. Он провел языком по коже, пробуя на вкус ее кровь. — И я… я буду… — а она все лепетала что-то. Какую-то полную бессмыслицу, кажется. Сама не понимала, что говорит. Не соображала, что происходит. А его несло. Хотелось ощутить ее. Ярче. Сильнее. Надавил свободной ладонью на ключицу, прижимая к полу. Колени болезненно сжали его бедро. Прижался губами к раскрасневшейся коже. Сжал между зубов, легко посасывая. Вкус – металлический, слегка сладковатый. Из ее губ – глухой стон. Сразу же зажала рот рукой. Правильно, Верс. Провел языком выше, оставляя укус за укусом. Вплоть до линии челюсти. Остановился. Тяжело вздохнул, утыкаясь носом куда-то за ухо. Поднялся, опершись на руки. Возвышаясь над ней. Смотря на девушку под ним. Разгоряченную, тяжело дышащую. Она смотрела на него из полуприкрытых век. Зрачки, несмотря на освещение, были расширены до невозможности. Ладонь ее все еще была прижата ко рту. Взгляд опустился к его губам. Распахнула горящие глаза. Он провел по нижней губе языком, слизывая кровь. Его кровь.