Таверна

После сладкого сна на бочках Энгельс глянул на календарь. Не то, что бы он помнил какая сейчас дата, ему просто нравился городской пейзаж что был на нем изображен. Спрыгнув с бочек он направился к коробке из которой торчали всевозможные премудрости вроде лампы Тьюринга, почти собранного робота, кучи железяк, медяк и латуняк и картонки. Бережно разбрасывая хлам по сторонам, чтоб не повредить обложку, он впоследствии достаёт единственную вещь которую нельзя сдать на металлолом - слегка потрепанную по углам, но сохранившая рисунок обложка из под пластинки многими любимой группы “Жираф на паровом ходу”, и достает из неё, как бы невероятно это ни звучало, пластинку! Залив воды в самодельный движок с поршнем и воспламенив свечу под маленьким котлом он сдул пыль с граммофона и поставил туда черный диск который так сладко и по родному хрипло звучал, что даже становилось тепло. Запись началась с песни “Clockwork Vaudeville”, и это была та песня с которой приятно начать день. Зильда так же думала, когда её разбудили звучные триньки банджо, которая хорошо звучала именно в этой песне. Немного понежившись у себя на чердаке она одела привычную форму и спрыгнула с чердака. Её пышная красно-белая юбка наполнилась ветром как парус, а по приземлению медленно опустилась до пола. Это появление всегда смотрелось очень эффектно, и она ловко исполняла его как в молодые семнадцать лет, так и в свои тридцать один, и судя по всему даже в 70 не даст сбоя и будет летать с чердака как воздушный шар. Распив остатки с вчерашнего пива на двоих они принялись за уборку заранее повесив табличку “открыто”, ведь им нечего прятать от близких душе посетителей, они закрываются только на сон, а уборка при посетителях только дает обстановку домашнего уюта. Хотя, днём к ним заходят редко, но на этот раз этот редкий посетитель нашёлся. Дверь скрипнула и в таверну вошел… вошла шапка с гогглами… так, посмотрим ниже. Ага, а вот и остальной посетитель. -Здравствуй, тетя Зильда! - здравствуй! Энгельс сейчас поднимется, у него ещё утро не наступило, - хихикнули знакомые. - Оо, чей детский голосок я слышу, - поднимается Энгельс по лестнице из погреба за стойку - здравствуй, Карл! Как поживаешь? Тебе чего налить? - здравствуй, дядя Энгельс! Яблочный сок, пожалуйста. Вот, иду собирать еловых мшат в лес, за них сейчас много берут в городе на ярмарке! - Держи сок. А что за мшата? - это такие живые зелёные комочки мха, если их жамкать-жамкать-жамкать, то они пищат как мышки! Но их сперва поймать надо. Карл это мальчуган что находится в вечном поиске. В вечном поиске способам заработать, но на работу идти ему скучно и он всегда что-то делал и куда-то бежал. На ногах были рваные кроссовки, за спиной рюкзак размером с двух таких Карлов забитых вещами на любой случай жизни, от книг по земледелию до кастрюль и валенок. Черный, крохотный, снизу приподнятый нос выдает дальнее родство со зверолюдьми, но остальная внешность выдавала зеленого гоблина. Он был вынослив, хитер и до страшного милым, и его все любили как родного. -А ты до конца жизни хочешь быть таким вечно бегущим? - заинтересовался Энгельс. - буду бегать, пока меня носят ноги, а там уж придумаю что нибудь! Пластинка сменила голос, заиграла бодрящая “I’ll Rust With You”. Юноша допил сок, отставил бокал, и сказал громкое “спасибо!”, которое предназначалось обоим обладателям заведения. -Карлик, - окликнула его ласково Зильда - принесешь нам одного этого комочка? - И что нам с ним делать? - спросил недоумеваючи Энгельс. - любить, кормить и жамкать, - втиснулся в разговор зеленый паренёк - принесу! Сколько хотите принесу! И убежал, так и не услышав что им и одного много будет. Его портфель гремел висящими ковшиками, компасом, и прочими приблудами что имели дырочку, за которую их можно привязать к ранцу, так что можно было ещё долго слышать в какую сторону и как быстро Карл направляется. Этим охотно пользовались и звери, особенно хищники. Обходят его за километр, а то вдруг поймает, а их мех сильно ценится, больше чем белки или суслика. Этот маленький капиталист может продать что угодно, кому угодно, да так что это ещё и понравится покупателю! Что-то из рода “какая потрясающая еловая шишка! И всего за двадцать три медной монеты!” -Милый парниша, - вздохнула вслед Карлу Зильда. - Думаю, мы бы могли его взять, но не хочется чтоб такой паренек рос в окружении бочек и тех, кто бочки опустошает. - а ты чем лучше? Детство на пивоварне, юность в подсобке, а взрослость за прилавком, и ничего, хороший человек вышел! Энгельс неудобно приложил руку к подбородку, что означало “мысль мыслится, и сейчас думалка додумает”, и вот свершилось. Он изрек пафосно смотря в угол следующее: “его свободолюбивый нрав мы будем удержать не в силах, но кров и еду мы ему дадим. -в чем подвох? - поинтересовалась Зильда - в том, что он непременно захочет нам отплатить за доброту, но денег мы с него брать не сможем, поэтому, мы обратим его прогулки в общую пользу! Пусть расклеивает листовки! - громко закончил хозяин и ударил по столу. Ох, бедный стол… - Я согласен! Давайте листовки! - сказала шапка с гоглами, и дурными манерами подслушивать. Как тебе не стыдно, Карл? - не надо нотаций, я же все правильно сделал! И вообще, ты просто автор, пиши и не возникай! - эх, ладно - сказал обиженный я и стал заканчивать главу. - не обижайся, я же любя - тихо шепнул Карл. Эх, ну как можно сопротивляться этой милой зеленой мордочке? Уже совсем не обиженный я стал заканчивать главу. День только начался, а событий уже лопатой греби! Зильда, Энгельс и Карл, лопаты теперь целых три! Будут гости из самых дальних уголков земного шара… Уголков шара? Вам не кажется что это странно?