Неприкасаемые

На то, чтобы собрать полную информацию о девушке, Чонгуку потребовалось три дня. Пак Джису, восемнадцать лет, одиннадцатый класс. Учится в Интернате с первого класса, любит историю и литературу. И ни одной постановки на учёт у психодерматолога. Она здорова. Чонгуку вдруг захотелось взвыть, потому как понял, насколько ошибался. Ей не были приятны его прикосновения, она просто терпела. Терпела, потому что по какой-то нелепой случайности выделила его из толпы, запомнила и полюбила. Чон не достоин любви. Он не хочет, чтобы его любили, не хочет делать кому-то больно. Но сделал. Мало того, что сделал, так ещё и, к своему великому стыду, вместо того, чтобы отринуть воспоминания о своих ужасных злодеяниях, запереть где-то в шкафу, где и до этого хранились все его скелеты, продолжал вспоминать. Вспоминать и мечтать. Память о касаниях ее бархатистой кожи не вызывали у Чона никакого отторжения. Более того, ночью, в те редкие моменты, когда Гуки оставался наедине со своими мыслями, фантомные ощущения начинали душить его, буквально заставляя парня сжиматься в тесный комок. И, впиваясь длинными пальцами в мокрую от пота подушку, Гуки понял. Он больше не может. Эта девчонка что-то изменила, что-то щелкнуло в голове Гука, и хобби превратилось в наркотик. Он больше не сможет жить без прикосновений. Осознание происходило долго и болезненно. С одной стороны, Чонгук не хотел причинять боль девушке, не хотел врать и притворяться, а с другой... С другой были ее ключицы. Которыми Джису продолжала сверкать и теперь, когда начала игнорировать Чона. Ее неприкрытая тканью кожа так заводила Гуки, что иногда парень не выдерживал и сбегал в подсобку, где долго и яростно рвал оставленное там кем-то тряпьё, представляя, что это ее полупрозрачная блузка. На третий день гневных припадков Чон Чонгук начал всерьез подумывать о том, чтобы пробраться к Джису в комнату и выкинуть все эти провокационные майки и кофты, будто созданные, чтобы сводить его с ума. Так больше не могло продолжаться. Чон должен был завоевать расположение девушки. Любым способом. На утро четвертого дня, обессилевший от очередной бесонной ночи парень поднялся со смятой постели лишь с одной мыслью - сегодня. Сегодня он попытается сблизиться с Джису. Если он не сделает этого сейчас, когда с момента ссоры прошло довольно мало времени, внезапная склонность к девушке может показаться подозрительной. А ещё он не мог больше терпеть - ночные припадки вымотали Гуки до предела. — Джису... Эээ... Джису, я... В общем, тут как бы... Я тут подумал, и... Ты мне тоже нравишься. Правда. Ты только не подумай, что это из-за твоих п-плеч, или шеи, или ключиц... Или... Господи, за что я такой идиот? — простонал Чонгук, отходя от зеркала. В куске стекла отражалось то ещё зрелище - огромные мешки под глазами и безумный взгляд делали парня похожим на сумасшедшего, а неопрятные волосы так и манили ворон построить там свое гнездышко. Но все это было не сравнить с тем, что собирался сделать Гуки. Совратить невинную девушку. Ужас. Но по-другому было нельзя. По-крайней мере, Чонгуку так казалось. Поэтому парень вздохнул, попытался пригладить черные лохмы на голове, и вышел на улицу. *** Девчонка нашлась сразу - она снова стояла в очереди за пирожками. "И откуда такие выступающие ключицы, если пирожки все время жрёт?" - не без раздражения подумал Гук. Джису опять напялила облегающую кофту с широким вырезом, что не могло не нервировать взбудораженного парня. Чон даже сделал два шага назад, намереваясь направиться по знакомому маршруту и пережить припадок в комнатушке, но вспомнил, что это его последний шанс. Надо было пересилить себя. И Чонгук почти пересилил. Правда, уже за дверями столовой, но пересилил. Только вот когда девушка уже начала пробираться к выходу, Гуки начал подумывать о том, что неплохо было бы пересилить себя на другом конце земного шара, подальше от Джису. Однако было уже поздно - двери медленно распахнулись выпуская довольную девчонку, а Гук невольно сделал шаг вперёд. Пак бросила на него недоуменный взгляд и хмыкнула. Искусно игнорируя парня, она попыталась обойти Чона, но тот не пропускал ее, умоляюще вглядываясь из-под дрожащих ресниц в ее маленькое лицо. Сделав несколько безуспешных попыток пройти мимо Гуки, девчонка наконец не выдержала: — Ты что-то хотел? Чонгук неожиданно испугался этого вопроса. Хотел ли он? Да, даже слишком многого хотел. Но Джису не обязательно все знать. — Я думаю, мы... Нам нужно поговорить, — Чонгук опустил взгляд на ботинки, чтобы не видеть этих светящихся презрением глаз. — П-пожалуйста. — Я же сказала, что то, что было... То прошло, — через силу выговорила девчонка. — Нас больше ничего не связывает. Знаю, ты понапридумывал там... Но то, что я чувствовала... Ничего нет. Уже. Чонгук в ужасе внимал холодным словам и обливался не менее холодным потом. Если она отвергнет его, все кончено. — П-пожалуйста, — снова повторил он. — Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Поднял глаза и наткнулся на её. Так близко. И клюквой пахнет. Наверное, снова пирожок с клюквой ела. Разве нормальные люди едят пирожки с клюквой? Она же кислая. — Ладно, — вдруг согласилась девчонка. — Только быстро. Чон облегчённо вздохнул и прошел за угол коридора, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, что она следует за ним. Джису покорно шла, сама себе удивляясь. Зачем идёт? Чувств же не осталось... Они остановились в темном тупике. Дальше был неиспользуемый кабинет, поэтому сюда редко кто заходил. — Давай быстрее, — снова попросила девушка, и Гук с огорчением понял, что она боится оставаться с ним наедине. Конечно, что тут удивительного? Каждый раз, когда они оставались одни, парень будто с ума сходил, немудрено, что Джису боится. — Я хотел сказать, что... В общем, твои чувства... Которые были, они... — Чонгук мысленно выругался, представляя, как он выглядит со стороны. — Короче, они взаимны. Девчонка молчала, досконально изучая замызганную стену справа от них. Чонгуку стало страшно. И он пустился во все тяжкие. — Знаю, звучит странно, но я уже давно тебя заметил, — девушка дернулась, и парень обрадованно продолжил, чувствуя, что находится на верном пути. — Просто я боялся подойти, а ты сама... Прости меня. Я должен был сделать это первым. Джису резко вскинула голову, стискивая дрожащие пальцы в кулаки. — Если ты сейчас шутишь, или смеёшься надо мной... — Нет! — прикрикнул Чон. — Нет, я бы никогда... Ага, конечно. Никогда. — Тогда скажи, — Пак грустно усмехнулась, делая шаг вперёд. Семьдесят сантиметров давно остались позади, но Гуки это было только на руку. Она так близко. Мог ли он о таком мечтать? — Что сказать? — с трудом выныривая из сосредоточенного вдыхания аромата клюквы, переспросил парень. — Скажи, что любишь меня. Смотря мне прямо в глаза. Только не лги, Чон Чонгук. Я хорошо распознаю ложь, — прошептала девушка. Тогда Чон наклонился ещё ближе, сплетая ее дыхание со своим, и, внутренне содрогаясь от каждого лживого звука, произнес: — Я люблю тебя. Я люблю тебя, Пак Джису.