Неприкасаемые

Черные перчатки. Черные джинсы. Черная толстовка с капюшоном. Чонгук готовился к войне основательно: подбирал костюм, что-то чиркал на листке бумаги, изредка злобно посмеиваясь. На уроках почти не замечал испуганных и презирающих взглядов в свою сторону, предпочитая все силы бросить на достижение одной-единственной цели. Месть захватила его полностью, подчинила себе, заставила забыть про все остальное. На сэкономленные деньги парень купил кожаную куртку и теперь ее не снимал. Так он чувствовал себя злодеем, ужасным, плохим, невоспитанным мальчиком. Так было проще вынашивать свои грязные планы. Проблема оставалась в одном. Вынашивать было нечего. Нет, сначала Гуки долго и упорно думал, чем же насолить лгунье. Его месть должна быть ужасающей по своим масштабам, но ровно настолько, чтобы парня не исключили. В этом-то и был камень преткновения его планов. Тут уж сразиться на шпагах, как мечтал Чон, не получится. Поэтому он просто купил куртку и зачесал волосы назад, чтоб не мешались. Но сегодня... Да, сегодня Гук выходит на тропу войны. Сегодня он что-нибудь придумает. Сегодня Джису пожалеет, что когда-то связалась с гаптофилом. Потому что гаптофилы не сдаются. Чонгук кивнул своему черному отражению в зеркале, больше похожему на однородное темное пятно, и сделал шаг за порог. С сегодняшнего дня его жизнь уже не будет прежней. *** Джису откусила пирожок с клюквой и зажмурилась от удовольствия. Сегодня ягоды были по-особенному кислые, такие, что аж скулы сводило. Девушка блаженно простонала и открыла глаза. Но ничего не увидела. — Господи, я ослепла что-ли? — непонимающе пробормотала она, часто моргая. Но темнота не пропадала, наоборот, становилась все гуще и гуще. Джису в ужасе помотала головой и вдруг увидела свет. — Странно... — задумалась она, глядя на вполне себе освещённую и видимую столовую. — Стоит повернуть голову вправо или влево, я начинаю видеть, а перед собой нет... Это, что-ли, называется точечной слепотой? — А ты наверх посмотри, — вдруг посоветовал чей-то знакомый голос. — Помогает в постановке диагноза, знаешь ли. Пак медленно подняла глаза и вскрикнула - на нее, окружённое неясным ореолом тьмы, смотрело бледное лицо Чонгука. Лицо криво усмехнулось и сказало: — Ну что, пришла пора расплаты, Пак Джису. Никто не уйдет живым. Даже ты. Точнее, особенно ты. Короче, ты умрёшь. Другие не умрут, а ты умрёшь, — парень ненадолго замолк, напряжённо размышляя. — Но, тогда получается, что никто не уйдет мертвым... — исправил себя он. — Да! — Джису дернулась и икнула, впрочем, как и все сидящие в столовой. — Никто не уйдет мертвым, кроме тебя, Пак Джису! Только ты уйдешь мертвой! Воцарилось молчание, прерываемое лишь икотой девушки. Чонгук почесал себе нос, сомневаясь в правильности сказанного, но ничего дополнить не мог. Кажется, его мозг отключился, как и все остальные системы тела. Парень практически чувствовал, как его сердце только что остановило свою работу и отправилось за попкорном в пятки. Финиш. — Но тогда я тоже не уйду... — робко предположила Джису, прерываясь на икоту. — Я же, типа, это... — Молчать! — гаркнул Чонгук, испугавшись сам себя. — Просто знай, Джису из рода Паков, что с этого момента я сделаю твою жизнь невыносимой. Ты можешь плакать и умолять меня сколько угодно, но ничто меня не остановит. А теперь разрешите откланяться, у меня дела. Чон слегка склонил голову, резко застегнул куртку, прищемив себе молнией подбородок, и гордо прошествовал в сторону дверей столовой. Широко распахнул их и твердым шагом вышел из помещения. И, лишь когда вход в него скрылся из виду, медленно осел на стену, тоненько скуля и вытаскивая из молнии прищемленную кожу. На блестящих зубчиках показалась кровь. *** Прошло, наверное, не меньше десяти минут, прежде чем Джису пришла в себя. И понадобилось четыре стакана воды, чтобы перестать икать. В общем, урон Гук нанес значительный. Девушка просто не могла оставить это безнаказанным. — Ну, Чонгук из рода Чонов, — отпивая из пятого стакана воды, прошипела она. — Ты поплатишься за... — Ох, вы видели это? — перебил ее восторженный женский возглас из-за соседнего столика. — Наш малыш Гуки так возмужал... Вода пошла не в то горло, поэтому оказалась на полу. Кашляла Джису долго и мучительно, не забывая в перерывах слушать занимательный разговор девчонок из класса Гука. — Я всегда знала, что он горяч... — хихикала какая-то огненно-рыжая особа. — Я заметила его ещё до того, как он купил эту крутецкую куртку и сделал шикарную прическу... Он такой бэдбой... Я бы... Может... Дала ему себя потрогать, если он действительно болен... Девчонки резко замолчали, не сводя внимательных взглядов с обезумевшей соседки. Джису даже стало ее жалко - рыжая теперь явно станет изгоем после таких опрометчивых слов. — Ты... Ты сейчас серьезно? — нервно облизнула губы высокая блондинка. Рыжая яростно закивала, до конца ещё не понимая, что творит. Пак зажмурилась, ожидая избиения несчастной глупышки. Но девчонки вдруг засмеялись и завизжали, одобрительно кивая рыжеволосой. — Я тоже, я тоже! — Я его вылечу! — А может он и не болеет вовсе, просто поддерживает свой статус плохого мальчика? — Ах, вы видели, как горели его глаза, когда он угрожал этой мелкой? Джису вытерла рот рукавом, не веря своим глазам. Нет, этого просто не может быть, ну не бывает такого, чтобы после смены одежды и имиджа люди получали новый статус в обществе. Чтобы повыситься, нужно сделать какое-то полезное и великое дело, или спасти кого-то, или... Но визг и хохот за соседним столом утверждал обратное. Джису смотрела на старшеклассниц во все глаза, не веря ещё в то, что только что произошло, а потому сильно испугалась, когда за ее спиной раздался ошарашенный шепот: — Чон Чонгук... Популярен?...