Неприкасаемые

Они сидели в полной тишине и ели пирожки. Чонгук свой прикончил быстро, поэтому просто сидел и наблюдал за тем, как Джису пытается растянуть на вечность поедание одного жалкого пирожка. Ей это не удалось, и даже когда все пальцы были облизаны, прошло не больше четырех минут. Полная тишина поменялась на неловкую. На самом деле, Чонгуку не хотелось говорить. Как он и ожидал, ему хотелось только плакать, но не в присутствии этой девчонки. Хотел ли он, чтобы она ушла? Странно, но нет. Джису вдруг кашлянула и поднялась на ноги. Быстро метнув взгляд на Гука, она сделала шаг к двери. Серьезно, будто и правда сюда поесть пришла. Будто это долбанный буфет, а Чонгук - растолстевшая буфетчица. Представив себе это, Пак не удержалась и хмыкнула. За дверью по-прежнему слышался шум - перемена ещё не закончилась. Но это было не так важно, уроков у Джису больше не было. Да и в самом деле, как будто она в школу учиться пришла. Цель ее прибытия сейчас сидела на грязном полу и давилась слезами, думая, что девушка ничего не замечает. Она сделала ещё один шаг к выходу. Гук затих, но ничего не сказал. Джису сделала ещё один маленький шажочек. Чон молчал. Пак взялась за ручку двери. Напряжение буквально искрило в воздухе, но парень не предпринимал никаких попыток ее остановить. Это было глупо, надо было оставить его в покое и не лезть ему в душу. Джису зажмурилась и подумала о том, что она точно пожалеет о том, что сейчас сделает. Но, несмотря на это, тихо спросила: — Что-то случилось? Гуки шаркнул кроссовком по полу и не ответил. Пак уже почувствовала, как сожаление заполняет ее тело, но это означало и то, что терять ей было нечего. — Если я могу чем-то помочь, то... Недосказанное повисло в воздухе. Чонгук даже дышать перестал. То что?.. Она прикоснется к нему, если он попросит? Обнимет? Или... Поце... Ему стоит только попросить. — Пожалуйста, посиди здесь, со мной, — устало произнес Чон. Мысли о том, какую возможность он только что потерял, вымотали его. Джису с готовностью повиновалась, усаживаясь на свое место. Они просидели так минут двадцать, смотря по сторонам и тщательно избегая глаз друг друга, пока вконец не выдержавшая Джису не перевела взгляд на безмятежное лицо парня и не поняла, что тот давным-давно спит. *** Чонгук проснулся под вечер. Все тело ломило от неудобной позы и ещё более неудобной поверхности, выбранной для сна, но чувствовал себя парень на удивление хорошо. Напротив него сидела Джису и сверлила взглядом так же, как и пару часов назад. Почему не ушла? — Я тебе все ещё нравлюсь, — хрипло сказал Чон. Тон полувопросительный, но Джису знала, что это утверждение. Поэтому не стала спорить, просто усмехнулась. — Думай, как хочешь. Чонгук решил не обращать внимания на ее насмешливый тон. — А почему нравлюсь?. Ну, или если не нравлюсь, как ты думаешь... За что я могу... За что меня можно любить? — его голос задрожал, и Джису поняла, что речь уже идёт не о ней. Парня кто-то сильно обидел, очень сильно. "И, Пак была уверена, что услышала посреди всего шума и гомона школьников тихий шепот: — Мама?.." Вот оно что. Точно. К нему приходила мама. Они поссорились? В любом случае, Джису не имела права лезть в отношения матери и сына. Поэтому девушка недолго подумала и тихо заговорила: — Ну, на самом деле ты очень нерешительный. Постоянно чего-то боишься, беспокоишься обо всём. Ты бы видел свой затравленный взгляд... Каждый раз, когда ты оказываешься в обществе, у тебя такой взгляд... — она замолкла, поняв, что совсем отошла от темы, но Чонгук внимательно слушал её, поэтому Пак продолжила: — Думаю, в случае какой-нибудь опасности ты бы предпочел убежать, а не сражаться. Даже в своем... недуге ты выбираешь сдаться, а не бороться. Чон нахмурился. Джису закусила губу, раздумывая о том, утешает ли она сейчас парня или же наоборот. Но Гук покачал головой и снова пытливо уставился на неё, ожидая услышать продолжение. — Ты слабый человек, Чонгук, — твердо произнесла девушка. — Но правда в том, что все мы слабые. Только вот мы это скрываем, а ты - нет. Даже сейчас... Видишь? Ты даже не споришь со мной. Другой давно бы поднял крик, но ты... Принимаешь себя таким, какой есть. Даже за одно это тебя стоит любить. Парень поджал губы и отвернулся. Джису не знала, раздумывает он над ее словами или плачет. В каморке снова повисла тишина. Девушка уже подобрала под себя ноги, намереваясь встать, когда Чон глухо произнес: — Но я не хочу быть слабым, — в его голове снова появилась картинка: темный клубок в коридоре и чавкающие звуки. Мама смеётся, Намджун прижимает ее к стене. — Женщины любят сильных мужчин. Если бы он только был сильнее, он бы ударил Намджуна. Он бы не убежал в слезах. Он бы не позволил поместить себя в этот Интернат. Он бы убил свою болезнь на корню ещё в первый год. Джису права, он слабый, слабый, слабый. Теперь Чонгук был рад, что он смог сдержаться тогда, в кабинете психиатра. Да и сейчас, когда Джису сама ему предложила себя использовать. Это была не глупость, это было... Проявление силы воли? Единственные поступки в жизни Чона, которыми он мог бы гордиться. — Если у мужчины нет больше никаких достоинств, кроме силы, — медленно поговорила Джису. — Ему будет некого защищать. Эта непонятная формулировка даже выдернула Гука из его мыслей. — Чего? — переспросил он. Джису раскрыла рот, видимо, собираясь выдать что-то ещё более заумное, однако в последний момент передумала и улыбнулась: — Чонгук, если тебе понадобится защита, можешь сказать мне. Все остальное у тебя уже есть. — Звучит даже как-то унизительно, — пробурчал Гуки, про себя тоже расплываясь в улыбке. — Я знаю пару видов бесконтактного боя, — серьезно проговорила Джису, игнорируя его последнюю реплику. — А контактного? — вдруг хмыкнул Чон. Пак испуганно взглянула на него, понимая, что попала в ловушку. — Поборемся, а? — Так, вижу, настроение у тебя повысилось, поэтому я, пожалуй, пойду, — подскочила девушка. — Всего хорошего, увидимся. — Эй! — недовольно крикнул Гук ей в спину. — Сама же сказала, что защитишь! Куда пошла? Дверь захлопнулась. Чонгук неожиданно для себя рассмеялся в голос и физически почувствовал, как ему стало легче. Эта девчонка... Он больше не имеет права ею пользоваться. Парень сжал в руках липкий пакетик из-под пирожков и откинулся на стену. С этого самого момента он дал себе слово. Он пообещал себе, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не дотронется до Пак Джису.