***
Возможно, Голд просто не хочет начинать очередной конфликт и ссору по поводу расовой политики шоу и ее изъянов, или же он просто соглашается с ней. Так или иначе, он поднимает свою сухую руку, поворачиваю ее ладонью к Реджине, и обещает, что разберется с этим. Или хотя бы попытается. Новый сценарий не выходит на следующий день, как обещалось с начала. И даже к концу недели никто не видит его. Мэриан понятливо кивает, говоря, что у них «что-то точно будет». Поэтому, когда Реджина приходит на съемочную площадку через неделю, ей дают сценарий, который все еще теплый, и очень большую чашку кофе от испуганного продюсера, который совершенно точно не является не-Эдди. Но так даже лучше. Он ей никогда не нравился. — Наверное, замерзла, — говорит Эмма с расстояния нескольких футов. — Это определенно так, — говорит Реджина, переключаясь на свои сцены. Она, действительно, не хочет реагировать на беспокойство Эммы перед всеми, поэтому она пытается уделить как можно больше времени себе. Но тщетно. Реджина смотрит на Эмму, нерешительность в ее глазах скрыта темными очками, которые она все еще носит. — Тебе лучше? Эмма ухмыляется, а затем её губы растягиваются в улыбке. — Определенно. Реджина еле заметно улыбается, но этого достаточно, чтобы улыбка Эммы приобрела немного иной смысл. Она кивает ей и идет к площадке мэрии, прежде, чем Эмма может подумать, что это что-то значит для них. Это не так, это просто хорошо. Это, действительно, очень хорошо. Сцены становятся лучше. Кэти и Мария снова вцепляются друг другу в глотки, но на этот раз на городском собрании. Мэриан озорно улыбается между дублей, а Мэри-Маргарет выглядит обеспокоенной. — Ты довольна этим? — спрашивает Эмма, когда они заканчивают. Снимаясь весь день вместе, Реджина должна знать, что счастлива. Она, определённо, стала счастливее. Немного необычно — признавать это, но именно жест Эммы, когда она спрашивает, заставляет Реджину, на самом деле, задуматься над этим. — Да, — Реджина просто кивает. Она не вдается в подробности, но Эмма, похоже, и не ждет от неё этого. Реджина не знает, может ли объяснить это Эмме так, чтобы та ее поняла. Она не знает, хватило бы у нее сил объяснить весь структурный расизм этого шоу. Но Реджина чувствует облегчение — сейчас ей уже не нужно активно разделять латину от Марии или же разыгрывать карикатурные стереотипы. Это так утомительно, на самом деле — ей пришлось слишком много работать для того, чтобы привыкнуть ко всему тому, что приготовило ей это шоу. Но в конце концов, справедливость восторжествовала. Смешно. — Я тоже… я, действительно не думала, что они это изменят, — пожимает плечами Эмма, немного хмурясь. — Ну, это все благодаря нашему белому рыцарю, я уверена, — вздыхает Реджина. Эмма заметно начинает нервничать, и весь ее былой настрой вместе с той радостью от того, что сценарий оказывается поправленным, исчезает. — Я не это имела в виду. Я же ничего не сделала. Я просто… — Эмма заикается, и Реджина, понимая, что ее шутка не удалась, заметно никнет. Уголки ее рта опускаются вниз, когда она смотрит, как Эмма борется сама с собой. — Эй, — Мэриан появляется из ниоткуда, или, может быть, из-за кофейного столика, Реджина не совсем уверена. Откуда бы Мэриан не появилась, она улыбается Эмме, так, будто бы хотела, чтобы Эмма думала, что она в чем-то замешана. — Так намного лучше, правда? — Да, — Эмма улыбается и смотрит на Реджину. — Хорошо, дамы, а теперь встанем в строй, — сурово говорит Мэриан. — Мы будем работать с Бейонсе в следующий раз? — спрашивает Реджина. — Вот ты шутишь, а у меня уже есть ваши наряды, — Мэриан потягивает кофе, и Реджина кивает, как будто ничего другого и не ожидала. Эмма нервно переводит взгляд с Мэриан обратно на Реджину. — Это шутка, бланка — Мэриан толкает ее локтем в бок. Эмма неловко смеётся: — Я хотела сказать, что только «свободные девчонки танцуют». — Ну это не удивительно, — Реджина закатывает глаза, и Эмма смеется. — Ладно, я пойду, — говорит Мэриан, направляясь в ту сторону, где Мулан просит налить традиционный китайский чай из трав. Эмма на мгновение колеблется, прежде чем с легкой улыбкой попрощаться и уйти. Реджина все еще чувствует этот непонятный толчок с того дня. Это победа, пусть и небольшая. Однако мало кто это замечает, что они чего-то добились. Может, это единственная вещь, которая у них получается довольно хорошо. Реджина медленно идет к кофейному столику. — Свободные девчонки! Свободные девчонки! Не вижу ваших рук! — неожиданно восклицает Мэриан. Она поднимает руку и смотрит в сторону Эммы, а потом снова на Реджину. Мулан улыбается Мэриан и уходит. — Ну и что же? — спрашивает Реджина, не понимая такого поведения своей подруги. — Она не замужем, — улыбается Мэриан. — Не смеши, — Реджина качает головой. — Я знаю, это по-настоящему удивительно, что она все еще доступна. — Женщины — это не товар, и я не это имела в виду, — поправляет Реджина, кидая еще один взгляд в ту сторону, куда ушла Эмма. — Я знаю, — кивает Мэриан. — Это то, что я имела в виду, и я знаю, что я права, потому что ты ведешь себя слишком вызывающе. На тебя это не похоже. — Я… — Реджина останавливает себя от того, чтобы быть, ну, вызывающей. — Ох, заткнись. Она уже направляется в свой трейлер, когда решает зайти к Эмме. Это плохая идея. И что она собирается сказать? А что если она с Киллианом репетирует свой отвратительно проблемный романтический кано… — Привет, — улыбка, которой приветствует Эмма её, заставляет Реджину забыть обо всём, что она думает. — Привет. — …Ты не хочешь войти? — А я могу…? — Да. Ей никогда не было так трудно подняться на три ступеньки, но ее мозг, кажется, забыл, как вообще ходить. Ее ноги движутся инстинктивно, похоже, именно так чувствуется машина, которую ты тянешь на себя, а потом толкаешь, позволяя ей бежать по инерции. Каким-то образом ей всё же удается подняться, и прежде чем она понимает, что делает, дверь трейлера закрывается, и она говорит: — Я просто хотела всё прояснить. Я не хотела расстраивать тебя, поэтому хочу извиниться… — Нет нужды, всё хорошо, — прерывает её Эмма. — Да, отлично. Это хорошо. Спасибо, что сыграла свою роль во всём этом… Эмма опять прерывает Реджину, не давая договорить: — Да, знаешь, стандарт, с которым ты уже встречался в прошлом — тот стандарт, который ты примешь в любом случае. Я не сделала ничего особенного. — Тогда хорошо… думаю, нам нужно поговорить кое о чём… — Я собираюсь поцеловать тебя, — неожиданно прерывает её Эмма. — Х-хорошо. Они почти мгновенно оказываются на диване Эммы, и на этот раз им удается снять одежду. Реджина пытается стянуть с Эммы джинсы. — Господи Иисусе, что же это за шериф, который носит такие узкие джинсы? — как только ненавистные джинсы спускаются ниже колен, то стянуть их уже легко. Реджина бросает их на пол и проводит ногтями вверх по ногам Эммы. — Вымышленный, — стонет Эмма, — тот, перед которым мэр встанет на колени… Ах! Блять!***
Проходят недели, а чувство вины за то, что она покидает Генри так рано и так поздно приходит домой, немного облегчается к середине дня, когда она встречается с Эммой. Находится в трейлере Эммы Реджина предпочитает в полной расслабленности и раскиданной по ее двуспальной кровати. Несмотря на то, что это все происходит в трейлере, а не в красивом доме, как она привыкла, Реджина благодарна Эмме за то, что она делает. Как бы Реджина не отрицала это, но скука по былым временам? Обычное снятие стресса? Но именно это заставляет ее довольно зажмуриться, когда Эмма стонет между ее разведенных ног. — Боже, я и забыла, как прекрасно ты пахнешь. — Что? — голова Реджины поднимается, но только на секунду. Эмма снова целует, и все ее тело пронзает волна удовольствия. Она падает обратно на подушки, и то, что говорит Эмма, больше не кажется важным. Она вытягивает руки в поисках чего-то, за что можно держаться. Простыни и подушки сойдут. Реджина сжимает их в кулаках, пытаясь сохранить хоть частичку самообладания. Резко выдохнув, когда Эмма щелкает по ее клитору языком, Реджина выгибается в пояснице. Господи, как же это волшебно, думается Реджине, когда Эмма входит в нее своим языком. Она силится воздержаться от того, чтобы вцепиться своими пальцами в волосы Эммы. Это было бы неловко. Она ни за что не сделает этого. Реджина не хочет потом объясняться Эмме за этот слишком импульсивный… — Ммм, — Реджина прикусывает губу, откидывая голову обратно на подушки. Язык Эммы все продолжает ласкать ее там, губы Эммы — целовать, а зубы слишком резко задевать чувствительное место, отчего Реджина чувствует, как реальность отходит куда-то на второй план. Она бы соврала, если бы сказала, что не хочет этого. Соврала бы самым вопиющим образом. И все эти мысли настолько отвлекают ее от самого процесса, что для Реджины становится полной неожиданностью, когда Эммы входит в нее двумя пальцами. — Ты как? — звучит обеспокоенно — слезы на щеках Реджины не кажутся чем-то обычным в данной ситуации. — Реджина? Реджина мычит, притягивая Эмму к себе и просто запихав все свои мысли куда-то подальше. Не сейчас, точно не сейчас. А когда ее бедра двигаются навстречу Эмме, Реджина забывает про собственное обещание. Она запутывается пальцами в золотистых, чуть спутанных волосах Эммы, и выгибается, полностью соприкасаясь с телом блондинки своим. - Сценарии становятся все лучше, к огромному облегчению всей группы. Голд приходит на съемки, чтобы посмотреть, как идут дела. Он смотрит на сцены Кэти и Марии, но остается за камерой, при этом он почти ничего не говорит, из-за чего усмешка на его лице становится еще более странной и необъяснимой. Реджина приходит к выводу, что Голд что-то замышляет, но из-за Генри и прочих проблем у нее совершенно нет времени и сил на выяснение этого. Короткие встречи с Эммой, которые, кто бы сомневался, обязательно подразумевают под собой секс, происходят в самых разных местах в любое время. Эмма почему-то, Реджина еще узнает почему, отдает свое предпочтение кабинету Марии, когда на съемочной площадке никого не остается. Реджина переводит мысли Эммы в другое русло, но не забывает о таком странном пожелании своей партнерши. Она прищуривается, представляя Марию, сидящую на столе, в то время как Кэти становится на колени между её ног. Это… интересно. — Что мы делаем? — задыхается Реджина, когда Эмма целует ее в шею сзади. — Я имею ввиду… — Эмма задирает ногу Реджины, так, что ее ноги оказывается неприлично раздвинутыми. Реджина вдруг слишком отчетливо понимает в какой открытой позе она находится, но от этого становится только лучше. Ее юбка оказывается вздернутой настолько, что становится виден край ее чулок. Она чувствует, как руки Свон скользят по бедрам и задирают юбку еще выше, сосбаривая ткань на ее талии. Этого становится достаточным для того, чтобы можно было прикоснуться к ней. Язык Эммы делает что-то на ее шее, что заставляет кожу Реджины гореть. — Я думаю, это довольно очевидно, — отвечает Эмма. Реджина больше ничего не говорит. Пальцы Эммы отодвигают нижнее белье. Они физически близки, но почему-то это кажется нечто большим. Эмма внутри нее начинает осторожно двигаться, уже через пару секунд ускоряясь. Она прижимается к телу Реджины, и все это в купе с мягкими губами, горячим дыханием и пальцами внутри нее заставляет забыть вопрос, который так и норовил сорваться с ее губ. Реджина близко; ее стоны и вздохи заполняют комнату, и она слишком смущена данным фактом, но ей нравится, как Эмма реагирует на это. А Эмма реагирует ярко — глухим поскуливанием, поцелуями и больными укусами в шею. Между их телами имеется одежда, но почему-то именно сейчас они близки как никогда раньше. Поза, в которой Эмма трахает Реджину довольна неудобная и, скорее всего, причиняет некий дискомфорт, но это совершенно не важно. Не сейчас, когда Реджина близка. Сколько прошло времени? Минуты? Реджине кажется, что даже этого недостаточно. Она хочет большего, прямо сейчас. И Эмма даёт ей это — грубыми, хаотичными толчками она приближает Реджину к оргазму, и та больше не может сдерживаться. — Эмма, — шепчет Реджина, может быть, в первый раз или, может быть, в сотый. Она чувствует горячее дыхание Эммы на своей шее, отчего по всему телу проносится дрожь. — Скажи моё имя ещё раз, — шепчет Эмма, и это звучит далеко не как просьба. Реджина сглатывает, прикрывает глаза, откидывает голову назад и, наконец, приоткрывает пухлые губы. — О боже, — Реджина рвано выдыхает, чувствуя своими пальцами, насколько Эмма мокрая. Она начинает двигаться, пытаясь подстроиться под темп Свон. — Эмма! И её вознаграждают громким стоном. Реджина начинает задыхаться, чувствуя внутри себя толчки Эммы и то, как сокращаются мышцы вокруг её собственных пальцем. И именно в этот момент её сознание распадается на миллионы кусочков. — Ещё раз, — это звучит отчаянно, и Реджина задерживает дыхание. Эммы уже близка? — Эм-ма, — стонет Реджина прежде, чем все ее тело расколется на осколки. Эмма продолжает движения, и это мучительно, волшебно, но так мучительно, и она уверена, что не выдержит ни секунды, когда Эмма дергается позади нее. — Реджина, — стонет Эмма ей в шею. Реджина совершенно не может двигаться. Её грудь тяжело вздымается, а для того, чтобы принять более удобное положение нужны были силы. И желание. Но ни того, ни другого у Реджины не было. Она вдыхает на раз, выдыхает на два и чувствует, как боль от реальности происходящего ползет по ним. Обычно Реджина отталкивает Эмму. Затем она быстро встает, собирает вещи, моет руки и направляется к себе домой, к Генри. Но сейчас Реджина просто не может заставить себя сделать это. Она, даже не осознавая этого, позволяет лежать себе вместе с Эммой и дальше, наслаждаясь этими мгновениями и цепляясь за чувство, что повисает в воздухе. Они дышат одним и тем же воздухом ещё немного, а потом Эмма вдруг отталкивает Реджину. Та оборачивается лишь для того, чтобы увидеть, как Эмма натягивает джинсы, и кожа ее шеи вдруг начинает краснеть. Это так… Необычно. Страсть, которая и заставила их расслабляться на этой кровати, улетучилась, и вместо неё пришла обычная пустота. Вакуум. — Ты хороша, — говорит Реджина в попытке хоть как-то избавиться от тишины. Это вульгарно, вызывающе и совершенно на неё не похоже, но что еще она может сказать? Эмма улыбается, но смотрит в сторону, а не на неё. Она тяжело сглатывает, словно не хочет говорить, о чем думает. Реджина ловит себя на мысли, что предпочла бы, чтобы Эмма и вовсе молчала. — Что же, — Эмма пожимает плечами, — С тобой это легко. — Что ты имеешь ввиду? Эмма снова пожимает плечами и избегает смотреть на неё. Реджина хмурится, догадываюсь, что боль в её груди настоятельно рекомендует ей уйти отсюда. Вместо того чтобы поставить все точки над «i», Реджина просто разглаживает свои волосы и начинает торопливо собираться. — Увидимся на съёмочной площадке, — сухо говорит Реджина, когда уходит. Эмма кивает, опустив голову. Что они делают?