***
Реико сдвинула дверь-перегородку в сторону и заглянула внутрь. Комната пустовала, хотя нос щекотал знакомый горько-терпкий запах. Глава клана был здесь меньше минуты назад. Она с сомнением поглядела на письмо. Его полагалось доставить в руки Хёго, но где его теперь искать? Не носиться же по всему поместью в надежде, что в какой-то момент они пересекутся! Реико задвинула перегородку обратно. Смысла ждать его там не было, Хёго мог вернуться в свои покои хоть через два часа, хоть через сутки. Он мог отправиться на встречу с главами других кланов, чтобы обсудить совместную охоту на бледных тварей. Вчера они встряхнули весь город, устроив резню на Кленовой улице и побудив ёкаев объединиться против неведомой, но вполне уязвимой угрозы. Всего пару часов назад в поместье побывали представители паучьего плана Кимиго. В прежние времена они предпочитали держаться в стороне от общих неприятностей, но происшествие на Кленовой улице здорово их возмутило. Пусть они потеряли не так много товаров, Кимиго почуяли в бледной нечисти угрозу своему благополучию и намеревались прикончить её тем же способом, каким бледные разобрались с их товаром. Кимиго отреагировали первыми — остальные то ли колебались, то ли решили разобраться своими силами. Их не в чем было винить. Другие кланы бледная нечисть почти не задела: после пира на Кленовой она разбежалась по всему городу, если не по всей провинции, и лишь изредка выглядывала из укрытий, напоминая о своём существовании. Помахивая письмом, Реико свернула в левый коридор. Судя по лёгкому сладковатому аромату и доносившему из-за расписной ширмы голосу, Чиэса была там. Реико ускорила шаг. К низкому голосу Чиэсы прибавился другой, более грубый — он пытался ей что-то втолковать, но лисица только высокомерно фыркала в ответ. — Никого я не вытаскивала, братец, — услышала Реико, когда подходила к ширме. — Акина пришла туда по своей воле. Если ты пришёл лишь для того, чтобы меня упрекать, то ты впустую тратишь время. — Упрекать? Я взываю к твоему разуму. Чиэса мягко рассмеялась. За ширмой с журавлями раздался короткий перезвон, будто сдвинули посуду. — На самом деле ты здесь совсем не из-за Акины, верно? Хочешь перекусить? Вижу ведь, что хочешь. Кому ты подарил тот онигири, который предназначался тебе, м? Ютака поперхнулся и закашлялся. Реико слышала, как он постучал по груди, а потом громко прочистил горло. Реико решительно вошла внутрь. Оба сидели за низким столиком, на котором возвышалось большое блюдо с горкой онигири — судя по запаху, с креветками, — и серебристый чайник в форме журавля. Журавли обитали в этой комнате везде: они красовались на расписных пиалах, на маленьких ширмах, что вели во внутренние покои, на ножках стола и даже на свитке, который украшал нишу. По кимоно Чиэсы тоже летели эти птицы. Хозяйка комнаты медленно повернула к ней голову. Подведённые глаза сощурились в два тёмных полумесяца. — Вы пришли за ним, верно? Не сердитесь на Ютаку, это я его немного задержала. Ютака метнул на сестру обжигающий взгляд, но Чиэса оставила его недовольство без внимания. — Вас я тоже немного задержу, если вы не против. Вы с прошлого вечера крошки в рот не брали. Или же, — Чиэса выразительно глянула на письмо, — вас ждут неотложные дела? Реико окинула быстрым взглядом стол. Онигири заманчиво белели на блюде, источая сладковатый аромат. Она невольно сглотнула слюну. Того рисового колобка, что дал ей Ютака, хватило только на перекус. Чтобы восстановить силы, ей нужно было съесть больше. — Полагаю, я могу отвлечься от них на несколько минут, — сдалась Реико, присаживаясь рядом с юной кицунэ. Она отложила письмо в сторонку, но Чиэса словно прилипла к нему взглядом. Чиэса косилась на послание, пока наливала чай в третью чашку и доставала узорные палочки с полки, умудряясь не терять письмо из виду даже с другого конца комнаты. — Это послание от Нокамура, — принимая у Чиэсы серебристо-белые палочки, пояснила Реико. — Его доставила их змея с полчаса назад. Чиэса взяла в руки маленькую пиалу. Реико подцепила палочками крайний онигири, перетащила его на маленькое блюдце и продолжила: — Мой господин сейчас не в поместье, а оставить письмо без присмотра я не могу. Чиэса держала учтиво-отстранённый вид, но тёмные глаза заблестели, как звёзды на небе. — Вы хотите, чтобы я отнесла его, верно? — Не утруждай себя, — вступил в разговор Ютака. — Я отнесу послание. Отец сейчас наверняка не в поместье, раз вы до сих пор его не нашли. Пряно-сладкий рис таял на языке, как нежнейшее лакомство, и Реико не было уже никакого дела до того, кто отнесёт письмо. На неё накатила приятная сонливость, которой хотелось поддаться и забыться хотя бы на полчаса среди нарисованных журавлей. Побыть хотя бы немного в комнате, где красный встречался только на лепестках цветов. — Я не рис на грядке, чтобы так обо мне печься, братец. — Для тех бледных существ ты куда привлекательней риса, — Ютака потянулся за письмом, но сестра цапнула бумагу прямо у него из-под носа. — Боги, Чиэса, что за ребячество? Чиэса улыбнулась и спрятала послание в рукав кимоно. Реико молча сунула за щёку второй онигири, игнорируя молящий взгляд Ютаки. Сам ввязался в спор, пусть теперь разгребает. — Возьми с собой хотя бы двух воинов, — вздохнул Ютака, с недовольным видом потирая лоб. — Благодарю за совет, братец. Непременно к нему прислушаюсь. А в ответ на твою любезность я тоже дам тебе небольшое напутствие: не трать слова понапрасну, они меня мало убеждают. Ютака с кислым видом отставил пиалу. Янтарный напиток, похожий на растопленную смолу, плеснул о стенки сосуда, но не достал до края. — Скажи мне, братец, как там смертный? — облокотившись на столешницу, поинтересовалась Чиэса. — Отдыхает за чтением, полагаю, — Ютака поёрзал на маленькой вышитой подушке и с наслаждением потянулся, вытягивая руки наподобие журавлиных крыльев. — Я пока запретил ему выходить. Реико бросила на него недоумевающий взгляд. — Пропускных медальонов там не оказалось, Реико-сан. Она медленно допивала чай, соображая, куда могли подеваться медальоны. Скорее всего, их раздали тем, кто потерял свои пропуска, когда атаковали бледные существа. — И ещё, — Ютака наклонился к ней. — Я выяснил, кто его сюда отправил и почему он бросился на вас, едва увидел. Это ёкай, скорее всего каинин, как и мы с вами. Красные волосы, серебряные глаза, действует шумно и с размахом. Думаю, такой наверняка должен быть на слуху. — Ага, как Изао, — фыркнула Реико, вспомнив одного парня из клана скорпионов, который работал наёмником, захаживал на арены для боёв, а также имел дурную привычку первым делом распускать в драках свой хвост. Количество яда Изао контролировал, но не всегда. Некоторые его жертвы отделывались не только потерей памяти — они теряли жизнь. — Да, но его здесь не было, — возразила Чиэса, с задумчивым видом коснувшись золотистой заколки. — Изао ведь уже несколько месяцев здесь не появлялся. Вывод был очевиден: за личиной, похожей на парня-скорпиона, скрывался кто-то другой. И этот кто-то ловко всё продумал. — По запаху его не вычислить, — вклинился в разговор Ютака. — Верно, вот только наш неизвестный должен был видеть Изао. Иначе ему бы не удалось сотворить морок. Младший оборотень поморщился: — Так облик мог быть просто похожий. Не обязательно же притворяться именно им. — И всё-таки, есть смысл расспросить Изао. Насторожившись, Ютака так и не донёс очередной онигири до рта. — Чиэса, только не говори, что собралась к нему. Он же… он подозрительный! Его сестра мягко рассмеялась. Реико тоже позволила себе снисходительную улыбку, а их собеседник сразу же нахмурился. — Как трогательно… — Чиэса прервалась, чтобы налить чай сначала Реико, а потом себе. — Мне незачем гоняться за ним по всему Сэнко, братец. Достаточно ему написать. Ютака, ещё чая?Глава 4. Журавлиная комната
11 июля 2021 г. в 19:50
Ютака напряжённо вслушивался в слабый шорох. Запах ему мало о чём говорил: с прошлой ночи коридоры поместья пропитались десятками, а то и сотнями разных запахов, и нужный терялся среди них, как нитка в спутанном клубке.
Нарушитель не торопился появляться из-за угла — шуршал у самого поворота, раздражая своей нерешительностью. Разум говорил Ютаке, что там наверняка кто-то из его клана, но обнажённые со вчерашней ночи инстинкты твердили другое.
Там вполне могла оказаться бледная нежить.
Судя по хмурому виду наставницы, она думала примерно о том же. Её тёплые карие глаза налились желтизной, из-за медно-рыжих волос показались кончики лисьих ушей.
Ютака невольно залюбовался этим зрелищем. Реико пахла дикой лисой и кровью, словно только что прибежала с охоты, держа в зубах ещё тёплую добычу.
Оторвав взгляд от неё, Ютака покосился через плечо на смертного. Стоило только приглушить боль от ран, как он заснул. Безмятежный. Повезло же ему, что мимо Кленовой улицы пробегали лисы из клана Кинта.
Катана бесшумно скользнула в руку. Заговорённое лезвие блеснуло лунным лучом.
Ютака слышал, что бледную нежить нельзя подпускать на расстояние укуса. Когтей у них нет, зато челюсти способны раздробить камень.
По дальней стене метнулась тень.
Ютака прыгнул вперёд, закрывая Реико, развернувшись боком, чтобы не подставить смертного под удар.
Катана со свистом взрезала воздух.
Ютака выглянул из-под лезвия.
На полу корчилась живой лентой крупная змея. Катана до неё не достала, но испугаться рептилия успела.
Змея зашипела на катану, раздувая шею наподобие капюшона, свернулась клубком, из которого торчала только плоская морда. Под нижней челюстью алел шёлковый шнурок, каким обычно привязывали письма, но сам свёрток скрывался за мшисто-зелёными кольцами чешуи.
Переглянувшись с ним, Реико присела перед змеёй. Рептилия с шипением подалась назад, прикрывая свёрток своим телом, но далеко не уползла — Реико одним ловким движением схватила ее у самой головы и подтянула к себе, игнорируя возмущенный свист.
— Ну-ка, кто тебя послал? — наставница потянула шёлковый шнурок, и письмо упало ей в руку.
Ютака осторожно заглянул ей через плечо. Судя по иероглифу на чёрной печати, письмо принадлежало Нокамура — змеиному клану из соседней провинции. Ютака видел главу их клана всего несколько раз, когда тот навещал отца. Последний его визит состоялся всего месяц назад. Со стороны это выглядело обычным проявлением вежливости по отношению к союзному клану, но слишком уж долго отец и глава Нокамура обсуждали что-то в чайном домике в глубине сада. О чём они тогда говорили, Ютака так и не выяснил.
Теперь у него была возможность узнать.
Рука против воли потянулась к запечатанному письму. Пусть он не имел права срывать печать, он мог рассчитывать хоть на какие-то объяснения, когда отнесёт послание отцу.
Змея протестующе зашипела, извиваясь в хватке Реико.
— Я отнесу, — едва глянув на него, она поднялась со змеёй в одной руке и с письмом в другой. — Ты позаботься о смертном.
Ютака открыл рот, чтобы возразить, но вслух вырвалось совсем другое.
— Пожалуйста, будьте осторожны. Я слышал, бледную нежить видели рядом с нашим поместьем с час назад.
Кивнув, Реико направилась дальше по коридору. Лисий хвост покачивался в ритм её шагов, невольно приковывая взгляд. Чёрная шерсть с рыжими подпалинами серебрилась и переливалась на свету, напоминая гравировку на дорогой рукояти.
Ютака с трудом отвёл взгляд, но перед глазами всё равно мелькал манящий чёрный хвост. К нему хотелось прикоснуться, пропустить сквозь пальцы мягкую шерсть, зарыться в него носом и не отпускать, впитывая всем существом её запах и голос.
Ютака встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Реико никогда не относилась к нему как к равному — да и как она могла, если между ними разница в целую жизнь? Она почти прожила второй оборот, он только первый.
На этом поприще у Ютаки не было шансов. Вокруг Реико всегда крутились другие лисы: искушенная во многих искусствах кицунэ не приглянулась бы разве что лишённому всех чувств ёкаю. Пару она себе пока не выбрала, но у Ютаки каждый раз всё замирало внутри, когда к ней приходил очередной воздыхатель.
Катана с резким шипением скользнула в ножны. Положив ладонь на обмотанную белым шнуром рукоять, Ютака секунд с десять прислушивался к отдалённому шуму: в палатах бурно обсуждали смертного, перемежая спор байками про оммёдзи, неуместными шутками и молитвами лисьей богине Инари.
По крайней мере, врагом Эдварда никто не считал. Самым страшным, что ему приписывали, было умение загонять ёкаев в особые свитки, которые превращали их в слуг смертных заклинателей, но этого оборотни не боялись: удержать ёкаев там он всё равно бы не смог, потому что не дорос ещё до мастера-оммёдзи.
Перехватив смертного покрепче, Ютака свернул влево. Соломенные маты только заменили на чистые, и они поскрипывали под ногами, словно он шёл по снегу.
Коридоры и внешние галереи казались пустынными: за все время, что он шёл к покоям Реико, на пути не встретилось ни одного стражника. Правда, если бы на их земли прорвался посторонний, эта иллюзия рассеялась бы за секунды.
Ютака остановился перед расписной дверью-перегородкой. По желтоватому холсту мчалась по дороге из ликорисов лисица с тремя хвостами — несколько лёгких линий, которые складывались в гибкий летящий силуэт. Её морду тоже выписали парой-тройкой штрихов, но взгляд лисицы был слишком живым для рисунка.
Сколько раз Ютака смотрел на лисицу, а ему до сих пор чудилось, что она вот-вот соскочит с бумаги и понесётся по коридору, тявкая на всех встречных.
Создавший её художник жил всего второй оборот, но уже успел прославиться на всю провинцию. Говорили, Рёма брал заказы даже из столицы, и его работы украшали зал Перламутрового Дракона во дворце самого Гунсё.
Перегородка плавно отъехала в сторону, и Ютака нырнул в покои наставницы.
Голову вскружили ароматы розового масла и можжевельника. Они окутывали бесплотным облаком, заглушая воспоминания о тяжёлых запахах больницы, а мягкий свет узорного бумажного фонаря в углу только усиливал ощущение, что он оказался в другом мире.
Реико принадлежала не только эта комната. За расписанной ликорисами перегородкой скрывалось по меньшей мере пара других. Во второй Ютака не раз бывал — там Реико принимала гостей; в третьей ему бывать не доводилось.
Ютака свернул к футону. Толстый матрас, белизной напоминавший выпаренный рис, лежал у самой ниши со статуэткой девятихвостой лисицы-Инари. Маленькую голову статуэтки отчасти прикрывала сдвинутая наподобие шляпы маска с острыми ушками.
Когда он был здесь в последний раз, у лапы Инари лежало подношение: миниатюрные онигири с мясом дикой птицы да горстка окроплённых кровью монет. Сейчас место для подношений пустовало.
Ютака опустился рядом с футоном. Смертный зашевелился, и оборотень перехватил тусклый взгляд.
— Чёрт. Я уже обрадовался, что это сон.
— Увы, — буркнул Ютака, задетый его тоном.
— Увы, — сонно повторил за ним Эдвард, скатываясь с плеча. Он распластался поперёк футона морской звездой, которую вышвырнуло на берег штормом, и тяжело вздохнул.
Ютака отвернулся. Некоторое время он смотрел на статуэтку, почти не шевелясь.
— Знаешь, тебе стоит поблагодарить Инари за то, что остался в живых. Не всем так повезло.
— У тебя кто-то умер? — обеспокоенно спросил Эдвард.
— Н-нет, — голос дрогнул, когда он только представил этот ужас, — слава Инари, нет.
— А у меня да.
Ютака покосился на него через плечо. Смертный приподнялся, опираясь на локоть, и смотрел на него в упор.
— Ал не сможет вернуться без меня. Он сидит там у Врат с этой чёртовой Истиной и ждёт, пока я вернусь. А я застрял здесь. Из-за этой сволочи.
Он замолк, ожидая реакции. Ютака кивнул.
— Тоже ёкай, наверное, — процедил Эдвард. — А может, вообще ваш родственник.
— С чего ты так решил? — изогнув бровь, поинтересовался он.
— С того, что у людей не бывает серебряных глаз. И волосы у него были прям красные, знаешь, как кетчупом облили. И ещё он ржал как бешеный. Кто вообще так будет делать, когда его во Врата затягивает?
Эдвард раскраснелся, как после забега по всему кварталу, и глаза у него нездорово заблестели. Разговор вытягивал у него силы, но смертный этого словно не замечал: он шумно набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить тираду, когда Ютака его перебил.
— Так ты поэтому на Реико кинулся? — Ютака оглянулся на лёгкий складной шкафчик. Вроде бы пропускные медальоны должны лежать там. — Ещё какие-нибудь его приметы помнишь?
— Да я его видел секунд пять.
— Значит, ничего, — подытожил Ютака, поднимаясь. — Не переживай, мы его найдём. Твой ёкай, похоже, любит пошуметь, и вряд ли ты первый пострадавший.
Медальонов в шкафчике не оказалось. Хмурясь, Ютака медленно оглядел комнату, но взгляду не за что было зацепиться. Похоже, все пропускные медальоны разобрали до того, как Реико успела вернуться в комнату.
— Знаешь, тебе лучше не высовываться. Примут ещё не за того, без медальона, — Ютака коснулся чёрной лисы, прикреплённой к цепочке на шее.
— А свой дать не можешь?
— Тебе не поможет. Они запоминают владельца, — Ютака заправил медальон за ворот кимоно.
Эдвард сверлил его недоверчивым взглядом.
— Они заговорённые. Если наденешь чужой медальон, он сразу расплавится.
Умолкнув, Ютака покосился на дверь. Он и так уже здесь задержался, пока болтал со смертным.
— Расскажи ещё что-нибудь, — вдруг попросил Эдвард. — Я хочу знать, насколько далеко я сейчас от Аместриса.
— Позже, — отмахнулся от него Ютака. — У меня сейчас нет времени с тобой болтать. Меня ждёт Реико.
Фыркнув, Эдвард отвернулся. Ютака расслышал в его бурчании что-то похожее на «ладно, сам выясню» и нахмурился. Не хватало ещё, чтобы упрямец шастал в поисках информации по поместью или — не приведи Инари — за его пределами!
— Не обязательно бросаться в крайности, знаешь ли. Я бы не советовал тебе напрягаться, но раз тебе так не терпится… — Ютака снова сделал небольшой круг по комнате, остановился у шкафчика, вытащил нижний ящик и окинул взглядом стопку книг. — Вот, это сборник наших пояснений к мифам о ёкаях.
Шероховатый том лёг в руки. Задвинув ящик, Ютака протянул книгу Эдварду. Смертный пробежался по обложке полным любопытства взглядом.
— Знаешь, что я думаю? — наблюдая за ним, Ютака невольно сравнивал смертного и младшего брата. То же упрямство, стремление лететь впереди всех, наплевав на риск, и полное непонимание, когда нужно остановиться. — Тот ёкай-дебошир заморочил тебе голову. При тебе нет ни одного амулета, но ты свободно читаешь на нашем языке, следовательно, ты уже был с ним знаком.
— К чему это ты клонишь? — настороженно спросил Эдвард, откладывая книгу в сторону.
— К тому, что твой пресловутый Аместрис на самом деле совсем другое место и называется оно совсем не так. Подумай сам, здесь никто даже не слышал об Аместрисе. Я предположил бы, что он находится на четвёртом Ёмоне, но оттуда на первый никто из смертных не выбирается. Это же всё равно что рвануть из самой глубины на поверхность, мгновенная смерть. Такой путь может одолеть ёкай, но ты, уж извини, на одного из нас не тянешь.
Эдвард таращился на него с недоумевающим видом очень сонной совы, которую зачем-то разбудили посреди дня. Дай Инари, чтобы он хоть пару слов услышал.
— Ладно, не бери сейчас в голову. Отдыхай и не высовывайся из этой комнаты пока что.
Эдвард запоздало промычал что-то в знак согласия. Разговор вытянул из него силы, которые он успел накопить, пока дремал. Хорошо бы он и сейчас заснул, но Ютака подозревал, что теперь он так просто сну не сдастся.
В любом случае, книга займёт его надолго.