Я обещал вернуться: Клеймо Заклания

      — Оби не так завязывают, — заявил Генгоро, окидывая Энви внимательным взглядом. — В смысле, завязывают, только ты к этим ёкаям точно не относишься.       — А что не так? — с вызовом поинтересовался Энви.       — Ну-у… — Генгоро с явным трудом сохранял серьёзный вид. — Тебя могут принять за оказывающего особые… услуги.       — А почем ты знаешь, что он их не оказывает? — захихикал со своего места Арэта. Он устроился на квадратной подушке, скрестив ноги, и грыз застарелый сухарь с таким наслаждением, что у Энви сводило зубы. Хоть поделился бы, паскуда крылатая!       — Хочешь проверить? — уязвлённый его тоном, зашипел гомункул.       — Ладно, ладно, на прекрасный цветок ты не тянешь. Хм, у меня тут ещё сухарь завалялся. Будешь?       — Я всякую дрянь не ем, — процедил Энви и отвернулся.       Арэта громко захрустел вторым сухарём. Не выдержав, Энви бросил на него быстрый взгляд: бледное лицо летуна ничего не выражало; оно было пустым, как его глаза.       Гомункул покрутил в пальцах конец завязанного узлом пояса и вздохнул. Он понятия не имел, что за традиции у местных химер и как разбираться с чёртовым куском ткани.       — Как… как его завязывают? — тихо спросил Энви, поднимая взгляд на Генгоро.       Зверолюд шагнул к нему. Генгоро был выше всего на несколько сантиметров, но даже при такой разнице Энви казалось, что на него смотрят, как на беспомощную букашку.       Энви передёрнул плечами, когда Генгоро коснулся его локтя, вынуждая отвести руку.       — Сейчас покажу.       Зверолюд потянул за полоску ткани, распуская узел. Энви втянул живот, чтобы Генгоро даже случайно его не задел, но Генгоро не дал отклониться ещё дальше.       — Не втягивай, потом давить будет.       — Я и не втягиваю, — пробурчал Энви. — И может ты просто скажешь, как надо?       — Можно, но это будет долго. Показать легче.       Энви уставился на пояс в руках зверолюда. Его пальцы напоминали маленькие цепкие крючки, и Энви ёжился от мысли, что Генгоро мог распороть этими крючками живот. Ногти у зверолюда как нарочно были подпилены по-треугольному, вдобавок загибались книзу, как когти у хищной птицы.       Энви едва видел, что он там вытворял с поясом. Перед глазами постоянно мелькали эти когтистые лапы, которыми Генгоро на удивление ловко придерживал ткань, и гомункул таращился на них, как завороженный, подмечая мелкие шрамы, голубоватые бугорки вен и обкусанный ноготь на большом пальце.       Пояс провернулся вокруг талии, разворачиваясь узлом назад.       — Фига ты наплёл, — буркнул Энви.       — Сложно, знаю. Но запоминается быстро.       Энви глянул себе за спину. Узел напомнил ему плоскую змеиную голову, которая с недавних пор красовалась у него на груди, и гомункул недовольно цокнул языком.       — А обязательно змеиную фигу каждый раз крутить?       — Как ты там змею увидел? — фыркнул Арэта, слизнув с ладони крошки. — Это лотос.       Энви снова присмотрелся к узлу, подцепил его край пальцем. Лотосом его можно было назвать с большой натяжкой, если считать восемь петель за лепестки.       — Смотри не скажи такое при хэби, — поправляя чётки, улыбнулся Генгоро. — Закусают.       Арэта плавно поднялся с подушки.       — Если я их сейчас встречу, я этих змей сам закусаю.       Крылья зверолюда сложились за его спиной с негромким хрустом. Встряхнувшись, Арэта направился к двери. В голубовато-сером халате, который здесь называли «кимоно», он казался молью-переростком, и растрёпанные светлые волосы только усиливали это впечатление.       Энви последовал за ним на расстоянии, держась ближе к Генгоро. В прежние времена Энви не стал бы терпеть его снисходительное отношение, но сейчас гомункулу нужен был покровитель. Нужен был тот, кто предоставит жертв для Врат, защитит от других зверолюдов, которых здесь наверняка был пруд пруди, и при этом не станет лезть в душу.       Дверь привела их в маленький коридор. В самом его конце деревянный настил переходил в крутую ступеньку, которая упиралась в земляной пол. Там же стояло несколько пар обуви, похожей на миниатюрные скамеечки.       Взяв одну в руку, Энви перевернул её вверх тормашками, постучал ногтём по плоским брускам, которые заменяли каблуки, и вернул обувь на землю. Каблуки он недолюбливал с тех самых пор, как сестра заставила его ходить на них весь день, потому что прогуливаться одной ей было скучно. Жаль, другой обуви здесь не стояло.       Пока Энви раздумывал, какую пару выбрать, Арэта стащил у него из-под носа покрытую алым лаком обувь. Для слепого он действовал слишком уверенно.       — Как твой акурэ работает? — спросил Энви, подтягивая к себе чёрную пару. — У тебя дополнительные глаза открываются?       Арэта тихо рассмеялся:       — Не-ет, у меня что-то вроде очень развитого осязания, сдобренного эхолокацией. Без акурэ я тоже могу чувствовать, но не настолько чётко.       Хмыкнув, Энви вдел ноги в эти сандалии на каблуках. Пока способности местных зверолюдей совпадали с теми, что он видел у химер. Правда, для местных ходить в звериной форме было в порядке вещей, а во всех странах, что он знал, химеры предпочитали скрывать своё происхождение. Сама собой напрашивалась мысль об особом поселении, где химерам гарантировали безопасность и относительно мирную жизнь в обмен на службу.       Энви постучал ногой по земляному полу, проверяя, как сидит обувь, и поднялся со ступени. Сандалии сидели плотно, и деревянные подставки-каблуки были достаточно широкими, чтобы он мог двигаться без риска грохнуться на первом же шаге.       — Много вас вообще… таких? — поинтересовался Энви, проходя к входной двери вместе со зверолюдьми. — Ну, пользователей акурэ?       Они развернулись к нему с одинаково удивлённым видом, словно он сморозил, что солнце тащит на колеснице бог Лето.       — Если не брать увечных, то все, — Арэта зацепился пальцами за перегородку, раздвижная дверь поехала в сторону, впуская внутрь сырой вечерний воздух.       — Я конкретно про количество.       — Знаешь, я таким вопросом не задавался, — Арэта зачем-то пригнулся. — Если тебе так интересно, спроси в храме Цукуёми. У неё лучшие писцы и хронисты.       Выйдя следом за ним, Энви чуть не треснулся головой о подвесной фонарь, который свисал так низко, что не долбануться об него лбом умудрился бы лишь карлик или ребёнок.       — Здесь что, недомерки раньше жили? — пробурчал гомункул, отведя фонарь в сторону и придерживая его, пока Генгоро не сошёл с крыльца. Мало ли как зверолюд отреагирует, если ему в морду прилетит масляным фонарём, пусть и запертым в лёгкую бумажную коробку?       — Нет, просто обычай такой. Фонарь, кстати, можешь отпустить, он не свалится.       Энви провёл рукой по бамбуковой оплётке, которая ложилась на бумагу подобием сот. Мелкие мошки суматошно кружились у его ладони, образуя коричневато-серое облако, и щекотали запястье.       — Обычай биться об него каждый раз, как приходишь домой?       Генгоро улыбнулся, но не ответил. Наверное, он и сам не знал, почему до сих пор не перевесил фонарь повыше, и Энви оставалось только придумывать варианты.       Он остановился на том, что Генгоро просто нравилось биться об фонарь, а второй зверолюд определял по положению светильника их дом. У других зверолюдей фонари либо висели выше, либо крепились в каменном ложе неподалёку от домов, которые напоминали коробочки-сюрпризы со сладостями — те тоже расписывали и украшали цветными завитушками да закорючками, вензелями и резьбой, залепляли бисером и безвкусными наклейками, а некоторые украшали лакомствами поверх узорной крышки. Энви брал такие пару раз, но съесть так и не успел, спасибо брату-обжоре, вечно ошивающемуся поблизости.       Кроме коробочек были и другие дома: каменные замки в несколько этажей, причём на каждом края крыши приподнимались, как щупальца осьминога; округлые сооружения, чаще всего с одним этажом; раскрытые в форме лотоса чаши, которые поднимались над прудами. Подобные конструкции можно было встретить на дальнем востоке, в Син, но для страны, граничащей с пустыней, климат был слишком мягким.       Энви шёл чуть позади Генгоро. Прохожие обращали на них внимания не больше, чем на пролетающих птиц, зато гомункул разглядывал их до неприличия долго. Большинство тоже носило кимоно и ходило в деревянных сандалиях, у некоторых в руках трепетали веера, а глаза скрывались за полумасками.       — Я смотрю, у вас тут карнавал намечается? — нагнав Генгоро, прошипел ему на ухо гомункул.       — Рано ещё для карнавала.       — А это тогда что? — Энви как можно незаметней показал на проходившего мимо здоровяка в красно-чёрной маске с белым орнаментом по бокам.       — Маска, сам что ли не ви…       Осёкшись, Генгоро вдруг схватил его за плечо и притянул к себе. Энви успел только протестующе вскрикнуть, когда мимо прогрохотало нечто, похожее на карету без колёс. Энви успел заметить, что её несли существа, похожие на очень вытянутых ящериц, только их вместо чешуи покрывала шерсть.       Энви таращился на коробку, пока она не скрылась за поворотом. Мало того, что её тащили такие твари, она ещё и неслась, не касаясь земли! Первое ещё объяснялось химерами, но как она удерживалась в воздухе, если колёс не было?       Энви обернулся на Генгоро. Гомункул несколько раз открывал рот в попытке оформить чехарду из обрывков мыслей во вменяемый вопрос, но получалось только нечленораздельное сипение.       В сумеречном воздухе пахло благовониями, специями, рыбой и деревом, влажной землёй и фруктами, но голова у него кружилась вовсе не от обилия запахов: в его сознании крепла мысль, что местные имеют слишком мало общего с миром, который он знал. Звериный облик роднил их с химерами, но культура слишком отличалась, и эту культуру Энви не знал, хотя по приказам Отца часто бывал далеко за пределами Аместриса.       — Тебя не задело? — обеспокоенно спросил зверолюд.       Энви помотал головой. Вопрос Генгоро вернул его в реальность, и гомункул наконец смог выдавить из себя нужный вопрос.       — К-как она летает? Ну, коробка эта?       — Амулеты, — фыркнул в ответ Арэта, не дав собрату даже рта раскрыть. — Коробка, кстати, называется каго. Паланкин, то есть.       — Паланки-ин, — хмурясь, повторил за ним Энви. — А парит он зачем?       — Статус, — поглаживая чётки, процедил Генгоро. — Амулеты такого рода не все могут себе позволить.       Энви пнул попавший под ноги камешек. Наличие амулетов не объясняло главного: как довольно тяжёлая конструкция удерживалась в воздухе.       — Как пара бумажек с закорючками может держать на себе целый паланкин? — пробурчал гомункул, разглядывая линию дорожных фонарей на той стороне улицы. Каждый из светильников изображал лотосы, которые от закрытого бутона доходили в середине линии до полностью раскрытого цветка, а затем снова постепенно смыкали лепестки.       Оба зверолюда сделали вид, что его не услышали — то ли сами не знали принципа работы амулетов, то ли им лень было объяснять. Скрестив на груди руки, Энви вперил взгляд в Генгоро, но зверолюд как нарочно отвернулся и разглядывал кого-то вдали.       — Знаешь, не обязательно во всём разбираться, чтобы этим пользоваться, — заявил Арэта, обходя гомункула сбоку. Тёмные глаза зверолюда мерцали и переливались в полумраке, как яшма, которую вдобавок окропили кровью у самой сердцевины.       Энви поёжился, обхватив предплечья.       — Замечательный девиз, — процедил гомункул. — Мне бы твою беспечность.       — Бери, мне не жалко, — Арэта протянул ему руку ладонью вверх. — Ско-олько влезет.       Энви покосился на бледную ладонь зверолюда, будто выточенную из мрамора самым искусным скульптором. Такая форма руки могла быть у человека из высших кругов общества, но поведение Арэты выдавало в нём существо, к аристократам явно не принадлежащее. Те умели маскировать жало насмешек под покровом комплиментов, а этот вываливал всю грязь сразу, не особо заботясь о последствиях — по крайней мере, пока они не задевали его дружка.       — Бери, бери, — Арэта схватил его за запястье другой рукой, — тебе явно пригодится.       Арэта улыбался, но на шутку его слова и действия совсем не тянули. Он цеплялся за руку, как пиявка, и стряхнуть его ладонь было так же сложно, как освободиться от подобного кровососа. Арэта следил за его попытками освободиться с неприкрытым интересом, который лип к телу, как паутина, и таращился незрячими глазами, похожими на яшмовые пуговицы.       Энви пробрала дрожь. Зверолюд мог сейчас вытворить что угодно, а ему нечем было даже защититься. Самым безопасным вариантом было принять его игру, но у Энви язык не поворачивался выдавить что-нибудь в знак согласия. Молчание между тем затягивалось.       — Знаешь, некрасиво отказываться, когда тебе что-то предлагают, — вполголоса произнёс Арэта.       — Я не просил, это ты прицепился! — выкрикнул Энви и пихнул его в грудь.       Арэта сделал небольшой шаг назад. Белесые крылья зашелестели за его спиной, раскрываясь двумя кожистыми веерами.       Энви попытался отпрянуть, но зверолюд всё ещё удерживал его за запястье. Гомункул развернулся ко второму зверолюду, и поперхнулся криком: Генгоро успел свалить неведомо когда и куда, даже не подумав их предупредить.       Энви в панике завертел головой. Вокруг сновали ёкаи, кто-нибудь должен же был вмешаться! Арэта на фоне большинства из них казался хрупкой тростинкой, что им стоило хотя бы попытаться отобрать потенциальную добычу?       Ёкаи с безразличным видом спешили дальше. Чужая охота мало их волновала.       Энви закусил губу. По языку растекся солоновато-кислый привкус крови. Ядро отреагировало сразу: сквозь кожу и ткань с треском прорвалось несколько мелких молний.       Сквозь треск и шипение разрядов послышался гулкий хлопок — и плечи сдавило тяжестью крыла зверолюда.       — Не свети акурэ зря, — Арэта понизил голос до шёпота. — Это дурной тон. Мне-то ничего, но другие могут принять это за вызов.       — К тебе тогда чего не цепляются? — прошипел гомункул, пытаясь выбраться из-под его крыла. Оно выглядело тонким, но оказалось достаточно сильным, чтобы удерживать гомункула в тисках.       — Меня здесь знают. Как и Генгоро. Куда он, кстати, подевался?       Убрав прядь волос с заострённого уха, Арэта склонил голову набок. Энви притих. Алые разряды протянулись по рукам и уже спускались к животу, образуя сияющую сетку. Арэта наверняка слышал её потрескивание, но сейчас его внимание занимал пропавший собрат, и у Энви было время на преобразование.       Печать на груди кольнуло. Сетка разрядов сразу свернулась до размера ореха, который расположился напротив печати.       Тряхнув головой, Энви усилием воли запустил процесс трансформации заново. Кожу под печатью ожгло, но он не собирался останавливаться. Только не сейчас, когда его удерживал голодный зверолюд, который мог в любой момент забыть про поиски Генгоро и накинуться на него.       Жар от печати усиливался с каждым новым разрядом. Молнии вились вокруг него, разбиваясь о ткань, словно маленькие волны, но кое-чего ему удалось добиться: правую руку покрыло тонким слоем чешуи, и ногти заострились, как у Генгоро.       Энви успел только дёрнуться в сторону зверолюда, когда руку прошило судорогой. Пальцы скрючило в подобие узла на поясе. Гомункул зашипел сквозь сжатые зубы, впился ногтями в сведённую судорогой конечность. Разряды потрескивали над ладонями, бросая на них багровые отсветы. Запах озона был таким густым, что от него кружилась голова.       Арэта отпустил его так резко, что Энви едва не упал ему под ноги. Вцепившись в край его крыла, гомункул с усилием выпрямился.       — Я постою так?       Зверолюд отвернулся, даже не удостоив его ответом. Похоже, своего дружка он до сих пор не вычислил.       — Здесь поблизости должен быть храм Цукуёми.       Энви нахмурился, соображая, при чём тут местное божество, когда Арэта снова заговорил:       — Твой акурэ нужно сбалансировать, иначе ты точно превратишься в айянару.       — И парочка омовений в этом поможет, — уточнил Энви, с трудом удерживаясь от резкого тона. Что Арэта, что его дружок слишком полагались на силу мифических созданий. Если они и существовали, вряд ли они могли вмешиваться в чужие жизни напрямую — такого не позволяла себе даже Истина, хотя ей ничего не стоило нарушить принцип невмешательства.       — Не омовения. Огонь.       Дрожь прошлась по хребту ледяным хлыстом.       — Чего? — хрипло переспросил гомункул. — Это… это метафора, да?       — В каком-то смысле. Это не совсем огонь, скорее сгусток лунного света. Обжечь он не может, а вот заморозить — запросто.       — Отлично, просто отлично, не шашлык, так ледяная статуя!       Прохожие поглядывали на них со сдержанным интересом, несколько из них остановились неподалёку. Долговязые, все в чёрном, как враний молодняк, они переговаривались между собой отрывистым шёпотом, напоминавшим тихое карканье. У них даже полумаски были соответствующие, с перьями вокруг глаз и лаковыми выступами клювов над острыми носами.       Энви потёр ноющее после судороги предплечье. Они разглядывали его с поистине птичьим любопытством, пока не решаясь подойти ближе.       Гомункул уставился на них в ответ. Глаза ряженых весело поблескивали в прорезях масок, и от них несло смесью вина и сырого мяса. Варвары, что с них взять? Подчинились звериным инстинктам и рады.       — Арэта, кто это с тобой? — подал голос самый мелкий и щуплый. Резкий и громкий голос резанул слух.       — Новенький. Он зародился пару дней назад.       — Бывший смертный, да? — деловито осведомился тот же парень.       — Не, от него бледными несёт, — сморщил нос другой зверолюд, почёсывая бородку.       Ёкаи подались назад живой волной, но их замешательство было недолгим.       — От тебя тоже много чем несёт, но ты же этим не становишься! — хлопнув собрата по плечу, мелкий зверолюд заливисто рассмеялся. Бородатый презрительно фыркнул, по-птичьи склонив голову.       Энви хлопнул в ладоши, привлекая их внимание, и располагающе улыбнулся. Если уж заводить знакомства, то с молодняком. При случае можно натравить Арэту с Генгоро на них же, а потом стянуть несколько жертв и открыть Врата, без которых домой можно топать очень и очень долго. Отец не любил промедлений, тем более, в самый важный для него день.       — Моё имя Энви, — гомункул протянул руку самому мелкому из их компании. — Честно говоря, про ёкаев я знаю совсем немного, и буду благодарен любой помощи.       У мелкого зверолюда загорелись глаза. Сцапав гомункула за запястье, он затряс руку с такой горячностью, словно хотел выдернуть её из сустава.       — Я Керо. В нашей семье я и правда девятый сын, хотя по счёту я двенадцатый, если считать моих сестёр. А это Мэнэбу, — кивнул он на бородатого. — Он из другой стаи, но часто прилетает к нам. А за ним по порядку — Юу, Юки и Юичи, мои двоюродные братья. Юу, к слову, одного из бледных чуть не поймал, правда, братец?       Белобрысый после его слов горделиво приосанился.       — Простите, а что за «бледные»? — улыбаясь, поинтересовался Энви. Он подозревал, о ком могла идти речь, но хотел убедиться, что не ошибся. — Случаем не айянару?       — Да какое там! — махнул рукой Керо. — От них все искажённые разбежались, как от лесного пожара! Пойдём, я по дороге расскажу про эту нечисть белую, великие боги её побери. Арэта, ты с нами?