Я обещал вернуться: Клеймо Заклания

      Керо оказался настоящим пернатым сокровищем: по пути в чайную он вывалил на Энви столько всего, что хватило бы на приличный книжный том. От его трескотни уже кружилась голова, но Энви слушал пернатого, не прерывая и даже не глядя, с кем из четвёрки вранолюдов плёлся Арэта.       Теперь у него была примерная картина того, что произошло на Кленовой улице. Врата открылись посреди забитой торговцами и покупателями площади, вывалив им на головы несколько сотен, если не тысяч бессмертных солдат, которые принялись за единственное, что умели: убивать. Их попыталась остановить стража, но бледные куклы смяли её и принялись за товары и тех, кто не успел отойти на безопасное расстояние. Среди бледных тварей вроде бы видели мальчишку с золотыми волосами, но в такой суматохе показаться могло всё, что угодно. Выжил он или его сожрали бледные, Керо не знал.       — Ну, хватит про них, — Керо размахивал руками не хуже ветряной мельницы, — давай я тебе лучше покажу, что такое айянару? Тут с полчаса назад как раз поймали одного, он ещё должен быть у чайной!       — Разве их не уводят к оммёдзи сразу? — раздался за спиной удивлённый голос Арэты.       — А за этого ещё никто не поручился, — потирая руки, охотно отозвался вранолюд.       Керо говорил обо всём понемногу, но так и не объяснил толком, кто такие айянару. Энви понял только, что айянару может стать кто угодно, если задержаться на нижних Ёмонах либо слишком близко подойти к пламени Страны Мёртвых.       — А если никто за них не поручится, что тогда? — полюбопытствовал Энви, проходя за Керо под изогнутой крышей веранды.       — Ну, на улице всё равно не останутся, сторожевые ёкаи везде нужны. Гончие тоже. Знаешь, как удобно использовать айянару во время охоты? Эй, хозяйка! Айянару ещё не увели?       На громкий оклик обернулась невысокая женщина. Она как раз обслуживала компашку молодняка, который галдел перед ней наперебой, когда Керо влез в их разговор.       Её фигуру скрывало кимоно цвета осени, лицо было толком не разглядеть за вмиг распахнувшимся веером, но от одного взгляда хозяйки чайной по спине и рукам гомункула пробежала дрожь.       За хрупким обликом скрывалась охотница, которая могла дать фору даже его сестре.       — Не налюбовался? Он всё ещё там, грызёт кости и цепи. Ах да, он ещё ужасно сквернословит. К слову, что за юное создание вы собрались развращать столь удручающим зрелищем?       Гомункул перехватил её взгляд. Внимательный, цепкий. Подведённые глаза поблескивали тёмным, точно выдержанное вино.       — Моё имя Энви, прекрасная госпожа.       — Зови меня Ари, юное создание, — на миг-другой Энви почудилось, что глаз у неё вдвое-втрое больше, чем положено, но стоило ему моргнуть, и видение исчезло. — Так что желают отведать мои дорогие любители зрелищ?       — Как обычно, на… — Керо запнулся, окинул их группу пристальным взглядом. — На семерых.       — Я дождусь Генгоро, — качнул головой Арэта.       — На шестерых, — поправился пернатый ёкай. — Мы будем у клетки с этим бесхозным бедолагой.       Ари кивнула, и серебристые бубенчики зазвенели-засвистели в её волосах. Они висели между шпильками звонкими гирляндами, напоминая росу на паутине.       Энви задержал на ней взгляд дольше положенного. Ари улыбнулась и поднесла веер к губам.       — Хочешь взять что-то ещё?       — Немного воды, если можно. На улице довольно жарко.       Керо сдавленно закхекал, закрывая рот кулаком. Глупая птица, что он там себе надумал?       Ари вернулась к ним через минуту, с полным графином воды и выводком мелких чашек вокруг него. Вода в сосуде светилась голубоватым, выпуская на поверхность шипящие пузыри.       — Это вода из целебного источника, — предупреждая его вопрос, произнесла Ари. Она прошла совсем рядом с Энви, обдав сочетанием дикой орхидеи, мёда и гвоздики.       Энви вышел в сад, держась с ней наравне. Он таращился на неё с жадностью путника, который тянулся к воде, понимая, что это мираж, но не имея ни сил, ни желания останавливаться. Прекрасный призрак Ласт поглядывал на него из-под опущенных ресниц и больше не скрывался за веером.       Остальная группа держалась чуть позади них и непрерывно шушукалась. Молчал только Арэта.       Дорога стремилась вдаль, ведя их между розовато-белыми деревьями. Под ногами шуршал песок, над головой — листья и ночные птицы. Сладковатый запах цветов клубился в воздухе.       Ари свернула с дорожки. Из травяных зарослей брызнули во все стороны светлячки. Желтые и зелёные огоньки суматошно заметались в полумраке, оседая где попало и снова взлетая, когда Энви сбивал их с травяных метёлок. Пернатое дурачьё соревновалось, кто сможет спугнуть и поймать больше живых огоньков.       Арэта вынырнул справа от хозяйки чайной. Слепой нюхал воздух с присвистом, плавно поводя головой.       — Айянару в ста шагах от нас, верно? — обратился он к Ари. — Рядом с ним есть источник света. Ему не нравится.       — За этим он там и стоит, — Ари указала веером на округлый светильник неподалёку. Ажур из камня едва прикрывал фонарь, и тени от него переплетались друг с другом, как виноградные лозы.       У светильника желтели циновки. Энви насчитал три больших и четыре поменьше — как будто их здесь поджидали до того, как Керо захотел посмотреть на айянару. На циновках лежали вразнобой подушки, от плоских как коврики до пухлых подобий кресел, а у самого фонаря стояла ваза с полураскрытым веером.       Энви плюхнулся на большую циновку перед вазой, подтянул колени к груди и уставился на веер. Вблизи оказалось, что веер исписан столбиками иероглифов. Явно стихи или изречения, но написано так мелко, что не разобрать.       — У вас такая богатая коллекция, — глянув на Ари через плечо, улыбнулся гомункул и метнул предупреждающий взгляд на Керо. Пернатый ёкай бодался с бородатым дружком прямо за их с Ари спинами, рискуя кого-нибудь толкнуть. Троица воронят с похожими именами с восторгом глазела на старшего родственника, а потом тоже принялась пихаться.       Женщина поставила поднос в самом центре образованного циновками круга. Она и бровью не повела на это безобразие. Присев перед вазой, Ари пристукнула веер по верху.       — Руми, просыпайся.       Ткань веера затрещала, натянулась и с хлопком порвалась в самой середине. Энви отклонился от вазы, когда разрыв на веере разошёлся в стороны, подобно человеческим векам, обнажая чёрный и полный любопытства глаз.       — Что, уже? — раздался скрипучий голос. — А эту страшную штуку ещё не увели?       — Как ты… у тебя даже глотки нет! — Энви вцепился в бока веера и выхватил его из вазы. Веер взвизгнул, упёрся в него тонкими ручками, но гомункул бесцеремонно повернул вещь другим боком, а затем вовсе вверх ногами. — И к чему у тебя конечности крепятся?       Ари мягко рассмеялась и коснулась запястья гомункула.       — В ней проросла душа, юное создание. Отпусти её, и Руми с радостью расскажет тебе, как она обрела жизнь.       — Да пусть держит так, — Руми заболтала в воздухе ногами, на которых блестели сандалии размером с ноготь. — У меня, слава богам, кружиться нечему.       — Что ж, развлекайтесь, — её рука скользнула выше, провела линию от запястья к плечу. Энви поёжился от щекочущего ощущения. — Остальное скоро принесут.       Ари скрылась за извилистыми стволами, но ароматы орхидеи, мёда и гвоздики обволакивали его незримым облаком.       Ласт, помнится, любила сочетания цветов и цитруса. В какую квартиру её бы ни переселяли, там всегда пахло её любимыми духами, в широком блюде на столе рыжели очищенные дольки апельсина, а между ними темнели ягоды цвета её глаз.       Энви так и не зашёл в её последнюю обитель. Так и не смог заставить себя нырнуть в темноту пустой квартиры, из которой наверняка уже выветрился знакомый запах, убрать её духи и потемневшие фрукты со стола. Так и оставил пылиться без дела.       А ключ так и остался при нём.       — Что, полюбилась тебе моя хозяйка? — протянула Руми, пытаясь дотянуться до его лица похожими на прутики пальцами. — К ней многие липнут, как к паутине, да так и не отлипают, пока совсем не иссохнут от любви.       — От любви ли? — громко рассмеялся Керо. Он сидел на циновке и обмахивался рукой. Остальная братия расположилась вплотную к нему, хотя места вокруг оставалось полно.       — От чего же ещё?       Закусив травинку, Керо подвинул одного из воронят в сторону и подтянул к себе подушку.       — Ты обещала рассказать, как ожила, Руми.       Бумажный рот вещицы растянулся по всем складкам веера. Вертикально поставленный глаз хитро сощурился.       — Дело, значит, было так. Был себе в пятнадцатом веке мастер вееров, звали его, как сейчас помню, Белым Лисом. Веера он делал самые разные, заказов было куча, даже от императорского дворца получал! А веера-то у него непростые были, все с секретами. Во мне вот тоже есть секрет, и скрыт он вот в этой складке. Видишь, видишь желобок? В него можно было влить яд, а сверху закупорить узенькой пробкой, узорной такой, с журавликами, только пробка потерялась. Она пропала в ночь, когда я ожила. Может крысы утащили, может ёкай какой, — Руми выскользнула из руки гомункула, шлёпнулась на землю, но тут же резво вскочила на ноги, суставчатые, как у кузнечика. Отряхнув юбку веера, Руми шустро отскочила к графину. — А ожила я в полнолуние, в ночь Обона, как сейчас помню. Луна тогда была бледная-бледная, будто ей весь цвет выстирали, а вот облака вокруг были красные. Мой мастер спал тогда, а я выбежала на улицу, пошла за светлячками и потерялась.       Вещица схватилась за ручку графина, задвинула под него кружку ногой. Энви протянул было руку, чтобы придержать сосуд, но Руми шлёпнула его по пальцам с сердитым шиканьем:       — У-у-у, воришка! Это моя работа, гостей обслуживать!       Маленькая нахалка наклонила графин, высунув кончик языка — тоже желтоватого, как остальная бумага на её теле. Вода плеснула в чашку.       — Ты его не удержишь, глупая, — Энви немного сдвинулся в сторону Керо, чтобы его в случае чего не забрызгало водой.       — Ещё как удержу! Ты на размер не смотри, я сильная!       — Что, как муравей?       — Как сто муравьёв! — гордо заявила Руми и подвинула к нему ногой полную чашку. — Вот, ни капельки не пролила! М-м-м, господин Арэта, вам наливать?       Энви оглянулся на бледный силуэт, который сидел в отдалении, на самой границе светового круга. Заострённые уши развернулись, когда Руми окликнула его, но сам Арэта даже не шелохнулся.       — Если не побоишься сюда подойти.       Энви взял в руки чашку. Вода переливалась в ней звёздным светом и пахла хвоей. Помедлив, гомункул отпил немного, и вода разлилась по языку терпко-сладким.       Юркая вещица уже наполнила следующую кружку, сделала полшага к Арэте, но, передумав, метнулась вместе с чашкой назад. Покрепче прижав к себе посудину, Руми направилась к Керо.       Пернатый ёкай притянул подношение к себе, но пить не стал.       — Брось, Руми. Страхолюдина сидит в клетке. Да и кому придётся по вкусу твоя бумага?       — Грызунам, — заплющив глаз, прошептала вещица.       Расхохотавшись, Керо подтолкнул её к границе круга, но Руми с визгом отскочила к Энви. Она впилась цепкими и на удивление твёрдыми пальчиками в локоть, а потом попыталась спрятаться под собранными в хвост локонами.       — Иди-иди, — Энви постучал согнутым пальцем по её макушке. — Или твою работу должен сделать я?       Руми выглянула из-за волосяного укрытия. Перебирая в пальцах тёмную прядь, она засопела, как недовольный ребёнок.       Энви наблюдал за ней, неспешно потягивая терпкий настой. Руми передвигалась быстрыми, дёргаными движениями, словно её тормошил за ниточки кукольный мастер.       Руми наполнила до краёв новую чашку. Она обхватила ношу, крепко зажмурилась и вперевалку пошла вперёд. Вода плескалась о бока чашки, отмечая путь вещицы лазоревыми искрами.       Арэта протянул к ней руку, по-прежнему сидя спиной. Кружка перекочевала к нему. Кивком поблагодарив Руми, он запрокинул голову, выпил содержимое залпом и поставил кружку на траву.       Она промолчала, зато сумрак разразился в ответ забористой бранью. Энви слушал его вполуха. Словесные помои он привык пропускать мимо сознания с тех самых пор, как впервые оказался в солдатской шкуре.       Пернатая братия хранила молчание. Керо полулежал на подушке с отрешённым видом, его бородатый дружок кривился, а троица воронят хихикала между собой, споря, сколько слов айянару успеет выпалить до того, как у него кончится воздух.       Он изрыгал всякую дрянь минуты две, пока не прервался на сиплый вдох.       — Значит, тебе больно смотреть на резкие движения, и ты страшно хочешь пить, — подытожил бранный монолог Арэта. — С первым ты виноват сам, никто не заставляет тебя пялиться на нас. Что касается второго… Руми, принеси-ка ещё воды.       — Ещё чего! Он всё испачкает! — вещица проворно сцапала кружку и поволокла её к подносу.       — Принеси ещё, Руми, — с нажимом повторил слепой. — Меня тоже мучает жажда. А ты скрипи зубами, сколько угодно, крови я тебе не дам.       Айянару с грохотом обрушился на прутья клетки. Слух резанул звон цепей, послышался глухой удар об землю.       Опустошив кружку, Энви поднялся и медленно подошёл к краю светового круга. За ним чернилами разлилась тьма, в которой посверкивали четыре огонька. Огоньки плавно кружили, то расходясь по сторонам, то собираясь в большого светляка, который давал света не больше, чем гнилушка.       Мимо пронеслась Руми с полной кружкой. Поставив её рядом с Арэтой, вещица метнулась к Энви, схватила его за подол кимоно и потянула назад.       — Не-не, так не пойдёт, я пришёл на него посмотреть! — Энви направился к фонарю. Руми прыгала рядом с ним, держась за подол.       Энви коснулся прохладного ажура из камня и сдавленно выругался. Бумажной коробке фонаря сквозь щёлки не пролезть, а как её открыть и достать лампу, Энви не видел.       Гомункул коснулся веера краем сандалии.       — Мелкая, вытащи-ка лампу оттуда. Керо, ты ж не против посидеть пару минут в темноте?       Растянувшийся на подушках Керо вальяжно взмахнул рукой, попутно шлёпнув по макушке одного из воронят, который сидел на другой пернатой мелочи и пытался содрать с него полумаску.       Белобрысый скатился с братца, отскочил, взбудораженно встряхивая руками, будто крыльями. Его фигура стала шире вдвое из-за тумана, который окутал мальчишку со спины, образуя силуэт птицы. Наклонив голову, он издал сиплый звук, похожий на карканье.       Порыв ветра растрепал волосы, покрыл кожу холодными мурашками. Энви спрятал руки в рукава кимоно. От его дыхания в воздухе заклубился пар.       Керо широко зевнул, даже не подумав прикрывать рот. За его спиной тоже взметнулся туман, густой и пульсирующий, словно сердце. Энви моргнул — и туман преобразовался в перья, которые покрыли Керо целиком, оставив открытым только лицо.       Белобрысый замахал руками, точно берущая разгон птица, и понёсся на старшего сородича.       Он врезался Керо в грудь. Миг спустя воронёнок отскочил с приглушённым воем, встряхивая кистью и дуя на неё со страдальческим выражением на лице.       — Мог бы и без акурэ, — бросив недовольный взгляд на Керо, вздохнул бородатый.       — Пусть привыкает, — фыркнул Керо и протянул воронёнку свою кружку. — Полей, чтоб синяка не было.       — А у меня и так не будет! — белобрысый опять широко раскинул руки, готовясь броситься в атаку.       Керо перехватил его на лету, развернул спиной и повалил на циновку. Старший вранолюд удерживал мальчишку одной рукой, пока тот пыхтел и пытался выкарабкаться из-под его ладони, больше похожей на птичью лапу.       — Юу, я не хочу стать трофеем твоей матушки из-за твоего же упрямства. Иди лучше помоги Энви с фонарём, если тебе так неймётся, — он окинул взглядом притихших воронят. — Так, вы двое, чем бы вас…       — Я, на минуточку, занят, — старший почесал кончик носа под лаковым выступом клюва, потянулся к самому мелкому из их троицы и поправил съехавшую набок полумаску. Подхватив свою кружку, старший сделал небольшой глоток и с достоинством добавил: — Я постигаю путь наслаждения.       Присвистнув, Энви опёрся спиной о каменный ажур. Посмей он сказануть что-то подобное Прайду, его ждала бы головомойка во всех смыслах, а Керо даже взглядом не выказал недовольства, только хмыкнул и по плечу нахала потрепал, будто так и надо.       Белобрысый всё же вывернулся из его хватки, боднув в руку, и скатился с циновки. Туман за спиной мальчишки таял, и вместе с ним растворялся затянувший поляну мороз.       Энви перевёл взгляд на слепого. Арэта сидел спиной к темноте, где скрывалась клетка с айянару, и перебирал в руках травяной пучок, повернувшись в сторону дороги.       Руку царапнуло мелкими коготками. Энви опустил голову и встретился взглядом с белобрысым воронёнком, который приблизился вплотную к нему. Юу был ниже Эдварда Элрика и дышал почти в пупок, но разница в возрасте и росте его ничуть не смущала.       — Пойдём фонарь доставать, — прохрипел воронёнок, дыша с громким присвистом. — И это, акурэ покажи.       — Отстань от парня, он два дня как ёкай, — Керо растянулся на горе подушек и закинул ногу на ногу.       Глаза мальчишки вспыхнули янтарными отблесками.       — Тем более покажи! Давай, давай, сгусти его! — Юу вцепился ему в рукав, подпрыгивая от нетерпения.       — И как его сгущать? — коснувшись груди, поинтересовался Энви. За слоями ткани прятался его личный замок в форме змеиной морды и шестерых языков пламени. Привычным методом его открыть не получалось, может, через акурэ выйдет?       Вопрос, похоже, застал воронёнка врасплох: Юу свёл светлые брови, бросил взгляд на старших сородичей. Щёки у него раздулись, как у хомяка.       — Так, ты его вообще чувствуешь? Ну, акурэ свой?       Энви пожал плечами, вызвав у мальчишки тяжёлый вздох.       — Он должен ощущаться на уровни груди либо живота, такой прохладный живой комок. Ну, это в сгущённом состоянии, так его обычно по-другому ощущаешь. Как… как силу, которая растекается по всему телу. Остальные её тоже чуют, кто-то как колебания в воздухе, кто-то видит всплески света. Некоторые даже по запаху узнают. У тебя с этим странно. Она будто сидит вот здесь, — воронёнок ткнул его ровно в печать на груди. — Вся в одном месте, но акурэ у тебя всё равно не раскрытый. Или он такой маленький?       Юу юркнул ему за спину. Энви только повернулся к нему, как воронёнок выскочил уже с другой стороны и задрал голову, с задумчивым видом постукивая себя по губе.       Энви тоже было над чем задуматься. По словам Юу выходило, что ёкаи засекали чужие акурэ на расстоянии, как люди из Сины засекали его, вычисляя излучения его ядра за любой личиной. Раз способности и учение так похожи, сама Сэнко расположена либо не так далеко от империи Син, либо пересекается с ними на торговых путях. О великой пустыне, разделившей Син и Аместрис, здесь не слышали, зато на втором Ёмоне существовал огромный пустырь, по описаниям похожий на неё.       — Знаешь, наверное тебе нужна встряска, чтобы он раскрылся. Керо, — мальчишка оглянулся на сородича, — мы можем взять его на Ёмон Драконов?       — А мы туда собираемся? — покачивая ногой, протянул вранолюд.       — Ты собираешься, я слышал.       Нога замерла в воздухе. Медленно сев, Керо впился в Юу взглядом, но мальчишка даже не подумал пристыдиться.       — Если ты хотел это скрыть, надо было идти в чайный домик в саду, а не обсуждать это рядом с моей комнатой.       — Рядом? Я был на веранде, — нахмурившись, пробормотал Керо.       — Не моя вина, что у меня острый слух, — развёл руками Юу. — Так что, возьмёшь его?       — А ты, значит, проситься не собираешься.       Мальчишка затряс головой так сильно, что с завязанного на макушке хвоста слетела резинка.       Энви на месте Керо ему бы не поверил. Воронёнок выглядел чересчур настырным, чтобы так просто отказаться от путешествия, которое обычно совершали только взрослые ёкаи.       — Ты, в общем, думай, — нарушил молчание Юу. — А мы пока сходим за фонарём к госпоже Ари, да, Энви?