В дыму вишнёвых сигарет

//согрей мою душу рассказами. ложью, о том, что я кому-то нужна.// – Не ненавидишь, – кратко сказал он, смахивая промокшие волосы со лба. – Ненавижу, – прошептала она. Она опустила руки на его грудь, сжимая насквозь промокшую рубашку в кулачках. Дыхание напрочь отказывалось приходить в норму. Ее большой палец опустился на участок оголенной кожи, аккуратно обводя контур татуировки. На груди, прямо в районе сердца аккуратным шрифтом было выведено «ne mens pas»*. – Ты все ещё считаешь, что нам не о чем разговаривать? Никита аккуратно перехватил ее руки, не сильно сжав запястья и опустил вдоль тела девушки, не выпуская из своей хватки. Она подняла голову, взглядом пытаясь найти что-то на его лице, но что, не знала сама. Дождь продолжал лить на землю. Волосы и одежда прилипали к телам, но это было не столь важно сейчас. Она втянула воздух через ноздри и выдохнула, поднялась с парня. Катя одернула юбку и с трудом застегнула насквозь промокшую блузку. Первым порывом было – сбежать. Как можно скорее покинуть это место и больше никогда не попадаться на глаза парню по имени Никита. Но тут она взглянула на него...он молчал и выглядел абсолютно невозмутимо, только вот глаза. Глаза его буквально кричали о том, что этот разговор необходим, о том, что он нужен ему. И ей он нужен. Девушка опустилась рядом с парнем, устроившись на мокрой траве и притянув колени к груди. Холодно не было, она молчала. Он тоже молчал, заканчивая приводить себя в порядок. Казалось бы, оба должны чувствовать неприязнь, отторжение и дискомфорт, но нет. Сидя здесь, под струями дождя, на земле и бок о бок друг с другом они чувствовали себя так хорошо, как никогда. – Говори... Ее тихий, немного хрипловатый голос разрушил уютную тишину, ветром разносясь по округе. Парень выдохнул. Он было потянулся в карман за пачкой сигарет, но обнаружил лишь мокрое месиво из табака, картона и прочей ерунды. Скривился. – Как бы то ни было, я хочу извиниться..., – Катя хотела возразить, но Никита остановил ее движением руки, – выслушай меня, ладно? – он поднял пальцы к вискам, немного потерев их, словно собираясь с мыслями, – я знаю, что мои извинения через столь долгое время могут быть для тебя пустыми словами, но все равно...хочу сделать это без того коктейля эмоций, что был зимой. Все, что происходило тогда...знаешь...было как в фильме. Какая-то подростковая драма, – он грустно усмехнулся, – не хочу говорить громких фраз и молить о прощении. Просто...я подонок и нет мне прощения. Тогда я не понимал тебя и всех твоих эмоций, но спустя время, когда был в Питере, я понял многое. Самому от себя мерзко становилось, знаешь. – Тебе было тяжело все это время? Она повернула голову в его сторону и положила на свои колени. Было так спокойно. Ей не хотелось реветь и убивать его. Она просто слушала, вникая в слова парня и стараясь понять его. – Да. Я загнал себя в настоящую помойную яму и думал, что уже не выберусь из нее. Я стал походить на своего отца, – его голос дрогнул, парень оперся головой о стену, что находилась за его спиной, а по щеке его скатилась слеза, сразу смешавшись с дождевыми каплями, – он был придурком, но душа его была очень добра... – Был? – Катя резко выпрямилась, не сразу поняв, – соболезную. Она осторожно взглянула на парня. Выражение его лица стало совершенно кислым. Своей широкой ладонью Никита провел вверх-вниз по лицу, стараясь привести себя в чувства и несколько раз глубоко вздохнул. Сердце Кати от чего-то пропустило удар. Повидать этого парня в подобном состоянии ей удалось лишь в день их расставания, но сейчас от чего-то стало его...жалко? Несколько секунд она поколебалась, а после, отключив мозг и откинув все сомнения, крепко обняла его за шею. От неожиданности парень чуть не подавился воздухом. Он замер, не спеша отвечать на объятья, но уже скоро обвил ее талию своими сильными руками. Тело его содрогалось не то от нервов, не то от слез, что он тщательно сдерживал. Никита очень любил своего отца, не смотря ни на что... Сколько они просидели так – неизвестно. Они почти не двигались и тихо-тихо дышали, боясь нарушить почти хрустальную идиллию этого момента. Пальцами он перебирал кончики ее влажных волос, а она все сильнее сжимала его в объятьях. В крови все ещё бурлил алкоголь. Наверное, именно выпитое за этот вечер заставило их так открыться, показав все, что было внутри. Показав, что они нужны друг другу. Не думая ни о чем, парень и девушка утопали в объятьях друг друга, даря поддержку. Дождь и не думал прекращаться. Крупными частыми каплями ударяя по телам молодых людей. Они уже не чувствовали холода, не чувствовали ничего, кроме нужности друг другу. Ещё минута...две...пять... Он уже перестал дрожать и просто обнимал ее, притягивая ближе к себе. – Никит..., – Катя попробовала отстраниться, но парень не позволил сделать это с первого раза, – Никита! Она чуть повысила голос и отстранилась, все ещё находясь на его коленях, но уже не обнимая его. В темноте было сложно разглядеть, что творилось в его глазах и после нескольких тщетных попыток, девушка прекратила. Она сцепила пальцы в замок, немного заламывая их и опустила голову. – Давай все, что происходило здесь, останется здесь же, – тихо произнесла она. – Но... – Мы поговорим. Это необходимо, ведь, когда мы расстались, нормального разговора так и не было. Но поговорим мы на трезвую голову и не здесь. Не сегодня. Она аккуратно поднялась на ноги, насквозь промочив кроссовок в луже и ещё раз взглянув на него, развернулась, уходя прочь. Он смотрел ей вслед так долго, как позволяла плотная стена дождя. Он не понимал, какого дьявола оказался здесь и как умудрился переспать с ней. В коттедже громыхала музыка, не щадя барабанные перепонки присутствующих. Сродне муравьям в маравейнике, студенты толпились здесь. Кто-то немного странно двигался в такт громкой музыке, кто-то целовался в темноватых углах, а какую-то девчонку тошнило прямо в напольную вазу. Катя скривилась. Все это место и то, что происходило здесь, предстало ей олицетворением мерзости. Девушка прикрыла глаза, голова от чего-то закружилась, а виски словно обдало электрическим разрядом. Девушка с трудом открыла глаза, преодолевая головную боль и подошла к вешалке, ища свою сумку. Несколько минут копаний среди девичьих сумочек и нужная была найдена. Катя прошлась по дому, найдя ванную комнату и юркнула туда, удивясь, что она оказалась пустой. Огромное зеркало прямо напротив двери явило девушку в не самом лучшем виде. Бледная, с синеватыми от холодного дождя губами и спутанными мокрыми волосами. От макияжа остались лишь ресницы, что накрашены были влагостойкой тушью. Девушка умыла лицо теплой, даже горячей водой, возвращая коже более или менее здоровый цвет. Катя достала телефон, намереваясь вызвать такси, но наткнулась на несколько пропущенных вызовов от Дани. – Привет, Дань. Ты зачем звонил? – девушка оперлась свободной рукой о раковину, рассматривая отражение в зеркале. – Да. Мы можем встретиться сейчас? Марта сказала, вы за городом. Могу приехать, отец одолжил свою машину, – парень усмехнулся, отец редко доверял ему свой автомобиль. – Давай ты приедешь не сюда, а ко мне? Поговорим в нормальной обстановке, а не среди орущей музыки и пьяных студентов. – Минут через тридцать буду. Девушка кивнула, словно он мог видеть ее и отключилась. Затем вызвала такси и написав Марте, что уезжает, покинула дом. Она прекрасно понимала, о чем хочет поговорить Даня и шла на этот разговор со всей уверенностью. Хоть один вопрос нужно решить окончательно. Такси подъехало быстро и девушка села внутрь, извинившись за свою мокрую одежду ещё раз, хотя до этого предупредила водителя. Вслед ей смотрел парень. Его карие глаза были прищурены, а в зубах он держал сигарету. Хотелось догнать ее и поговорить прямо сейчас, но чудом он сдержался. Он вообще приобрел необычайную выдержку за эти восемь месяцев. – Позже, так позже, Екатерина Громова, – тихо проговорил он, наблюдая, как два огонька фар становились все дальше и дальше. *«ne mens pas» с французского «не лги».