Хроника Льва Троцкого

      Пегасы разбрелись по бункеру как тараканы по сахару, заглядывая в открытые двери и собственнокопытно отворяя другие, но не обнаруживая там никаких следов присутствия неприятеля, впрочем как и обычных пони. Освещение так же работало везде, да и следов видимой борьбы не имелось, а ведь при нападении — это самые распространённые улики… Троцкий продвигался по знакомому маршруту в компании Спитфайр с гнетущим чувством на душе, на их пути также нет никаких следов прежней бурной жизни, и даже огня, что захватил в свой плен целое помещение, теперь же, полностью чистое, без единой сгоревшей детали или цвета копоти на стенах.       Впереди наконец-то предстал лестничный пролёт и Лев мысленно выругался, осторожно переступая со ступеньки на ступьку и боясь оступиться и кубарем улететь на нижний этаж, где и появились новые тревожные звоночки. Только теперь пегас увидела весь масштаб случившегося: всюду на стенах висела мерзкая зелёная слизь, как некий организм присосавшаяся к стенам и полу, потолку и почерневшим дверям. Ковёр во многих местах обуглился, проявляя под собой неровные каменные блоки, а многие двери, в том числе и в зал совещания отсутствовали напрочь, будто сожжённые сильнейшей кислотой.       Но не это так занимало мысли Троцкого как тот факт, что он все эти несколько дней будучи гостем Сопротивления жил в бывшей тюремной камере, позже немного переделанной и отданной под его личные аппартаменты. Какая странная ирония…  — Лев, взгляните на это. Спитфаер стояла посреди коридора с задранной головой кверху. Троцкий повторил её действия и передёрнулся от ужаса. Из зелёной субстанции на него смотрел пони, живой, или мёртвый, точно неизвестно, но он был накрепко прилеплен к потолку и сильно истощён.  — Мать твою… Что они тут делали?  — Чейнджлинги питаются любовью. Но… Они ведь не убивают, — последние слова дались капитану с большим трудом. Впервые за день мысли человека посетили сомнения насчёт уже известного ему о мире пони, ведь конкретно о чейнджлингах он уже был осведомлён, но до последнего не верил в их способность убивать. И что самое главное — Троцкий не имел не малейшего понятия, почему сам факт существования дырявых насекомоподобных существ склонных к терроризму не пугал его до дрожи в поджилках.  — Вы сказали любовью?  — А вы и вправду как из другого мира пришли, профессор, — попыталась отшутиться Спитфайр, однако, не производя на Льва должного впечатления и по прежнему оставаясь до боли напряжённой. «Не должен раскрывать себя» — твердил рой мыслей в его голове.  — Нет, что вы, мы хорошо изучали их… И потребляемую ими любовь. Но… — Троцкий замолк, боковым зрением заметив какое-то движение в конце коридора. Там словно бы промелькнула чья-то крупная белая фигура, однако Спитфаер и краем своих больших глаз не повела, продолжая рассматривать скованного путами пони.       Без предупреждений, она взмахнула крыльями и поднялась под потолок, погружая копыта в слизь и с усилием и отвращением старательно вырывая хрупкое тело из зелёной субстанции, с характерным чавканьем отлипающее от поверхности. Лев скривился, когда неизвестный пони с остатками гадости на своей сине-коричневой шёрстке плюхнулся посреди коридора, а капитан согнулась над ним нащупывая пульс в районе шеи. Но и в этот раз человека отвлёк силуэт, навязчиво врезаясь в периферическое зрение и будто бы маня к себе, а потом, словно предчувствуя заинтересованность, исчезая за поворотом.  — Вы видели?.. — прошептал оппозиционер.  — Так, пульс есть, но слабый, пациент жить бу… Какой силуэт?  — Белый такой, высокий, — бледнея выговорил Бронштейн.       Спитфайр огляделась по сторонам, отходя от Троцкого и заглядывая за поворот, но никого там так и не обнаруживая. Единственное что показалось ей странным — гладкая лакированная дверь с золотистыми цифрами 1953, выглядевшая наиболее чистой и новой, среди всех остальных. Бронштейн тем временем наклонился к бессознательному пони и на секунду человеку показалось что он увидел как легко вздымается и опадает лошадиная грудь. Жив и слава… Иными словами — чудеса, да и только.  — Мы ведь не можем оставить его лежать тут? Товарищу нужна медицинская помощь. Спитфайр?.. В коридоре Лев был совершенно один. Вдобавок к этому, световые кристаллы в некоторых ячейках подоль от него начали тревожно мигать, иногда погасая на целые секунды и погружая часть видимого пространства в жуткую тень, в которой, словно сотканным из воздуха возникал тот самый силуэт, без заметных черт лица, но с гривой… словно выцветшая радуга.       Один из кристаллов мигнул непосредственно рядом со Львом, затем треснул и с хлопком разлетелся на осколки в маленьком взрыве. Как по цепочке, один за другим угасали остальные, пока единственным источником освещения не остался тот, что блестел напротив злополучной двери. Двери в комнату, словно заманивающую к себе революционера.  — Подумаешь… свет мигает… Такое ведь в любом месте может быть? Это ведь всего-лишь мир пони, а не мир летающих серпов и молотов, — сбивчиво процедил человек, поднимаясь на дрожащие копыта и вытирая пот со лба.  — Уверены?.. Белый силуэт услужливо стоял за спиной Троцкого, своей бледной гривой касаясь спины жеребца. Дверь со скрипом приоткрылась, уже не приглашая, а вынуждая человека собрать все силы в копытах и, уверяя что за спиной просто дует ветер, стримглав понестись вперёд, врываясь в помещение и захлопывая за собой дверь, припирая её своей спиной. Но никаких шагов снаружи, тихого пения, звука скребущихся о дверь когтей или жутко знакомых голосов так и не последовало.       Но это было одно дело. Другое же, прямо сейчас, стало объектом пристального внимания Троцкого перед собой.       Лицо человека вытянулось насколько это вообще возможно, а глаза сузились до размера двух щёлочек, глядя на раскинувшееся впереди скромное убранство кабинета, до сего момента словно прибывающее в полутени. В нос политика ударил едкий запах табака, облачком окутывая вполне земной стол, обложенный бумагами, с компактной печатной машинкой посередине. За ней сидел человек, настоящий, и телом и духом в едином месте, в бежевом костюме и с фуражкой на голове, увлечённо печатая текст и лениво покуривая деревянную трубку, дым из которой и был источником запаха. Сзади большое, если не панорамное, окно; вид на длинную и высокую зубчатую стену, выложенную красными кирпичами, и небо, серое из-за свинцовых туч, вот-вот собирающихся пролить на землю ливень.  — Надо же, какая встреча, товарищ Троцкий, — человек поднял голову, свободной рукой поглаживая пышные усы. — Предатель и враг советского народа.  — Как это?..  — Это я должен у вас спросить, товарищ. Сталин отодвинул машинку и поднялся из-за со стола, вытягиваясь во весь свой, почти в два раза превосходящий рост пони. Он молчаливо рассматривал незваного гостя, что был не жив, не мёртв, а где-то посередине. Тот же суровый стальной взгляд, тот же кабинет, словно вождь революции вновь очутился в Кремле, на ковре у вождя немного иного толка.  — Интересное получается дело, Троцкий. Вы умерли, но сейчас вы стоите прямо здесь, передо мной и словно язык проглотили. А ведь человек подобный вам, языком владеет хорошо и должен уметь отвечать без толики сомнений, когда ему задают вопрос.  — Насколько же вы знаете обо мне.  — О, вы решили ответить на мой вопрос? — без юмора процедил вождь народов.  — Нет, совершенно нет, -Троцкий покачал головой и притопнул копытом, что никак не отразилось на внешнем виде отца народов. — Кто вы на самом деле такой? Откуда узнали про Сталина, откуда вы… Да чёрт всех дери, есть в этом ненормальном мире хоть что-то невозможное?! — в гневе воскликнул Лев, жадно хватая ртом прокуренный воздух и морщаясь от обжигающей боли.       Товарищ Сталин сохранял прежнее хладнокровие, лениво покуривая трубку и наблюдая как пони выходит из себя, краснеет, пытаеться отдышаться и весь покрывается потом, вся его шерсь встаёт дыбом как у напуганной или рассерженной кошки, а в глазах блестил синий огонёк.  — Я не понимаю о чём вы говорите, товарищ.  — Вы всё прекрасно понимаете, товарищ. Я ведь сейчас говорю не со Сталиным? — напирал Троцкий, шагнув вперёд, — это всё не в заправду. Видимо последствия применения…  — Магии? — подсказал председатель. — Не она ли сейчас заставляет вас словно сгорать?  — Лишнее тому доказательство. Сталин никогда бы не сказал вслух настолько бредовое для него слово, — оправдываясь уже перед собой процедил Лев.  — А вы, выходит, сказали бы и даже не поморщились? Подумайте, Лейба, куда делся ваш прежний нрав? Вы уже не тот самый революционер, не представитель Обкома партии, и даже вовсе не человек, лишь его тень, видоизменённое под влиянием иного места существо, — Сталин сделал глубокую затяжку, пуская под потолок крупное дымовое кольцо. — Вы — политик в бегах, с клеймом врага советского государства. И это клеймо как магнит притянуло к вам вашу погибель. Задумайтесь, а нет ли этого клейма на вас и теперь?  — Да вы просто не настоящий!  — А вы, мистер Троцкий? На этот раз Бронштейн не смог ответить, прикоснувшись копытом к голове и зажмурив глаза. Вдруг, если всё настолько абсурдно, силой мысли можно прекратить это неприятное явление, но вождь народов так же находился перед ним, прихмыкнув в усы и протянул руку к печатной машинке, вырывая из неё лист с нанесённым на него текстом.  — Я уже ничего не знаю. Ничего. Будь проклят тот, кто решил меня переродить в теле пони, — Троцкий вздохнул и хотел было уже развернуться и поскорее покинуть злосчастную комнату, но его остановила рука Сталина, протягивая тот самый листок.  — Уверены?

***

      Опомнившись, Спитфайр подбежала к лежавшему на полу Троцкому, оглядываясь по коридорам, но не обнаруживая ни одной живой души, кроме найденного в коконе из слизи пони, разумется. Оппозиционер тяжело дышал и при первом же встряхивании подскочил на месте как ужаленный, встречаясь с живой и вполне настоящей Спитфаер, буравящей его встревоженным взглядом. Сказать, как Лев был рад этим огромным жутким глазам перед собой, так это ничего не сказать.  — Что с вами случилось? Куда вы пропали?! — впопыхах расспрашивала она.       Лев по крупицам собирал воспоминания о моменте когда они разделились, но в голову всё лезла встреча со своим, немного немало злейшим врагом, соперником на политической арене минувшего.  — Вы исчезли, стоило мне только отвернуться. И вновь я видел белую фигуру.  — Я исчезла? Мистер Троцкий, не говорите ерунды, после того как мы нашли этого несчастного пони, вы зашли в один из кабинетов и так и не вышли оттуда. Внутри я вас не нашла, в других местах аналогично. Вы будто выпали из реальности на несколько минут.  — Что за чертовщина тут происходит.  — Чертовщина? Это ведь была шутка? Так ведь?  — Мы с вами совершили огромную ошибку что явились на место преступления и начали его исследовать, — заговорил Бронштейн не своим голосом, более громким и уверенным. — Я вспомнил одну вещь, нет, не так… — человек глубоко вздохнул, представляя напечатанные чёрными чернилами слова в мыслях. — Я знаю где сейчас может быть принцесса Луна.  — Откуда?  — Прошу вас, Спитфайр, не надо задавать вопросы, на которые я не смогу дать ответы. Троцкий и капитан Вондерболтов ещё несколько минут приводили пони в чувство, помогая ему передвигаться и поднимая того по лестнице наверх, даже не замечая что посреди коридора, среди вновь замигавших ламп материализовался белый силуэт, безмолвно провожая троицу, а после видоизменяясь, принимая облик странного создания, будто сотканного из нескольких частей тел разных живых существ…