Fehu

Двенадцать лун назад       Снежинки ложились на страницы открытой книги, замирали на ней и вскоре медленно растворялись, становясь крошечной капелькой на листе бумаги. Дул прохладный ветер, путаясь в кронах вечнозеленых деревьев, будто играя в прятки с редким, но постоянным гостем тех мест. Однако, на довольно глубоком уступе дыхание шалуна почти не ощущалось, и ничто не могло помешать пришельцу в его единении с холодной природой гор.       Проведя пальцами по белоснежным страницам, Ольга смахнула налетевший снег и закрыла книгу. Хотя ей очень нравились такие посиделки на горе – лучшем месте для погружений в мир суровых богов, трикстеров и ледяных великанов, - без движений на зимнем холоде находиться было не слишком приятно. Особенно когда ближе к вечеру начинало ощутимо так подмораживать. Положив книгу с изрядно затертыми краями в обратно в рюкзак, девушка надела перчатки и продолжила свое еженедельное восхождение, направившись дальше по постепенно сужающейся тропе.       Ольга не знала, откуда в ней, с детства не отличающейся спортивностью, вдруг проснулась внезапная любовь и способность к скалолазанию. То ли от постоянного желания как можно меньше находиться дома, то ли оттуда же, откуда и любовь к сказкам и легендам севера.       Девушке с самого юного возраста было известно о своих скандинавских предках, память о которых жила в ее крови и звучала в имени. Рассказы о далеких предках, прибывших осваивать новый континент из далекой Норвегии, были особой гордостью ее отца. Хотя ей всегда казалось, что добрая половина из этого – выдумки, имена ее прадедушек и прабабушек говорили сами за себя. Зигмунд и Астрид, первые имена в семейном древе Ларсенов; прадедушка Эрик и прабабушка Герда, по которым папа до сих пор скучает; даже Альф – сам папа собственной персоной. Каким образом потомков исландских пилигримов занесло в захолустный округ Бун, Ольга и представить себе не могла.       Несмотря на то, что отец откровенно кичился северным происхождением своей семьи, в историю и культуру данных краев он предпочитал не погружаться дальше весьма поверхностных знаний, почерпнутых из популярных фильмов о викингах. Мама, всегда будучи глубоко верующей, как она любила говорить о себе, заражала этой верой мужа и тоже не видела необходимости копаться в дремучей языческой древности. А вот Ольге всегда хотелось копнуть поглубже, в самые недра мерзлой земли Ётунхейма, в самые корни мирового древа Игдрассиль. Детское увлечение старыми сказками скандинавских и британских стран переросло в смысл жизни. Походы в церковь заменялись побегами в лес, Библией стал сборник легенд об Одине, Локи, Фрейе и Хель, а Хэллоуин, Рождество Христово, и Пасха превратились в Самайн, Йоль и Остару. Эти перемены и стали причиной скандалов и в результате ее побегов из дома, постепенно превращавшихся из еженедельных в чуть ли не ежедневные.       Ольга вздохнула, посмотрев на часы, и с наигранным разочарованием осознала, что безбожно опоздала на трехчасовую субботнюю мессу. Неявка на жизненно необходимое в ее семье мероприятие было чревато неприятными последствиями, и доводы вроде «я уже большая девочка и сама выбираю, во что верить» не работают и не работали никогда. Но Ольга действительно давно чувствовала себя действительно большой девочкой и научилась не расстраиваться по этому поводу. ***       Восхождение, сопровождающееся раздумьями и воспоминаниями, прервалось из-за странного звука, эхом раскатившегося по горе. Ольга остановилась и прислушалась: ей показалось, что камень вздохнул вместе с ней. Стараясь даже не дышать и вслушиваясь в этот вздох, девушка расслышала еще что-то, похожее на скрежет о камень чего-то железного. Идя на звук и светя впереди себя фонариком, она проходила все дальше в глубь ущелья, докуда ранее доходить на рисковала из-за узкого лаза и темноты прохода. Но сейчас любопытство брало верх.       Идя предельно осторожно, Ольга с удивлением заметила, что уступ начинает расширяться, и практически у самого стыка с другой отвесной скалой образует расщелину, довольно глубоко уходящую вниз. По мере приближения к рваной пасти этой ямы звук становился более отчетливый и более громкий, дополняющийся какой-то возней снизу, с самого дна каменного зева. Посветив вниз, Ольга оценила глубину и прикинула свои возможности. Длины страховочного троса должно хватить, чтобы скалолазка могла достичь дна пещеры без телесных повреждений. То, что ей непременно нужно туда залезть, девушка почему-то не сомневалась, хотя на креплении страховки ее начинало немного потряхивать от ожидания, волнения и медленно ползущего к горлу страха. Но любопытство и желание узнать природу звуков пересилило весь этот букет эмоций на начальном этапе. В конце концов, вдруг там находится упавший альпинист и ему нужна помощь? Или туда провалился какой-нибудь незадачливый зверь? Хотя, исходя из скрежещущих, жутких звуков Ольга в душе надеялась, что там все же окажется альпинист. Ибо с животным, способным издавать подобного рода скрежет, девушке по понятным причинам встречаться не хотелось.       В конце концов придя к выводу, что не проверишь – не узнаешь, Ольга начала спуск, цепляясь за край ущелья и ища ногами точки опоры. Но едва была преодолена половина пути, как снизу раздался хриплый, но довольно низкий и раскатистый голос: - Наконец вы вернулись, друзья мои!       От неожиданности Ольга вздрогнула и, промахнувшись ногой мимо уступа, сорвалась вниз. Благо, сработала страховка, да и до земли оказалось ближе, чем казалось, поэтому, к радости скалолазки, посадка была относительно мягкой. Рука машинально потянулась к фонарю, хотя, на удивление девушки, пещера уже была слабо освещена тлеющими фитилями толстых белых свечей. Вторая рука легла нащупала нож, но отчего-то вытащился только фонарь.       В темноте вновь послышалось шуршание, движение и лязг того самого «большого металлического», заставляя Ольгу вжаться в стенку. И вскоре в темноте пещеры вспыхнули два больших сияющих глаза, отливающих то холодным мерцанием льда, то красной злобой. - Какая неожиданность, - все тот же голос прозвучал более оживленно, - за последнюю тысячу лет ко мне редко заходят гости. К тому же, столь приятные.       В этот момент Ольга чувствовала себя совершенно по-дурацки странно и нелепо. Вроде бы, когда из темноты на тебя смотрит какая-то непонятная тварина, самой адекватной реакцией является скорый побег. Однако, охватившее ее чувство девушка не могла назвать страхом, скорее благоговейным трепетом, природа которого оставалась для нее загадкой. И к ощущению этого трепета примешивалось спокойствие и уверенности, что кто бы ни был обитатель сего места, вреда он не нанесет.       Наконец отмерев и видя, что существо не приближается, Ольга направила луч фонаря в его сторону. Яркий свет выхватил из темноты фигуру, сидевшую у стены. Чудовище недовольно заворчало и отвернуло голову от фонаря. Несмотря на весьма неудобную согбенную позу, Ольга смогла оценить его рост: по ее прикидкам, монстр должен был быть невероятно высоким, чуть ли не больше двух метров. Тело его выглядело худым и истощенным, но все же мощным, представляющим собой одни мышцы, оплетенные жилами. Также от взгляда девушки не укрылся длинный, как хлыст, хвост чудовища, и пеньки рогов, торчащие над его лбом. Чудовище имело темную кожу, кое-где покрытую шерстью. И шерсть, и длинные волосы существа когда-то тоже, по-видимому, были черными, но сейчас на них будто осела тонна пыли, и они свисали серыми клоками, придавая существу какой-то жалкий вид.       Опять нечаянно засветив фонарем в глаза чудовищу, Ольга быстро перевела луч света на стены пещеры. Внимание девушки привлекли огромная старинно выглядящая карта с кучей отметок, а еще – многочисленные вырезки из книжек и газет, на разных языках из разных типографий и разной степени давности. Но всех их объединяло одно: Санта Клаус. Все вырезки были о нем. И везде у него были выколоты глаза. - Появляться непрошенным в чужой обители не слишком учтиво, - на этот раз в голосе звучала насмешка. Но в этот раз Ольга не обратила на него внимания, вновь переведя фонарь в сторону существа. Его облик, включавший в себя рога и хвост, вырезки о Санте и конгломерат булавок на севере Европы – все эти кусочки паззла внезапно сложились в ее уме в единую картинку. Благодаря которой девушка поняла, что точно знает, кем является обитатель пещеры. Ибо в этот образ она с детства верила больше, чем в рождественского деда. Заметив ее изучающий взгляд, монстр криво усмехнулся. - Я похож на дьявола, не так ли? О да, в жалких умах смертных я даже стал им. Мановением руки того, кто опорочил мое имя, имя… - ..Крампуса. – Выпалила Ольга, не веря, что она произносит это вслух. – Ты – Крампус, Повелитель Йоля.       Судя по повисшей тишине, такой ответ ошарашил чудовище. Его худое лицо в изумлении вытянулось еще больше, а в глазах мелькнуло что-то, странно напомнившее Ольге… надежду? Смерив монстра вопросительным взглядом, девушка все же решила отклеиться от стены и податься вперед, но Крампус вдруг резко протянул к ней когтистую жилистую руку и вцепился в ее плечо мертвой хваткой. Даже сквозь толстый свитер девушка могла ощущать, как холодны его тонкие, узловатые пальцы, которые будто подрагивали от нетерпения и волнения, природа которого была язычнице неизвестна. - Откуда ты знаешь мое имя? – Крампус едва ли не рычал. Позади него что-то звякнуло. - А... почему я не должна его знать? – Изогнула бровь Ольга, не придумав ничего лучшего для ответа. - Все это время я думал, что он уничтожил всю память обо мне, - продолжал монстр, будто не слыша ее удивления, - но откуда же тогда взялась ты? Та, кто знает мое имя? – Он сильнее сжал плечи девушки и встряхнул, - ну же, дитя, скажи мне! - Я… с детства о тебе знала, - замялась та, все еще приходя в себя после такого резкого сокращения расстояния между ней и Крампусом. – Знала о Йоле и о святках, о том, что это никакое не Рождество. А ты – не злой враг Санты, наказывающий детей, а полноправный хозяин этого времени. Крампус ослабил хватку, но все еще продолжал смотреть на странную гостью, так озадачившую его. - Откуда в нынешнем мире появиться тем, кто помнит о давно ушедшем? – Взгляд его упал на шею девушки, на которой висел шнурок с деревянной подвеской. Коснувшись ее, Повелитель Йоля увидел выжженную на ней руну феху. – И что заставляет их носить на себе те знаки, смысл которых им не дано постичь? Еще большее удивление Крампуса заставило Ольгу улыбнуться. Она любовно коснулась кулона, обведя пальцем контур руны. - Потому что это – мое ушедшее, - произнесла она, - и если… тебе это поможет, то… меня зовут Ольга. Оглядев пришелицу получше, Крампус заметил, что ее северные предки звучат не только в ее имени, но и проявились в ее чертах. Ровная спина и крепкие плечи, здоровый румянец и светлая коса – теперь он видел, что у непрошенной гостьи все буквально написано на лбу. Мужчина смотрел на нее так, будто не она, а он только что увидел существо из легенд. - Спустя столько лет заточения я и не надеялся, что на земле еще остались те, кто чтит Йоль и святки, а не испоганивший их праздник в честь мертвого бога. – Последние слова Крампус практически выплюнул. Но затем он с обреченной надеждой вновь обратился к Ольге: - скажи мне… Много ли вас еще таких, кто не забыл меня? Тех, кто знает и помнит о своей истинной природе, о своем истинном предназначении? Читая в его голосе напряженное волнение и горькое отчаяние, Ольга почувствовала, как сердце неприятно защемило. Она осознавала, что не хочет разочаровывать своего странного знакомого, но врать она тоже не хотела. - Прости, Крампус, - девушка покачала головой, - к сожалению, неугодные мысли в нас искореняются еще с детства. - Но разве ты не от семьи получила свои знания? – Крампус с недоумением посмотрел на собеседницу. - Увы, мне «повезло» родиться в очень, так сказать… христианской семье. Родителям особенно не нравилось то, что они пугали меня злобным Крампусом, а я, вместо того, чтобы забиться под одеяло и быть паинькой, оставляла для него сладости в башмаках. И ежегодно получала за это по башке. Девушка невольно дернула головой, вновь ощущая фантомную боль от тяжелой резины, с размаху врезавшейся в ее лоб. В глазах цветными мушками замелькали призраки фантиков от рассыпанных по полу конфет и сквозь них - искаженная гневом гримаса отца, заставив Ольгу машинально протереть глаза. – В прямом смысле. Между бровей монстра пролегла морщина, а взгляд его стеклянных глаз исполнился нежностью и глубокой тоской. - Прости, доброе дитя, - Крампус очертил тыльной стороной ладони овал лица девушки, - я бы непременно пришел туда, где меня ждут… Если бы был в силах.       Только сейчас Ольга заметила, что источником бряцающих звуков была огромная цепь, ведущая от стены к широкому ошейнику, обхватывающего шею Крампуса. Девушка вновь ощутила странную резь где-то за ребрами. Все это было ужасно неправильно: повелитель самого мистического и таинственного времени года, гордый дух леса, потомок Локи и сын Хель не мог быть заточенным в зловонном подземелье и сидеть на цепи, как дворовый пес.       Вытащив из кармана походный нож, Ольга коснулась руками ошейника, пытаясь нащупать хоть что-то, напоминающее замочную скважину. Но там не было ничего, кроме выгравированных скандинавских рун.       По пещере раскатился хриплый смех. Повелителя Йоля явно веселили тщетные потуги язычницы вскрыть замок. Лишь когда лезвие ножа соскочило с металла и просвистело в паре дюймов от его шеи, чудом не задев ее, Крампус перехватил руку девушки и отвел в сторону. - Бесполезно, дитя, - покачал он головой, - я ценю твое рвение помочь, но бесполезно. Замки гномов можно открыть только магией, с помощью которой они были запечатаны. Но отыскать ключ сейчас не в моей власти. – На губах Крампуса на миг показалась ухмылка. – Пока. - Кто это сделал с тобой? – Голос Ольги был полон возмущения. Хмыкнув, Крампус обвел широким жестом увешанную вырезками стену. - Кто, как не он, способен на подобное вероломство?       Его слова вызвали в мыслях у девушки некий диссонанс. С одной стороны, образ добряка Санты из рекламы кока-колы ну никак не вязался с такой жестокостью, как заточение живого существа. А с другой… недаром же она боялась в детстве садиться к Санте на колени в торговом центре. Этот довод, вкупе с внешним видом Крампуса и его состоянием, подействовал обезоруживающе, не оставляя Ольге ни малейшего повода усомниться в правдивости слов Повелителя Йоля. - Но за что? – Все еще недоумевала она, - зачем Санте совершать… такое, что разрушит его репутацию доброго волшебника? - Все просто, - развел руками Крампус, - чтобы целиком и полностью обладать магией, нужно отобрать ее у того, кому она исконно принадлежала. А затем навеки погрузить его в забвение, подкупая людей бессмысленными дарами и фальшивыми речами, дабы поскорее искоренить образ противника в их разумах. – Он фыркнул, откинув за ухо спутанную прядь, - благо, чтобы одурачить смертных, много ума не надо. Но… - Руки чудовища сжались в кулаки. Глаза его вновь налились кровью, а шерсть на загривке встала дыбом. – Но сколько крови себе подобных он пролил, чтобы подчинить эту магию себе? Подумай только, сколько бесценных жизней он загубил и сделал своими рабами?! – От злости он шарахнул кулаком в стену, отчего по ней пошла мелкая сетка трещин. – Каким только образом он сумел поработить мешок Локи?! - П-подожди… - Помотала головой Ольга, пытаясь уложить в мозгу всю ту информацию, которая на нее вываливалась слишком быстро, - как… мешок Локи? Это что же получается: мешок Санты – это на самом деле тот самый легендарный мешок трикстера, с помощью которого можно украсть все, что угодно? Ольга все еще не могла поверить, что буквально полчаса назад она читала обо всех этих вещах в своей книжке, а сейчас обсуждает их наяву с выходцем их той же самой книжки. Крампус довольно посмотрел на собеседницу и легко потрепал ее по волосам. - Ты мне облегчаешь задачу: мне не приходится объяснять тебе очевидные вещи. Хм… видимо, ты действительно знаешь столько, как говоришь. - И на том спасибо, - буркнула язычница, покосившись в сторону. - Да, это действительно тот самый мешок, - продолжил Крампус, всем своим видом показывая свое негодование, - но подчиняется он только тем, в чьих жилах течет кровь Локи. Поэтому я понятия не имею, каким образом этот самозванец Санта смог подчинить волю мешка себе. И я не знаю, узнает ли мешок меня, когда они его найдут. - Эм… кто найдет? – Поинтересовалась девушка. - Мои Бельсникели, - ответил он, подняв голову вверх, - верные соратники и слуги, которые уже не одну сотню лет денно и нощно разыскивают Санту по моему приказу, дабы я смог освободиться и вернуть мне мое. Но моя свобода заключена в мешке, и пока он у Санты, я остаюсь здесь и медленно загниваю заживо. Ольга завороженно слушала Крампуса, все еще не отдавая себе отчет в реальности происходящего. С детства она мечтала встретить того, в кого она верила и кого ждала каждый год, а теперь не знала ни что с этим делать, ни как ему помочь. А помочь Крампусу ей сейчас хотелось больше всего на свете. - Я понимаю, что мои потуги что-либо сделать выглядят жалко, - начала она, вспоминая неудачную попытку вскрыть ошейник, - потому на данный момент, если тебе от этого легче… просто знай, что я существую. Что я искренне хочу помочь. И что… попытаюсь что-нибудь придумать. Крампус вновь раскатисто, беззлобно рассмеялся, покачав головой. - Великие боги, откуда же ты взялась?.. – Он взглянул на слегка поникшую девушку и коснулся пальцами ее подбородка, заставляя посмотреть на него. – Маленький, храбрый воробушек, который даже не представляет, в какую западню он угодил. - Уже? Прямо так сразу? – Фыркнула Ольга, и без этих слов понимая, в какую беспросветную задницу она рискует ввязаться. И больше всего ее пугало то, что она безумно этого хотела. Крампус кивнул в ответ на ее слова. - Ты смелая до безрассудства. Однако, знай, что тебе это может навредить. Теперь ты ведаешь обо мне, и это не укроется от его слуг. А значит, ты в не меньшей опасности, чем я и мои верные Бельсникели. – Он вновь окинул взглядом девушку, обнажив клыки в хищной улыбке, - появись ты на пару веков раньше, я бы без раздумий сделал тебя одной из них. Но сейчас мне нужен тот, кто знает сегодняшний мир и все его опасности, чья кожа бела и кто не страшится показаться на свету. Ольга сдвинула брови, пытаясь уложить в голове все сказанное Крампусом. - Я сейчас не буду делать вид, что все поняла. Но-о-о, твои доводы, почему я тебе нужна как человек, меня убедили. - Ты итак знаешь множество того, чего тебе знать не положено. А остальное поймешь со временем. – Крампус лукаво посмотрел на нее. – Если, конечно, не сойдешь со своего пути. - А у меня будет выбор? – Пожала плечами язычница и тут же осеклась, поняв, что сморозила глупость. Но, судя по все той же беззлобной ухмылке на губах Крампуса, он остался доволен ее ответом. Вновь подняв лицо к багровеющему небу, видневшемуся из открытого зева пещеры, Повелитель Йоля произнес: - Сейчас ты должна идти. Уже темнеет, его прихвостни наверняка рыщут где-то недалеко, а ты не Бельсникель, чтобы видеть в темноте и быстро уходить от погони. Смотри, не попадись. Коротко кивнув, Ольга заправила фонарь за пояс и закрепила на карабин страховочный трос. Влезая на первый уступ, девушка на миг зависла и оглянулась, напоследок улыбнувшись Повелителю Йоля: - Я обещаю вернуться. Вскоре силуэт скалолазки перегнулся через край расщелины и исчез в мареве закатных облаков.