В когтях дракона

Эрих сидел на краю кровати, бездумно созерцая, как густой ворс ковра обнимает его голые ступни. Рядом на сбитых простынях лежала взмокшая после напористого совокупления Лелик. Флориан не рискнул забрать её с собой в Фазанью Рощу, опасаясь какой-нибудь каверзы со стороны отца, и Эриха с собой тоже не позвал. Вместо этого попросил приглядывать за своей ненаглядной омегой и лордом-свиньёй. Придурок мелкий! Что, если его там снова избивает ублюдок-папаша, пока Эрих страдаёт хернёй в драконьем замке? Канисово дерьмо! Надо было всё-таки следовать за мальчишкой, а не вестись на его глупые просьбы. — Господин Эрих грустить? Лелик сделать господин Эриху помощь? Вот же противная девчонка, ничего от неё не скроешь, даром что дурочка безмозглая. Эрих смерил её строгим взглядом через плечо. — Лучше сделай мне… — он прищурился, с удовольствием подмечая, как вергиена предвкушающе облизнулась, — чай. Прямо сейчас, и только попробуй не посладить. Сахар, Лелик, — на всякий случай уточнил на гиеньем языке, не особо надеясь на её знание имперского. На смуглой мордашке отразилось неподдельное огорчение, но перечить Лелик не посмела. Хорошая девочка. Эрих проводил её взглядом, нервно дёрнув ухом, когда закрылась дверь. После чего растянулся на постели, до сих пор хранившей тепло гиеньего тела и запах недавнего соития. На самом деле чай — последнее, в чём Эрих нуждался. Ему просто требовалось остаться в одиночестве, чтобы снова всё хорошенько обдумать, а прогонять Лелик и грубить ей отчего-то расхотелось. Совсем размяк, аж самому противно. Как же всё невероятно бесило — до глухого рыка, скрежета клыков и глухих шлепков хвоста по кровати. Асинкрит с учинённой им войной, Роксана с её ублюдочной игрой в императрицу и, конечно же, тупоголовый Флориан — да чтоб их всех Канис выебал, а последнего так и вовсе раз десять подряд. Сколько бы Эрих его ни уговаривал — упрямый мальчишка наотрез отказывался бежать, ссылаясь на свою дурацкую честь альфы и веру в милость Высших Сил. Невообразимый тупица! Но больше всего Эрих злился на себя. Надо же было поддаться эмоциям и дать то самоубийственное обещание. Пусть он не был альфой, чьё слово крепче мрамодиана, отмахнуться от собственных слов всё равно не мог. Не в том случае, когда речь шла о жизни единственного на сегодняшний день человека, который относился к Эриху с искренним сопереживанием и уважением. И всё же… Существовал способ не только предотвратить грядущее сражение, но и гарантированно закончить войну. Это будет непросто, но возможно. Эрих справится. Попросту не имеет права облажаться. На столе у дальней стены лежал выкраденный в императорской библиотеке древний фолиант. «Королевство Ругару от зарождения мира до наших дней» гласило полустёртое временем название на потрескавшейся обложке. Не важно, что упомянутые «наши дни» миновали два века назад — побуревшие страницы книги дали ответ на главный вопрос. Однако взамен ему пришёл новый. Позволят ли Эриху вмешаться? Что, если Асинкриту показалось недостаточным скормить вервольфам половину войска западных и северных провинций? Вдруг он вознамерился истребить ещё и людей лордов, что примкнули к нему и его Истинной Спасительнице? Если так, то нечего и пытаться что-то изменить — Асинкрит ни за что не позволит пустить Канису под хвост свой грандиозный план. И как тогда быть? Эрих потёр переносицу, напряжённо размышляя. В их последнюю встречу Флориан пытался успокоить, что всех в любом случае не убьют, и обещал вернуться с битвы героем. Только вот Эрих так и не смог отделаться от скверного подозрения, что в тот день Флориана он видел в последний раз. Потому что глупо надеяться, будто равнодушные Высшие Силы, которым вверил свою судьбу глупый мальчишка, смилостивятся над ним. Стоило прикрыть глаза, и воображение рисовало сцену, как выпущенное из баллисты копьё пронзает грифонью грудь, и могучий зверь подстреленной птицей падает наземь. Прямо в копошащийся буро-чёрный океан волчьих тел. Подобно волнам, они смыкались вокруг ещё живого всадника, чтобы с ожесточенным рыком разорвать его заживо. Канисово дерьмо! Разумнее всего было хоть немного поспать, но Эрих решил не тратить напрасно время. Куда важнее сейчас отыскать Асинкрита и выложить ему свой план, чтобы прояснить, наконец, рассчитывать дальше на его помощь и поддержку или готовиться к противостоянию с ним. Потому что отступать от намеченного и бросать Флориана на произвол судьбы Эрих в любом случае не собирался. И пусть только кто-то рискнёт помешать. Эрих не был уверен, что это сработает, но давно хотел попробовать. Наконец-то появился достойный повод, прогнавший неуместную робость и внутреннюю дрожь. На всякий случай Эрих натянул штаны — не встречать же Асинкрита голышом. Едва ли он смутится, но всё же незачем выставлять себя безмозглым животным, тем более перед настолько важным разговором. Ладно, была не была. Ладонь легла поверх выпуклого спирального шрама на груди — под тёплой кожей учащённо стучало сердце. Эрих закрыл глаза, абстрагируясь от внешних раздражителей, и мысленно воззвал к тому, за кем следовал многие годы и за кого готов был отдать жизнь. К тому, кто в благодарность за верность в итоге предал и бросил. Для могущественного сверхсущества, называющего себя истинным ставленником Высших Сил, не должно составлять проблемы услышать мысленный призыв. Асинкрит обязан откликнуться. И он пришёл. Бесшумно появился в покоях прямо напротив Эриха, принося с собой мертвенный холод и пугающий запах ирреального мира. В неизменных одеяниях Инкарнации Высших Сил и с привычным бесстрастным выражением на нечеловечески идеальном лице. Эрих не позволял себе обмануться показным спокойствием Асинкрита — давно усвоил, что эмоций тот демонстрирует не больше, чем змея или дракон. — Да будет ясен ваш взор, ваше святейшество, — приветствовал его Эрих церемонным поклоном. — Я потревожил вас по чрезвычайно важному делу, не терпящему отлагательств. Когда в последний раз они вот так стояли лицом к лицу? Кажется, ещё на Сарранции. В тот день Асинкрит безжалостно разбил Эриху сердце, а Флориан не позволил разбиться окончательно и даже попытался собрать осколки, чтобы склеить их обратно. Получилось криво и косо, но всё же стоило воздать должное за старание. Да и вообще за саму попытку помочь. — Слушаю тебя, Эрих. — Смерть и перерождение не прибавили Асинкриту разговорчивости. Эрих нервно облизнул губы и махнул хвостом, пытаясь собраться мыслями. От волнения ужасно зачесался хребет, должно быть, от потери самоконтроля сквозь кожу полезла шерсть. Ох, Фелида, дай сил правильно подобрать слова и всё не испортить. — Я хочу отменить сражение и остановить войну. Хватит, навоевались, — отчеканил Эрих, требовательно и дерзко глядя в равнодушное лицо Асинкрита. — И нет, я не сошёл с ума. Есть один способ. Смею надеяться, что он сработает. Однако мне потребуется помощь, ваше святейшество. В худшем случае, Эрих согласен на обещание смирно постоять в сторонке и не мешать. — Отрадно видеть, что ты не забываешь о своём долге церковного воина и готов пожертвовать собой во благо империи. Будь на месте Эриха кто-то другой — едва ли бы он что-то заметил, но чуткий слух нэко способен улавливать даже самые незначительные перемены в голосе собеседника. Особенно, настолько хорошо изученного и потому просматриваемого насквозь. Асинкрит был удивлён и немало заинтригован, но вместо прямых вопросов, почему-то принялся осторожно подбираться издалека. Интересно… и тревожно. — Даром не сдалась мне эта империя и обитающие в ней жалкие людишки, пусть хоть все передохнут, — нарочито резко парировал Эрих и растянул губы в оскале: — А вот я сам, ваше святейшество, умирать не собираюсь. С чего вдруг? — Мальчик, значит. — Значит, мальчик, — отрезал Эрих, чувствуя, как дыбом встаёт шерсть на хвосте. — Какое это имеет значение? Тонкие губы Асинкрита тронула мимолётная улыбка, подчёркивая ледяную стужу в его глазах. — Поистине пути Высших Сил неисповедимы… — задумчиво произнёс он. Стоя перед человеком, которого всё это время пытался выгнать из своего сердца и одновременно с этим бережно в нём хранил, Эрих из последних сил пытался не утратить самообладание. Не сорваться и не выплеснуть всё накопившееся, весь тот гной обиды, что долго вызревал в душе. Потому что от выдержки Эриха напрямую зависела жизнь Флориана. — Высшие Силы не властны надо мной, — напомнил Эрих. — Судьба моя в руках Фелиды, и я верю, что она поможет мне осуществить задуманное. — Ты в самом деле готов пожертвовать собой, чтобы спасти юного лорда Боариу? Да что он заладил?! Не собирается Эрих умирать! Да ещё и за дурацкого грифоньего мальчишку, который в смертельную ловушку угодил исключительно из-за собственной глупости. Ни за что. Эрих — не герой и становиться им никогда не планировал. — Повторяю ещё раз, ваше святейшество, — усталый вздох и кислая улыбка едва ли смогли замаскировать змеёй скользнувшую в сердце тревогу, — что жертвовать собой не планирую. Более того, я сам намереваюсь забрать кое-чью жизнь во славу Фелиды. Эрих изложил свой план — полностью и без прикрас, не забыв обозначить все предполагаемые подводные камни. Заодно подробно разъяснил, в чём заключается необходимая помощь Асинкрита. Тупой безотчётный страх, что тот откажет, даже толком не выслушав, камнем залёг в желудке. Без Асинкрита всё многократно усложнится, не исключено, что и вовсе не получится. И тогда… …Торчащее из груди грифонихи древко копья. …Неконтролируемое падение её мёртвого тела — всё быстрее и быстрее. …Глухой удар о землю, сотнями ног размешанную в скользкую серо-бурую кашу. …Жадный волчий рык и быстро затихающие крики разрываемого на части грифоньего всадника Эрих не был ясновидящим и сны его прежде не сбывались, да и настойчивое видение не было сном. Всего лишь порождение вымотанного тревогой и отчаянием сознания, отвратительный кошмар наяву, который не обязан воплотиться в жизни. Только вот проверять последнее почему-то не хотелось. — Пожалуй, это многое упростит, — наконец произнёс Асинкрит после затянувшегося молчания. — Нахожу твой план убедительным и заслуживающим внимания, потому окажу максимальное содействие. Но прежде советую выспаться. Не беспокойся, Эрих, мы не опоздаем. Слова нужные, ожидаемые и правильные, но всё равно под рёбрами ядовитой колючкой засели разочарование и глупая, какая-то даже детская, обида. — И даже не попытаетесь отговорить? Асинкрит не изменился в лице, и голос его остался безучастным: — Не думаю, что в этом есть смысл. Если бы Асинкрит попросил передумать и заверил, что Эрих ему нужен и важен, что обязан себя поберечь и рисковать жизнью не должен… Однако правда в том, что Асинкриту на Эриха бесконечно наплевать. Интересно, а что бы сказал Флориан, прознай он о задуманном? — Да, ваше святейшество… смысла и правда никакого. Позволите ещё просьбу? Даже две. Но одна совсем пустяковая, а вторая… Надеюсь, выполнить её для вас тоже не составит труда. — Говори, — милостиво позволил Асинкрит. К немалому изумлению Эриха, тратить время на уговоры и споры не пришлось — Асинкрит снова невозмутимо согласился. Что ж, теперь точно можно выдохнуть. Не иначе сама Фелида сегодня приглядывала за Эрихом, желая помочь ему с честью пройти грядущее испытание. И Эрих её не подведёт. Запыхавшаяся Лелик с подносом в руках протиснулась через приоткрытую дверь одновременно с уходом Асинкрита. Если даже девчонка что-то и поняла — виду она не подала. Пожалуй, стоит выполнить её желание и позволить ей сделать Эриху кое-что поинтереснее чая, благо своим ловким язычком она умела творить чудеса. Самое то, чтобы расслабиться перед грядущим боем.

***

…Флориан стоит перед чучелом грифона и укоризненно хмурит брови, должно быть, досадуя на посредственную работу таксидермиста, у которого руки явно росли не из плеч. Наверно, потому злосчастный труп и спихнули в один из дальних коридоров, чтобы не портил аппетит обитателям замка. — Прикидываешь, как в виде чучела будет смотреться твоя грифониха? — Эрих не может удержаться от едкой подколки. — Точно лучше тебя. У зверушки твоей максимум башку сопрут, а вот от тебя вервольфы даже ошмётков не оставят. Бедная твоя матушка. — Перестань. — Флориан продолжает храбриться, но сам при этом наверняка уже не раз мысленно попрощался с жизнью. — Симона поддерживала Фурию в отличной форме, да и защитный нагрудник успели изготовить. Всё будет хорошо. — Напомню, что месяц назад вервольфы успешно подбили Аглаю. Флориан пожимает плечами. — Дракон — крупнее, и потому намного более удобная мишень, нежели грифон. Ну правда, прекращай нудить. Я дал слово альфы и не собираюсь его нарушать. Как я потом посмотрю в глаза леди Кристе? — Да спокойно посмотришь, если сохранишь голову на плечах, как и прочие свои части тела! Эрих злится и ничего со своей злостью поделать не может. Ну что стоит грифоньему придурку засунуть поглубже в задницу пресловутую альфачью честь и не рисковать напрасно жизнью? — Послушай, — тяжёлая ладонь Флориана ложится на плечо, и Эрих приподнимает губу, обнажая клыки в вежливом предупреждении — не лучший момент грифонёнок выбрал для облапывания. Флориан демонстративно сжимает пальцы крепче, заглядывает с укором в глаза. — Нет, Эрих, ты всё-таки выслушай. Понятия не имею, что ты задумал, не хочешь — не говори, дело твоё. Но я всё же настаиваю, чтобы ты остался в замке и выполнил мою просьбу. Очень тебе благодарен буду. Вижу, что ты боишься и не хочешь лезть в это дерьмо. Ну и не лезь тогда, благо никто тебя на битву не тащит. Эрих стряхивает его руку и ощеривается: — Ничего я не боюсь! — А то я не вижу. — Да с чего мне вообще бояться? — огрызается Эрих, сердито помахивая за спиной хвостом. — Это вы, жалкие людишки, после смерти превращаетесь в мерзких демонов. Потому и пугает она вас до мокрых штанов. — Вот тут Эрих покривил душой, потому что смелее и отчаяннее людских альф были только вергиены и вервольфы. — Нэко же хранит Фелида — древнейшая и могущественнейшая из богов. Она не оставляет истово верующих в неё даже после смерти, лично встречая и решая их судьбу. Большинству она дарует новую жизнь. Да-да, Флориан, нам нет нужды скитаться по ирреальному миру в образе мерзкой твари, чтобы когда-нибудь родиться вновь. Самые же достойные нэко получают место в войске Фелиды. Огромная честь, между прочим. К немалой досаде Эриха выглядит Флориан не особо впечатлённым. — А с недостойными что случается? Или недостаточно верующими? Эрих оглядывает пустой коридор и хмурится, встретившись со стеклянным жёлтым взглядом давно сдохшего грифона. — Они превращаются в обычных демонов или идут Канису на корм, — отвечает Эрих, пожав плечами. — Ну а как ты хотел? Богиню надо чтить и уважать, а если нет в тебе должного почтения — не ной потом. С чего вдруг ей тратить время на всякий сброд. — Понятно. Вот и выпотрошишь Яросвета на радость своей Фелиде, если я не вернусь, — как-то нервозно улыбается Флориан. — Но я вернусь. Всё будет хорошо. Вот увидишь. Такое чувство, что убедить глупый мальчишка старается в первую очередь себя самого, потому что уверенность в его голосе хрупче льда по весне. Эрих молча смотрит в его лицо и без труда читает в напряжённом взгляде тщательно спрятанный страх. Какой же невыносимый и раздражающий тупица этот Флориан. И Эрих ничуть не лучше него, потому что отчётливо понимает, что ни за что придурочного грифонёнка не бросит. Просто не имеет на это права… Эрих прокручивал в голове, казалось бы, ничем не примечательный эпизод недавнего прошлого и тщетно пытался уснуть. Терзать себя страхами и сомнениями смысла уже не было — всё равно отступать теперь некуда. Отдых же перед важным поединком точно бы не повредил. Стоило закрыть глаза и ненадолго провалиться в забытье, как сквозь мутный и вязкий, точно болотная вода, сон пробился запах ирреального мира. Эрих с трудом продрал глаза, не сразу пробуждаясь и чувствуя себя ещё более разбитым. Канисово дерьмо… лучше бы не ложился. Асинкрит грицейской статуей замер посреди покоев — падающий из окна лунный свет очерчивал его совершенный профиль, серебрил распущенные длинные волосы. Эрих тяжело сглотнул, насилу отводя взгляд. Не время слюни распускать. Как и ожидалось, Асинкрит ничем не выразил своего нетерпения, пока Эрих вяло приводил себя в порядок и искал одежду. Перед сном он просто скинул её на пол, но заботливая Лелик собрала и аккуратно сложила в комод. Вот же трудолюбивая девчонка, и откуда только в ней столько энергии и энтузиазма с жаждой угодить всем вокруг. — Вы достали то, что я просил, ваше святейшество? Лелик и таз для умывания не поленилась наполнить. Холодная вода стекала за шиворот — отвратительное ощущение, но хоть немного помогло взбодриться. Однако запрошенное Эрихом зелье было намного эффективнее для этого. — Конечно, — Асинкрит кивнул в сторону погружённого во тьму стола, на краю которого присущее нэко острое зрение легко опознало заветный флакончик из гранёного стекла. — У тебя пока ещё остаётся возможность передумать, пусть даже для нас такое решение будет неудобным. — Не-е-е, никакого передумать. — Эрих сгрёб в ладонь прохладный флакон, тут же вытащил тугую пробку и принюхался. В нос ударил специфический смолисто-терпкий запах. Отлично. — Я так понимаю, дорога много времени у нас не займёт? — Не займёт. Поэтому разумнее будет принять зелье сейчас. Эрих спорить не стал. Маслянистая жидкость вязко загорчила на языке, скользнула по пищеводу. Поморщившись, Эрих вернул опустевший бутылёк на стол, встретился с непроницаемым взглядом Асинкрита и демонстративно облизнулся. — Что ж, я готов, ваше святейшество. Людям берсерково зелье значительно улучшало реакцию и прибавляло физической силы, пусть и действовало недолго. Ни то, ни другое Эриху не требовалось — нэко от природы обладали совершенными телами, и соперничать с ними в проворстве могли разве что дровийцы. Однако в кое-чём другом Фелида обделила своих детей, что могло стать огромной проблемой. Все прочие оборотни и человеческие альфы мужественно терпели практически любую боль и умели сражаться даже со смертельными ранами. Нэко же были наказаны прискорбно низким болевым порогом, из-за чего в шоковое состояние могли вогнать даже те травмы, которые какой-нибудь сопляк, вроде Флориана, вовсе не заметит. Особенно всё плохо было в человеческой форме. Зелье должно временно избавить от опасной в бою слабости, и не важно, что ещё до наступления утра Эрих проклянёт себя и всех богов, что его принял. Главное победить, остальное не имело значения. Да и когда ещё Эрих сможет побыть рядом с Асинкритом. Только ради этого можно ещё раз десять мерзкое зелье принять. Как оказалось, Асинкрит более не нуждался в помощи Холи, чтобы прокладывать безопасную дорогу через ирреальные пустоши, да и готовые порталы ему не требовались. Эрих вошёл в гостеприимно распахнутую прямо посреди покоев брешь в реальности… и через несколько шагов ноги его провалились в рыхлый снег; по лицу хлестнул колючий ветер, дыхание замёрзло на губах. Ничего себе. Эрих растерянно огляделся. Отливая синевой в лунном свете протянулось запертое между двух армий девственно чистое снежное поле. Эрих присмотрелся к темнеющим далеко впереди и позади бесконечным рядам замерших под равнодушной луной воинов и передёрнул плечами. Сколько же здесь собралось людей и оборотней! На краткий миг мелькнула предательская мысль, что может в самом деле не вмешиваться? Уйти и позволить океану из оборотневских тел врезаться в стену из тел людских, слиться с ними в одну бурлящую кровавую массу. Когда в последний раз мир видел настолько грандиозное по масштабности сражение? И видел ли когда-нибудь вообще? Такое количество жертв и страданий впечатлило бы даже Фелиду. Возбуждающе, однако! Только вот ценой за потворствование своему малодушию может стать жизнь Флориана. Он не стоил того, чтобы за него умирать, но убить ради него определённо можно. Даже если противник на этот раз вдесятеро опаснее любого, с кем прежде Эрих имел дело. Рискнуть собой намного проще, чем единственным близким, даже если тот всего лишь человек. В свои боевые навыки Эрих верил больше, чем в удачливость Флориана, которого, кажется, пресловутые Высшие Силы вовсе давно позабыли. Кроме того Эрих в любом случае давно не радовал Фелиду достойной жертвой. Пора это исправить. — Идёмте, ваше святейшество, — позвал Эрих всё это время молчаливо стоявшего рядом Асинкрита. — Нас вон уже встречают. В самом деле из чёрных рядом застывших в предвкушении боя вервольфов отделилась небольшая делегация. Асинкрит в самом деле всё устроил и договорился с Верховным о встрече. Замечательно. Громкие хлопки крыльев известили о приближении дракона — Роксана сочла необходимым присутствовать тоже, наверняка и подругу-гиену с собой прихватила. Приволокла бы и папашу, не предпочти старый вулфдрак переждать сражение в безопасных стенах Блэк Кастла. Эрих возмущаться не стал. Чем больше зрителей — тем интереснее. Пусть смотрят, как он потрошит слишком много возомнившего о себе волчару, чтобы знали и не смели потом забыть, кто их всех спас. Жаль только, что Флориан поединка не увидит. Дракон мягко спланировал наземь, подняв своими могучими крыльями небольшую снежную бурю. Эрих встряхнулся, избавляясь от налипшего на одежду снега. Асинкрит сделал вид, что вовсе ничего не заметил, продолжая уверенными шагами сокращать дистанцию до поджидающих их вервольфов. Эрих насчитал пятерых, отмечая, что все они были в человеческой форме. Добрый знак. На самом деле очень маловероятно, что Готье посмеет отказать. Нет в мире созданий наивнее и прямолинейнее вервольфов, как нет никого одержимее их, когда дело касается вопросов чести и показной храбрости. Чтобы Верховный вожак, да ещё совсем недавно возглавивший свой народ, испугался поединка? Да скорее Эрих отречётся от Фелиды. Вер Готье замер точно напротив Эриха, вынуждая смотреть снизу вверх — ростом Верховный превосходил большинство человеческих альф. От вида язвительной усмешки на очерченном короткой бородкой лице и ледяного, точно гулявший вокруг ветер, презрения в прищуренных глазах волчьего вожака у Эриха сами собой обнажились клыки. Злой выдох вырвался вместе с облачком пара. Ничего, скоро станет ясно, кто здесь превосходный боец, а кто всего лишь надменная падаль, возомнившая себя воином. Эрих сменил оскал на сдержанную улыбку и медленно стянул перчатку с левой руки. Похрустывание снега за спиной стихло, значит, Роксана и Миракла заняли свои места в первом ряду. Сопровождающие вера Готье оборотни остановились в нескольких шагах от него. Эрих навострил уши, опознав среди них юную волчицу-шаманку. Ветер трепал перья в её головном уборе и густой мех воротника плаща, постукивал украшающими одежду косточками. Что ж, девчонка сможет одной из первых оплакать любимого. Эрих поймал ненавидящий взгляд Готье и, задержав дыхание, решительно полоснул кинжалом по обнажённой ладони, с облегчением отмечая, что боли не было — зелье уже начало действовать. Эрих вытянул руку со сжатым кулаком в сторону разом подобравшегося противника — в снег густо закапала кровь. — Пользуясь правом Дэфирдюер, пред оком Великого Ругару я, Эрих Си, вызываю вас на поединок, вер Готье, — с нажимом произнёс Эрих, не отрывая требовательного взгляда от врага, и прищурился, тут же добавляя ехидных ноток в голос: — Согласны вы сразиться со мной, вер Готье, или предпочтёте принять мои условия без боя и сохранить свою жизнь? Альфы по природе своей тупы и примитивны и потому в любых вопросах насилие предпочитают дипломатии. Гибкий ум и хорошо подвешенный язык — оружие омег. Альфы же по любому поводу обращаются к своей силе — будь то крепкие мышцы или псионический дар. Эрих собирался этим воспользоваться. В империи испокон веков существовала занятная практика договорных боёв — так называемый Поединок Чести. Вервольфы тупой жестокостью и вздорным нравом намного превосходили людей и мирно решать спорные вопросы умели ещё хуже. На языке вервольфов название звучало как Дэфирдюер или же Вызов в переводе на имперский, что сути не меняло. Даже правила были примерно такие же. — Кот вздумал насмехаться над вером Готье? — глаза Верховного светились, будто у зверя. — Кошачье отродье дорого заплатит за свою дерзость! Эрих сумел удержать лицо, хотя внутри бушевала порождённая гневом буря и осталось одно лишь желание — вскрыть зазнавшейся псине глотку прямо здесь и сейчас. — Закон Ругарии гласит, что правом Дэфирдюер может воспользоваться любой оборотень, — голос прозвучал с вежливой прохладцей, и Эрих мысленно похвалил себя за выдержку. — Запрещено лишь альфам сражаться с омегами, а так же выходить на поединок брюхатым самкам и щенятам младше тринадцати. Никаких иных запретов закон в себе не содержит. Я — оборотень, не омега, не малолетний детёныш и точно не могу быть беременным. Так какие проблемы? Неужели вы не хотите отомстить за смерть благородного вер Орефана? Да-да, вер Готье, именно я, собственными руками, прикончил сына вера Жероме. Роксана наверняка с радостью сама бы сразилась с Готье, чтобы сберечь своё войско от ненужной империи битвы. Но Роксана была человеком, а право Вызова распространялось только на оборотней. Любых оборотней, поскольку даже в самом свежем из собраний многочисленных законов вервольфов видовая принадлежность этих оборотней не уточнялась. Какая удача, что Эрих умел сражаться не хуже Белой Драконицы и человеком при этом не был. — Не пытайся умолять о пощаде, кот, — прорычал Готье, когда его маленький мозг наконец-то переварил новую информацию, и рванул клыками собственную ладонь. Следом на Эриха нацелился сочащийся кровью кулак. — Вер Готье, сын вера Дамьена — Верховный вожак Ругарии — принимает твой вызов. Пусть же Великий Ругару увидит, как свершится месть за лучшего из его сыновей. Эрих демонстративно зевнул. Фу, сколько пафоса… и лицемерия. Ни для кого не секрет, что вер Готье всю сознательную жизнь конфликтовал с вер Орефаном и потому ничуть не огорчился, когда ненавистный соперник на трон сгинул в империи. Лживая псина. И не боится ведь прогневать своего бога мерзостным притворством. Впечатляющая наглость. Окоченевшая на ветру ладонь Эриха сомкнулась с горячей и мокрой от крови ладонью вера Готье, сжимая одна другую до боли, и тут же отпрянули друг от дружки. Эрих едва сдержал порыв обтереть свою об одежду, судя по выражению лица Готье — его посетило такое же точно желание. Да уж, о взаимной ненависти нэко и вервольфов можно слагать легенды. Он появился одновременно с глухим треском разорвавшейся реальности, огромные лапы с глухим шорохом примяли снег, в ярко светящихся глазах застыло бескрайнее, как небо, равнодушие. От чудовищного ирреального монстра тянуло едким запахом мира демонов и чем-то пряным. Эрих прижал уши, невольно робея под взглядом застывшего под золотым лунным диском гигантского волка. Великий Ругару — божество-покровитель вервольфов — пожелал лично проследить, как будет вершиться судьба многих сотен тысяч его детей и всей Ругарии. Очень хорошо, не обманула книга. Эрих насилу отвёл взгляд от Ругару, натянул на замёрзшую руку перчатку и заговорил, стараясь придать голосу должную твёрдость: — В случае вашей смерти во время поединка, вер Готье, войска Ругарии немедленно отойдут от имперских границ. Войска империи также будут отведены. Этим же утром между нашими государствами будет заключён бессрочный мирный договор. Формулировка принадлежала Асинкриту, и Эрих не рискнул в ней что-либо менять. Тем более что сам он желал только закончить войну и не дать сбыться навязчивому видению, в котором Флориан умирал жестокой и совершенно бессмысленной смертью. Готье не спешил выдвинуть собственные условия. Вместо этого отошёл на десяток шагов и с раздражающей неспешностью принялся снимать с себя одежду, передавая каждую её деталь в руки одного из своих сопровождающих. Эрих наблюдал за противником через прищур, недовольно подёргивая хвостом. Пока оба участника не озвучат свои требования — поединок начаться не может. Демонов сукин сын Готье сообразил, что Эрих не позволит ему спокойно перекинуться после начала боя, и решил подготовиться заранее. Досадно. — Ты попрощаешься с головой, кот, после чего вер Готье отдаст воинам Великого Ругару команду наступать. Они разорвут всех до единого воинов ваших, а после настигнут их семьи. — Смотреть на обнажённое тело в такую холодину было до ужаса неуютно. Не иначе как ярость и непомерные амбиции согревали Верховного изнутри. — Все до единого люди познают гнев сынов Великого Ругару, — тем временем продолжал разглагольствовать тот. — Все до единого люди заплатят за твоё преступление. И крепко запомни, кот — не вздумай молить о пощаде. Не будет тебе пощады. Эрих покосился через плечо на замершего поодаль Асинкрита — он выглядел удовлетворённым и ни единым жестом не показывал беспокойства. Значит, пока всё шло согласно плану. Очень хорошо. Если бы ещё вервольфий вожак прекратил кидаться пустыми угрозами — стало бы и вовсе отлично. — Может, начнём уже? — притворно скучающим тоном предложил Эрих, незаметно принимая удобное для атаки положение и поудобнее перехватывая любимый рунный кинжал. — Боюсь, ещё немного, вер Готье, и вы отморозите себе яйца. У вас и так там уже всё скукожилось. Неприятное зрелище, честно говоря. Не смей недооценивать чистокровного альфа-вервольфа — так говорил Асинкрит, и Эрих тогда лишь отмахнулся. Напрасно. Готье перекинулся молниеносно. Сильные лапы взметнули снежное крошево, изрыгающая клубы пара распахнутая пасть ринулась в лицо. Проворный ублюдок, но Эрих быстрее. Тело инстинктивно отшатнулось в сторону, но клыки врага клацнули пугающе близко. Ответный выпад. Кинжал вспорол воздух, а навстречу уже летела ощеренная волчья морда. Эрих ударил по ней, и едва не поплатился за это рукой. Канисов вер Готье оказался стремительным, словно демон. Эрих в последний миг успел отскочить, когда огромный зверь бросился на него сбоку. Эрих рассчитывал, что Готье не воспримет его всерьёз и не станет биться в полную силу. Что начнёт куражиться, красуясь перед своей самкой, и все атаки его будут столь же бесстрашны, сколь и нелепы. Что противник быстро допустит ошибку и позволит себя заколоть. Да как бы не так! Готье кружил вокруг в поисках слабого места, постоянно норовя оказаться за спиной. Выпади снега чуть больше, и Эрих уже бы проиграл. Он перекатился, уходя от очередной атаки, вскочил тут же на ноги. Зелье пока ещё берегло от усталости, только вот и Готье выглядел таким же бодрым, как в начале боя. Канисов выблевок. Если что-нибудь срочно не придумать — победы не видать. Взрыхлённый снег тут и там украсили пятна крови — к счастью, не Эриховой. Но толку-то с этого. Как и все альфы, Готье не страшился боли и не замечал ранений, тем более что из десятка порезов ни один не получился достаточно серьёзным. Эрих оскалился, прижал уши, неотрывно наблюдая за врагом. Стук собственного сердца отдавался в висках, и это был недобрый знак. Пройдёт ещё немного времени, и зелье прекратит своё действие, напоследок забрав все силы и принося взамен беспомощность с тошнотой. Готье метнулся вбок, и на этот раз Эрих не стал уклоняться. Развернулся на месте, встречая противника лицом к лицу и ударил наотмашь. Не кинжалом, за которым Готье цепко следил, а когтями свободной руки. Эрих целил в глаза, но лохматый ублюдок успел отдёрнуть башку — вспоротый волчий нос густо закапал кровью, из глотки зверя вырвался сдавленный рык. Готье проворно отпрыгнул назад, замотал головой, пытаясь стряхнуть боль. Эрих стоял недвижимо, притворно тяжёлым дыханием изображая смертельную усталость, а затравленным видом — страх. Готье обязан сделать ошибку и открыться, чтобы Эрих нанёс смертельный удар. Ещё дольше затягивать поединок нельзя. Кажется, Готье подумал о том же. Рассчитывая ударить всей массой, он прыжком метнул своё тело вперёд. Эрих торжествующе оскалился. Вот и долгожданный просчёт. Одним плавным движением Эрих поднырнул под врага, и клинок упруго вспорол пушистое волчье брюхо. В облаке пара наружу вывалились смердящие потроха. Как тебе такое, псина? В следующий миг челюсти зверя капканом сомкнулись на руке чуть пониже плеча. Рывок, зловещий треск и влажный хруст, пока ещё далёкая, но уже отчётливая боль. Ещё один рывок — сильнее прежнего, — и земля ушла из-под ног. Короткий полёт закончился холодными и мокрыми объятиями сугроба. Оглушённый ударом Эрих кое-как поднялся и покачнулся, не сразу понимая, что с ним не так. Попытался перехватить удобнее кинжал… и всё осознал. Смертельный ужас вонзился в тело ледяными иглами, сдавил кишки холодной лапой. Разом ослабели ноги и потемнело в глазах. Блядский Готье, этот уродский Канисов выблевок, оторвал Эриху руку! Короткий обрубок судорожно дёргался и плевался кровью, и это было очень-очень плохо. Отвратительно даже. Боль оставалась терпимой, но кровопотеря быстро добьёт. Гораздо быстрее, чем Канисова вервольфа, который тоже, считай, был уже трупом. Эрих нервно облизал губы, стараясь унять заполонивший нутро страх. Асинкрит рядом и легко всё исправит, нужно лишь прикончить Готье и завершить поединок. Найти бы только сперва потерянный кинжал. Эрих успел увидеть голубой отблеск рун из-под снега одновременно с разгадавшим его замысел противником. Волочащиеся следом кишки резко поубавили уродцу прыти, и в этом был шанс. Не тратя время на обманные манёвры, Эрих перекатился к оружию — пальцы уцелевшей руки сомкнулись на рукоятке. Отлично! Перед глазами расплывались тёмные пятна, ноги слушались с большой неохотой, сильно мутило, но Эрих пока ещё мог сражаться. Он поискал взглядом врага, но никого не увидел. Ну и где эта шерстяная скотина? Смердящий кровью, мокрой псиной и близкой смертью зверь навалился со спины, придавил тяжеленной тушей, будто собираясь утопить в снежном месиве. Эрих извернулся и ударил, не глядя. Раз, второй, третий. Готье обязательно сдохнет, и скоро. Он уже практически сдох. Главное, продержаться дольше него, потому что никто не вправе вмешиваться в поединок. Но после него Асинкрит непременно поможет. Обязан помочь. Надсадный хрип сгрёб в груди, сердце стучало часто и мелко, конечности сковал пугающий холод. Перед глазами стояла подкрашенная красными всполохами тьма, но рука из последних сил продолжала удерживать вонзённый в чужую плоть клинок. Если повезёт — Эрих заденет шейную артерию, и жизнь из врага вытечет за считаные мгновения. Только бы самому не потерять сознание прежде. Глупый грифонёнок наверняка ужасно расстроится, если Эрих погибнет. Должно быть, Готье понимал, что уже мёртв, и потому вознамерился любой ценой забрать своего убийцу с собой. Мерзкая упрямая тварь. Готье дёрнулся в сторону, и кинжал выскользнул из онемевших пальцев Эриха. Он догадался, что за этим последует, но защитить себя уже не мог. Бессильная досада на собственную самонадеянность. Срывающийся хриплый рык над головой и тошнотворная вонь волчьей пасти. Вонзившаяся в горло тупая боль и хруст собственных позвонков. Следом мрамодиановой плитой накрыло ледяное ничто.