***
Станнис провел все следующие дни совещаясь с Робертом и лордом Эстермонтом, посвящая их в свои планы. Как судьи, его брат и дед обладали наибольшей властью: вызывать свидетелей и задавать им вопросы. Станнис в двух словах пояснил: кого звать, когда и о чём спрашивать. Роберт был доволен работой Станниса. После тридцати пяти лет помыкания он наконец-то слушает меня. Теперь ты гордишься своими сыновьями, отец? — Сир Барристан что-нибудь скажет! Он всегда ненавидел Цареубийцу из-за его двойной морали, и мне интересно, какой «грязью» он может поделиться. А Великий Мейстер Пицель? Он тоже что-то должен внести… Ну свой вклад в нашу пользу? — Я только что сказал тебе, Роберт. Пицель полезен лишь постольку, поскольку умеет читать. — Известно ли нам, вызовут ли Ланнистеры свидетелей? — пробурчал лорд Эстермонт. Станнис нахмурился. Он думал об этом и ничего не смог угадать. Какую защиту могли бы представить Ланнистеры? Даже если Верховный септон сам лично засвидетельствовал бы, что брат и сестра Ланнистеры — не способны впасть в грех вместе… Как Пицель смог бы опровергнуть всех черноволосых ублюдков Роберта и «эту книгу». Очернение доброго имени Роберта не было целью Станниса. Ведь Роберт тоже не является образцом добродетели. — Придется подождать и посмотреть. Роберт всё ещё просматривал список свидетелей Станниса. — Вы привезете их сюда? Станнис вытянул шею, чтобы прочитать имена, на которых остановился Роберт. — Матери твоих бастардов? Соберём в одном месте, как только найдём их вместе со своими детьми. Я послал Сира Джона и других доверенных людей забрать их. Со свидетелями возникли небольшие сложности. Станнис задал вопрос Джону в ночь перед началом суда. — Сир Джон. Очевидно, две шлюхи Роберта, которых вы привели в замок, надумали себе, что они получили работу на Драконьем Камне. Кроме того, у них сложилось впечатление, что они и их дети находятся под «моей» личной защитой, а не только под защитой короны. — Только одна из женщин шлюха, милорд. Другая трактирщица. Станнис нахмурился. — Они также хороши, как шлюхи. Роберт изнасиловал их и оставил. Джон, ты меняешь тему разговора. Женщины, которых ты собрал, много говорили об одном из моих рыцарей… красивом темноволосом молодом человеке с белым лютоволком. Они сказали мне, что не собираются давать показания на суде, пока ты не заключишь с ними очередную сделку. — Вы сказали мне воспользоваться всеми средствами, которые я посчитаю необходимыми, чтобы привезти их сюда. — Я разрешил тебе предложить женщинам золота! Золота… Больше, о чем шлюха может мечтать за многие годы. — Что плохого взять их служанками на Драконий Камень? Золото их не интересовало потому, что золото не сможет защитить их от гнева Ланнистеров. — Моя жена на Драконьем Камне. Ей не понравится, что двое ублюдков Роберта бегают по острову. — Ей не обязательно знать. — Значит, мне уже надо иметь от неё секреты? Насколько хорошо это получилось у твоего отца и его жены? Как только он произнес эти слова, Станнис сразу же пожалел о них. Это было неуместно, хотя у него — веская точка зрения. Джон отвернулся, хотя Станнис всё ещё хмурился. Когда Джон оглянулся, его лицо было нечитаемой маской. — Эти дети — не ваши бастарды, — медленно сказал Джон. — В этом вся разница. После дачи показаний на суде жизни этих женщин будет угрожать опасность, не говоря уже о жизни их детей. — Меня беспокоит не их безопасность. Они помогут правосудию свершиться… — Справедливость не восторжествует, если погибнет слишком много невинных! У вас есть Эдрик Шторм. У вас есть уважаемые рыцари и лорды, которые ручаются за появление других бастардов. У вас есть эта книга. Вам не обязательно нужны сами матери и их бастарды. — Станнис редко слышал, чтобы Джон говорил о чем-то столь резко и уверенно. — Это так много для тебя значит? — Эти ваши пленники: племянницы, племянники и кузины Ширен. — Хорошо. Я выполню сделку, которую ты заключил с ними. Только не ослушайся меня снова. — Я не ослушался вас, милорд. Если вы не доверяете моим суждениям… отдавайте мне более конкретные приказы. — Джон вышел из комнаты не оглядываясь. Станнис позволил ему эту словесную победу. Он не хотел, чтобы всё закончилось так. Мои нервы были так измотаны в последнее время. Джон поступил правильно, но иногда эти решения далеко не всегда удобны. И часто — не вовремя. Станнису были противны эти женщины и дети. Вот что происходит, когда ты позволяешь своему члену управлять своей головой, Роберт. Тем не менее, все наши дела дали мне много доказательств, потому что это не просто удача… Это пятнадцать очень разных женщин… и все они родили черноволосых младенцев. Ирония ситуации не осталась незамеченной. Станнис откинул голову назад и застонал.***
Наступил день суда. Или, по крайней мере, начало вереницы судных дней. Тронный Зал был превращен в зал суда: для мелких дворян и всех, кто мог втиснуться в него, были привезены турнирные высокие трибуны, удобные кресла для знатных лордов и рыцарей, ложа для свидетелей и простые деревянные стулья с цепями для обвиняемых. Два витиеватых стула установили по бокам Железного Трона. Эти стулья были предоставлены для лордов Ланнистера и Эстермонта. Джон занял место в самом верхнем ряду трибун, что дало ему отличный обзор всего процесса. Он легко мог бы сидеть ближе к лорду Станнису и королю Роберту, но Джон хотел иметь возможность наблюдать, не беспокоясь о том, что за «ним» наблюдают. Ему очень хотелось, чтобы Призрак был рядом, но зал суда не место для лютоволка. Вдалеке зазвенели колокола, что было сигналом для короля Роберта войти в комнату, а за ним — должны проследовать придворные. Король вновь решил носить под своей богатой одеждой позолоченную кольчугу, напоминая всем, что он всё ещё способен стать воином, завоевавшим трон шестнадцать лет назад. Лорд Эстермонт оделся в зеленый бархат с изумрудным шитьём, а украшала камзол — брошь с черепахой. Лорд Ланнистер великолепно смотрелся в красных шелках. У лорда Утёса Кастерли было жесткое лицо, и его рот был сжат в тонкую линию. Интересно, нашел ли я наконец человека, который улыбается меньше, чем Станнис? Сам лорд Станнис был одет в свой черно-золотой плащ поверх черного бархатного дублета. Его лицо словно окаменело, но глаза решительно блестели. В его руках была большая книга в кожаном переплете, которую он быстро положил под стол. Толпа затихла, когда королева Серсея и Сир Джейме были введены. Джон вспомнил прибытие королевы в Винтерфелл. Всё, от её безукоризненных волос до кислого выражения лица, всё говорило Джону, «что» она думает о замке Старков. Теперь волосы королевы были аккуратно уложены, а выражение её лица всё ещё было кислым. Её красное платье свисало с плеч, а лицо выглядело осунувшимся. В её глазах не было страха, и она держала взгляд прямо перед собой. Сир Джейме больше не был похож на короля, но ему было всё равно. Его золотые волосы были грязными, а белая броня Королевской гвардии потеряла свой блеск. Кривая улыбка растянулась на его лице, как будто он нашел всю ситуацию ужасно забавной. После того, как король Роберт официально открыл процесс и перечислил обвинения, он вызвал великого мейстера Пицеля на свидетельские показания. Станнис встал и взял книгу. — Все происходящее — возмутительно, Ваше Величество! — сказал Пицель немедленно. — Как я и говорил вам с тех пор, как вы заперли нашу милостивую королеву… — Великий Мейстер, — обратился Станнис, полностью игнорируя слова Пицеля, — я хотел бы, чтобы вы кое-что прочитали для нас. — Я отказываюсь читать вашу возмутительную ложь! — Мне жаль слышать, что вы верите, будто уважаемый Великий Мейстер Маллеон был лжецом. Я хочу, чтобы вы прочли его книгу, понимаете, книгу, копии которой есть и в библиотеках Цитадели, и в Красном замке. Пицель остановился, поправляя цепь. — Ну… — Отлично. — Станнис уже открыл нужную страницу и указал пальцем на заглавную букву, подсвеченную золотой вязью. Джон не мог видеть страницы книги, но однажды он прочитал их сам. — Начните читать здесь. — Дом Баратеонов, — начал Пицель осторожным голосом, — Орис Баратеон, основатель Дома Баратеонов, черноволосый. Женат на Аргелле Дюррандон, два сына и две дочери от союза, у всех черные волосы. Лорд Давос Баратеон, черноволосый… — Пицель читал несколько минут, прежде чем остановился. — Сколько вы хотите, чтобы я прочитал, милорд? — Весь раздел о доме Баратеонов, — сказал Станнис, скривив губы. — У нас нет на это времени. Однако это довольно познавательно, вам не кажется? Пицель продолжал читать, и Джон заметил, что Станнис был доволен каждый раз, когда упоминалась фраза «черные волосы». Так описывали каждого ребенка от отца- Баратеона в течение трехсот лет, пока не появились Джоффри, Мирцелла и Томмен. — Золотоволосый, — было неприятно слышать, что Джон знал, какова цель Станниса. Наконец объявили короткий перерыв. Затем суд вновь собрался, чтобы услышать обо всех бастардах короля Роберта. Всего их было шестнадцать, и, конечно, все они были черноволосыми. Однако просто назвать детей и описать их никуда не годится. Для каждого ублюдка: мальчик он или девочка установили лорда, рыцаря, или кого-то с безупречной репутацией, кто поручился бы за наличие ребенка, а также рассказал историю его зачатия. Так Джон узнал грязные подробности свадьбы Станниса с Леди Селисой. Лорд Алистер Флорент описал этот случай, а его наследник Алекин рассказал о церемонии провожания своей двоюродной сестры и обнаружил, что король Роберт и его другая двоюродная сестра без зазрения совести занимаются любовью в чужой супружеской постели. Мальчик Эдрик Шторм зачат именно в ту ночь. Этот мальчик всем хорошо известен, ведь он был воспитанником в Штормовом пределе. Какой изумительный способ начать брак. Джон послал быструю молитву старым богам, чтобы Ширен никогда не узнала эту историю. Печально, что она знала, что её отец и мать не любят друг друга, но узнать, что их брак, вероятно, был обречен с самого начала… и того хуже. Хотя отец и леди Кейтилин научились любить друг друга. Леди Кейтилин, должно быть, простила отца за мое присутствие в Винтерфелле. Всю ненависть к супругу она направила на меня. Жесткое выражение лица Станниса не изменилось на протяжении показаний Флорента, не то, чтобы Джон ожидал этого. Этот процесс сделал очень хорошую работу по разоблачению целого ряда несчастливых браков. Одна из служанок королевы, дрожа, подошла к трибуне. После долгих подсказок лорда Эстермонта горничная рассказала, что служила королеве десять лет и ездила с ней на турнир в Ланниспорт, который выиграл сир Джорах Мормонт. Король влюбился в одну из служанок, служивших Кастерли Рок, миловидную девушку с золотистыми волосами. Служанка родила черноволосых близнецов через девять месяцев после турнира. — Где эти близнецы? — спросил Лорд Эстермонт. — Королева приказала их убить, — пробормотала служанка. — Я…я…я должна была убедиться, что дело сделано. — А что насчет матери? — Мать продали проходящему мимо работорговцу. Джон широко раскрыл глаза, когда шепот пронесся по тронному залу. — Ты отрицаешь, что убила близнецов, Серсея? — плюнул король Роберт. Серсея, посмотрела зло на свою служанку, но решила удостоить короля ответом. — Нет, Ваше Величество. Я сделала то, что должна была сделать после того, как ты опозорил меня в замке моего отца! Выслушивать список любовных похождений короля Роберта в его рабочем кабинете было противно. Джон, слушая подробные рассказы в суде, понял что слушать об этом на людях — ещё хуже. Король почти не реагировал ни на что. Он храбрый воин, но у него нет абсолютно никакой чести, когда дело касается женщин. На лице короля не осталось и следа эмоций, когда одна из симпатичных шлюх, которых Джон собрал в борделе Королевской Гавани, объявила о своей вечной любви, стоя на коленях рядом с маленькой черноволосой девочкой, только что отметившей свой первый день рождения. Даже если моя мать была простой шлюхой, которую мой отец купил на одну ночь, Лорд Эддард Старк имел достаточно чести, чтобы признать и вырастить меня. В этом вся разница. В очередной раз Джон поклялся никогда не ставить себя в ситуацию, когда он может стать отцом ублюдка. Его сыновья и дочери вырастут, зная, что их родители женаты и что им никогда не нужно стыдиться своих имен. Дети должны знать — отец очень любит их.***
Доказательство существования и появления всех ублюдков Роберта заняло остаток первого дня и несколько последующих. Всё шло по плану, и Станнис едва замечал течение времени. Лорд Тайвин сидел рядом с Робертом, словно высеченный из камня, и не произнес ни слова. Большую часть времени Серсея смотрела на Роберта, и сам Роберт казался совершенно не затронутым чем-либо. По вечерам король начал вновь практиковаться с боевым молотом на тренировочных площадках. Это, наряду с тем, что он пил разбавленный эль вместо крепкого вина… Суд творил с ним чудеса. Сир Барристан выступил с докладом о назначении Сира Джейме членом королевской гвардии. Сир Джейме всегда добровольно вызывался на этот пост, чтобы охранять Серсею, так часто, что он воспринял бы это как оскорбление, если бы рядом с ней был другой белый рыцарь. Хотя у лорда-командующего королевской гвардии не было свидетельств, чтобы обнародовать прелюбодеяние близнецов-Ланнистеров, Станнис не был настолько глуп, чтобы отрицать свободно предлагаемое свидетельство Сира Барристана. Безупречная честь рыцаря была известна во всех Семи Королевствах, даже больше, чем у Неда Старка. Любые семена сомнения, которые Станнис мог посадить, упали на благодатную почву. — У сира Джейме всегда было достаточно возможностей побыть наедине с королевой Серсеей. Никто никогда не спрашивал, сколько времени они проводят вместе. Каменное выражение лица лорда Тайвина начало трескаться при этом заявлении. — Это всё ваши глупые предположения и только, сир Барристан. У вас нет способа доказать, что мои дети виновны в грехах, в которых их обвиняют. — Может быть, и нет, Лорд Ланнистер, но я держусь того, что говорю. Сир Джейме должен был знать лучше, и он также должен знать хоть раз в своей жизни, что рыцарство — это нечто большее, чем возможность пронзить кого-то мечом. Есть клятвы, священные клятвы, например, не убивать того самого короля, которого ты поклялся защищать. Поскольку Сир Джейме пренебрег своей самой важной клятвой, для него не будет проблемой нарушить другую. Сир Джейме истерически хохотал, пока сир Барристан стоял на трибуне. Станнис сделал мысленную заметку, чтобы сказать Роберту и его деду, чтобы они расспросили Джейме о его нарушенных клятвах, когда придет время… После короткого перерыва король Роберт спросил, не желает ли обвиняемый привести своих свидетелей. Ни Серсея, ни Джейме не сделали ни шагу, чтобы что-то сказать, и Станнис не удивился, когда лорд Тайвин заговорил за них. — Весь этот фарс суда — дешёвый обман. Король Роберт довольно часто исполнял супружеский долг с моей дочерью-королевой, и нет никакого конкретного способа доказать, что мои внуки заслуживают какого-либо другого имени, кроме Баратеона. Мне всё равно, есть ли у короля сотня ублюдков, у которых «черные волосы» или какая-то подобная фамильная черта. Значит, ты всё отрицаешь. Пока всё в порядке. Я не могу конкретно доказать, что Джейме — отец детей Серсеи, если тебе от этого легче. — Лорд Станнис, мне нужно задать вам вопрос, — сказал лорд Тайвин тоном, не терпящим возражений. — Конечно, лорд Тайвин, — ответил Станнис, вставая и направляясь к свидетельской ложе. Роберт и лорд Эстермонт смотрели друг на друга растерянно, но Станнис просто кивнул им. Ему было любопытно, о чем попросит его лорд Тайвин, но он ни в коем случае не ослабил бдительности. Станнис не боялся Лорда Утёса Кастерли, не больше, чем Роберта в гневе или каких-либо богов. Они были просто мужчинами. Руки лорда Тайвина были спокойно сложены на коленях, но его зеленые глаза были холодны, а челюсть сжата. — Почему вам пришла в голову нелепая мысль, что у моего сына и дочери роман? Я знаю, что эти поиски начали вы. Король сказал мне об этом, и мы оба знаем, что наш добрый король совсем не замечает, что происходит вокруг него. Мы можем разделять схожие мнения о Роберте, милорд, но он всё ещё законный король. И мой брат. — Джоффри, Мирцелла и Томмен золотоволосые… — Избавьте меня от разговоров о цвете волос, лорд Станнис, и ответьте на мой вопрос. Станнис нахмурился, и не только потому, что лорд Тайвин осмелился прервать его. Каковы его причины подозревать Серсею и Джейме в первую очередь? Близнецы однозначно встречались, это Станнис точно знал. А что лорд Тайвин чувствовал по этому поводу? Как он мог описать чувство, которое у него было: инстинкт, подозрение, слухи, как отец мог понять, что инцест имел место быть? — Я прожил при дворе много лет во время правления короля Роберта, лорд Тайвин. Больше лет, чем вы. Я ждал. Драконий Камень гораздо ближе к Королевской Гавани, чем Кастерли Рок. За эти годы я наблюдал за разными людьми. — Станнис нахмурился. — Я видел легендарное вожделение нашего короля к женщинам, а также любовь нашей королевы к её брату. Они всегда были вместе, всегда улыбались друг другу, танцевали друг с другом, шептались друг с другом, ходили по замку рука об руку. Пару лет назад во время пира королева Серсея и Сир Джейме покинули комнату вместе. Роберт был пьян, он обжимался с какой-то служанкой, что сидела на его коленях, поэтому не обращал на близнецов внимание. Прежде чем они скрылись в темноте, Сир Джейме прошептал что-то на ухо королеве Серсее, на что она ответила смехом и поцелуем в губы. Я видел много целомудренных поцелуев между членами семьи, но этот поцелуй был не таким. Станнис вспомнил тот праздник и то, как Серсея и Джейме, казалось, жили в своем собственном мире. Их глаза были только друг для друга, и каждое прикосновение, каждое движение руки, казалось, источало больше ласки, чем обычно встречается между братьями и сестрами. Он наблюдал за ними всю ночь, и он помнил все это так ясно. Станнис покачал головой, снова сосредоточившись на лорде Тайвине. — Мне потребовалось время, чтобы понять то, что я только что видел. Я сформулировал гипотезу и доказал её своим исследованием. — Вы уверены, что сами не были пьяны? — Уверяю вас, лорд Тайвин, это не так. Я не склонен пить в большинстве случаев. Роберт, как и многие дворяне, смеялся над этим. На этот раз я не возражаю против того, чтобы Роберт высмеивал меня, поскольку моя пресловутая трезвость только подтверждает мои претензии. — Вы, должно быть, были пьяны, когда планировали сделать Маргери Тирелл следующей королевой Роберта. Сир Киван рассказал мне о вашей жгучей ненависти к её отцу, Лорду Мейсу Тиреллу. Опять это? Что ты пытаешься сделать, испортить мои «любезные» отношения с Лордом Тиреллом? И для протокола: я не строю заговор. — Мне на самом деле наплевать, кто станет следующей королевой, милорд, если ваша дочь ответит за свои преступления! — Станнис намеренно избегал зрительного контакта с кем-либо, кроме лорда Тайвина. Толстый лорд Тирелл, вероятно, был оскорблен, вместе с его свитой. Как будто мне не всё равно. — Я согласен с тем, что, к сожалению, леди Маргери носит фамилию Тирелл, но любовь не является обязательным условием для брака. Вы были готовы сделать её королевой Джоффри, насколько я помню? Я больше не буду говорить по этому вопросу, поскольку он не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу. Лорду Тайвину больше нечего было спросить или сказать, и он позволил Станнису покинуть свидетельскую ложу и вернуться на свое место с самым маленьким кивком. — Теперь я вызываю на трибуну Петира Бейлиша, мастера над монетой. Станнис вздрогнул, впервые за все время суда его застали врасплох. Мизинец? Значит, он проскользнул обратно в Столицу без чьего-либо ведома. Он когда-нибудь уезжал в Орлиное Гнездо или все это время был с Тайвином Ланнистером? Он задавался вопросом, «что» может сказать Петир-распутник, и какой ущерб нанесёт эта ложь праведному суду. Мизинец вышел из толпы, подходя к свидетельской ложе. Серебристый плащ с рисунком пересмешника лежал поверх синего бархата дублета. Он шел, увенчанный самодовольной улыбкой. Как Джон Аррен мог доверять этому человеку? — Благодарю вас, милорд. Однако теперь мой титул-лорд-консорт Орлиного Гнезда. Даже лорд Тайвин был шокирован этим заявлением, и Станнис теперь знал, что безумие, которое покойный Лорд Аррен подозревал в своей жене, было реальным. Лиза Аррен не имела права выходить замуж за человека с таким низким статусом, как Мизинец, и лорды Долины, несомненно, были недовольны. — Леди Лиза Аррен пригласила меня в Орлиное Гнездо, чтобы утешить её во время траура по мужу. В конце концов, я её старый друг детства. Потом, после того, как я помог ей преодолеть её горе, она заставила меня жениться на ней! — сказал мизинец в качестве объяснения. — Смерть лорда Джона Аррена была трагической потерей для королевства, конечно, — добавил он в качестве дани уважения. Роберт фыркнул. — Никто не может быть принужден к браку против своей воли! — прорычал король. Говорит человек, которого пришлось силком уговаривать вступить в брак с Серсеей Ланнистер. Мужчины становятся жертвами договорных браков не меньше, чем женщины. Мизинец добродушно улыбнулся в ответ на этот комментарий. — Тогда, лорд Бейлиш, — спросил лорд Тайвин, — что вы думаете обо всех доказательствах, представленных королем Робертом и лордом Станнисом против королевы Серсеи и Сира Джейме? — Конечно, это чистая спекуляция. Видит Бог, есть много детей, которые не похожи ни на одного из своих родителей! Мизинец развил свою мысль, и Станнис хотел заткнуть его, пока не упомянули Неда Старка. — Если уж на то пошло, в Вестеросе есть даже несколько благородных семей, где все дети лорда похожи на его жену—за исключением его бастардов. Возьмем, к примеру, лорда Эддарда Старка. У всех истинно рожденных сыновей Старка каштановые волосы и голубые глаза, как у леди Кейтилин Талли, за исключением его внебрачного сына с темно-каштановыми волосами и серыми глазами. Учитывая случай, представленный короной, либо лорд Старк наставляет рога своей жене и не имеет истинорожденных наследников, либо дети могут брать черты только своей матери. На трибунах Станнис увидел, что Джон явно оскорблён. Роберту тоже не понравилось небольшое выступление Петира против Старков. — Как ты смеешь говорить что-то против Неда Старка? Что он тебе сделал? Кроме того, у Старка есть дочь с темными волосами, которая похожа на него. Дурацкая теория! Мизинец не выглядел встревоженным. — Леди Кейтилин могла хотя бы раз позволить лорду мужу лечь к ней в постель, или же она была достаточно умна, чтобы найти темноволосого любовника. Ты имеешь в виду себя? В Королевской Гавани было общеизвестно, что Мизинец слишком любил рыжеволосых и голубоглазых шлюх, и только теперь Станнис начал понимать, что пристрастие это может быть связано с одержимостью дочерьми лорда Талли. Он задавался вопросом, знает ли об этом лорд Старк. — Раз уж мы заговорили о спорном отцовстве, Ваша светлость, вы действительно думаете, что ваша племянница — Баратеон? Ни для кого не секрет, как «часто» ваш брат спит со своей женой, и как он делает всё, чтобы избежать её компании. Разве у этого сумасшедшего дурака, который преследует вашу племянницу, не черные волосы и голубые глаза? Где открытое окно на высокой башне, когда оно мне нужно? Или знаменитая Лунная дверь Орлиного Гнезда, я не слишком привередлив. Лорд Тайвин одобрительно посмотрел на Мизинца, и в глазах Роберта появились сомнения. Ты думаешь, что я не способен переспать со своей женой, Роберт? Я должен продемонстрировать тебе это?! Мизинец заметил как изменился в лице Станнис и продолжал лгать. — Я допускаю, что некоторые горгульи Драконьего Камня более привлекательны, чем леди Селиса, но даже если бы она была столь же ошеломляющей, как Дева, едва ли лорд Станнис мог заметить её. Он проводит необычное количество времени со своим рыцарем.… Даже не смей так думать, мерзавец! — Он всегда находит оправдания, чтобы подарить контрабандисту-Давосу: земли, корабли, титулы… что бы это могло значить? А ещё у Станниса есть его молодой рыцарь-бастард, которому лорд подарил не только дорогие доспехи, но и фамильный меч Баратеона. Возможно, он получает определенные «услуги» взамен? Станнис стиснул зубы, глядя прямо на брата, пытаясь безмолвно передать все свои мысли. Ты действительно поверишь Мизинцу, особенно после того, что он сказал о почтенном, преданном Неде Старке? Роберт встретился с ним взглядом и нахмурился. Тишина растянулась, как и отвратительная ухмылка Мизинца. Наконец Роберт покачал головой, сжав в руках мечи на Железном Троне. — Станнис, что в этой книге говорится о Старках? И каковы были последние слова лорда Аррена? Станнис немедленно ответил. — У большинства Старков, на которых ссылается великий Мейстер Маллеон, темные волосы, но иногда у них рождались дети с рыжими или светлыми волосами. То же самое и с Таргариенами, потому что не у всех были серебряные волосы. — Станнис бросил на Мизинца свирепый взгляд. — Что касается Лорда Аррена, то его последние слова были «семя крепко». Он считал, что семя Баратеона обладает каким-то магическим свойством, которое придает всем потомкам черные волосы, потому что в истории нет другого дома, где все потомки выглядели бы одинаково. — Ты повторяешь это до тошноты, — заметил Мизинец. — Потому что это правда! — Станнис чуть не закричал на него. Его терпение истощилось, и стратегия лорда Тайвина начала проясняться. Сначала он пытается дискредитировать меня, а затем вбить клин между мной и Робертом — как будто его ещё не существует. Лорд Тайвин также, казалось, нацелился на тех, кто был ближе всего к Станнису, что он находил более оскорбительным, чем нападения на него. Как он смеет издеваться над моей дочерью. Она ничего ему не сделала, как Давос и Джон. Станнис ожидал большего. Он не может доказать, что его дети невиновны, поэтому он просто пытается поставить под сомнение тот факт, что они виновны. Мизинец только и делает, что мутит воду. Если это так, то мы все можем застрять здесь надолго. Я готов к этому.***
На следующий день королева Серсея и Сир Джейме, наконец, были вызваны, хотя и сидели отдельно. Станнис сказал Джону, что всё вино, которое он заказал и отправил в черные камеры, было выпито, даже вино, отправленное с завтраком. Джон не совсем разделял веру в действие этого метода, как Станнис, но он не сказал ему об этом. Я не раскрыл свои темные тайны Тириону Ланнистеру, когда выпил несколько кувшинов вина на пиру в Винтерфелле, не говоря уже о том, что я почти ничего не говорил королю Роберту, когда был пьян после битвы. Даже после того, как он назвал меня именем моего отца. Джон сказал Станнису, что не верит ни одной возмутительной лжи, которая исходит изо рта Мизинца: — Я знаю, что леди Старк любит моего отца, чтобы я о ней ни думал. Она никогда не изменит ему. Кроме того, я не думаю… — голос Джона затих и стал мягче. Ему было трудно встретиться с глазами Станниса, хотя не было логической причины, по которой он должен был это сделать. — Я знаю, что вы не пытаетесь воспользоваться мной «так», как намекает этот человек. Это не в вашем стиле. Если бы вы действительно чего-то хотели, вы бы не стремились получить это с помощью дорогих подарков. Лицо Станниса было таким же жестким, как всегда. Джон почувствовал себя неловко. Еще более неловко, чем когда Станнис угрожал отправить его обратно в Винтерфелл, если Джона поймают на пьянстве и распутстве. Однако в глазах Станниса мелькнуло облегчение. — Мизинец обладает даром сеять раздор и хаос. Если я хочу что-то от человека, я всегда говорю ему правду, — больше он ничего не сказал. Королева Серсея сказала очень мало в зале суда. Её ответы были короткими. Большинство из них были либо «да», либо «нет». Скорее всего, её тренировал отец, хотя судьям якобы было запрещено разговаривать с обвиняемыми вне заседаний суда. — Хочешь ещё что-нибудь сказать, Серсея? — спросил король Роберт. Джон видел, как лорд Тайвин покачал головой. — Нет, Ваше Величество. Но… — лорд Тайвин широко раскрыл глаза. — Ты лицемер, Роберт. По праву тебя должны судить за все то время, что ты забывал о верности и за всех тех ублюдков, которых ты породил! — Ты когда-нибудь видела моих бастардов при дворе? — Нет, но это не значит, что ты не пытались привести их жить здесь. — Ты угрожала убить их. Услышав о моих близнецах от девушки из Ланниспорта, я знаю, что это не пустая угроза. — Я — львица! — гордо заявила королева, — а не глупая рыба, как Кейтилин Талли. На её месте я бы задушила ублюдка Эддарда Старка в колыбели, вместо того чтобы всю жизнь терпеть позор! Джон был очень рад, что Призрака с ним нет, иначе у королевы Серсеи уже была бы перекушена глотка. Леди Старк может и не способна на убийство, но это не делает её слабой. Она желала мне смерти, правда, но она слишком любит своего мужа и детей, чтобы сделать что-то, что разбило бы их сердца. Любое сочувствие, которое Джон на мгновение почувствовал к королеве за то, что она вышла замуж за Роберта, мгновенно испарилось. Это признак того, насколько она подлая, что я буду защищать леди Старк не только от Мизинца, но и от нее. Роберт ничего не сказал. — Я никогда не узаконивал никого из своих ублюдков, хотя это моя прерогатива как короля. Королева Серсея больше ничего не сказала, и её вывели из комнаты свидетелей с высоко поднятой головой, когда её брат занял её место. У сира Джейме была легкая улыбка на лице, и он откинул свои золотые волосы с лица, откинувшись на спинку стула. Он казался совершенно спокойным, и Джон задавался вопросом, насколько его поступок был искренним и насколько был бравадой. Кроме того, возможно, это была просто догадка, но Джон теперь знал, кто выпил всё вино, отправленное в подземелья… Король Роберт начал допрос: — Зачем ты убил короля Эйриса Таргариена? — Он сошел с ума. Сомневаюсь, что в Вестеросе есть кто-то, кто скорбит о нем. — Ты смеешься, когда думаешь о нем? — Что заставило бы вас поверить? — Ты смеялся, когда сир Барристан рассказывал о нарушенных тобой клятвах, — указал лорд Эстермонт. — Смеяться не преступление, хотя Лорд Станнис, возможно, и хотел бы причислить юмор к нему, — пожал плечами Сир Джейме. Король и Десница продолжили расспросы таким тоном в течение довольно долгого времени, по-видимому, повторяясь, пока Сир Джейме делал бойкие замечания. Станнис выглядел так, как будто он очень хотел взять ситуацию под контроль. У него это не получалось и он просто сидел «там» со сжатыми челюстями. Сиру Джейме в конце концов надоело препираться, закатив глаза и вздохнув он сказал: — Что ты хочешь от меня услышать? Что я убил короля, потому что хотел стать следующим королем? Или что я убил короля, потому что он планировал сжечь весь город диким огнём? — Дикий огонь? — даже брови лорда Тайвина взлетели вверх. — Ты, конечно, шутишь. — Не так хорошо, как получается у Тириона. Затем сир Джейме, к ужасу всех присутствующих в тронном зале, рассказал страшную историю о том, что именно произошло в тот день, когда он стал цареубийцей. Это звучало для Джона как одна из историй Старой Нэн, за исключением того, что злые короли в её рассказах всегда были одержимы льдом и зимой. Улыбка сира Джейме стала шире, минуты тянулись, и его голос стал более оживленным. И слегка неровным. — Эддард Старк нашел вас в Тронном зале, сидящим на Железном Троне с окровавленным трупом короля Эйриса у ваших ног, — заявил король Роберт. — Почему вы не сказали ему правду? Почему вы никому не рассказали о заговоре Безумного Короля сжечь город дотла? — Достопочтенному лорду Старку достаточно было взглянуть на меня, чтобы признать меня виновным. Думаешь, он послушал бы мои объяснения? Конечно… Нед всегда поступает правильно. — Сир Джейме закатил глаза. — Он предал свою красавицу-жену и зачал ребёнка, как ты делал это бесчисленное количество раз. Он также отклонил твою просьбу стать десницей короля. Ты, конечно, не считал это правильным больше года назад. Как насчет того, чтобы я сам спросил лорда Старка? — Лорд Старк далеко в Винтерфелле. — Нет, это не так. Он наблюдал за всем этим процессом! — с этими словами Джейме встал и указал на место, где сидел Джон, на самом верхнем ряду турнирных трибун, которые были принесены в зал для зрителей. Джон уставился на него. — Лорд Старк выглядит моложе, чем я его помню, но мое зрение уже не то, что было раньше. По какому праву волк судит льва, лорд Старк? По какому праву? Джон продолжал смотреть на рыцаря в полном недоумении, а те, кто сидел рядом с ним, отошли от него, насколько позволяло пространство. Король Роберт тоже выглядел растерянным, а Станнис раздраженным. Лорд Тайвин молча сидел в своем кресле, и жесткая линия его рта даже не сдвинулась с места. Лорд Эстермонт навел порядок за короткое время, изменив линию расследования: — Зачем ты убил Джона Аррена? — Десницу? У меня не было причин убивать его, — ответил сир Джейме, всё ещё стоя. — Ты пытаешься заставить меня сказать, что я убил его, что у меня был мотив из-за того, что он знал обо мне и моей сестре. Но знай: я убил много людей, я ещё ни разу не прибегал к яду. Если бы я даже заподозрил, что лорд Аррен собирается осудить Серсею, он бы был заколот. Он и лорд Станнис! Чтобы разом избавиться от всех, кто знал правду. — Это ложь, — автоматически сказал лорд Тайвин. — Думаешь, лорд Станнис лжет? — Ты спрашиваешь меня об этом? — прорычал Тайвин. — А почему бы и нет? Я спрашиваю всех вас! — сир Джейме обернулся, дико жестикулируя толпе. К своему ужасу, он не получил ответа. — Вы что, все глухонемые? Мы говорим о Станнисе Баратеоне. Пошел бы он на такие хлопоты, чтобы начать войну и женить своего брата на смешных Тиреллах, если бы обвинения против моей милой сестры и меня не были правдой? Не то чтобы он хотел сидеть на Железном троне, не дай бог. У него нет никаких амбиций, кроме как затаиться в Штормовом Пределе со своими кораблями и своим рыцарем!***
Станнис верил тому, что Джейме говорил о лорде Аррене. Цареубийца не использовал бы яд. Он убил бы своими руками и смотрел, как течет кровь. Если не Джейме или Серсея, то кто это сделал? Лорд Тайвин? Нет, он был далеко в Кастерли, и даже сейчас он делает всё тщательно. Я был бы мертв, если бы был сообщником лорда Аррена. Но кто же тогда? Кто больше всего выиграл от смерти? Почти сразу Станнис нашел лицо Мизинца. Новый лорд-консорт Орлиного Гнезда, который был так «трагически» принужден к браку, и которому лорд Аррен доверял так безоговорочно… Станнис был готов крикнуть, чтобы Мизинец вернулся на трибуну, но затем Джейме сказал то, что Станнис ждал от него в течение многих лет: — Неужели он пошел бы на такие хлопоты, чтобы начать войну и женить своего брата на кровавых Тиреллах, если бы обвинения против меня и моей милой сестры не были правдой? Мизинец покинул разум Станниса так же быстро, как и вошел в него. Продолжайте говорить, сир, просто продолжайте говорить. Пусть вино скажет все то, что ты до смерти хочешь сказать. И Джейме начал повторять… — Не то чтобы он хотел сидеть на Железном троне, не дай бог. У него нет никаких амбиций, кроме как затаиться в Штормовом Пределе со своими кораблями и своим рыцарем! Станнис прищурился. Я делаю в жизни больше, чем запираюсь в замках! Ему доставляло удовольствие пребывание в Штормовом Пределе. Там не надо иметь дело с невыносимым двором Роберта, но у лорда были обязанности перед своим народом. И эти обязанности требовали, чтобы он время от времени покидал свой замок. Кроме того, Джейме проглотил ложь Мизинца о своих рыцарях? Это не имеет значения. Это наименьшее из его преступлений. Ухмылка Джейме теперь ушла в прошлое, сменившись истерическим смехом. Он смеялся и смеялся. Лицо Джейме покраснело, по щекам текли слезы, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы вытереть их. — Это признание? — Роберт нетерпеливо крикнул, но Джейме прислушивался только к отцу. — Немедленно откажись от своей лжи! — сквозь зубы прошипел Тайвин. — Все, что лорд Станнис сказал обо мне и Серсее, — правда. Её дети — мои, хотя она никогда не позволяла мне быть им отцом. Я даже никогда не держал никого из них на руках после их рождения, потому что Серсея подумала, что это будет выглядеть слишком подозрительно. Я снова и снова просил её бежать со мной в Вольные города, где можно было бы не скрывать нашу любовь, но это означало бы, что она откажется от короны. — Вы признаете свою вину? — уточнил Роберт. Как и раньше, Джейме проигнорировал его. — Я невиновен, отец. Вы это хотите услышать?! Я не виновен в хладнокровном убийстве Безумного Короля, потому что он собирался сжечь меня и всех остальных в городе. Вы можете меня понять… После того, что вы сделали с Рейнами и Тарбеками, правда? Я не могу прелюбодействовать, потому что я не женат ни на одной несчастной девке, а что касается инцеста и измены… какое это преступление — быть с женщиной, которую ты любишь? Никто никогда не останавливал Таргариенов от браков между ближайшими родственниками, и если ты упомянешь мнение Бейлора благословенного по этому вопросу, что ж, он боялся собственного члена! Серсея смотрела на Джейме, как на какое-то ужасное привидение, и в какой-то момент он услышал, как она выдохнула слово, которое звучало как «валонкар». Станнис не знал, что это значит; скорее всего, это была чепуха. Истерический смех Джейме всё ещё не утих, но ему нужно было дышать каждый раз. Серсея воспользовалась одним из вздохов воздуха, чтобы объявить своим самым твердым, самым царственным голосом: — Я требую суда поединком! Ты не можешь. Джейме уже признал свою вину, и учитывая законы этого королевства… но прежде чем Станнис смог закончить свою мысль, кто-то другой сказал те же самые слова: — Ты не можешь. В нашей системе правосудия, как только обвиняемая сторона признает свою вину, пути назад нет. Богам больше нечего решать. Станнис моргнул. «Неужели боги ко мне добры?» — пробормотал он себе под нос впервые за десятилетия, когда голос лорда Тайвина эхом разнесся по тронному залу. Толпа тут же замолчала, и Серсея теперь узрела ещё одно ужасное видение, чтобы добавить его к её живому кошмару. Тайвин Ланнистер встал, скрестив руки на груди с холодным выражением отвращения на лице. Он подошел к свидетельской ложе, где Джейме криво улыбнулся. — Отец. Как мило с вашей стороны подойти ко мне. — У тебя было всё, мальчик. Лучшее образование, лучшее оружие, больше золота, чем ты можешь потратить, и самое главное, мое имя. — Прости, что разочаровал тебя. Ты знаешь, как я старался угодить. — Я не позволю тебе ещё больше запятнать имя Ланнистеров этой грязью. Джейме ухмыльнувшись сказал: — Ты отрекаешься от меня? Тирион будет рад это услышать. Он всегда хотел быть лордом Утеса Кастерли. — Этот уродливый карлик превратит замок моих предков в свой бордель! Так?! — И что дальше! — Разве ты не будешь молить о пощаде? — Милосердие? — Ты убил короля Эйриса Таргариена из самообороны и помешали ему сжечь Королевскую Гавань и всех её людей, — сказал Тайвин, как будто он давал урок маленькому ребенку. — Его тайники с диким огнем будут выслежены и уничтожены. Этих добрых дел достаточно, чтобы тебя простили, если ты только попросишь о пощаде. — Помиловали и отправили куда? Утёс Кастерли? Стена — самое вероятное место. Ты предлагаешь оставить мою милую сестру умирать одинокой смертью, только чтобы прожить свою жизнь на ледяной Стене? Если так, то я отвергаю ваше щедрое предложение, отец! — Это будет Кастерли. Ты должен занять свое законное место как мой наследник. — Нет. Нет, нет, нет, нет, нет! Разве ты не понимаешь? Я не стану следующим лордом твоей скалы, если придется покинуть Серсею! Она значит для меня больше, чем ты или твое наследие! Тайвин выглядел так, будто его сын только что пронзил его собственным мечом. Мышцы на его лице медленно исказились, скручиваясь и твердея в леденящий взгляд, который мог бы быть вырезан из льда. — Ты мне не сын. — Тогда пусть будет так, — истерика внезапно исчезла из голоса Джейме, и его глаза посмели взглянуть на отца. Тайвин Ланнистер будет сражаться до победного конца. Так недавно сказал Станнис Роберту. Это был горький конец показаний Джейме и горький конец судебного процесса. Он всё ещё будет сражаться? Или он поймет, когда надо сдаваться, так как хороший командир тоже должен уметь это делать? Лорд Тайвин остался стоять на месте, и казалось, что вся кровь вытекла из его лица. Он напомнил Станнису одного из мифических Белых Ходоков, существ, вырезанных из равных частей льда и гнева, которые обладали способностью замораживать все вокруг. — Да будет так. Это простое предложение было произнесено шепотом, но всё же это была одна из самых страшных вещей, которые Станнис когда-либо слышал в своей жизни. Тайвин Ланнистер отошел назад, присел и откинулся на спинку стула, не сводя глаз с Джейме. Роберт и лорд Эстермонт что-то шепчут друг другу, и Король повернулся к Тайвину, чтобы предположительно получить подтверждение. Тайвин не ответил, не делая ни малейшего движения, чтобы признать своё поражение. Лорд Тайвин, полностью сосредоточившись на своем сыне, бросил взгляд на свою дочь. Роберт пожал плечами и поднялся с Железного Трона, высоко подняв голову и надежно закрепив на голове драгоценную корону. — Сир Джейме Ланнистер и Королева Серсея Ланнистер, — провозгласил Роберт громким, глубоким голосом. — Вы признаны виновными в кровосмешении, прелюбодеянии и измене. Я, Роберт Баратеон, король Семи королевств Вестероса, именем Моим приговариваю вас к смерти в присутствии всех старых богов и новых. Мы победили. Я выиграл. Станнис почувствовал сильное удовлетворение. С помощью нескольких бочек вина и страхов Джейме Ланнистера, конечно. Тайвин Ланнистер сделал немыслимое и отрекся от своего золотого сына на всеобщем обозрение, открыв всему Вестеросу, что его верность была только имени Ланнистера и долга перед родом. Имя Ланнистеров ещё долго будет запятнано, милорд. Удачи в поиске наследника, который продолжит ваше наследие. Толпа в тронном зале взорвалась. Кулаки стучали по скамейкам, сапоги топали по мраморному полу. Было несколько возгласов когда охранники начали тащить Серсею и Джейме обратно в черные камеры, но большинство звуков были потрясены вздохами. Несколько криков требовали головы, но этого не произошло. Джейме всё ещё нужно было расспросить о том, как он узнал о тайниках Короля Эйриса, и даже Роберт был согласен с этим… Внезапный ужасающий крик перебил все звуки. Серсея освободилась от охраны и бросилась к ногам Роберта. Всё её тело дрожало. — Ваша милость, молю о милосердии! Станнис уставился на Серсею вместе со всеми в тронном зале. Он никогда не видел её в таком состоянии. Конечно, Серсея всегда была одаренным манипулятором, который мог проливать слезы по команде, но сейчас она не играла. Королева, насколько ему было известно, никогда ни о чем не просила Роберта, считая, что это ниже её достоинства. Сейчас её горе и страх были искренними. Она знает, что конец близок. Никто не придет её спасать. Любимый брат осудил её, а отец был так потрясен правдой, что одним взглядом отрекся от неё. Станнис лично надеялся, что Роберт не поддастся на мольбы Серсеи, потому что она, прежде всего, не заслуживала милосердия. Люди не погибли бы, выполни она свой долг. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и вытянув тонкую линию рта. Пока не услышал, что Серсея завизжала дальше: — Дети! Пожалуйста, прояви милосердие к моим детям, Роберт, ради любви всех старых богов и новых! Роберт посмотрел на неё, как на букашку, которую нужно раздавить. Его голубые глаза были убийственными. — Милосердие? Ты дала его моим бастардам которых убила?! Почему бы мне не сделать то же самое с твоими? — Вы верили, что Томмен и Мирцелла — ваши дети. Конечно, вы любили их когда-то? Выражение лица Роберта изменилось, но не так, как надеялась Серсея. Если бы взгляд мог убить, она была бы грудой пепла прямо сейчас, рассуждал Станнис. Он долго и пристально смотрел на брата, отмечая не только его лицо и интонацию, но и то, как он держался, как его сжатые кулаки зудели от боевого молота. Так Роберт выглядел, когда узнал о похищении Лианны? Так выглядел будущий король Семи Королевств, когда он сражался с Рейегаром Таргариеном? Если так, то у Рейегара никогда не было шанса. Толпа молчала, и все, от скромных зрителей до Маргери Тирелл, всё ещё смотрели на короля и королеву. Впервые в жизни Станнис испугался того, что может сделать Роберт. Он вспомнил разговор, который когда-то вел с Давосом на Драконьем Камне. «Думаешь, я способен убивать невинных детей, Давос?» Станнис спросил, на что Давос ответил: «Абсолютная справедливость не всегда защищает невиновных». Роберт выглядел готовым предаться абсолютной справедливости, чтобы отомстить, даже если «его» дети заплатят за грехи Серсеи. Крик Серсеи стал жалким, и её слова едва можно было понять сквозь громкие рыдания. — Милосердие, пожалуйста, не причиняй им вреда. Станнис встал, готовясь подойти к Роберту и заставить его согласиться на мольбы о пощаде. Милосердие было не к самой Серсее, а только к её детям. Правосудие вскоре будет восстановлено, и её дети не должны быть его частью. Они не сделали ничего плохого и не нарушили никаких законов. Гордость Роберта была разорвана в клочья за последние несколько месяцев, но поврежденная гордость не стоила смерти детей. Всхлипывания Серсеи, где единственные слышные звуки в тронном зале, пока знакомый голос не обратился к Роберту: — Вы должны выслушать её, Ваша Светлость. Станнис немедленно поймал глаза Джона и слегка покачал головой. Ничего не говори, Джон! Не позволяй ярости Роберта обрушиться на тебя. Нед Старк кричал Роберту о мертвых детях Таргариенов, и это было бы концом их дружбы, если бы они не были связаны смертью Лианны. Интересно, знал ли об этом Джон? Это не твоя борьба. Позволь мне изменить мнение Роберта, потому что у нас не так много отношений, которые можно разрушить. Джон посмотрел Станнису в глаза, но вместо того, чтобы повиноваться, продолжил: — Истинный король защищает свой народ. Особенно невинных детей. Роберт, как и ожидалось, уставился на Джона, и его глаза долго перескакивали с Джона на Серсею. Он повернулся, глядя на аудиторию, своих судей и даже выше, туда, где, как полагали, жили семь богов на семи небесах. Наконец, Роберт разжал кулаки и глубоко вздохнул. — Твои дети не пострадают, Серсея. — Ты обещаешь мне это, Роберт? — Я обещаю.