Смеркалось

…Воздух наполнен могильной прохладой, Слепой туман стелился с болота, Полночь близка и опять где-то рядом Вампиры вышли на охоту…*

***

      Лучик полуденного солнца коснулся кудрявых волос Глеба и игривым зайчиком запрыгал по лицу. Мужчина поморщился и стал ворочаться, но брат сильнее прижал его к себе, не давая отвернуться. Самойловы вернулись в свое бунгало уже под утро и, уставшие от любовных утех на пляже, проспали пол дня в уцелевшей пока комнате Глеба. Младший открыл глаза и посмотрел на довольную физиономию Вадима на соседней подушке. Почему-то у вампира возникло желание его укусить, и Глеб легонько цапнул брата за подбородок. — Озорничаешь, Кощеюшка? — не открывая глаз, улыбнулся человек-волк. — Жрать хочется! — Глеб ощущал ужасный голод, которого не чувствовал давно. Вообще он, как и все другие вампиры, мог не есть довольно долго, но ночь страсти, видимо, дала о себе знать. — Полежим еще немного, вечерком схожу на охоту, сейчас жарко очень, — прижав обнаженного любовника ближе к себе и закинув ногу на его бедро, сказал счастливый Вадим. — Я не могу до вечера ждать! Сам тогда схожу, раз жарко тебе! — хотел разозлиться младший, но вместо этого поцеловал брата в шею и зарылся носом в его подмышку. От Вадима так приятно пахло, что вампир был готов вцепиться в его сонную артерию. — Да схожу, схожу сейчас! Хищник ты ненасытный! — засмеялся старший, запрокидывая его голову назад и целуя в губы. Глеб слышал, как сильное сердце волка ритмично выталкивает кровь из желудочков, и она мощными потоками бежит по артериям. Здоровая, вкусная, словно гранатовый сок с терпким ароматом, жидкость почти свела с ума вампира, и тот с ужасом подумал, что еще чуть-чуть, и он укусит брата, и не только укусит, а может, и убьет. — Ну все! Иди, а то мне уже больно сдерживаться! — отвернувшись от губ Вадима, простонал младший. — Больно?! Ты что, хочешь меня покусать? — усмехнулся оборотень. — Не то, что бы хочу! Но знаешь, как болят вены! Как будто туда горячего олова налили! А ты пахнешь сегодня вкусно, совсем не пси… не волком! — попытался объяснить Глеб, глядя в горячие глаза старшего. — Хм, бедный мой! Знаю, конечно, сам мучился раньше этой ломкой! Но теперь нет такого, — сказал Вадим, вставая с кровати. Вид у брата действительно был не очень, кожа стала серо-зеленого цвета, под глазами появились круги, губы дрожали — все признаки того, что вампир голоден и страдает от этого. — Сейчас поймаю что-нибудь! — Подожди, я с тобой пойду! — остановил Глеб выходящего из спальни Вадима. — Тут мне все равно делать нечего: айфон я проебал еще вчера! **** Вадим погнался за каким-то животным, а Глеб, не успев среагировать, остался стоять на небольшой полянке, сплошь покрытой фиолетовыми цветами. Мужчина закрыл глаза и прислушался. Он словно находился в центре огромной стереосистемы. Звуки были абсолютно разными по своему происхождению: от еле слышных, почти неуловимых даже для его вампирского слуха, до сильных и оглушающих, заставляющих неприятно морщиться. Музыкант сел на траву и стал выхватывать из всего многообразия того гомона, что его окружал, что-нибудь подходяще-съедобное: вот сверчок заскрежетал в листве, вот рогатый жук прополз где-то совсем рядом в невысокой траве, а где-то далеко среди толстых стволов деревьев закопошился муравейник с тысячами черных жителей внутри. «Умирают кошки умирают мышки Умирают черви в куче дерьма.» **- вспомнил Глеб почему-то и вдруг, — «Кошка!» Вампир рванулся вперед на вкусный, свежий, запах живой плоти кого-то из семейства кошачьих, но тут же понял, что уже недостаточно быстр для поимки этого зверя. С сожалением сев назад на траву, он резко протянул руку вперед и поймал большого желтого кузнечика, беззаботно скачущего мимо по своим кузнечиковым делам. Голод был настолько силен, что мужчина уже был готов съесть это насекомое, но отвращение пока что было сильнее. **** «Такой медленный, даже жалко!» — думал Вадим, загоняя резвого оленя. Животное и не успело понять, что произошло, как вдруг словно тиски сжались на шее копытного, и свет померк в его огромных водянистых глазах. — Уже на кузнечиков перешел? — усмехнулся оборотень. Глеб выпустил из пальцев насекомое и, с такой скоростью, что Вадим не успел среагировать, накинулся на оленя, которого тот нес на плечах. — Ты бы хоть до дома подождал! Фу, Глеб! На земле! Как животное! — поморщился оборотень, видя как младший жадно впился, а горло парнокопытного. Глеб слышал, что сердце оленя еще бьется — волк лишь слегка придушил его, и это лишь больше пробудило его жажду. Вадим уже наклонился, чтобы прервать трапезу брата, но тот грозно на него зарычал. Музыкант отошел подальше, дабы не видеть этой оргии, и закурил пахнущую вишней сигарету. Высосав оленя до капли, Глеб почти не почувствовал сытости. Он как будто выпил ведро простой воды: ни вкуса, ни насыщения не было, хотя раньше он неплохо наедался животными. — Ого, ты его всего выпил? Ты же лопнешь, деточка! — смеялся Вадим, глядя на лежащего среди цветов брата. — Не лопну! Полежи со мной, а то голова закружилась! — попросил вампир. Вадим лег на цветы рядом с младшим, ощущая его необычно холодную кожу под легкой футболкой. Глеб прижался к приятному, горячему телу оборотня и кончиком языка легонько коснулся его соленой от пота шеи.