Смеркалось

Случайно ничего не происходит… Есть тайный смысл законов бытия…*

***

— Вадим! Скорее! Вызывай врача! — ногой открыв входную дверь, заорал Снэйк, держа на руках Глеба, с которого почему-то капала кровь. — Чего?! — не понял Вадим. Перед глазами все плыло. Не нужно было пить коньяк на голодный желудок. — Ты что, сука, сделал?! Откуда кровь?! — взбесился мужчина и тут же рванулся вперед, замахиваясь бутылкой на Змея. — Стой! — остановила его Стася, встав между ним и Абдуловичем. — Потом выясняйте свои отношения! Ты видишь, роды начались! — Роды?! Какие роды? У него еще неделя! — забирая брата у Сиятельного, возразил старший. — Глеб, что ты делал в Питере?! — попытался спокойно спросить он. — Концерт… Вадик, ты должен что-то сделать! Дай мне какое-нибудь лекарство или разведи костер, чтобы выкурить его оттуда! — пробубнил Глеб. — Концерт?! Ну, сука, Снэйк! Тварь! Порву нахер! — положив брата на диван в гостиной, кричал Вадим и уже хотел наброситься на Хакимова, стоявшего в коридоре, но Глеб схватил его за руку. — Зови врача, козел! Или дай мне нож, я сам его вырежу! — зашипел младший, впившись пальцами в запястье брата. — Да, да… звоню уже! — оборотень побежал за телефоном в холл, на ходу рыкнув на ухо Снэйку. — Если что-то случится с ребенком или Глебом — тебе не жить! На что Змей только фыркнул в ответ, хотя внутри у него все похолодело от осознания того, что Вадим не шутит. — Ну как ты, Глеб? — обеспокоенно спросила Стася, присаживаясь на край дивана. — Как будто бы по мне проехал асфальтовый каток не только вдоль, но и поперёк, а потом ещё контрольный заезд по диагонали, — тяжело дыша, сказал рокер. — Я, конечно, не эксперт, но вроде так и должно быть… — попыталась успокоить его девушка. — Давай-ка снимем с тебя куртку. — Как это на отдыхе?! Вы же должны были уже прилететь! — возмущался Вадим заявлению Онищенко, что он, видите ли, еще в теплых странах. — Хуй с тобой! Тогда Малышевой звоню! — А Еленочка со мной! — довольно отозвался Платиновый клык. — Святые бегемоты! Вы там все перееблись что ли?! — выкрикнул старший и бросил трубку. — Я давно хотел у вас спросить как акушер акушеров: кто-нибудь знает что-нибудь про роды? — осведомился Самойлов, зайдя в гостиную. — Горячие полотенца?! Да?! И кажется кипяченая вода! — нерешительно предположила Стася. — Ох, охуеть, ну и помощничек из тебя! — фыркнул Вадим. — Туц-туц-туц! Я на месте не сижу. Сейчас пойду и попляшу! — вдруг запел рокер то ли от того, что ни черта не знал, что делать, то ли от алкоголя внутри себя, то ли от осознания того, что вот-вот станет папой. — Эй, танцор-диско, я вообще-то тут умираю! — голосил Глеб, удивленный веселостью старшего. — Глебушка, ты сможешь потерпеть, пока я за доктором сгоняю?! — ласково спросил Вадим и, встав на колени перед лежащим на диване вампиром, погладил его по голове. Отняв ладонь с волос младшего, мужчина в ужасе увидел, что несколько кудряшек осталось у него в руке. — Что с твоими волосами, Златовласка?! — Променяла их на твой гребаный альбом! — схватки были сильные, но между ними младший умудрялся еще и огрызаться. — Я тебе в еду пургена налью и закроюсь в туалете, когда будешь ломиться, а я тогда буду тебе говорить, что нельзя, терпи!!! — Так! Слушайте все меня! — встав на ноги, решительно заговорил Вадим. — Стася, иди кипяти воду, Снэйк, пойдешь со мной! А будешь спорить — зубы выбью! Понял?! — музыкант не знал, что конкретно он будет делать, но он отчетливо осознал, что никто кроме него Глебу сейчас не поможет, поэтому принял решение все сделать сам. Зайдя в кабинет, который был переоборудован в операционную, Вадим положил брата на кушетку. Кабинет был разделен на две части: на предоперационную и, собственно, саму операционную. Друг от друга эти помещения отделялись плотной синей клеенкой. — На! Переодевайся! — Вадим достал с полки и кинул Снэйку одноразовый медицинский халат, бахилы, шапочку и маску. — Руки мой в том тазу и рожу заодно можешь вымыть! А потом антисептиком протри, рядом стоит гель! — кивнул мужчина на эмалированный таз, закрытый крышкой, стоящий на металлическом столике, и бутылку дезсредства. — Что в нем? — сняв крышку с тазика, недоверчиво спросил Сиятельный. — Коллоидное серебро, блядь! Специально для тебя приготовил! — зло ответил Вадим, раздевая брата. — Муравьиная кислота там! Не задавай идиотских вопросов! Так, давай, осторожно приподнимись чуть-чуть! — говорил он, снимая с младшего окровавленные штаны. — И что тебе приспичило сегодня рожать? Мог бы хотя бы предупредить! — Откуда мне было знать?! — скулил вампир. — Нда, невежество страшная штука! — философски подметил Вадим. — Не переживай, с тобой всё будет хорошо! Женщины всегда нервничают перед родами. — Я не женщина! — возмутился Глеб. — Ну, беременные люди… нервничают… не цепляйся к словам! — закончив раздевания младшего, будущий папаша взял губку и, смочив ее в тазу, начал обтирать худое тело брата, осторожно касаясь его кожи: выступающих тоненьких ключиц, груди, спускаясь вниз к животу, затем к паху, с содроганием смывая кровь с бедер. Вадим старался не показывать того страха, что охватил его при мысли о предстоящей операции. Вдруг раздался громкий хруст, как будто сломалась керамическая часть какой-то статуи, и Глеб издал такой крик, что у всех заложило уши. — Что?!!! — бросив губку Вадим, наклонился к брату и приподнял его голову. — Кажется, он сломал мне позвоночник! — зашептал Глеб, закатывая глаза. — Я не могу пошевелить ногами. — Блядь! — Вадим опустил руки на живот вампира и прислушался. — Он не хочет делать тебе больно… но я его почти не слышу, ему тоже плохо и больно! — старший быстро переоделся в одноразовую медицинскую пижаму, взял Глеба на руки, занес его в операционную и положил на застеленный простыней операционный стол. — Вадик, выруби меня! Я больше не могу!.. — стонал младший, у которого не было уже сил на крик. — Сейчас! Все сделаю! — оборотень взял в руки ампулу с прозрачной жидкостью, стоящую на столике с инструментами, и тут же в нерешительности остановился. Надпись на склянке гласила: «Морфин 1 мл». «Твою ж дивизию! Онищенко! Выживший из ума кобель! Перепутал современность с Второй Мировой?!» — думал Вадим, не решаясь набрать тяжелый наркотик в шприц. — Спасите, помогите! Спасите, помогите! — метался в агонии Глеб, лежа на холодном столе, — Люююююдиииии!!! Ауууууууууу, вы гдееееее???!!! — Мы здееесь!!! — так же протяжно ответил Вадим. Делать было нечего, не обезболивать операцию было невозможно, а кроме Морфина, спирта и йодоната ничего не было — Снэйк! Подержи его! — завязывая жгут на плече брата, крикнул Вадим. — Лежи спокойно! Винни-Пух в гостях у Кролика, блядь! — Ты собираешься сам его резать?! — округлил глаза Сиятельный, придерживая Глеба за плечи. — Я в этом участвовать не буду! — заявил он. — Буду — не буду… я этого не люблю! Поговори у меня еще, сука! Сам его заставил работать! Это как раз в твоем стиле! Обосрался, листиком прикрыл и сказал, что не воняет! — ослабив жгут, Вадим ввел наркотик по вене младшего и, закончив процедуру, нервно усмехнулся. — Бугага! Много напряжения, крови, стонов… он на препаратах, я жутко пьян. Всё прямо как в старые добрые времена! — Вадик! — позвал Глеб старшего. — Что, мой хороший? — отозвался волк, уже намазывая живот брата йодонатом. — Пообещай мне кое-что! — сказал полуживой вампир. — Все что угодно! — кивнул головой Вадим. — Наклонись ко мне! — попросил младший, и как только брат поднес к его губам свое ухо, крикнул со всех дури. — Не пой мои песни, если я умру! — и с размаху ударил кулаком по столику с инструментами, стоящему рядом со столом, на котором лежал. — Да держи ты его, Снэйк! Просил же! — схватившись за свое оглушенное ухо, крикнул Вадим. — А тебя это сейчас не должно волновать! Какие нахуй песни?! — Мои! Мои песни, обещай! Обещай мне! — кричал Глеб, вырываясь из рук Сиятельного. — Обещаю, успокойся! Хватит! — видя, что одна ампула Морфина не помогла, Вадим открыл еще одну… В операционную заглянула Стася и, получив указания от Вадима переодеваться, зашла в стерильную комнату с кастрюлей воды. -Стаааассяяя! У меня паралич!!! Спаси меня! — вопил Глеб, которому, казалось, наркотик придал силы: вместо того, чтобы погрузиться в сон, он вдруг затрясся от судорог. Пальцы скрючило, рот приоткрылся, мышцы мелко задрожали. — Я здесь, здесь! Держи меня за руку! — нежно сказала басистка и подала свою уже синюю ладонь вампиру, который тут же ухватился за нее мертвой хваткой. Вадим схватился за скальпель. — Держите его! — крикнул Самойлов-старший. Снэйк тут же в ужасе отошел в сторону. — Стася, стоять! Не смей мне тут сейчас хлопнуться в обморок! — приказал он позеленевшей от страха девушке. — А почему его трясёт?! — стараясь удержать Глеба на столе и не упасть сама, спросила басистка. — Заморозки скоро! — спокойно ответил Вадим. — Откуда я к хуям знаю?! — Что ты делаешь? — приподняв голову, в панике спросил Глеб, увидев руках брата скальпель. — Пытаюсь вытащить из тебя ребенка, — выдержанно ответил ему тот. — Стой-стой, я же все чувствую, ты не должен! — завопил младший. — Вколи мне еще! — Больше нельзя, Глеб! И так две ампулы! Терпи! — Вадим уже поднес скальпель к животу брата, но вдруг передумал и откинул его в сторону. Резать он не мог. Откуда ему было знать, как глубоко надо делать разрез и где именно его надо было сделать. Вадим наклонился вперед и вгрызся зубам в кожу внизу живота младшего. Тот дико закричал от боли, так, что Снэйк, стоящий позади, выронил айфон, на который снимал все происходящее. В этом момент Самойлов-старший понял великий смысл проведения, подтолкнувшего его на то, чтобы перейти на сторону к волкам. Его зубы стали по волчьи остры и чувствительны, и благодаря этому он с точностью хирурга добрался до плаценты с ребенком, не задев при этом органов брата, который кричал, вырывался и к ужасу Вадима был в сознании. Морфин почему-то не действовал на него. Когда Вадим зубами достал бордово-красный «мешочек» из живота младшего, Снэйк с грохотом упал в обморок. — Пусть лежит! — сказал «хирург» Стасе, которая не знала, что ей делать: продолжать держать Глеба или бежать на помощь к Сиятельному. Старший Рудольфович разорвал зубами плаценту и достал оттуда маленькое существо такого неестественно сине-фиолетового цвета, что сначала дико испугался, подумав что ребенок мертв. Мальчик не шевелился и не кричал, он как набитая ватой кукла неподвижно лежал на ладонях отца. — Что там? Вадим! — еле дыша, спросил Глеб. Старший инстинктивно, как это делают все волки, начал вылизывать маленькое тельце, стимулируя тем самым нервные окончания младенца. — Давай! Давай! Дыши! — шептал папаша сыну. И вдруг малыш пошевелил ручкой, затем другой и, скорчив недовольное личико, закричал. Легкие ребенка раскрылись, в кровь начал поступать кислород, и его кожа стала приобретать естественный розовый оттенок. Вадим перекусил пуповину зубами, отделив ребенка от плаценты. — Стася! Помоги мне! Подай скобку и пеленку! — попросил Вадим, не до конца веря в то, что это кричащее существо, которое он держит на руках, и есть его сын. Девушка быстро подошла к музыканту и, увидев малыша обомлела. Мальчик посмотрел на нее такими чистыми голубыми глазами, что у Стаси перехватило дыхание. — Ну, что застыла как желе в холодильнике, давай помогай! — сказал оборотень, не понимая замешательство басиситки. Девушка помогла зажать скобкой остаток пуповины и завернуть ребенка в пеленку. — Посмотри, Глеб! Какой красавец! — поднеся сына к брату, сказал довольный папаша. — Я назову его Альрауне! — улыбнулся младший, увидев светленького хорошенького мальчика на руках у брата. — Дай мне его подержать! — Ты еще Вервольфом назови! Вервольф Вадимович… — задумчиво сказал старший, положив ребенка на грудь музыканта. — Ну, а что, кстати, звучит! — обрадовался Глеб, гладя сына по светлому пушку на голове. — Нет, Глеб, ему с людьми жить. Давай Вовой тогда назовем. В честь президента! — сказал папаша, сам радуясь своей идее. Вампир хотел что-то сказать, но вдруг рука его безвольно упала, и если бы не Вадим, то он бы уронил мальчика на пол. — Стася! Возьми ребенка! — крикнул старший и, отдав сына девушке, наклонился к брату. — Какие у тебя красивые глаза! — почему-то сказал Глеб. — Прямо как вишни! — томным голосом шептал он и вдруг спросил, — А что Вы сегодня вечером делаете? — после чего вздрогнул и погрузился в темноту. — Блядь! Глеб! Я сейчас! — Вадим оббежал стол и стал зализывать зияющую рану на животе младшего. От его слюны рваные края поврежденных тканей начали срастаться, к тому же, процессы регенерации у всех вампиров происходят с молниеносной быстротой. Но что-то шло не так, и восстановление целостности кожных покровов мышц и сосудов у Глеба почему-то остановилось…