***
— Вова, ты становишься совсем взрослым… — Да, папа, я как раз вчера, когда жвачку в волосы прилепил, подумал, как же она высоко от пола, её бактерии не достанут там. — Жвачку? — Да! Посмотри, какую мне мама модную стрижку выбрила! — Сын, ну у тебя же на лбу плешь! — Это модная стрижка от Глеба Самойлова! Я в Инсте видел, они очень популярны. Все хотят такие, а мама жадина! Он в гримерке запирается и никого не стрижет! — Хмм, а мне помнится, названивала нам, какая-то сумасшедшая, что-то кричала про кератиновое выпрямление, стрижки и Глеба… Чего уж она там хотела выпрямить? У Глеба и так все идеально… А где, кстати, мать? — Концерт у него. Сказал, вернется, как только откопает труп и сегодня его очередь. — ЧЕГО?! — вытаращил глаза Вадим. — Ну, я так понял, они там обряд какой-то устроили. Тёмный. Пап, а там что, света нет? У них пробки вырубило, да? — Пробки у них точно вырубило. Это даже не обсуждается. Точно же, «Темная сторона»… Хотя сетлист вполне приличный, на мой взгляд. — Стилист? А у мамы есть стилист? Это тот же, что гроб вешал? — Мать — сам себе стилист. Это и пугает. Мож этот и приодел бы… Надо будет посоветоваться… Как его… Звездослав? Точно… — Только вот не известно, зачем для этого в очереди стоять… Будут воскрешать какую-то старушку. На «А» как-то. Адита, Агата… Точно… Агата! Соседка что ли наша? Мне тоже было жалко, когда она умерла. А мама так может? Он крутой, да? А можно мне к ним? Я тоже хочу оживлять трупы. — У тебя все впереди, сынок. Главное, отчислять авторские в РАО, — Вадим многозначительно поднял указательный палец вверх. — В рай? — округлил глаза Вовочка. — Ну, что-то вроде того… Хотя святых там нет совсем. И законы совсем не Божьи. А теперь иди спать, уже поздно. — А можно я Мадагаскар досмотрю, пап? — попросил мальчик. — Ладно, досматривай. Но после этого сразу в кровать! — Вадим строил из себя образцового отца.***
Глеб приехал после полуночи. И не один, а вместе с Хакимовым. Дима тащил за собой тяжелый чемодан на колесиках в черно-белую полоску, весь обклеенный цветными наклейками. — Вова спит? — спросил младший Самойлов, поднимая нетрезвый взгляд на брата. — Он просился с тобой на раскопки милой старушки. Ты совсем испортишь мне оборотня, — качал головой Вадим. — Вампира! — возмутился Глеб. — А что здесь делает этот? Да еще и с чемоданом? — Вадим показал пальцем на Змея и сморщил нос. — Этот ждет твоего кореша. Ему сюда ближе ехать, — скривился Глеб в ответ. — А у нас ночлежка что ли? — не унимался оборотень. — Ну почему ночлежка? От вас до аэропорта ближе. Славик везет меня в Париж. У них там саммит какой-то. В Лувре. А я страсть как хочу посмотреть Лувр. — Ты и саммит? Хакимов, Слава тебя балует! — ухмыльнулся Вадим. — Ладно, черт с тобой, проходи. Во сколько самолет? — Слава в три приедет. Я уеду тихо. Вы спите, — прохрипел Дима. — Ну слава Богу, у нас нет столового серебра, можно не переживать, — опять съязвил хозяин дома.***
Ночью Вова проснулся с сильным чувством голода. Ему снился Марти. Причем, он видел его именно глазами главного героя: со спины. И тоже хотел укусить его за бедро. Встав с кровати, мальчик направился вниз с надеждой, что отец принес с охоты какую-нибудь крупную дичь. И каково же было его удивление, когда он обнаружил в прихожей зебру! Правда, она была квадратной и почему-то имела сбоку кодовый замок. Истекая слюной, юный вомпоротень прокусил зубами кнопки с цифрами и вскрыл вожделенную «дичь». Внутри оказались жилетки всех мастей. Пожевав черную шелковую, Вова принялся за полосатую. Она тоже не соответствовала его вкусовым предпочтениям. Так он перепробовал все. Ни одна ему не понравилась. Сверху послышались голоса родителей. Они что-то выясняли на повышенных тонах, и неожиданно кто-то побежал по лестнице. — Ты бессердечная сволочь, Вадик! Я не могу спать с тобой в одной кровати! Я вообще не могу спать в кровати! Мне нужен гроб! Я люблю чувствовать себя защищенным. Со всех сторон… А ты на меня… дышишь! — кричал Глеб, направляясь в гостиную. Вова аккуратно собрал все жилетки в кучу и ногой запихнул их под диван. Полусонный вампир уже шел на кухню, когда увидел большой прямоугольный чемодан с крышкой. Сработал инстинкт: «Не гроб, но тоже сойдет! Хоть посплю нормально», — подумал он и, быстро сгруппировавшись, улегся на черный бархат, закрывая сверху полосатую крышку. Вова в шоке без оглядки бросился в свою комнату. А в три часа к дому пунктуально подъехал черный BMW, и Дмитрий, прихватив с собой весьма потяжелевший чемодан, отправился покорять столицу мировой моды вместе с главным комбинатором Кремля.***
Весной и летом ветки платанов смыкаются над проезжей частью такой пышной кроной, что фасады домов почти полностью скрыты от глаз. Осенью к асфальту прилипают скользкие листья. Российская делегация прилетела из промозглой Москвы прямо в сырой холод парижской зимы. Дипломатическая группа из представителей Германии, России, Франции и Украины собралась в Лувре для новой встречи в норманском формате. Переговоры в Париже в понедельник не были ни особенно трудными, ни эмоционально заряженными. Скорее, долгими. Время тратилось неэффективно. Все устали, но продолжали выжидать подходящего фона для начала прелиминарий. Некоторые хотели уйти, хотя большинство участников круглого стола было открыты для диалога. Всем собравшимся был предложен изысканный ужин. Министр внутренних дел Украины Арсен Аваков уже потирал руки в предвкушении обильных яств и всевозможных экзотических блюд, которые во всем своем разнообразии были расставлены на столе, для того, чтобы подарить немножко счастья каждому «приглашенному» желудку. Владимир Зеленский на встрече с российской стороной вопреки громким заявлениям, о том, что разговаривать будет только на родном языке, общался на русском, так как украинский знал плохо и все еще ходил к репетитору. В какой-то момент, не выдержав вязкого молчания, он сорвался. Внимательно посмотрев на табличку с именем и, прочитав про себя губами надпись, произнес: — Господин Лавров, прекратите кивать головой! Да, я знаю Вашу фамилию! Не надо кивать головой… что Вы тут все знаете. Я тоже могу довести Вас до синего каления! — Это сувенирная собачка, господин Зеленский, — демонстративно рассматривая свои ногти, сказал Сурков, — копия акита ину господина Путина. Мы ее привезли в качестве подарка директору Лувра. Ручная работа. А господин Лавров, вон он сидит, ему тут дует, — помощник президента небрежно показал глазами на главу МИД России, скромно устроившегося я углу с тарелкой креветок по-провансальски. — Дебилы блядь, — буркнул Лавров, отправил в рот очередную сочную тушку морского деликатеса и сморщился, всем своим видом показывая, как страдает от отсутствия нормальной еды. — У нас дедлайн по обсуждению — четыре часа дня, — напомнил Сурков, — поэтому предлагаю все же начать переговоры. — Да, не будем ждать у моря победы, — согласился Лавров. — Какой еще дед? — всполошился Зеленский, — нас тут шестеро, а Вы мне не кажетесь пенсионером, — от напряжения у него быстро и бесконтрольно начала дергается нога. — Ближе к телу! Как говорил Ги де Мопассан, — раздраженно кашлянул Сурков. — Я не знаю, что он имел в виду. Он много чего заявляет Ваш Мопассан, — ответил президент Зеленский. — Перестаньте кривляться, вам это не идет. В харизме надо родиться! — усмехнулся Владислав Юрьевич. — Неправда! — возмутился президент Украины. — Я сильный юморист! — Вы знаете, правда не в силе, или как-то… или сила не… — замешкался Путин, но вспомнил цитату благодаря подсказке Суркова. — Да, сила — в правде! Давайте продолжим! — Это сложно. Я просто другой человек, быстрый: я думал, раз-раз, договорились. А тут другое, растянуто все как тесто у бабушки, — признался Зеленский. — Если бы у бабушки были внешние половые органы дедушки, она была бы дедушкой, а не бабушкой, — резонно заметил Путин. — Стучите ядерными яйцами по столу? — вспылил Зеленский. — Хотите доказать, что вы не бабушка? — Политика не терпит сослагательного наклонения, — напомнил Владислав Юрьевич. — А у нас в квартире газ. А у вас? — ехидно поинтересовался Владимир Владимирович. — А у нас газопровод… — почти в рифму ответил украинский президент на шпильку в свой адрес. — Вот, — вздохнув, добавил Сурков, — я поддерживаю господина Путина и предлагаю назначить дату заключения нового газового контракта, — откровенно заскучав, проговорил он, играя пробкой от шампанского как кот шариком. — Еще пятнадцать раз и мне наскучит… Неожиданно в зал, где велись переговоры заглянул Макрон. — Идите-идите Эммануэль Франсуазович, — строго попросил Лавров, — чем больше вас меньше, тем больше нам лучше. Макрон брезгливо хлопнул дверью. — Хорошего человека и обидеть приятно, — признался Министр иностранных дел РФ. — Раньше мы честно зарабатывали воровством вашего газа, — продолжил Зеленский, — а теперь он нам больше не нужен, — украинский лидер гордо приосанился. — Честно зарабатывали воровством… — еле сдерживая смех, Сурков подмигнул своему боссу. — Именно, — кивнул Владимир Александрович, — быть честным хочется… Но меньше, чем богатым. И Северный поток мы вам перекроем. — У вас бред. Аффективное расстройство. Мозгами долго шевелили — перемешались, — спокойно сообщил Сурков, словно доктор на приеме. — И вовсе не бред! — вспыхнул Зеленский. — Мы решили использовать коровий газ и уже выделили людей для его сбора, — важно сообщил он. — Выделяют — слизь и прочие медицинские жидкости! А людей — назначают! — поправил его Сурков. — А можно поподробнее про это ваш коровий газ? — поинтересовался Путин. — Отчего же. Можно, — приободрился Зеленский. — Корова испускает в день около трехсот литров метана. Предварительные расчеты показали, что стадо из двухсот коров в год выделяет в атмосферу Земли такое количество метана, сколько хватит обычному семейному автомобилю на сто восемьдесят тысяч километров пути. — Ты записываешь? Наш Мальчиш-Кибальчиш, наконец, открыл альтернативный источник энергии, а с ним и военную тайну! — наклонившись к уху помощника, прошептал Путин. Скажи-ка, гений доморощеный, откуда у них сведения о наших секретных правительственных разработках? — А сюжет был по Рен ТВ, — равнодушно вклинился Лавров. — Это теперь всему миру известно. Вот и думай, Владимир Владимирович, кому теперь нужен твой газ. Путин взял папку с документами, лежащую перед ним, и со всего размаху треснул ей Суркову по голове. — За что, ВладимВладимирович? — опешил тот. — За то, что военные разработки по телеку разрешаешь показывать! — пояснил российский национальный лидер. — Очень занимательно, — потирая ушибленное место, заметил Сурков. — Спасем Землю от метеоризма, а коров — от несварения желудка! Но главный вопрос заключается в том, как вы намерены собирать этот газ? К тому же его сначала нужно очистить и сжать, только тогда он будет пригоден для использования в качестве альтернативного источника энергии. — Мы над этим подумаем, — заверил его Зеленский, — правда, Аваков? — Угу…– кивул осоловевший от второй бутылки вина министр. — Не думай! Не думай! Володимир Олександрович. Хуже будет, — вытирая губы платочком, готовясь, по-видимому, сказать что-то важное, произнес Лавров. — Как далеко… как далеко… тарталетки… — с глубоким сожалением вдруг заохал он. — Господин Зеленский, прежде чем обсуждать какой-либо вопрос, следует разработать своё перспективное видение проблемы и иметь пакет конструктивных предложений. Нельзя запрягать телегу посреди лошади! А в вашем случае — посреди коровы. Саммит — это не то место, где можно только языком! — Сурков желчно ухмыльнулся. — Языком? — оживился уже не очень трезвый Арсен Борисович. Глаза его раскрылись, а губы раскатались. — Ах, Вы меня лишили иммунитета… — Тебя и в мыслях даже не лишал, — успокоил его Сурков. — Ваша неприкосновенность анально-дипломатическая не пострадает. — Кстати, — вспомнил Зеленский, — у нас начала действовать акция «свидание с чиновником». Не хотите ли попробовать, господин Сурков? — Куда катится мир? — огорчился главный идеолог Кремля. — В твою сторону, — промурлыкал Арсен Борисович. Он завлекающе сверкнул глазами, но российского чиновника это не впечатлило. — Не говорите ЕРУНДОЙ! Мне эти нимфетки не интересны вовсе! — вспыхнул серый кардинал Кремля. — Предложите что-нибудь посущественней. — Могу Авакова предложить — ценнее некуда! — Зеленский хлопнул по плечу улыбающегося министра. — Где Сурков, там клубничка, — хмыкнул Аваков, макнул спелую ягоду в сливки и, плотоядно облизнув губы кончиком языка, уставился на помощника президента России. — Давайте выпьем вина! — подмигнул он делающему вид, что ничего не замечает, Суркову. — Померольчик, между прочим! — Пейте водку! — не глядя на украинского политика, ответил Владислав Юрьевич. — Лучше водки хуже нет. — Со свиданием идея хорошая и логичная, — согласился Путин. — А потом, как порядочный человек, ты, Владислав Юрьевич, обязан будешь жениться. Вот на свадьбе все соглашения и подпишем. Сходи, Слав, не жмись. На благо Родины-то! — Хотите жить в согласии — соглашайтесь, Сурков! — настаивал Зеленский. — Согласен? По глазам бачу, шо согласен! — Мы так не договаривались! — у Владислав Юрьевича сдали нервы. Он психанул и швырнул бумаги на стол, опрокинув стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. — Такие предложения расходятся с предыдущими договоренностями. И вообще, разве Авакова можно днем показывать? К нему нужно постепенно привыкать! Я к Володину почти полгода привыкал. Сначала фотографию рассматривал по пять секунд в день, доведя до получаса. Потом видео начал смотреть. И только потом познакомился лично. И то приказал сразу пакет с головы не снимать. — Это правда, — заверил Путин, — Володин так и выступал по началу, в пакете, и кличку ему за это дали Безликий. — И он был согласен? — удивился Аваков. — Ну, кто его спрашивал. Владислав Юрьевич в гневе справедлив и страшен, — засвидетельствовал глава Российской Федерации. Он уловил грань, где начиналась истерия, которую проще предупредить, чем остановить после того, как она начнется. — Присаживайтесь уже, Сурков, в ногах правды нет. Если долго стоять на своем, от этого болячки бывают… Как ее, на «в»…? — Навальный, ВладимВладимирович? — подсказал политтехнолог. — Да, он та еще болячка… Вот скажи, Слава, откуда он берет такие достоверные сведения? — Не знаю, ВладимВладимирович, — Сурков пожал плечами. — Кстати, о болячках, — он мельком взглянул на ворох бумаг, им же разбросанных, хлопнул себя по еще красному лбу ладонью, быстро собрал документы, так, чтобы никто не успел их прочесть, и поспешно покинул зал, старательно пряча черную папку под полами пиджака. — Бывает. Бывает Сурков вспылившим, — сообщил глава РФ так, будто открывал величайшую истину. — Ну что ж, господа, давайте заканчивать…***
Он пробудился ближе к вечеру. Голове больно, дышать трудно, лежать неудобно, душно. Под лопатку впилась пряжка от ремня, а поцарапанный локоть жег вылившийся из флакона одеколон. Большой чемодан с принтом под шкуру зебры, который стоял в дальнем углу кладовки, неожиданно распахнулся, и на пол выкатился Глеб. Ничего не соображая, он приземлился на четыре конечности и ошалело закрутил головой. Поднявшись, наконец, музыкант подошел к двери и рывком открыл ее настежь. Тут же на него хлынули потоки света, и живые краски заполнили собой все окружающее пространство. Сотни человек бродили тут и там, а тонкий вампирский слух уловил разговоры на разных языках, в том числе на русском. Губки бантиком, бровки подняты, длинные ресницы скромно опущены — Глеб был похож на котёнка, отважившегося вылезти из тесного чулана в гостиную. Рокер сделал несколько шагов и очутился у эскалатора. Налево или направо, прямо или назад? — Блин, — растерялся артист, — иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, скажи то, хрен знает что! Опять кошмар снится… А вчера вроде и не курили ничего, хотя Сурков и приезжал… Могли… Где это я? Не припомню, чтобы в Москве было такое… Черт! Теперь весь день недолюбленным ходить. Перед глазами путались бесконечные коридоры, потайные комнаты, тронный зал и чудные полотна Рембранта, носившие отпечаток тихой грусти и задумчивости. — Да, здесь роскошно, — вслух произнес Глеб, любуясь шикарными обоями из шелка бордового цвета с едва уловимым намеком сердолика и немереным количеством позолоты. Хотелось закрыть глаза от многочисленных бликов и хрустальных люстр, висящих массивными гроздьями. — Вадик еще раз ремонт что ли сделал? Перед одной из картин стояла огромная толпа зрителей, галдящих и селфящихся кто во что горазд. Самойлов протиснулся ближе и увидел Джоконду, но сразу же был разочарован. Джоконда оказалась не холстом пять на десять метров, как он всегда думал, а маленькой невзрачной картинкой. — Да ну нафиг! Хочу обратно домой, у меня уже ноги не ходят… Но вместо дома артист очутился на краю круглой площадки египетского зала Лувра, в центре которого возвышались древнеегипетские статуи богини Сехмет, а около стен примостились фараоны, саркофаги и лежали папирусы под стеклом. — «Крылатые быки Шеду из дворца Саргона II в Дур-Шаррукине. 712–707 до н. э. — прочитал Глеб надпись на позолоченной табличке, подойдя к одному из экспонатов. — Так, а это что за карлик в простыне?.. Египет Мумия писца 2620–2350 до н. э. 53,7 на 44 на 35»… Хм, а я большой молодец… под новый год такой песец! — Да, именно, писец! — сообщила экскурсовод небольшой группе посетителей выставки. — Мумия писца была найдена в местах захоронений времен Древнего царства в Саккаре. Писец, личность которого не известна, должен был занимать высокое положение при дворе фараона… Пройдемте в следующий зал… Зал Пьера Пюже, — сообщила девушка, проведя экскурсантов дальше. — Про этот зал то и дело что-нибудь сочиняют. Говорят, тут поселился и начал злодействовать призрак египетского фараона. А еще рассказывают, что одного тишайшего искусствоведа прямо здесь нашли убитым! Глеб немного походил по зловещему залу, заглядывая в ритуальные урны с забальзамированными органами и рассматривая удивительные золотые вещицы, найденные в пирамидах. Но самой замечательной находкой оказался пустой саркофаг из черного гранита в глубине белой громады. И чем дольше он смотрел на это устрашающее произведение похоронного искусства, тем сильнее его тянуло внутрь. Не привыкший ограничивать себя в желаниях Глеб залез в последнее пристанище Рамсеса III и, окружённый всем необходимым в загробной жизни скарбом, заснул в саркофаге как мумия.***
— Тшшш!.. Давай сюда! — Сурков, одной рукой приобнимая опечаленного обнаружением испорченных жилеток Диму за талию, а другой судорожно сжимая папку с бумагами, заговорщически шептал тому на ухо всякие непристойности. — Слава, но я же еще не видел Джоконду! — возмущался Хакимов, пытаясь убрать его руки. — У нас еще завтра есть, — Слава втащил его в большую залу, отделанную золотом до самого потолка, — а сегодня я хочу забыть про мировую политику и весь этот бомонд и придаться, наконец… — А шопиться я когда буду? — не унимался Дима, отстраняя от себя политика. — Назавтра у меня истерика и шопинг. — А чего тебе хотелось бы, Тыковка? — прищурился Слава и вновь обнял музыканта, заваливая на насыщенно-бордовый диван в покоях Наполеона III. — Мне? Ты же знаешь! Этот волчонок!.. — Дима потянул его за шелковый галстук и нежно облизал чужие губы кончиком языка с намереньем поцеловать. — Твой рубль украл? Олимпийский? — прищурился Сурков, привставая. — Хуже! Он все мои жилетки пожрал, щенок! А я самые лучшие выбирал, чтобы с тобой рядом… соответствовать!.. А ты… куда? — округлил глаза Хакимов. — Прохладно тут, камин бы затопить… — Слава быстро зашагал в сторону резного золоченого камина под огромным зеркалом во всю стену. И пока он разводил огонь, Снейк, сняв ботинки, привстал на диван на носочках, пытаясь узреть там свое отражение. — А тут можно? Это ж музей? — поворачиваясь то правой, то левой стороной, чуть подпрыгивая, спросил он. — Нам можно. А в этом случае даже нужно. Але! Леша? Помнишь папку, что я тебе дал? Сожги! Она не для тебя. Это репортаж для Рен ТВ про инопланетян. — Поздно, Слава, я уже все отснял и на Ютуб выложил. Там четырнадцать миллионов просмотров. И восемь миллионов лайков. Я не могу. Мне, конечно, странным показалось это… Но твои материалы с компроматом всегда внушали доверие, и тут куча доказательств убедительных… — раздался на том конце провода голос знаменитого оппозицонера. — Кстати, Глореа Меа, я вчера пытался просмотреть треклист на Ниццу, и ничего там не понял, представляешь! Глеб такой фигни написал! Таких песен в Агате не было! Какие-то платные дороги, турагенства… И цифры какие-то… — Пиздец! Тыковка! Это вопросы для сегодняшнего заседания… Я их ночью перед отъездом готовил… И должен был отправить с курьером… Но ты меня отвлек своей маленькой аппетитной попкой… — мечтательно выдохнул Сурков. — Еб твою мать! А что же тогда в Правительстве?.. — почесал он голову и побледнел.***
Тем временем в России… День для слуг народа начинался тяжело, как, впрочем, и всегда. Председатель Правительства открыл переданную с курьером папку. Он знал: Сурков тщательно подготовил то, что им следовало рассмотреть. Но сегодня список вопросов был весьма лаконичен. Приходилось импровизировать. — Итак, начнем… На повестке дня сегодня у нас… Первое. Айнцвайдрай ва… Не разберу… Это, кажется, что-то по-немецки. Для Лаврова, значит… Вернется, передайте ему, — обратился он к секретарю. — Видимо, план встречи с Госпожой Меркель… Далее… Дохлое мясо?.. Вопрос о падеже скота… Так… Министр сельского хозяйства на месте? Необходимо предоставить данные за последние три года. Вопрос о свином гриппе. Как продвигается борьба в этом направлении? — Мы закрыли все мелкие и средние предприятия в нескольких регионах. Остались… Осталось только ваше… то есть… крупное, правительственноориентированное, — отозвался Патрушев. — Хорошо… Майне либе фрау… Это опять, похоже, Лаврову. Как-то не систематизировано, — сморщился оратор. — Африканка… Какой у Сергея Викторовича обширный фронт работ, однако… Зафиксируйте! Идем дальше… Ковер-вертолет… Господин Шойгу, новые разработки военной техники как продвигаются? — Ну, у нас на вооружении стоят сейчас «Черная акула» и «Аллигатор», — отрапортовал министр обороны, внимательно следивший за ходом собрания. — Может быть, «Черная луна» все же? Тут написано: «Черная луна». И про кошку… Аллигаторов нет! — Никак нет, Дмитрий Анатольевич! Названия точные. — Необходимо переименовать в соответствии с указаниями: «Черная луна» и «Кошка». — Так точно! — безэмоционально отозвался министр. — Идем далее… Сердце и печень. Вероника Игоревна, нужны цифры по сердечно-сосудистым заболеваниям граждан Российской Федерации, а также перечень мер по снижению алкоголизма. — У нас есть график планового снижения заболеваемости и употребления… — Я понял… Гуттен морген… — Так здоровались же, Дмитрий Анатольевич, — подметил Орешкин. — Нет, это следующий вопрос. Опять для Лаврова, я полагаю. Че ж он у нас популярный сегодня такой? И, как на зло, отсутствует в такой ответственный момент… Идем далее… Опиум для никого. Как это «для никого»? Мы что, так и не смогли взять под контроль оборот опиатов? Владимир Александрович, данные из Госнаркоконтроля тоже необходимо получить! — министр внутренних дел молча кивнул и прикрыл глаза ладонями в предчувствии неприятностей. — Что тут еще? Тайга? Косматый геолог? Кто у нас за природные ресурсы отвечает? Дмитрий Николаевич, почему у нас в тайге геологи небриты? Там что, до сих пор нет барбершопов? — удивленно произнес Медведев. — Мы разберемся, Дмитрий Анатольевич, — Кобылкин тоже удивился, но спорить не стал. — Извините, что прерываю, Дмитрий Анатольевич, но у меня сверблит. Ничего не могу поделать. Как там мой кролик? Как там Жюльен? Вы не интересовались? Сурков не звонил? — в дверь воровато заглянул переполошенный Жириновский. — Владимир Вольфович, закройте дверь! У нас тут, между прочим, заседание Правительства! — раздраженно прикрикнул на него Медведев. — Я за две с половиной тыщи километров чувствую: у моего кролика беда! Мне срочно необходимо связаться с Сурковым! — лидер либерал-демократов хаотично махал руками и пытался прорваться внутрь, но охрана пресекла его активные попытки. — Я Вам лично позвоню, господин Жириновский, когда справлюсь о здоровье кроля господина Макрона. Идите с миром, у Вас тоже заседание скоро, — Дмитрий Анатольевич закатил глаза и жестом дополнительно попросил того удалиться. — Ухожу, уже ухожу. Вы там Слуцкого шуганите тоже, а то он опять кого-то в коридоре зажал, — не унимался Жириновский. Я слышал, там к нам Меркель скоро приедет. Если его не приструнить, так он и на саму госпожу канцлер, чего доброго… А нам международный скандал не нужен! — До свидания, Владимир Вольфович! — выдохнул Медведев и, когда двери за нежданным визитером закрылись, тихонько добавил: — И уймите там этого сексуального террориста. Скандал нам, и правда, ни к чему. Да, и купите Вольфовичу уже что-нибудь от глистов, чтоб не сверблило, а то они у него слишком интуицию развили…***
Слава ловко доставал из папки листы бумаги с цифрами, фамилиями и даже планами межевания. Данные о собственности непоследних людей и их оффшорных счетах со всеми выписками из реестров и номерами СВИФТовок летели в камин, оседая там тяжким грузом. Он поднес зажигалку. Чиркнул. Но ничего не произошло. За время переговоров бумага отсырела, впитав в себя апельсиновый фреш, разлитый Сурковым в порыве гнева. Тогда он со злостью швырнул в камин свой пиджак и вновь щелкнул металлической крышкой Zippo. Плотная ткань нехотя заходилась пламенем. Тлела. Слава вздохнул с облегчением и вернулся к принимающему позы, одну сексуальнее другой, Снейку. — На чем мы с тобой, Тыковка, остановились? — прошептал он ему в оголенный живот. — На Джоконде? — закатил глаза Дима. — Ну, пусть будет живопись, да… Я нарисую на тебе такие узоры, что ты забудешь, как тебя зовут! — Слава провел языком от пупка вверх, задирая полосатую черную рубашку, расстегивая мелкие пуговицы, едва касаясь и играя с сосками. Хакимов запустил тонкие пальцы в густые вьющиеся волосы и присел, раскрывая губы для поцелуя, расстегивая ремень Славиных брюк. Сурков же сорвал с него рубашку и тоже принялся расстегивать ширинку. Присев нагими ягодицами на антикварный диван, Слава потянул Змея на себя. Тот уселся сверху, коленками прижимая его бока и упираясь в твердую спинку, медленно насаживаясь и раскрываясь, хрипло стонал. Слава мял его ягодицы, считал подушечками пальцев позвонки и, едва касаясь, гладил лопатки. Огонь в камине медленно разгорался. Огонь же внутри жаждущих друг друга мужчин был такой силы, что мог спалить не только весь Лувр, но и добрую половину Франции. Они двигались в такт пламени, забывая обо всем, упиваясь, крича так томно и сладко, что ангелочки на барельефах, венчавших тяжелые белые двери, заливались краской от смущения. Листья финиковой пальмы, вокруг которой был установлен диван, щекотали шею Суркова, заставляя его наклоняться вперед, меняя угол проникновения, от чего Дима почти взвизгивал, содрогаясь в серии ярчайших оргазмов. Вскоре Слава зарычал и с силой сжал Хакимова в своих объятьях, целуя его длинную шею, задыхаясь и бессвязно шепча: «Тык… Тык… Тыковка! Я… тебя…» — слова терялись в мокрых волосах и оседали в глубинах замершего навсегда вампирского сердца. Огонь в камине полыхал словно птица, попавшая в терновник, билась, силясь выбраться. Миллиметр за миллиметром таяли акры и миллиарды. Все богатства сильных мира сего превращались в пепел. — Знаешь, мой лев, мне кажется, я как-то неправильно живу… — шептал еще не отдышавшийся Хакимов, прижимаясь к волосатой груди оборотня. — Интерьер в моей квартире не отражает весь мой богатый внутренний мир… А там… А там… Там как тут… — Дима взмахнул рукой и обвел в воздухе круг, подставляясь под поцелуи еще не восстановившего ритм дыхания оборотня. To be continued…