Ежевичный король

      Сладости подали не в конце ужина, а уже после того, как гости встали из-за стола, как это было принято в Бессе: маленькие столики были расставлены по всем залам и в саду.       Ансель куда-то исчез, но гостей это не смущало. Поговорив с несколькими, Блай понял, что так обычно и бывало: король уходил после полуночи, а гости продолжали веселиться до рассвета.       Блай, которому без Анселя всё это не было нужно, немного побродил по залам, полюбовался на выставленные там диковинки, а потом направился к выходу. В предпоследней комнате он остановился перед огромным гобеленом, изображавшим победу над Звёздным берегом и разрушение Алой Иглы. От времени нитки поблекли и потеряли цвет, и только наклонившаяся красная башня была по-прежнему яркой.       Блай обернулся, услышав за спиной тихие шаги. Перед ним в учтивом поклоне замер распорядитель двора, знакомый ещё по Бессе.       – Господин Нимандер, – едва слышно прошелестел он, – прошу следовать за мной.       Распорядитель дошёл до двери в углу комнаты и открыл её перед Блаем. Дальше было несколько неосвещённых комнат и лестница наверх, которая заканчивалась большой площадкой с тремя стоячими канделябрами. Свечи горели лишь в одном.       – Вас ждут, – распорядитель указал на дверь, перед которой стояло сразу четверо стражников.       Когда Блай вошёл, Ансель, уже без дублета, в одной рубашке, стоял посреди кабинета и заплетал волосы в косу.       – Поедешь со мной на прогулку? – спросил он Блая. Его пальцы двигались быстро и ловко, словно он не был королем, которого одевают, умывают и причёсывают слуги.       – На прогулку? – переспросил Блай.       – Да, доедем до Белильного моста, там оставим лошадей.       Блай, конечно же, знал, куда ведёт Белильный мост – на Белильный островок, где уже лет пятьсот как не белили холстов. Белильщиц выдворили за стены, ниже по течению реки, чтобы они не портили воду в городе золой и щёлоком, а островок заняли весёлые и игорные дома, которые были поприличнее и подороже тех, что заполонили кривые улочки за Козьей горкой.       – Слишком опасная прогулка для короля, – сказал Блай.       – Меня никто не узнает, к тому же, со мной будет охрана. И ты.       Ансель, не сводя глаз с Блая, снимал с пальцев кольца и одно за одним бросал на стол. Регентское он надел на цепочку и повесил на шею.       – Зачем это всё?       Блаю казалось, его снова втягивает в водоворот, из которого он едва сумел выбраться. Он вообще не должен был видеться с Анселем, и вот он стоит в его комнате, следит за тем, как тот едва ли не раздевается, снимает с длинных пальцев последнее, что делало его королём и отличало от прочих.       – Ты знаешь зачем, – Ансель посмотрел ему в глаза и узко, задиристо улыбнулся. – Я хочу поговорить с тобой… А ещё просто побыть вместе, как будто я никакой не король, как будто мы оба… – Он пожал плечами. – Обыкновенные люди.       – Я и так обыкновенный человек, – грустно улыбнулся Блай. – А ты… Тебе и без короны не стать обыкновенным.       – Я попробую, – Ансель взял с кресла другой дублет, из потёртой кожи и с потускневшими медными пуговицами. – У тебя есть с собой плащ? Неприметный.       – Да, я оставил его при входе.       Ансель быстро застегнул пуговицы на дублете и подошёл к большому зеркалу – чтобы проверить, что ничего не забыл и никакая мелочь его не выдаст. Оглядев себя, он выпустил несколько прядей волос спереди, чтобы хотя бы отчасти спрятать лицо.       Он развернулся к Блаю:       – Так ты идёшь?       Блай хотел бы сказать «нет» – из чистого упрямства, из злого, мелочного удовольствия отказать. Отказать человеку, который так свободно распоряжался им, точно имел на это право. Но он знал, что не сможет… Сейчас, когда он видел Анселя так близко после нескольких месяцев разлуки, то прежнее чувство разгоралось в нём всё яростнее и жарче. Оно сжирало его, расплавляло словно воск, подчиняло себе, так что он готов был сделать всё, о чём бы Ансель ни попросил.       Ансель, не услышав ответа, прикусил губу. Во взгляде появилась почти детская растерянность, словно он не мог понять, как такое может быть, что его желания не исполняются…       – Иду, – ответил Блай. – Не могу же я отпустить тебя одного на Белильный остров.       – Я рад! – к Анселю вернулась его прежняя уверенность. – Выходи обычным путём, и жди неподалёку от ворот, я скоро буду.       Блай не был уверен, что низко опущенный капюшон и завеса из волос могут скрыть слишком яркую, почти невозможную красоту Анселя. Даже в очертаниях его губ было что-то настолько манящее и бесстыдное, что невозможно было не думать о том, какие они сейчас на вкус, податливые или жёсткие, горячие или прохладные…       Сначала они пошли смотреть на крысиные бега, и Ансель проиграл два золотых, а Блай выиграл три и ещё сколько-то монеток серебром, потом – в переулок, где сидели заклинатели змей, потом – к лоткам, с которых продавали еду на любой вкус. Блай взял острый жареный сыр, а Ансель, по его совету, крошечные пирожки из теста тонкого, словно бумага. Потом они попали на уличное представление, правда, на самый его конец, но зато актёры ставили «Невероятную и полную приключений историю отважного генерала Нимандера из Астолата». Невероятная история близилась к славному завершению: Нимандер одерживал победу над злодейскими ордами на западе, успевая при этом лазить через балкон на тайные свидания с принцессой Деборой, а затем король в короне размером с колесо вручал ему свою сестру в награду за подвиги.       – За такие представления можно и в тюрьму попасть, – сказал Блай, которому стало жутко неловко в тот момент, когда на сцене «Блай» и «Дебора» обменивались звучными поцелуями.       – Почему? Мы скоро увидим то же самое воочию… – сказал Ансель насмешливым тоном, словно его это не коробило. – Не все мы, – он обвёл взглядом толпу, – но я увижу. Мне полагается место в первых рядах.       – Я про встречи до свадьбы. Это порочит честь принцессы.       – У вас не было тайных свиданий? – голос Анселя звучал теперь не только насмешливо, но и жестоко.       – Нет, и ты знаешь почему, – ответил Блай не менее жестоко.       – Вряд ли актёрам грозит тюрьма, – заговорил про другое Ансель. – Все же понимают, что это выдумка. На той неделе я смотрел представление почти с самого начала. Застал ту часть, где отважный генерал спасает маленького и беспомощного ежевичного короля от мятежников, а потом залезает и на его балкон.       – В этом хотя бы есть доля правды. Небольшая доля…       – Актёры постоянно меняют сюжет. Думаю, что представлений через двадцать-тридцать отважный генерал окажется ещё и отцом принцессы Отилии.       – Ну вот этого точно никак не могло быть! Я в это время находился…       – Это неважно, – прервал его Ансель. – Главное, что история красивая. Более интересная, чем на самом деле.       – Я думаю, что история ежевичного короля – его настоящая история – намного интереснее и загадочнее того, что мы знаем.       Ансель опустил голову.       – И намного грустнее… – тихо сказал он. – И настолько неприличная, что её даже здесь не решатся показывать. Может, разыграют шлюхи в борделе.       Тем временем актёры вышли на помост и начали кланяться. Зрители хлопали и восторженно кричали, особенно громко они завопили, когда из-за занавеса показался молодой актёр, почти подросток, в красном, зелёном и чёрном, очевидно, тот самый, что играл ежевичного короля.       – Почему они думают, что я такой крошечный? – усмехнулся Ансель.       – Тут больше не на что смотреть, – сказал Блай. – Не надумал вернуться?       Несмотря на то, что их сопровождали слуга Блая и двое стражников из личной охраны Анселя, королю Полосы не стоило вот так бродить ночью по сомнительным местам.       – Нет, мы сейчас пойдём в «Пьяную кошку». Это не самый хороший из игорных домов, зато еда лучшая, и там не принято слишком внимательно смотреть друг на друга.       – А ты, смотрю, хорошо тут всё изучил.       – Я здесь в седьмой раз… Или в восьмой. – Ансель развернулся и пошёл прочь от собравшейся под подмостками толпы. – Но с тобой веселее. С другом.       – С другом? – переспросил Блай.       – Не совсем, конечно, но… – Ансель замолчал в нерешительности, а потом коснулся плеча стражника, шедшего рядом. – Иди вперёд.       Стражник послушался и немного прошёл вперёд, а двое других остались позади.       Ансель, воспользовавшись тем, что они стояли близко и их плащи и так соприкасались, схватил Блая за руку. Его лицо тоже было пугающе близко, когда он прошептал:       – Я подумал, уже потом, когда ты уехал… Подумал, что это хорошо, что мы не стали любовниками. Всё было бы иначе. А я хочу любить тебя так, как сейчас. Наверное, только так я и могу.       – Это ничего бы не изменило, – ответил Блай. – Я не могу любить тебя меньше или… иначе. Если бы я мог, я бы давно уже… Я бы давно уже что-то сделал с собой, заставил тебя забыть. Но я не могу!       – Я рад тому, что у нас есть сейчас…       Ансель, договорив это, шумно втянул воздух, а потом прижался ртом к сжатым губам Блая.       Тот сначала сопротивлялся – он не понимал, как это возможно, посреди улицы, на глазах у стражи? – но потом уступил. Он ласкал и вылизывал губы Анселя, его настойчивый рот, а мысли туманились от желания. Он прижал Анселя к себе.       Под низко опущенными капюшонами всё равно не было видно лиц. Никто не знал, кто они. Две сплетённых тени, каких здесь сотни.       Ансель первым отстранился, и в его глазах Блай прочитал то же властное, почти ликующее выражение, какое видел в последнюю их встречу в Тихом дворце: «Ты всё равно останешься моим». Оно промелькнуло и быстро сменилось другим, весёлым, шальным, пьяным – хотя Блай знал, что Ансель ничего не пил этим вечером.       – Мы почти пришли, – сказал он.       В «Пьяной кошке» все они, и король, и командующий легионами, и трое стражников сели за один стол. Ансель заказал мяса, тушёного в вине и сливах, овощей, запечённых с сыром, два каких-то пирога, и светлое вино из Астолата.       – Наверное, пил его, сколько себя помнишь? – Ансель поднёс прозрачный стакан к свету свечи.       – Только по праздникам. Обычным жителям Астолата оно не по карману.       – Но твоя семья ведь не из бедных?       – Нет, но все Нимандеры – солдаты, наёмники, если точнее. Мой отец и дед были не из тех, кто сорит деньгами.       – Расскажи мне, каким ты был. Помнишь, в Теодее ты сказал, что с шести лет состоял при войске, а в десять уже видел поле битвы? Я хочу знать, каково это…       Блай понимал, почему Ансель просит об этом. Еще в Полосе Ансель сказал, что его воспитывали по-особому, готовили к тому, что, как только он войдёт в возраст, то отправится в замок своего мужа рожать сильных детей древней крови. И даже не будь он ллир, жизнь в замке Ортигерн слишком сильно отличалась от жизни астолатских дворян, которых с раннего детства готовили к войне.       – У меня не самое обычное для дворянина детство. Мои родители были богаты и могли бы отправить меня и моих братьев обучаться в лучших школах в столице, но они решили иначе… Раз мы унаследуем их дело, то должны быть такими же, как они, расти в таких же суровых условиях. Дети, воспитанные учёными и придворными фехтовальщиками, не смогут управлять отрядами наёмников, поэтому мы должны были страдать и претерпевать тяготы.       – Это разумно, – заметил Ансель.       – А ещё, я думаю, они боялись, что нас плохо примут. В этих школах учатся сыновья знатных людей, получающих доход со своих земель, или купцов. Достойные и благородные люди. Я же был сыном главы наёмников, которые воевали не только за приграничных князей, но и за торговые города, за Красные Холмы, за купцов из-за моря, да за кого угодно, кто хорошо платил. Отец и дед хотели, чтобы мы гордились своими именем, чтобы у нас и мысли не возникло, что мы чем-то хуже других. У нас, конечно, был учитель, который обучал нас манерам и всему прочему, но по-хорошему я начал всему этому учиться, только когда Лотар притащил меня во дворец. Я проводил там не так много времени, пару месяцев в году, но это были очень полезные месяцы. Я мог читать книги в королевской библиотеке, наблюдать за тем, как ведут себя придворные… А потом я возвращался к отцу, и он в первую же ночь, с дороги, ставил меня в караул. Но я всё равно благодарен ему. Я многому научился.       Ансель иногда задавал вопросы, Блай отвечал, при случае вспоминая приключившиеся с ним опасные или забавные истории, которых было множество… Может быть, так действовало вино, но он не заметил, в какой момент из-за стола исчезла вся стража, и они с Анселем остались вдвоём. Ансель слушал внимательно, часто улыбался, но взгляд его был потерянным, точно он не видел сидящего рядом Блая, а смотрел далеко назад, в его прошлое.       – Я думаю отправиться на запад вместе с войском, – сказал вдруг Ансель.       Блай на сегодняшнем совете что-то такое слышал, но разговор на этом не задержался, и он решил, что неправильно понял: Ансель отправлял на запад своих людей, а сам должен был вернуться в Бессу.       – Зачем? У нас есть хорошие военачальники…       – У которых могут запросто отнять командование, – тут же возразил Ансель.       – И ты думаешь этому помешать? Как?       – У меня есть кое-какое влияние.       – Вроде десятков тысяч солдат сверх того, что Полоса обязана выставить?       – Это и кое-что другое.       Ансель произнёс это уклончиво – по его тону было понятно, что он не хочет расспросов. Блай и не собирался ничего спрашивать, наоборот, он сам собирался сказать, что не советует вступать в эту игру. Да, Ансель был королём и регентом, но при королевском дворе не так важны были титул и деньги, как умение плести интриги, хитростью избавляться от соперников и быстро находить и менять союзников. Человек с титулом, деньгами и облеченный властью, но неопытный во лжи и интригах, легко мог потерять положение, потому что прямолинейность, к сожалению, всегда проигрывала вероломству. Ансель даже не представлял, в какой опасный лабиринт, населенный волками и гадюками, собирался войти. Он не был наивным, и Блай ни за что не назвал бы его прямым человеком, но при дворе верховного короля в умении строить козни он мог сравниться разве что с юным пажом.       – Я должен там быть, – добавил Ансель. – Я не могу объяснить, но… Я просто знаю, что должен вмешаться. Мои предки обладали даром предвиденья. Может быть, я унаследовал от них нечто подобное. Нет, я не вижу исход войны, – покачал он головой, заметив, как насторожился Блай. – Я всего лишь чувствую, что должен быть там. Это не такая война, какие были раньше. И даже не такая, которая уничтожила Звёздный берег. Королевства погибают, империи распадаются, и им на смену приходят новые. Но после Орды ничего уже не придёт. Это война не между людьми, а между людьми и чем-то другим. Ты должен знать это не хуже меня…       Блай какое-то время сидел в задумчивости. Он привык считать, что понять это мог лишь тот, кто видел Орду своими глазами, своими ушами слышал её вой, всем телом и каким-то несуществующим шестым чувством осязал её ужасающее приближение; все прочие отказывались верить в особую природу этих жутких толп, списывая всё на обычный страх перед началом сражения. Но Ансель откуда-то знал.       Дар предвиденья? Может быть, именно это и объясняло то, откуда он узнал про мятеж в Бессе и другие вещи?       – Я знаю, – подтвердил Блай, – испытывал не раз. Но всё ещё не понимаю, как ты можешь вмешаться и помочь? Не твои легионы, а именно ты.       – Увижу, когда там окажусь, – улыбнулся Ансель. – А может быть, мне нужно просто помогать лучшему полководцу Вечного королевства.       Блай только стиснул зубы. Когда-то он испытывал гордость, когда его так называли, но теперь, после стольких неудач… Отец, да и многие другие говорили, что он всё делал правильно, не допустил ни единого серьёзного просчёта, просто никакой талант не помогал при таком перевесе сил. Орда неслась как вода, прорвавшая плотину, и затапливала всё. Нельзя было смешать их ряды или вынудить к отступлению, Блай пробовал. Если неожиданно напасть на них с тыла или с флангов, они не обращали на это внимания, сотни гибли, но тысячи продолжали двигаться вперёд, словно единая воля управляла ими. Блай мог бы это использовать – отхватывать по кусочку, отрезать небольшую часть войска, окружать и уничтожить, но осуществить это на деле оказалось не так-то просто. На огромной равнине, в движении отряд иногда слишком сильно прорывался вглубь войска Орды и не мог соединиться потом со своими или не мог выдержать верное направление и зайти с фланга, вместо этого выезжая на врага почти что в лоб, – и его, конечно же, сметали. Были и удачные дни, когда всё шло по задумке Блая, но несколько раз и они заканчивались большими потерями: Орда, словно огромный зверь, которому наскучили укусы мелкой шавки, разворачивалась и обрушивалась на отряды Вечного королевства. Оставалось только спешно отступать, но множество воинов оказывались зажатыми внутри, и лавина Орды просто поглощала их.       Блаю, наблюдавшему со стороны, порой казалось, что войско Орды обладало единой волей, как если бы им действительно управляла Трёхликая богиня, потому что человеку такое было не по силам.       – О чём-то задумался? – спросил Ансель, накручивая прядь волос на палец.       – Да… Вспомнил про Орду, про то, что нам предстоит. Если, конечно, мы окажемся там. Мигту поддерживают очень мно…       – Я умею добиваться своего, – оборвал его Ансель. – Мы там окажемся, вот увидишь. Но если ты скажешь, кто поддерживает Мигту, это будет полезно. Возможно, я ещё не знаю кого-то из твоих врагов.       – Все двоюродные дяди Лотара и некоторые его двоюродные и троюродные братья, – начал Блай.       – Этих я знаю.       – Принцесса Мелина. Все, кто из Везера и Ворганы. Пара-тройка министров, генералы Сигунт и Годгизел…       – Радегер?       – Он человек сдержанный и осторожный. Сложно сказать, на чьей он стороне. Даже если он будет вслух поддерживать меня, это не значит, что так и есть. Он занимается поставками продовольствия и прочего, а так же переброской войск. В его силах сделать так, что армия не сдвинется или её продвижение замедлится настолько, что не будет уже никакого смысла куда бы то ни было продвигаться.       – Я видел его на одном из советов. Мне показалось, он не хочет принимать ни одну из сторон, но потом… Я тоже решил, что он сделал выбор, но по какой-то причине скрывает. Что он за человек? Раз он женат на тётке короля, ты должен был что-то слышать от него…       – Это двоюродная тётка, к тому же со стороны матери, то есть не королевской крови. И она редко бывает при дворе, живёт в поместье у моря. Честно говоря, мне кажется, они с мужем не особенно близки. Обычный брак по расчёту.       – Ты знаешь кого-нибудь, у кого это иначе? – медленно спросил Ансель. – Я – нет.       – Один из моих братьев влюбился в дочь ювелира. Он женился на ней, хотя родители были против. Диадора уже много лет живёт здесь, в столице, в моём доме, чтобы не встречаться с остальной роднёй. Она редко видится с мужем, но всё же они счастливы.       – Как думаешь, твой брак будет счастливым? – вдруг спросил Ансель. Голос его звенел холодно, как нож.       Блай почувствовал этот холод внутри – болезненное прикосновение ледяных пальцев к сердцу, которое заколотилось сильнее от злости и гнева, от чего-то близкого к ненависти.       Зачем он делает это?       Блай втянул воздух, собираясь с мыслями.       – Я постараюсь сделать Дебору счастливой, насколько смогу. А ты, – Блай решил ударить в ответ, – не думал о повторном браке?       – Нет. Я тогда перестану быть королём.       – Но не перестанешь быть регентом, ведь так? А это важнее. Ты мог бы укрепить своё положение. Если бы Лотар овдовел, он бы сразу предложил тебе брак. Он мечтает заполучить Полосу, даже если на время… А ещё ты можешь дать наследника, которому не страшны ни болезни, ни яд…       – Я мог бы заключить союз, если это будет выгодно, но остальное… Нет, я не желаю больше давать наследников кому бы то ни было. – Улыбка на губах Анселя была высокомерной и жестокой. – Я никому больше не буду служить. Никогда.       – Но ты единственный, и если ты…       – Не передам никому свою кровь? – насмешливо спросил Ансель. – Мать говорила мне об этом каждый день, о древней крови… Но я едва не умер тогда. Это как пытка. Когда я стал королём, настоящим королём, я решил, что никогда и ни за что больше… Но сейчас… – Ансель отпил вина и немного помолчал, разглядывая блики на стекле. – Я никому этого не говорил, но тебе могу сказать… Ведь получается, что единственное, что я сделал, – это произвёл на свет дитя Эмонда. Он победил. Как будто он присвоил моё тело, забрал всё, что у меня было, что я мог дать. – Ансель поднял глаза на Блая: – Я ненавидел его. Никого больше так не ненавидел, как его! И я так и останусь сосудом для его семени, ничем больше…       Блай не знал, что ответить.       – Ты – король, и хороший король. Люди любят тебя.       Ансель покачал головой:       – И всё равно досадно, что в глазах этих людей я не оставлю после себя ничего, кроме маленькой Теодемиры. Странное существо, от которого можно получить чудесных детей.       – Я читал книги, – осторожно заговорил Блай, – и хотя в них не всё понятно, мне показалось, что ллир обладали и другими способностями.       – Какими? – Ансель приподнял брови так, словно сам впервые об этом слышал.       – Неизвестно. Ты должен знать…       – Некоторые имели власть над камнем, но она не шла ни в какое сравнение с той, что была у настоящих колдунов, так что… этому просто не придавали значения.       – Но сейчас, когда не с чем сравнивать, возможно, их сила показалась бы очень… впечатляющей.       – Возможно... И их бы немедленно отправили за решётку, а может, и казнили бы.       – Это значит, что даже если бы ты владел магией, то никому бы не позволил об этом узнать?       – Именно так.       Блай пару мгновений подумал, стоит говорить об этом или нет, а потом всё же сказал:       – Обрушение лестницы в Клюве…       Ансель смотрел на него, но не произносил ни слова – не подтверждал, но и не отрицал. Глаза у него смеялись.       – Не хочешь говорить – хорошо, – Блай налил ещё вина из кувшина. – А что ещё?       – Этого мало?       – Я так и не могу тебя до конца понять.       Ансель держал стакан у губ, но не пил. Опять смеялся одними глазами.       И от этого простого разговора за столом какого-то тёмного кабака, под треск тусклых свечей, Блай почувствовал, как его, словно потоком света, затапливает счастьем. Тихим и спокойным, полупрозрачным. Не таким, от которого сердце заходится, а таким, от которого тает. Испытывал ли Ансель нечто похожее? Были ли вообще его чувства такими же, как у других людей?       Блай взял свободную руку Анселя. Без привычных колец она казалась хрупкой, уязвимой, хотя Блай и знал силу этих тонких пальцев.       – А мне, – заговорил Ансель, – нравится, что я не могу понять тебя до конца, что ты удивляешь меня и радуешь. Понять до конца – это как растереть драгоценный камень в пыль. Вроде бы перед тобой то же самое, но уже не завораживает.       – Ты ведь знаешь, что я ни за что тебя не предам, если ты мне расскажешь!       – Да, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь, но если чужие… или много чужих… Я не хочу, чтобы когда-нибудь перед тобой встал такой выбор.       – Значит, всё же что-то есть? Что-то о чём я не знаю?       – Оставь это... – покачал головой Ансель. – Это не приблизит тебя ко мне.       – Я сам себе часто говорю: «Оставь это! Прекрати искать!», но не могу… Я перечитал все книги, что сумел найти. Добрался даже до Пустой горы…       – И много там нашёл?       – Не очень. Многие книги уничтожили, когда король Лудберт запретил колдовство. Из того, что осталось, ещё половина рассыпалась в прах. Но кое-что сохранилось, конечно… Летописи, история войны с Полосой, травники, описания путешественников. Знаешь, что меня удивило? Что для обозначения таких, как ты, долгие столетия не было особого слова. В старых книгах вместо ллир писали «тот, кому надлежит стать мужчиной». Ты знаешь, почему?       – Да.       – Но эту тайну тоже никому нельзя поведать?       – Эту можно. Только зачем тебе эта стародавняя история?       – Любопытно.       – Хорошо, я расскажу, – Ансель отставил стакан, который до сих пор крутил в пальцах.       Он переложил подушки на широкой скамье так, чтобы было удобнее сидеть – и для этого пришлось вытянуть пальцы из ладони Блая, – но потом он сам нашёл её и крепко сжал.       – Их так называли, потому что были убеждены, что ллир вернутся в изначальное состояние.       – Это в какое? – переспросил Блай. – Станут мужчинами?       – Да. Ллир – не особый пол. Это мужчины, которые были намеренно изменены. Хотя каждый отдельный не может поменяться обратно, но, считалось, что в будущем их не станет, потому что исчезла необходимость. Будут рождаться только обычные мужчины. Раз ты читал книги, то должен знать, что мои предки понимали время не так, как мы. Когда они называли кого-то «тем, кому надлежит стать мужчиной», они не имели в виду именно его, а каждого ллир из прошлого, настоящего и будущего, всех тех, кого в более далёком будущем не будет.       – Это было предсказание? Оно, получается, не сбылось, – заметил Блай.       – Я не знаю, было ли такое предсказание. Но когда нас создавали, то задумывали, что позднее мы исчезнем.       – Создавали... – повторил Блай, чувствуя какое-то противоестественное чувство, близкое к отвращению. – Кто-то намеренно создал ллир? Для чего?       – Для продолжения рода. Для чего ещё?       – А способ проще не подходил? Вы же… Я читал, что у ллир редко бывало больше двоих детей, трое – редкость.       – Да, и к тому же наши способности давать потомство сохраняются недолго, лет восемь.       – А про это я не знал. Выходит, что ты?..       – Думаю, года три-четыре у меня ещё есть, – губы Анселя выгнулись в болезненной, кривой усмешке.       – То есть, это всё затевалось ради сильных детей?       – Ради любых детей. Никто не знал заранее, что они будут такими. Речь шла о выживании. Женщин не было.       – А что произошло? Почему?       – Мои предки пришли на эту землю без женщин. Но они владели кое-какими знаниями и… много бывали на Изнанке, так что нашли вот такой выход. Об этом времени сохранилось довольно много записей и рассказов, но они все разнятся, так что понять, где истина, где выдумка, очень тяжело. Те, кто жили позднее и пытались написать правдивую историю, считали, что…       – Подожди-подожди, – прервал его Блай. – Откуда пришли твои предки? И куда пришли?       – Пришли на этот материк и поселились в землях, что позднее назвали Звёздным берегом. А откуда они пришли, никто не знает. Они вышли с Изнанки. Примерно в дне пути от Первого города на север. Потом там поставили памятные знаки, но Теодемиры приказали всё уничтожить. Они повалили столбы и священные камни и использовали их как плахи. Там казнили почти тысячу человек. По слухам, из-за этого преграда между нашим миром и Изнанкой так истончилась, что сюда на запах крови начали пробираться какие-то твари. Они лезли десятками. Проход смогли залечить только через тридцать лет. Видимо, преграда в этих местах от природы слаба, поэтому они там и вышли.       – Но они сами были ведь не с Изнанки? Обычные люди?       – Не совсем обычные, но нет, они были не с Изнанки. Они провели там очень много времени, дни, может быть, недели, даже месяцы, так что утратили память о том, откуда они и куда направлялись. Среди них не было ни одной женщины, зато у всех было оружие и доспехи. Значит, это были воины. Они помнили, что от чего-то бежали, спасались, и на этом всё… Скорее всего, это был последний отряд погибшей армии. Но кто знает… Историки считали, что это были беглецы с другого материка. Через море, на восток от Гессема есть другие страны, за ними – горы, потом опять равнины, а за ними – океан.       – Его никому не удавалось пересечь.       – Да, в нашем мире. Но на Изнанке всё сильно искажено. Возможно, там океан не так уж велик. Да и земля там не постоянна, как у нас, а свивается в петли и меняется. Никто не знает наверняка, но сколько мои предки ни искали потом, они ни на одном из известных материков или островов не смогли найти тех, кто говорил бы на похожем языке и украшал бы вещи похожими узорами. Поэтому они решили, что первые люди жили на материке за океаном и хотели убежать так далеко, как только смогут.       – Но когда они вышли с Изнанки у Первого города, то там же кто-то жил. Или они не хотели брать женщин другой крови?       – Они хотели, но в те времена там жило только племя Медных колец. Слышал о таком?       – Читал… Они до сих пор живут в Озёрном Крае, но отдельно. Они не селятся в городах, ставят палатки из звериных шкур в лесах. Раньше их было много, но после Лютого года в правление Амелина Пятого осталось всего несколько сотен.       Лютый год помнили спустя столетия, таким страшным он был и так много жизней унес.       Звери заранее почувствовали приближение необычной зимы, которая была невероятно холодной и длилась десять месяцев. Они ушли из северных лесов ещё осенью. Медные кольца жили в основном охотой, да ещё разводили овец и коз. Скота и молока, который он давал, хватало, пока была обильная охота, но без неё начался голод. Купить скотину в городах, которые тоже страдали от голода, было невозможно. Вся она была давно заколота и съедена – всё равно её стало нечем кормить, когда прошли первые весенние месяцы, а снег даже не думал сходить. Города выживали за счёт запасов зерна, которое ещё и привозили с юга, из огромных житниц срединной и южной Полосы и Нантуи, а племя Медных колец, это давно было известно, не могло есть ни зерно, ни коренья. Они не насыщали их, вызывая лишь боли в животе, рвоту и судороги, а для детей пшеница была всё равно что яд. Некоторые племена ещё в начале зимы последовали вслед за животными на юг – они выжили, те, кто остался в своих домах, со своими овцами и козами, все почти погибли.       – Раньше Медные кольца жили там, где сейчас Звёздный берег. Но потом на побережье начали совершать набеги, а Медные кольца всеми силами избегали войн и сражений. Поэтому они ушли на запад и осели в Озёрном краю. Но до того мои предки брали их женщин в жёны, и детей у них не появлялось.       – Это до сих пор так… Медные кольца почти не заключают браки с чужаками, но если это происходит, очень редко у кого рождаются дети. А все полукровки бесплодны.       – Да, но мои предки этого не знали. Они решили, что в этих краях все люди такие – слишком отличные от них, – и пришли в отчаяние, потому что их род должен был прекратиться. Только от отчаяния им могла прийти в голову мысль, что можно снова отправиться на Изнанку и изменить мужчину настолько, что он сможет зачать и выносить дитя. Нашлось несколько добровольцев, и из них выбрали десять самых молодых и крепких. Они провели на Изнанке несколько дней, а вернулись уже другими.       – Но что... Что это был за ритуал? – спросил поражённый услышанным Блай.       – Если бы это было известно, я уверен, ллир в каждом поколении были бы не единицы, а сотни… Колдуны, которые создали и провели ритуалы, уничтожили все записи. Позднее другие колдуны пытались разгадать эту тайну, но не смогли. Считается, что долгое пребывание на Изнанке настолько изменило и мысли тех людей, и их магию, что обычному человеку не под силу понять, как всё это было проделано.       – Но если они не хотели создания новых ллир, то как… как они рассчитывали жить дальше? Десять ллир родят всего лишь двадцать детей.       – Десять были первыми. Всего с Изнанки к Первому городу пришло пятьсот семьдесят три человека, и из них самое меньшее сто были изменены. Но позднее необходимость в них отпала. Мои предки постепенно двигались на юг, высылали туда отряды. Они добрались до горной гряды, там возводить жилища и укрепления из камня было легче лёгкого, а чтобы поднять укрепления вокруг Первого города колдунам пришлось взывать к камню много недель. Ещё через несколько лет они обнаружили, что по ту сторону гряды живут люди. Они изредка торговали с ними, но особенно сблизиться не пытались, думая, что их кровь всё равно не смешается. Но потом к ним с северной Полосы бежала семья: отец, мать, двое сыновей и двое дочерей. Отец совершил какое-то преступление, и его должны были казнить. Мои предки приютили эту семью, а когда дети выросли, одна из дочерей понесла от молодого воина. Дальше уже всё понятно… Те, кто придумал ритуал, всегда считали его нарушением законов естества. После того, как выяснилось, что можно сходиться с женщинами из городов за грядой, они не создали больше ни одного нового ллир и думали, что со смертью уже созданных, всё это прекратится. Должно было прекратиться. Но потом в одной из семей ллир родился сам по себе. Из тех колдунов, что участвовали в ритуале, жив был лишь один. Он сказал, что лучше убить этого ребёнка, чтобы он не передал свою изменённую кровь дальше. Ллир не должно было быть.       – И его убили? – спросил Блай, начиная догадываться, что именно об этом он и читал в том отрывке. О том, что ллир не должно больше быть в этом мире.       – Нет. Этот мальчик приходился внуком тому, кого избрали королём. Он не позволил убить его. Наоборот, он решил, что это сделает их семью сильнее и могущественнее. Король сказал, что старик-колдун просто выжил из ума, раз потребовал убить малое дитя. Многие считали иначе, но не смели перечить королю. После этого ещё много столетий велась борьба. Кто-то был за умножение ллир, потому что они были полезны; эти люди специально устраивали браки семей, которые вели свой род от тех первых изменённых мужчин. А их противники убивали неправильных детей, если могли до них добраться, и избегали браков с потомками ллир. В последние века перед падением Звёздного берега уничтожать таких, как я, уже не пытались. Их появление стало считаться величайшей удачей.       – Я никогда не слышал об убийствах, хотя прочитал множество книг. Во всех написано, что ллир ценились чрезвычайно.       – Я так думаю, что в эти последние века всё, что было написано противниками умножения, уничтожалось, и даже упоминания о них вымарывались из летописей. И короли, и хранители Алой Иглы считали существование ллир высшим благом, они защищали их и окружали почётом. Я сам не знал ничего другого, пока не нашёл книги, которые Теодемиры вывезли из личной библиотеки хранителя в Алой Игле.       До этого Ансель пересказывал историю своего народа так, как любую другую древнюю легенду, не вкладывая особых чувств, но с явным удовольствием от того, что нашёл благодарного слушателя. Но под конец его голос зазвучал напряжённо, словно ему было неловко говорить про ллир.       – Оказалось, ллир – просто ошибка, которую не смогли исправить, – добавил он.       – И тебя это задело? Слова, который сумасшедший старик сказал тысячу лет назад?       – Нет, другое. Я подумал, что если бы его послушались, то я мог бы родиться другим, таким, как все. Я всегда этого хотел, с того самого дня, как мне сказали, что я особенный и со мной вернулась магия. А потом… – Ансель сам потянулся к Блаю и сделал это не думая, словно для него было привычным и естественным касаться этого человека. Он провёл по его руке от локтя до ладони и начал медленно перебирать пальцы. – Потом я понял, что если бы того колдуна послушались, меня не было бы вовсе. Я бы никогда не оказался в Бессе, не стал ежевичным королём, не стоял бы рядом с тобой на стенах Теодеи… Мне тогда было безумно страшно, но никогда больше я не был так счастлив.       Блай наклонился к нему так близко, что пряди волос Анселя коснулись его лица. Ему хотелось прижать Анселя к себе, как ребёнка, и спросить, что он сделал с собой, откуда эта истерзанность, эта жестокость к себе… Почему он отказывает в счастье – и себе самому и ему, Блаю?       Ансель вдруг выпрямился и сдвинулся по скамье дальше. Блай застыл в недоумении, но тут совсем рядом скрипнули половицы. Блай обернулся: к столу подошёл один из стражей.       – Ваше… – он предусмотрительно проглотил слово «величество». – Прошу простить, но есть новости. Далар не смог… Он приехал сюда и отыскал нас, сказал, что срочно.       – Говори, – оборвал его Ансель.       Стражник недоверчиво скосился на Блая, но упорствовать не стал. Он уселся на стол и, низко наклонившись, прошептал:       – Прилетела птица из Везера. Орда пришла в движение. Пока неясно, куда они пойдут, но они собираются покинуть торговые города.       Ансель и Блай переглянулись.       – Назначена встреча в новом арсенале перед первым утренним звоном. И туда приглашён канцлер.       Блай изумлённо смотрел на Анселя: тот успел завести шпионов так близко к – к кому? К самому канцлеру? Или к кому-то из генералов?       – Перед первым звоном? Так рано? – спросил Ансель.       Блай пояснил:       – Лотар слушает доклад ближнего советника ещё до завтрака. Канцлер собирается приехать на этот доклад и сообщить об Орде лично.       – И они хотят обсудить новости до того, как доложат королю? – быстро догадался Ансель.       – Да, они решат, как эту новость правильно преподнести…       – Хотел бы я там быть.       – Дворцовый церемониал не допускает этого. Вы не можете увидеть короля раньше доклада ближнего советника. Но вот я…       – Вы можете к нему попасть? – у Анселя загорелись глаза.       – Да, и даже больше, – ответил Блай. – Как командующему легионом, мне разрешён вход в арсенал в любое время дня и ночи. Я могу поехать туда к первому звону и прийти на их встречу. Никто не посмеет меня остановить.       – Если вы там будете, им будет сложно сговориться. И скажите потом мне, кто ещё был на встрече. Мне надо знать каждого из тех, кто может нам помешать, – в голосе Анселя слышалась почти угрожающая уверенность.       У Блая по спине пробжал холодок.       – Но, – предупредил Блай, – если я туда заявлюсь, не поставит ли это под угрозу вашего… вашего осведомителя? Он ведь один из них?       – Не беспокойтесь за него. А ваше появление пойдёт только на пользу: они начнут подозревать друг друга и, может быть, забоятся вновь сговариваться.       Блай подумал, что, кажется, недооценил Анселя. По вечно меняющемуся лабиринту столичных интриг он передвигался увереннее, чем сам Блай.