«Иногда нужна тишина, даже если ты один.»
Это был обычный день, что Малфой прожигал в своей беспомощности. Он скитался из одного крыла Хогвартса в другое. Действия Грейнджер и ее чертовы письма съедали его. Он знал, точно чувствовал, что он сделал что-то серьёзное, что-то, что по большей части заставило ее решиться на это. Сегодня было воскресенье, небо все еще было затуманено и укрыто грозовыми облаками. Парень просто шел по коридору закинутого корпуса. Его бесило то, что Грейнджер так поступила. Как настоящая эгоистка. Она решила оставить эту жизнь, Поттера, чету Уизли, учебу, Министерство. Его. Все. К чертовой матери. Да-да, вам не показалось, он действительно считал, что Грейнджер эгоистично поступила по отношению к нему. Она оставила его с собственной совестью, переживаниями и страхом. Женщины, они такие не постоянные. Черт побери, он реально думал, что Гермиона поступила жестко именно с ним, а опущенные в воду Уизли, Поттер и Паркинсон вообще этого не касались. Были лишь он, Грейнджер и его чувства. Теплые чувства, что он испытывал к Грязно. Гермионе. Гермионе Грейнджер — магглорожденной ведьме. И это было что-то между любовью и симпатией. Все, он точно сходит с ума, пока здравый смысл, привет Грейнджер.Это была очередная вечеринка в Выручай-комнате. Громкая, маггловская музыка, алкоголь и танцы. В комнате витал жар, что исходил не только от камина, но и от целующихся парочек. Жаркие, мокрые поцелуи. Французские, с языком. С пошлым причмокиванием. От этого кружило голову, а ноги подкашивались. Пары, казалось, были повсюду. В углах, на танцполе, диванчиках, ковре около камина. И черт, я пришла одна. Нелегкая потащила меня к черному дивану, в самом конце комнаты, он был свободным. Сев на него моему взору открылось множество пар, что жадно целовались. Боже, куда я попала? Я рассматривала вариант «напиться», но возможность того, что я опять уйду с кем-нибудь и под утро проснусь в чьей либо кровати меня не радовала, поэтому я отсиживалась на диванчике и потягивала сок. Лимонный, такой кислый, что любому ученику, на ее месте, уже сводило бы губы. Но нет, Гермиона была любительницей кислых фруктов. Пребывая в привычном одиночестве она решила посмотреть, от кого же настолько сильно веяло феромонами, что прямо-таки становилось душно и она краснела. Может быть кто-то опрокинул на себя котел с Амортецией? Врятли. Хотя, возможно, какая-либо девчонка и надушилась чертовой амортецией, дабы соблазнить левого парня. Вот ведь не сидится же им на месте, надо же тащить свои тощие жопы — извините за такие выражения — на встречу приключениям. Ох, как же мне надоели эти чертовы приключения, что мы пережили за эти годы. Аж в холодный пот кидает от этих воспоминаний. Воспоминания. Это ведь то, что оставляет за собой прошлое. Горькие — временами сладкие — осадки, что остаются, на дне твоего подсознания, что часто приводят к истерикам и паническим атакам. Кошмарным снам и боли во всем теле. Ты вспоминаешь все то, что так хотел забыть. Всех тех людей, волшебников, магглов, что умерли во время войны. И черт, тебя бросает в жар, а после в холодный пот. Ну вот, а теперь вы знаете, что мне снится. Давайте же вернемся к изначальной теме этого письма. Эта вечеринка, да-да я все еще здесь, пропитана феромонами. Я уже говорила это, правда ведь? Скажу еще раз, мне не жалко. Чтож, на этой вечеринке было много моих знакомых: Джинни, Гарри, Рон, Лаванда, Джордж, Алиссия, — о которой мы поговорим позже — Анджелина, Пэнси, Блейз, Теодор, Мэйсон, Зак и другие, немаловажные ребята нашей истории. Здесь был и тот, кого я так четко описывала в галлеоновой валентинке, и откровенно говоря, только, что назвала в списке знакомых, что были здесь. Но вам пока рано знать, обещаю, что до конца письма вы будете знать о нем хоть, что-то. Он пришел со спутницей, красивой, молодой девушкой. И они просто сидели, тихо разговаривая о своем, попивая лимонный сок. Он попивал лимонный сок, она же пила медовуху, заедая это ломтиками апельсинов. И, о черт, он был до умопомрачения красивым. Всегда одет с иголочки, с сложной прической и лакованными туфлями, сегодня был в обычных, черных маггловских джинсах и темно-зеленом гольфе. Волосы были направлены в разные стороны света, пушистые и мягкие. Как хотелось потрепать их, погладить, вдохнуть запах его шампунь. Уф-ф-ф, возможно вы уже догадались о ком я? Надеюсь нет, ведь будет не интересно выдать его так быстро. Ребята стали скрываться за разными дверьми уединяясь, в разных комнатах, что им предоставляла Выручай-комната. Был уже довольно поздний час. А я так и сидела на том диванчике, пока ОН не подсел ко мне. Было сразу видно, что он был пьян, в стельку. Пьяная неваляшка. Мешок с огневиски. Не помню когда я успела отвести от него взгляд, что он успел так напиться, но результат на лицо. Он хитро ухмылялся и облизывал пересохшие губы. Я сходила с ума, медленно, но верно. Ощущая как кровь прильнула к моим щекам, как во рту пересохло, я молча раскрыла рот в немом вопросе, так и не спросив того, что меня интересовало. Он, словно прочитав мои мысли, присел рядом, положил свою руку мне на плечо, а после еще хитрее улыбнулся. — Грейнджер, что сидишь, скучаешь? Не желаешь развлечься? И я просто перестала существовать, выпала из реальности, забыла о здравом рассудке. Черт. Его лицо приближалось к моему, а глаза, что были серого цвета, закрылись. И я сдалась. Мы целовались долго, до того момента пока я не оказалась у него на руках и мы пошли в одну из комнат. В главной комнате, что служила некой гостиной, не осталось никого, лишь мы, что скрылись в темном коридоре ища открытую дверь. Тихие стоны, рваные рыки и сладкие, полые причмокивания — это единственное, что слышалось на общем коридоре. И черт, от этого становилось дурно. Мы целовались, это единственное, что мне позволял остаток здравого смысла. Да пошло все к черту, зачем мне еще один постыдный слух, что он пустит по школе? Нет, нужно остановиться. Срочно. Нужен воздух. И как бы мне не было приятно, как бы я не любила этого человека, нужно огласить стоп. И уже я собиралась вставить свое слово, как он сам встал с кровати, посмотрел на меня и, кажется, протрезвел. — Мерлин, Грязнокровка, что случилось? Какого черта я здесь? С тобой? — Амортенция, Малфой. Да, тебе не показалось, и я не ошиблась, мы говорим о Драко Малфое. О том, к кому мое сердце дышало неспокойно. Но это письмо не о нем. О неком Дерэке Фрейсе, подлом и слизком типе. Да-да, он Слизеринец — Простите Ваше Высочество Малфой, но Вы такой же подлый и слизкий. — и, вы спросите, при чем же тут он? Виноват ведь — как и всегда, никто уже не удивляется — Малфой. Но после его ухода мне показалось, что за дверью кто-то идет по направлению в эту комнату. Так и было, я быстро спряталась за маленькую тумбочку, что стояла параллельно ко входу. Дверь открылась и в нее вошли двое людей: чертов Дэрек и Алиссия, бесстрашная охотница Гриффиндора. Они ссорились и Алиссия, что-то яро ему объясняла. Из всей той чехарды, что я услышала я получила мало информации, но исходя из нее я поняла в чем дело. Но с вами не поделюсь, мне жаль Алиссию, ведь то, что случилось позже перевернуло и мой мир и девушки. Этот кусок идиота кинулся на девушку, повалив на кровать, на которой недавно была я. Дэрек стал снимать ее одежду, что шла по швам, ибо Алиссия сопротивлялась. Я слышала ее всхлипы и шипение, я не могла пошевелиться, не могла встать и кинуть в него банальное «Остолбеней». Единственное, на что мне хватило духу это послать Джорджу Уизли Патронус с просьбой, нет не так, с мольбой о быстром прибытии и помощи. Последняя надежда была на него и он успел. Слава Мерлину, его хваленная быстрость и шустрость помогли ему. Нам. Ей. С тех пор я стала избегать любого контакт с кем-либо из парней, ибо от них лишь сплошная боль. К черту систему, останусь одна.
Драко просто сидел, молча поглядывая на палящее солнце, оно раздражало его. Грейнджер раздражала его. Мысли раздражали его. Письмо тоже. А еще люди. Малфой не понимал как так, что благодаря чертовым предсмертным запискам он сумел влюбится в нее, а целуя, общаясь, видя, зная — нет. Хотя, как когда-то говорила Паркинсон, наши чувства не появляются спонтанно, они постепенно проявляются в глубине твоей души, а уж позже ты узнаешь их. Наверное, тогда когда он был пьян, чувства взяли над ним вверх. И если бы он помнил ту ночь, то точно раньше бы разобрался в своих чувствах. Наверное.***
А ведь его письмо все еще где-то в той стопке и где, спрашивается, гарантия, что он не будет следующим?