Мир расцветал, как калейдоскоп, оживая красно-жёлтыми пятнами и яркими вспышками света. В ушах стоял безумный шум и звон, голова просто раскалывалась на тысячи крошечных осколков. Что-то сильно сжимало голову, сдавливая, будто железный обруч. Она медленно приходила в себя, искренне думая, что находится уже где-то в Пустоте. С трудом разомкнув слипшиеся от слёз веки, она приоткрыла глаза, аккуратно ощупывая кончиками пальцев сначала свою макушку, а потом и лицо.
Голова была туго перемотана льняной повязкой, кто-то перевязал ей рану и омыл лицо, очистив его от присохшей крови. Она поняла, что лежит в лесу, на шкуре. Рядом чувствовался запах костра и готовящейся на нём пищи. Присмотревшись, Моруэн заметила, что чуть дальше на бревне сидел тот самый рыжеволосый шут, встретившийся ей на ферме Лорея. Вот только из костюма шута на нём остался лишь колпак, а сам он был одет в броню Братства. Идеально подогнанная по фигуре, кожаная броня сидела на нём как влитая. В нелепом шутовском наряде он сначала показался ей худым и хилым, но в броне производил совершенно иное впечатление: несмотря на свой небольшой рост, имперец обладал идеальным телосложением, у него была широкая и сильная спина, рельефные руки. Ассасин увлечённо точил свои кинжалы, на лицо из-под колпака выбилась рыжая прядь волос, и он, отложив оружие в сторону, быстрым движением заправил её за ухо. Увидев, что женщина очнулась, имперец устремил на неё свой взгляд — такой же острый, как сталь его кинжалов. В нём читался неподдельный интерес вперемешку с беспокойством.
— Ттт… Ты? — нордка попыталась сформулировать фразу, но получалось плохо, каждый звук болью отдавался в висках. Приложив усилия, она села на шкуре и взглядом начала искать свой кинжал и кожаный рюкзак с вещами.
Лишь спустя пару мгновений Моруэн обнаружила, что на ней нет её шерстяного плаща, и что она лежала тут в своей броне, ничем не укрытая.
«Так значит, этот шут с дороги тоже оказался ассасином Братства? Как интересно всё повернулось!»
Его, видимо, тоже озадачил этот факт, и сейчас он внимательно изучал лицо нордки, сидящей напротив.
— Всё же пришла в себя, наконец? Из твоей головы пролилось столько крови, что Дурак Червей уже решил, что его сестра не очнётся! — с удивлением воскликнул имперец. — Заниматься целительством мне ещё не приходилось, но обматывать повязкой раны я умею, — весело усмехнувшись, добавил он.
Хотя повязка и была слишком туга, но Моруэн всё-таки испытывала огромное чувство благодарности к чудаковатому имперцу в шутовском колпаке:
— С…Спасибо, ты спас мне жизнь, — глухо произнесла она. — Те двое… Появились непонятно откуда. И если бы не ты, то я бы давно уже была мертва.
— О, ну думаю, без
нашей Матери тут не обошлось. Ты помогла на дороге мне, а я тебе. А глупые разбойники уже отправились кормить червей. Ха! Всё честно,
сестра, — он едва улыбнулся уголками губ.
— Мой конь… Погиб? — Моруэн вспомнила этот жуткий момент за секунду до падения и неприятно поморщилась:
«Конечно, он погиб. Скорее всего, принял смерть от кинжала её спасителя, который добил его, чтобы тот не мучился».
Имперец, помрачнев, молча кивнул ей в ответ.
Коня было очень жаль. И хотя она ещё не успела привязаться к животному, но всё равно жалела его. Погрустив какое-то время, нордка снова стала изучать лицо ассасина:
«Хм, странно, а ведь этот человек сейчас лишь отдалённо напоминал того шута, встретившегося на ферме Лорея. Он был чудаковат, но не безумен. Возможно, шутовской костюм — лишь умелая маскировка для отвода глаз? Хотя, если бы он хотел маскироваться, то не выбрал бы такой яркий и нелепый наряд» .
— Кажется, мы не представились друг другу. Меня зовут Моруэн, можно просто Мору, — она решила, что нужно сменить тему.
— Мо-ру-энн… — растягивая её имя по слогам, и лукаво прищуривая глаза, произнёс ассасин, — Красивое имя для убийцы Тёмного Братства, — тут на его лице заиграла хитрая улыбка.
— Ни за что не подумал бы, что та милая странница с золотыми волосами может оказаться наёмной убийцей, — ассасин вдруг расхохотался громким истеричным смехом, но быстро добавил, резко став серьёзным: — Хотя, твой шрам на щеке меня слегка насторожил.
Озарение пришло внезапно, будто удар молнии. Моруэн поняла, где она видела этого человека, и почему его лицо казалось ей таким знакомым в их первую встречу на ферме.
Он был в её сне — там, в Сиродиле.
— А ты — Цицерон? — уже заранее зная, что не ошиблась, выпалила она.
— Именно так! Но, постой… Откуда ты знаешь, ведь Цицерон еще не успел назвать тебе своего имени? — ассасин вдруг нахмурился и стал очень серьёзен, его явно насторожила осведомлённость нордки.
— О, ну в Фолкритском Убежище я слышала от Астрид, что она получила письмо от Хранителя Матери Ночи, и что он должен вскоре прибыть к нам из Сиродила, — сбивчиво проговорила Мору. Это было правдой лишь частично, Астрид не называла имя Хранителя членам Братства. И пока ещё образ Цицерона никак не вязался с образом Хранителя в её голове.
На самом деле Моруэн мало об этом знала. Глава Убежища никогда не была почитателем Матери Ночи, как и догматов Братства, и потому разговоров на эту тему не велось. Астрид больше интересовалась насущными вопросами, находясь в постоянных поисках контрактов и новых людей для их исполнения. Но теперь, когда от большой и наводящей ужас гильдии убийц, осталась лишь горстка людей и всего одно Убежище во всём Тамриэле, желающих вступать в Братство заметно поубавилось. Ассасинами становились не от хорошей жизни. В основном в наёмные убийцы шли отчаявшиеся люди и… Не только люди, но и оборотни, вампиры и прочие существа, которых не принимало общество.
Астрид не слишком нравилась Моруэн, но она была единственным человеком, кто предоставил нордке Убежище и работу в сложное для неё время. Если бы тогда люди узнали о ней всю правду, то все бы отвернулись от неё, включая Гильдию Воров и приёмную семью в Хелгене, которая её вырастила. Мору не любила вспоминать день своего прихода в Братство, потому что тогда она находилась в бегах после убийства двух имперских солдат и старухи из Благородного сиротского приюта в Рифтене. Если бы не Астрид, то возможно, что нордка провела бы остаток своей жизни в тюрьме.
— А-аа, Астрид. Да, Цицерон действительно писал ей письма, много писем. Теперь Цицерон направляется в Убежище в Фолкрите, чтобы наставить Астрид на истинный путь, — лицо Хранителя потемнело, видимо он являлся приверженцем старых обычаев и ревностно чтил догматы. Но каким-то образом знал, как относится к этому Астрид. И сейчас, очевидно, пытался сдержать свой гнев.
И тут Моруэн внезапно озарило понимание того, что в том самом ящике, что он вёз на телеге, находится мумия. Мумия Матери Ночи:
«Практически все в Фолкритском Убежище думали, что Мать Ночи — уже давным-давно забытая легенда, сказка из старой книги. Но похоже, это вовсе не было так».
— У тебя есть какая-нибудь еда? — спросила нордка, желая быстро сменить тему, чтобы отвлечь помрачневшего ассасина от его мыслей.
— Цицерон немного поохотился, пока Моруэн спала. И зажарил зайца, — тут он вскочил и протянул женщине кусок жареного мяса на кинжале.
— Спасибо, Цицерон. В моем рюкзаке была пара бутылок нордского мёда. Если хочешь, угощайся, — попыталась быть вежливой в ответ она.
Цицерон лишь отмахнулся и, слегка улыбнувшись краем губ, уставился в огонь. Огненные блики от костра плясали в янтарных глазах ассасина, придавая взгляду яростную, безумную нотку. Моруэн жадно накинулась на мясо, будто дикий зверь, вгрызаясь зубами в ароматную хрустящую плоть. Когда она последний раз ела? Кажется, это было ещё в таверне «Ночные ворота», во время бури.
Ночь стояла ясная и тёплая. Свет Массера и Секунды разливался по всему лесу, и видимость была превосходная. Сколько времени она проспала на этой шкуре? Судя по всему, сейчас было уже глубоко за полночь. Голова по-прежнему разрывалась на тысячи осколков и Моруэн решила достать зелье восстановления из своего рюкзака.
Она поняла, что нужно попытаться встать и дойти до телеги, поскольку все её вещи остались там. Хранитель всё также сидел у костра и сосредоточенно смотрел в огонь, ворочая время от времени горящие угли палкой. Видимо, его снова окутали тяжелые мысли.
Нордка поднялась, опираясь на дерево, и, почувствовав головокружение, пьяной походкой медленно пошла в сторону телеги. Тело ныло и болело, мышцы отзывались тяжестью, а ноги затекли настолько, что онемели. Потихоньку она дошла до повозки и принялась искать свой рюкзак.
«Так вот же он, сбоку от ящика лежит», держась одной рукой за стенку телеги, нордка подтянулась наверх.
У неё снова закружилась голова, и она случайно опёрлась рукой на деревянный ящик, чтобы не рухнуть на пол телеги. Вдруг в глазах помутилось, и звуки леса остались где-то за пределами её разума.
Ухнув, она осела, прислонившись спиной к ящику. В глазах была чернота, а голова так сильно кружилась, словно Мору падала в пропасть к самому Ситису.
— Моо-руу-ээ-нн… — свистящий шепот послышался откуда-то извне.
Женщина очень испугалась и задрожала, боясь сделать даже вдох.
— Слушай меня внимательно, — шепот перешёл в глухой голос, стал громче и увереннее. Судя по всему, принадлежал он женщине.
В висках с бешеной силой стучала кровь. Неужели она повредилась головой, и теперь ей будут мерещиться всякие голоса?
Моруэн изо всех сил зажала уши ладонями. В этом было мало смысла, поскольку шёпот раздавался не снаружи, а внутри её головы. Но как только она сделала это, шёпот стал ещё более отчетливым:
— Скажи Хранителю, что тьма наступает со смертью тишины… — после этого, чернота перед глазами рассеялась, и к Моруэн снова вернулось зрение. Она сразу нашарила у себя в рюкзаке восстанавливающее зелье и залпом выпила всю бутылочку, думая, что это избавит её от безумия, которое только что померещилось:
«Но померещилось ли? Конечно, да. Мертвецы не говорят с живыми».
Она постаралась медленно слезть с повозки. Кажется, зелье начинало помогать. Головокружение проходило. Вернувшись на поляну, Мору села у костра, напротив Цицерона. Хранитель всё так же сидел, не обращая на нордку никакого внимания. Казалось, мысли совсем затянули его в свой водоворот — он даже не заметил, как она куда-то уходила.
Последовав его примеру, нордка тоже уставилась в огонь и начала медленно шевелить губами:
— Тьма наступает со смертью тишины… Тишины… — тихо повторяла она, силясь понять, что бы это могло значить.
Тут вдруг Цицерон резко подскочил к ней и, схватив её за плечи, сказал:
— Что ты произнесла только что? — по лицу ассасина нельзя было понять, какие эмоции он испытывал, слишком сложная у него была гримаса.
— Да нет, ничего, это какой-то бред. Видимо, я повредилась головой и теперь мне мерещатся всякие… Голоса… — ответила ему нордка.
— Что? Голоса? Что ты слышала, ответь же Цицерону! — он и не подумал отпустить её, лишь только слегка тряхнул за плечи.
— Тьма наступает со смертью тишины, — повторила она с такой неохотой, будто приходится нести какую-то чушь.
— Ситис! Матушка избрала Слышащую! — очевидно, ассасин был в шоке и уставился на Моруэн с таким благоговением, будто нордка была каким-то божеством.
— Слышащую? О чём ты говоришь? — Мору не понимала, что происходит. Казалось, что ей снится сон, настолько нереальным выглядело всё происходящее.
— Ты можешь слышать Мать Ночи, теперь она будет говорить с тобой! Ха-ха-ха-ха! — расхохотался в ответ Цицерон и, легко подняв её на руки, закружился с ней, будто с куклой, в неведомом танце вокруг костра.
— Моруэн — новая Слышащая, теперь Тёмное Братство снова возродится! — Хранитель продолжал танцевать и хохотать, не выпуская из своих рук оторопевшую женщину.
— Хорошо, просто отлично, но может, ты поставишь меня на землю? — недовольно пробурчала она.
Хранитель тут же осёкся и бережно, словно Моруэн была из хрусталя, поставил её на землю:
— Конечно, слово Слышащей теперь закон для Цицерона!
Мысли, одна за другой, судорожно крутились в голове:
«Замечательно. И что мне теперь с этим делать? А главное, как отреагирует на это Астрид? Уехала выполнять контракт на неделю, а приехала — уже будучи Слышащей, с Хранителем и гробом Матери Ночи, в придачу. Учитывая, что я ещё недавно в Братстве, ко мне будет много вопросов».
Казалось, такого напряжения она ещё не испытывала. Женщина медленно опустилась на шкуру, где еще час назад она крепко спала. Но голова уже не раскалывалась, зелье помогло. Поэтому нордка достала и откупорила бутылочку мёда — теперь уснуть ей не удастся до самого рассвета.
Цицерон же тем временем напевал какие-то песенки и танцевал вокруг костра, размахивая своим изогнутым клинком. Кажется, ассасин был абсолютно счастлив:
—
В безумии счастье и шут веселится,
Когда он с ножом за портьерой таится!
Моруэн уставилась во тьму лесной чащи, напряжённо соображая, как она будет объяснять всё Астрид. В голове творился такой хаос, что спокойно размышлять не получалось. Слишком многое на неё свалилось за последние несколько дней. Отчего-то сейчас она чувствовала, что жизнь будто разделилась на две части и теперь всё станет по-другому.
Так и прошёл остаток ночи, счастливый убийца танцевал вокруг костра, пока не устал, а потом улёгся спать на шкуру. Нордка так и не смогла уснуть, размышляя над всем, что с ней произошло, и потому всю ночь просидела, изучая каждую черту лица Хранителя. Убийца заснул с таким безмятежным выражением на лице, что если бы она не знала, кто он — ассасин из Тёмного Братства, то никогда бы не подумала. Слишком невинным казалось его лицо: с лёгким румянцем, по-детски наивное, покрытое веснушками.
Лишь только начало светать, как они снова отправились в путь к Убежищу. К несчастью Мору, добираться до него оставалось всего несколько часов. Женщина чувствовала себя совершенно усталой и разбитой из-за ночи, проведённой без сна. Да и рана на голове ещё давала о себе знать, отзываясь тупой болью, пульсирующей в висках.
Впрочем, время в пути пролетело молниеносно, потому что всю дорогу Моруэн и Хранитель беседовали друг с другом. Цицерон увлечённо рассказывал ей о Матери Ночи, роли Слышащего в Тёмном Братстве и об обязанностях Хранителя. Нордка задавала много вопросов, а он охотно на них отвечал. Часто Цицерон был очень серьёзен, даже слишком серьёзен для того, кто носит костюм шута и с каждым мгновением Моруэн всё больше понимала, насколько важны для него догматы, Братство и Мать Ночи. Настолько фанатичным блеском сияли его глаза, когда он говорил с ней о Матери Ночи и древних обычаях. С каждым ответом Цицерона, лицо нордки становилось всё более мрачным, от осознания того, сколько потребуется времени на прояснение ситуации главе Братства. Но захочет ли Астрид вообще понять всё это? Понять и принять случившееся? Было много сомнений на этот счёт.
***
Солнце стояло высоко на горизонте, когда двое — имперец и нордка добрались до двери Убежища. Для месяца Огня Очага погода была на редкость хороша, и лишь неслабый ветерок, трепавший длинные волосы нордки, и пожелтевший ковер из листьев напоминал о том, что пришла осень.
Цицерон, спустившись с повозки, насвистывал какую-то весёлую мелодию, и солнечные лучи придавали его медно-рыжим волосам огненное сияние. Моруэн спрыгнула с повозки следом за ним и, опережающим шагом, направилась к чёрной двери. Выдохнув, она назвала пароль и потянула тяжелую дверь на себя.
Слышащая и Хранитель быстро спускались по каменным ступеням в прохладное Убежище. В полумраке тускло мерцали свечи, отбрасывая резкие тени на каменные стены. В дальних помещениях раздавался гомон из разных голосов. Похоже, у них сейчас был обед, и всё Братство собралось в обеденной, обсуждая за большим дубовым столом свои приключения и контракты. Впрочем, как только захлопнулась дверь, постепенно наступила тишина. Все насторожились, прислушиваясь к шагам.
Не пытаясь идти бесшумно, Мору уверенным шагом направилась в обеденную залу, а Хранитель быстро шёл следом за ней.
Во главе стола сидела Астрид, а справа от неё Арнбьорн. Оборотень ковырялся ножом в тарелке, медленно пережёвывая мясо. Соломенные волосы главы Братства едва доходили ей до плеч и были аккуратно заплетены, открывая красивое лицо молодой женщины.
С другой стороны стола, друг напротив друга сидели Назир и Бабетта. Девочка, одетая в изысканное платье из синего бархата, вальяжно сидела на стуле, держа в одной руке кубок с красной жидкостью. Её глаза лихорадочно светились красным цветом, а кожа была белой как снег, выдавая в ней вампира. Взгляд и поза никак не сочетались с образом маленькой девочки, заставив бы любого усомниться, задумавшись над её истинным возрастом. Темнокожий редгард — Назир ещё пару мгновений назад с аппетитом поглощал порцию фазаньего жаркого, но с шумом опустил приборы на стол, лишь только в коридоре послышались шаги.
Тёмный ящер сидел в кресле в стороне от всех. Визара медленно потягивал аргонианский эль прямо из бутылки, параллельно читая какую-то книгу, которую быстро захлопнул, когда в залу вошли двое.
Фестус Крекс грел руки у очага. На пожилом лице лысого старика промелькнуло удивление. Не хватало только Габриэллы, видимо, данмерка была при исполнении контракта.
Как только Мору и Цицерон зашли в залу, там сразу повисла немая тишина. На мгновение показалось, что время здесь остановилось, заставив всех застыть — шесть пар глаз пристально следили за вновь пришедшими.
Молчание нарушила Астрид — она медленно встала из-за стола и ровным голосом произнесла:
— О, привет тебе, Мору! Давно не виделись… Смотрю, выглядишь ты… Паршиво, — она обвела взглядом двоих ассасинов, задержавшись на льняной повязке вокруг головы нордки.
— Спасибо за комплимент, Астрид, — едко усмехнулась Моруэн. — У меня был очень насыщенный контракт и обратный путь до Убежища.
— А кто это с тобой? Перед тем, как приводить сюда гостей, лучше бы спросить у меня, хоть он и, судя по всему, наш Брат, — женщина вдруг сурово посмотрела на рыжеволосого имперца.
Цицерон вдруг выскочил вперёд и заговорил, обращаясь сразу ко всем, будто он актёр, играющий роль в спектакле:
— О, Цицерон не только ваш Брат, но ещё и Хранитель. Он привёз сюда Мать Ночи! Долго-долго плыл он из Сиродила и вот, наконец, он здесь! — в тусклом свете свечей лицо Хранителя казалось бледной искусственной маской, и веснушки на его лице, словно кляксы, бросались в глаза тёмными пятнами.
Эмоции на лице Астрид менялись одна за другой, кажется, она быстро сообразила, что к чему.
— А, так это ты писал мне все эти письма? Да, я помню. Я получила последнее письмо еще в месяце Руки Дождя и ожидала, что вскоре ты прибудешь в Убежище. Но что-то ты припозднился, Хранитель. И позвольте спросить, где же вы нашли друг друга? — на последней фразе зелёные глаза главы Братства сузились и теперь она пристально сверлила взглядом не только имперца, но и нордку.
Началось самое неприятное. Похоже, что Моруэн предстоял теперь долгий разговор с Астрид.
— Пускай сначала члены Братства помогут затащить в Убежище саркофаг. А потом у нас будет много времени для беседы, — быстро нашлась Мору.
— Действительно, как мы могли забыть о Матери Ночи? — подражая Цицерону, театрально спохватилась Астрид. Впрочем, заметив суровый взгляд Хранителя, быстро взяла себя в руки:
— Арнбьорн, Визара, идите скорее наверх и принесите сюда этот саркофаг. Мы ведь не можем оставить его там без присмотра.
Двое братьев тут же встали и направились к выходу. Цицерон отправился с ними. Нордка незаметно вздохнула — кажется, первая неловкость была частично позади.
Саркофаг установили в зале с цветным круглым витражом с изображением Ситиса, который возвышался над водопадом в пещере Убежища. Как только всё было сделано, Цицерон попросил оставить его с мумией наедине, для того, чтобы провести все необходимые ритуалы по уходу за ней.
Ассасины разошлись все по своим делам, и лишь Астрид с Моруэн долго беседовали о последнем контракте друг с другом в кабинете главы Братства. Арнбьорн снова точил оружие в своей небольшой кузнице, и, казалось, что ему вовсе не было никакого дела до того, о чём так долго беседует его жена с этой бледной нордкой, явившейся сегодня в Убежище в компании чудаковатого имперца. Маленький человек в шутовском колпаке сразу не понравился могучему норду, но вслух он ничего не сказал, удостоив того лишь презрительным взглядом сверху вниз.
***
— Знакомство с Хранителем вышло очень запутанное, — голос нордки звучал спокойно и уверенно. Кто бы знал, что внутри она была и вполовину не так спокойна, какой казалась внешне.
— Я возвращалась из Виндхельма, попала в сильную снежную бурю. Потратила все деньги, купив коня, чтобы быстрее добраться до Убежища. Ехала сквозь метель и равнину много часов. Но конь, он… Погиб… — тут Мору сникла. Сейчас от всех пережитых чувств ей хотелось заплакать, но она сдерживалась изо всех сил.
Коня было очень жаль, хоть нордка и не успела ещё сильно к нему привязаться, но животных она всегда жалела и любила больше, чем людей.
— Угодил в капкан где-то под Ривервудом, тогда я с него и слетела. И разбила себе голову. И едва не отдала душу Ситису, если бы вовремя не подоспел Хранитель. Капкан расставили разбойники, они легко бы воспользовались тем, что я слетела с коня, и хотели уже пристрелить меня из лука, как вдруг сами упали рядом. Цицерон успел метнуть в них кинжалы, чем и спас мою жизнь, — закончила она свой рассказ, и, оперевшись на стену, стала ждать реакции Астрид.
О знакомстве с Цицероном на ферме Лорея и о том, что она Слышащая, Моруэн решила пока умолчать.
— Хм… Я смотрю, приключения находят тебя сами! — искренне удивилась глава Братства. — Но что ж… Тебе действительно повезло, что он оказался рядом. Просто когда вы вошли в Убежище, это выглядело так подозрительно, — Астрид, похоже, в чём — то сомневалась. Но, к радости Мору, развивать эту тему больше не стала.
— Ты выглядишь скверно, отправляйся к Бабетте, пусть она посмотрит твою рану и даст лечебное зелье. А потом, иди к Назиру. У него для тебя есть ещё один контракт. Впрочем, можешь сделать это завтра, тебе всё же нужно отдохнуть после таких приключений, — взглянув на неё с подобием жалости, промолвила Астрид.
«Спасибо и на том. Кажется, Астрид не будет меня допытывать. По крайней мере, сегодня».
Бабетта ловким движением размотала льняные полоски ткани, нордка тихо вскрикнула и поморщилась — ткань присохла. Она тут же обработала рану и наложила новую повязку, промоченную в каком-то резко пахнущем лекарстве.
— Интересно, ты сильно сдерживаешься при виде крови? — спросила у неё Мору.
Девочка хищно улыбнулась, обнажая белоснежные клыки:
— Поверь мне, за триста лет я научилась контролировать свою жажду. Тем более, я только что поужинала, так что можешь не бояться, — она заулыбалась ещё шире. — А сильно же ты разбила голову! Пришёлся бы удар чуть правее, и он бы был смертельным.
Нордка прикусила губу.
— Но ничего, думаю после этой микстуры, к завтрашнему утру твоя рана уже затянется, — Бабетта протянула женщине зелёный бутылёк. Моруэн сразу осушила его. Ей вдруг стало интересно, как там Хранитель:
— Цицерон ещё не выходил из той залы с гробом Матери Ночи?
— Думаю, он всё ещё там. Наверное, натирает маслами мумию. Мой тебе совет — отправляйся лучше спать, тебе нужно восстанавливаться, — девочка говорила так, будто проявляет к ней материнскую заботу.
Хотя, наверное, странно ожидать заботы от трёхсотлетнего вампира. Но Мору решила послушаться её и отправиться спать на свою кровать — она ведь не спала всю прошлую ночь, всё думала о произошедших событиях. А теперь осталась совершенно без сил.
Добравшись до своей комнаты, женщина быстро сняла с себя всю броню и переоделась в ночную рубашку. Нордка буквально упала на кровать и сразу же отключилась — неизвестно сколько времени она спала крепким сном, в этот раз ей совсем ничего не снилось. Но через какое-то время, она резко проснулась, и неведомая сила снова повела её к саркофагу. Медленно встав с кровати, нордка, будто приведение, пошла по коридору — босая, с распущенными всклокоченными волосами.
Она вошла в залу с саркофагом. Повсюду ярко горели десятки свечей, а в воздухе пахло лавандовым маслом с цветами паслёна. Как ни странно, но Цицерона там не оказалось. Наверное, уже было время близкое к рассвету, потому что в Убежище царила глухая тишина и все спали. Лишь громкий храп Арнбьорна эхом отдавался от стен.
Прикрыв глаза, Моруэн приблизилась к Матери Ночи. И снова зрение будто оставило её, и она не видела ничего, кроме темноты.
— Дитя моё, отправляйся в руины Волундруд, на западе от Вайтрана. Поговори с Амоном Мотьером, прими контракт, — глухой голос прозвучал просто оглушительно, он был столь громким, что женщине казалось, что её несчастная голова вот-вот лопнет. Но к счастью, Мать Ночи ограничилась всего двумя предложениями, и к Мору вновь вернулось зрение. Она тут же развернулась и побежала прочь из Святилища, не оборачиваясь, будто опасалась продолжения разговора с мумией.
Что ж, теперь она будет получать контракты от самой Матери Ночи? Видимо, с утра придётся рассказать об этом Астрид. Скрывать то, что она теперь является Слышащей, не стоит. Да и Цицерон вскоре бы сам проговорился. С тяжелой головой нордка вновь отправилась в свою комнату — нужно поспать ещё какое-то время.
