***
Вскоре, нордка уже ползла по якорной цепи, поднимаясь вверх. Ветер совсем стих, превратившись в лёгкий приятный бриз, и Мору слышала голоса матросов, доносившихся откуда-то сверху, с палубы. Слов было не разобрать, они что-то бурно обсуждали, громко посмеиваясь. Упорно двигаясь наверх, она, наконец, добралась до клюза и, протиснувшись в отверстие, оказалась в трюме Катарии. Трюм был почти доверху завален множеством деревянных ящиков и мешков с припасами, что обезопасило её от скорого обнаружения. Рядом стояли бочки, наполненные водой — спрятавшись за ними, женщина тихо извлекла свой кинжал из ножен, переместив его в голенище правого сапога. Затаив дыхание, она прислушалась. Неподалёку прозвучал мужской голос кого-то из матросов: — Боги, как я хочу покинуть Скайрим! — И не говори, этот суровый климат и пьяницы-норды меня уже доконали. Услышав шум отдаляющихся шагов, нордка решилась покинуть своё укрытие и начала потихоньку красться наверх. Оказавшись в тёмном коридоре трюма, женщина, тихая как змея, кралась мимо кают и вскоре вышла к обеденной. Осторожно ступая, она выглянула из-за тёмного угла и заметила сидящих к ней спиной нескольких моряков с одним агентом Пенитус Окулатус. Моряки смеялись и стучали кружками, громко разговаривая друг с другом, агент же стоял чуть в стороне. Помещение было слабо освещено, но всё-таки риск оказаться замеченной был велик и потому, нордка начала судорожно осматривать все тёмные углы, где можно было бы укрыться. Нужно попасть на лестницу, ведущую из трюма наверх, к каютам, но для этого придётся пройти через обеденную, где сидят моряки. Вот нордка заметила слева какой-то тёмный участок. Выждав момент, она, затаив дыхание, тихо перешла туда. Видимо, здесь находился склад продуктов: всюду висела дичь, а из бочки, стоявшей справа, доносился резкий запах рыбы. До лестницы отсюда теперь оставалось пройти совсем немного. На складе было темно и женщина, прислонившись спиной к косяку, принялась выжидать удачный момент, чтобы проскользнуть на лестницу, ведущую наверх. Она хотела дождаться, когда моряки отужинают и разойдутся по каютам и тогда спокойно покинуть своё укрытие. Но вдруг, агент уставился на склад, насупив брови. Заметив это, Моруэн тут же вжалась в стену всем телом. Имперец медленно зашагал в сторону склада, всматриваясь в темноту. Сидящие в обеденной моряки, не обратили на него никакого внимания. Будучи уже явно в подпитии, они всё так же громко разговаривали и шумели посудой. Вот агент ступил в темноту склада, но что он пытался там разглядеть без света? Мору вжималась в стену у него за спиной и, набрав побольше воздуха в грудь, задержала дыхание. Она потянулась рукой к своему сапогу, медленно извлекая оттуда короткий клинок. Имперец замер, вслушиваясь и всматриваясь вперёд, но он не знал, что убийца стоит прямо за ним. Нордка сделала выпад, беззвучно шагнув вперёд: левой рукой она схватила его за волосы и, запрокинув ему голову, резко полоснула имперца лезвием по горлу. Пальцы тут же утонули в горячей и липкой крови, агент же только успел издать громкий всхрип. Быстро оттолкнув его от себя, она ожидала услышать шум падающего на деревянный пол тела. Но, к облегчению, этого не произошло — труп агента упал на мешки с зерном, практически, не издав ни звука. Моряки, казалось, вообще ничего не слышали, продолжая всё так же пировать в обеденной. Нордка вытерла руки и лезвие клинка о холщовые мешки и вновь спрятала клинок в сапог. Осторожно выглянув со склада, она увидела, что моряки по-прежнему сидят к ней спиной. Мору решила рискнуть и, пригибаясь, тихо выступила из тьмы, направляясь к лестнице. Если ей повезёт, то они не услышат её шаги и не обернутся. Осторожно ступая, женщина кралась, пытаясь даже не дышать. В конце концов, удача не подвела нордку — моряки не успели ничего заметить, и она тихо поднялась по лестнице вверх. Наверху её взору открылось большое помещение, и она заметила, что вдали за столом сидели двое агентов. Они болтали, попивая эль. Нордка присела к стенке, напрягая слух, она расслышала часть их беседы: — Наконец-то можно расслабиться, я уже устал оглядываться по сторонам. Можно просто сесть, отдохнуть и наслаждаться поездкой домой. Здесь находились каюты моряков и несколько пустых клеток, для пленников. Взглянув на клетки, у женщины на секунду перехватило дыхание: Как бы мне не оказаться в одной из них! Плен был бы даже хуже смерти. Соваться туда был не лучший вариант и потому, оставалась только дверь слева от лестницы, по которой она поднималась. Деревянная дверь оказалась закрыта, и нордке пришлось какое-то время повозиться с отмычками, копаясь в не самом простом замке. Не сразу, но вскоре у неё получилось вскрыть его, а всё благодаря опыту, полученному в Гильдии Воров. В своё время, Векс научила Моруэн вскрывать самые разные по сложности замки, но сравниться с лучшей взломщицей гильдии нордке так и не удалось. Ступив за дверь, она попала в коридор с ещё несколькими каютами. Кругом стояла такая тишина, что вздохнуть было страшно. Сейчас ведь ночь, и большинство людей на корабле должно быть уже спят. Чутьё убийцы говорило ей о том, что каюта Императора должна найтись уже скоро, но чутьё воровки подсказывало, что, скорее всего, замок там будет самый сложный — уровня мастер, не меньше. Ковыряться с отмычками напротив каюты Императора, теряя время, казалось не самой лучшей идеей, и нордка поняла, что надо бы разжиться ключом. Дойдя до конца коридора, нордка оказалась перед последней дверью в каюту и лестницей, ведущей наверх. Собравшись с духом, она решила заглянуть за дверь каюты. Каюта была не слишком большая, но довольно просторная. В нос сразу ударил резкий запах перегара. На широкой кровати храпел имперец в богатой одежде и кожаных сапогах, судя по всему, капитан Катарии. Рядом с кроватью стояла деревянная тумбочка, на которой лежала пустая бутылка из-под вина и серебряный кубок, наполовину наполненный этим напитком. Тихо закрыв за собой дверь каюты, нордка подошла к нему, уже не боясь быть обнаруженной. Присмотревшись, Моруэн заметила висевший на его шее позолоченный ключ Выхватив клинок из сапога, нордка осторожно разрезала верёвку и, стащив ключ с груди спящего имперца, сунула его в левое голенище своего сапога: Ну, теперь мне либо повезёт, либо нет. Или этот ключ откроет каюту Императора, или не откроет и тогда мне придётся возиться с отмычками. С тихой ухмылкой на лице, Мору подняла стоящий на тумбочке кубок вина и, осушив его одним махом, бесшумной тенью выскользнула за дверь каюты капитана. Вино было крепким и приятно согрело её изнутри. Отпустив свои мысли, нордка поднялась по лестнице наверх и увидела две двери: одна, судя по всему, вела на палубу, а вторая могла вести в каюту Императора. Присев перед дверью на корточки, Мору подняла маску, закрыв лицо по самые глаза. Плотная ткань маски сильно прилегала к носу и рту, перекрывая свободный поток воздуха. Она тихо вставила ключ в замочную скважину: на секунду замерев и издав тихий вздох, убийца повернула его в замке. К счастью, замок легко поддался ключу и дверь открылась. Моруэн беззвучно скользнула за дверь каюты и, оказавшись внутри, с ужасом обнаружила, что та находилась прямо напротив стола, за которым сидел пожилой мужчина. Каюта была хорошо освещена, повсюду горело множество свечей в богатых серебряных подсвечниках, и нордка поняла, что спрятаться тут просто не удастся — негде. Скрытность — главное оружие ассасина. Не остро наточенный клинок, не лук, не кинжал. Именно пользуясь скрытностью в тени, убийца может подобраться к жертве и нанести ей точный, смертельный удар. Но сейчас она была лишена своего главного преимущества. А значит, контракт был под угрозой. Моруэн почувствовала, как её тут же прошиб холодный пот. Кровь застучала в висках, и сердце хотело выпрыгнуть из груди. Пожилой мужчина, сидящий за столом, сразу заметил появившуюся в его каюте гостью. Оторвав свой взгляд от книги, он бросил его прямо в глаза сидящей на корточках Моруэн: — Я окончательно убедился в том, что командир Марон — глупец… Ведь я говорил ему, что Тёмное Братство не остановить. Никому и никогда, — в тишине каюты голос имперца прозвучал очень спокойно и мягко. Не видя больше никакого смысла таиться, нордка поднялась в полный рост и сделала нерешительный шаг вперёд, изучая Императора. Пожилой мужчина казался гораздо старше своего последнего двойника, которого Моруэн отравила в Мрачном замке Солитьюда. Волосы Тита Мида были полностью седые, а подбородок его украшала аккуратная короткая борода. На лице виднелась сетка из множества мелких и крупных морщин, но это не делало его стариком. На Императоре была всё та же богатая, тёмно-синяя с красно-золотыми узорами мантия, с белым меховым воротником, что была на его двойнике в тот злосчастный вечер в Солитьюде. Отставив от себя деревянный стул, Тит Мид медленно поднялся из-за стола. — Заходи, не стесняйся. Ты же здесь не для того, чтобы мной любоваться, — горько усмехнулся он. Моруэн охватил ступор, казалось, что она потеряла дар речи. В горле убийцы пересохло и, севшим голосом, она тихо промолвила: — Ты… Ждал меня? — Разумеется. Нам было суждено встретиться. С императорами и убийцами вечно так, да? — мужчина тихо рассмеялся. Нордка опешила. Она не знала, что сказать этому человеку, казалось, его совсем не пугало появление убийцы. Заметив немой вопрос, застывший в глазах нордки, он продолжил: — Я знаю, что должен умереть. Можешь не говорить мне об этом. А ты тот, кто нанесёт мне удар. Изменить этого нельзя. Но… Может, ты поговоришь со стариком, прежде чем совершить своё дело? В словах Императора не было и тени насмешки. Не было и мольбы, столь привычной для ушей убийцы. Почему-то сейчас, Моруэн прониклась к этому человеку уважением. И решила, что позволит ему высказаться: — Я слушаю… Император сделал глубокий вдох и подошёл к маленькому окну своей каюты. Не спуская с неё глаз, он промолвил: — Я прошу тебя исполнить последнее желание. Убей моего заказчика, — его голос не дрогнул, он прозвучал низко и тихо, после чего Тит Мид взглянул ей в глаза, столь пронзительно, что нордка на миг почувствовала, что сейчас задохнётся в своей маске ассасина. Она рывком опустила маску к шее и, отведя взгляд в пол, глубоко вдохнула: — Я… Подумаю о твоей просьбе. Мужчина удовлетворённо кивнул головой и сказал, отворачиваясь к окну: — Итак… Драться с тобой я не вижу смысла, так что давай поставим точку. Повернувшись спиной к своей убийце, пожилой мужчина молча уставился в окно каюты, силясь рассмотреть что-то в непроглядной ночной тьме. Моруэн медлила какое-то время, но вскоре взяла себя в руки и подошла к Императору сзади. Вытянув Клинок Горя из своего сапога, она быстрым и чётким движением перерезала ему горло, подарив Императору быструю смерть. Убийца подхватила его падающее тело и бережно уложила на деревянный пол каюты, прикрывая ладонью застывшие навек глаза. На несколько мгновений, убийца застыла над ним смертельной тенью, наблюдая, как кровь толчками выходит из его раны на шее, заливая белый меховой воротник и стекаясь в зеркальную алую гладь. В воздухе каюты повис тяжёлый металлический запах крови. Поддавшись какому-то неведомому порыву, убийца опустилась на корточки: сняв перчатку, она обмакнула ладонь в лужу с кровью Императора. После чего, резко поднявшись, направилась к письменному столу, на котором лежала карта Тамриэля. Отчего-то сейчас Моруэн чувствовала острую потребность в том, чтобы оставить свой след, отпечаток, тем самым показывая принадлежность Братства к этому убийству. Ей будто завладел какой-то древний, низменный инстинкт. Приложив свою окровавленную ладонь в центр карты, нордка сделала отпечаток — метку Братства: Пусть теперь все узнают, что Тёмное Братство живо, и что оно… Вечно! Краем глаза, она заметила открытую книгу, лежащую на столе. Император читал её перед тем, как сюда пришла убийца. Из любопытства, нордка закрыла её, чтобы посмотреть название и имя автора на корешке. Моруэн не ожидала увидеть здесь эту книгу: на тиснёном золотом коричневом корешке сверкнуло знакомое ей название «Братья Тьмы» Пелларна Асси. Император изучал историю Тёмного Братства. И действительно, похоже, ждал своей смерти. С трудом вырвав себя из навалившегося на неё ступора, убийца понимала, что дальше медлить уже нельзя, нужно было скорее покинуть корабль. Взяв со стола ключ, нордка отпёрла им дверь, ведущую в спальню Императора. Там она обчистила сундук и пару шкатулок с драгоценностями. На восстановление Братства из руин теперь нужны были огромные ресурсы, и бывшая воровка сейчас не брезговала мародёрством. Напихав все найденные драгоценности себе в рюкзак, нордка заметила стоящий в углу каюты странный изогнутый клинок — скимитар. Рукоять клинка была сделана из золота и её украшали резные замысловатые узоры. Назир носил похожий на поясе. Моруэн решила прихватить его с собой, в подарок для редгарда.***
Тишину нарушил раздавшийся всплеск воды: прыгнув в воду, нордка поплыла в сторону берега. Она покинула борт Катарии, выйдя через дверь, ведущую наружу прямо из каюты Императора. Ледяная вода обожгла кожу, заливалась в нос и уши, а награбленное добро тянуло ко дну, но Моруэн не сдавалась и плыла изо всех сил, благо берег был совсем близко, ведь она выпрыгнула из каюты уже с другой стороны корабля. Лодку, почти наверняка уже далеко отнесло волной, и возвращаться к якорной цепи не имело смысла. Барахтаясь в ледяной воде, Мору вскоре приблизилась к берегу, коснувшись каменистого дна ногами. Наконец, всё самое сложное осталось далеко позади, и нордка рывком сорвала с себя капюшон. Достав мокрый шерстяной плащ из рюкзака, она укрылась им и поспешила в сторону фермы Катлы. Холодная вода мерзко хлюпала в сапогах, но Мору не обращала на это никакого внимания. Мокрая, замёрзшая и холодная, убийца быстро бежала к конюшням, желая поскорее забраться в седло, пришпорить Тенегрива и покинуть, наконец, владение Хаафингар. Вдруг на лице появилась сумасшедшая улыбка, и женщина принялась отчаянно, бешено хохотать. Кажется, ей самой не верилось в происходящее, что ей удалось выполнить этот контракт, провернув всё в одиночку: Что случилось, Мору? Ты что, обезумела? Нет, я исполнила, наконец, волю Матушки! Теперь Братство снова возродится! Мокрая и растрёпанная, со стороны она казалась совершенно безумной, хорошо ещё, что кругом не было ни души. Никого, кто мог бы увидеть заливающуюся безумным хохотом убийцу. Впервые за долгое время она испытывала такую дикую, безудержную радость. Чувство успеха пьянило её пуще самого крепкого вина. Но больше всего она мечтала сейчас оказаться в Данстарском Убежище, увидеть своих братьев и сестру. В скором времени, эмоции её отпустили, и нордка пересекла реку вброд, приближаясь к ферме Катлы. В предрассветный час от воды в реке поднимался густой туман, и в лесу стояла такая звенящая тишина, какой не бывает в любое другое время. Тенегрив дожидался её в том же месте, где она его и оставила, на поляне недалеко от конюшни. Приблизившись, она радостно потрепала коня за гриву и залезла в седло. Моруэн скакала в сторону заброшенной хижины, где она отдыхала вчера — нужно было как можно скорее добраться туда, чтобы обсушиться и обогреться перед дорогой в Вайтран. Солнце медленно поднималось, согревая первыми лучами холодную после ночи землю. В траве заводили свою песню сверчки, а птицы шумели крыльями над головой нордки, перелетая с ветки на ветку. Тенегрив мчался, распугивая всех животных и птиц на своём пути, скакал по лесной тропинке ещё сырой от утренней росы, густо покрытой травой. Вскоре конь приблизился к хижине и нордка, спешившись, направилась внутрь, попутно избавляясь от насквозь мокрой брони и одежды. Оставшись совершенно голой, она развесила все свои пожитки внутри хижины, на верёвку. Желая поскорее согреться, она взяла колун, стоящий в углу и отправилась наружу, чтобы наколоть дров для костра. Нордка усмехнулась своим мыслям: Наверное, сейчас это то ещё зрелище — убийца Императора машет топором, в чём мать родила! Впрочем, стесняться тут было некого: в лесной глуши, за хижиной не было никого, кто мог бы увидеть её голой. Ну, разве только, птицы, звери или Тенегрив, пасущийся неподалёку. Размахивая топором, женщине быстро удалось согреться, и скоро она уже разожгла костёр. Сходив в хижину, нордка нашла в лежащем на полу мешке немного овощей. Недолго думая, она закинула несколько клубней картофеля в костёр, укладывая их в угли. Лук она почистила и порезала кольцами, и, нанизав на деревянную обточенную палочку, крутила его над огнём, давая равномерно поджариться со всех сторон. От голода уже болезненно сводило желудок, и женщина то и дело нетерпеливо тыкала палкой, лежащий в углях картофель. Кольца лука быстро покрылись золотистой корочкой, и нордка жадно накинулась на него, съев всё без остатка. Сидя у костра, она вдруг вспомнила, что в рюкзаке должна быть бутылка мёда. Порывшись в нём, она извлекла бутыль и, откупорив пробку, с наслаждением попивала мёд, празднуя удачно выполненный контракт. Моруэн достала несколько безделушек, попавшихся ей в сундуке каюты Императора, и сейчас с восхищением разглядывала драгоценные ожерелья и кольца. Бывшая воровка внутри неё довольно ликовала — вне всякого сомнения, стоят они очень дорого, и Делвин даст ей за них приличную сумму. Полюбовавшись безделушками какое-то время, нордка спрятала награбленное обратно в рюкзак и достала палкой из костра картофель. Предчувствие подсказывало, что задерживаться здесь ей не стоило и потому, она поспешила в хижину, чтобы одеться. Броня была по-прежнему сырой, но с неё хотя бы стекла вся вода. Неприятно поморщившись, нордка с трудом натянула её на себя и отправилась к костру, доедать картофель. Сейчас, простой запечённый на углях овощ казался ей лучшим блюдом во всём Скайриме. Наконец, Мору удалось наесться и согреться у костра. Частично высушив возле огня свою броню и шерстяной плащ, она вскоре уже неслась в сторону Вайтрана, всё больше подгоняя по пути Тенегрива. Она скакала, не останавливаясь, ей не терпелось скорее получить награду за выполненный контракт, и все мысли были заняты лишь тем, чтобы как можно быстрее добраться до Гарцующей кобылы. Доехав до долины владения Вайтран нордка, свернув с дороги, поскакала напрямую через поле. Пополудни Моруэн приблизилась к городским воротам, оставив коня пастись в поле, недалеко от конюшни. В Вайтране кипела жизнь — толпы людей сновали туда-сюда по улицам, а на рынке бурно шла торговля. Нордка понимала, что внешний вид её сейчас оставлял желать лучшего и потому, низко надвинув капюшон шерстяного плаща на своё лицо, она быстро зашагала в сторону таверны. В сером плаще ей не составило труда смешаться с толпой горожан, не привлекая к себе излишнего внимания стражи. Мору рывком потянула на себя тяжёлую дверь и вошла, переступив порог Гарцующей кобылы. В воздухе таверны витали десятки различных запахов: перегара, мужского пота, готовящейся пищи и сладкий аромат хмельных напитков. Сегодня здесь было множество людей, кто-то сидел за столиками, общаясь друг с другом, кто-то за прилавком, а двое пьяных нордов уже затеяли драку, собрав вокруг себя толпу зевак. Люди делали ставки и оживлённо кричали, подбадривая дерущихся мужчин. Не обращая никакого внимания на творящуюся вокруг кутерьму, нордка поспешила в дальнюю комнату, на встречу с Мотьером. Отчего-то сейчас она опасалась, что тот мог уже сбежать, не заплатив за контракт. Конечно, она бы всё равно нашла его позже, но такого развития событий ей всё же не хотелось. Открыв дверь комнатки, Моруэн тихо выдохнула с облегчением: бретонец ещё был на месте. С момента их последней встречи, он заметно посвежел и уже не был таким помятым — мужчина побрился, привёл в порядок свою одежду и волосы. В комнате было чисто и прибрано, а на столике одиноко стояла бутылка в коричневом стекле — вино Братьев Сурили. На миг, нордку укололо воспоминание, связанное с этим вином. В последний раз они пили его с Цицероном, в Данстарском Убежище. Амон Мотьер неторопливо потягивал красное вино из серебряного кубка и, смерив её радостным взглядом, воскликнул: — А, вот и ты! Закрыв за собой дверь, Моруэн выросла перед бретонцем, сверля его нетерпеливым взглядом: — Тит Мид мёртв. — О, я знаю, уже знаю! Я получил вести всего час назад и уже приготовился… Отметить эту победу! — он жестом указал на вино. — Поверь мне на слово, Братство оказало услугу всему Тамриэлю, — с этими словами, взгляд Мотьера забегал и он задумчиво потёр свою бороду: — Но давай не будем терять времени. Плату за контракт ты найдёшь в урне, в руинах Волундруд. Взгляд нордки упал на заплечный мешок, стоящий рядом с дверью. Видимо, Мотьер уже собрал все свои вещи, и вот-вот уже готовился покинуть таверну. В глазах Мору полыхнул опасный огонёк, и она тут же заглянула ему в лицо, но бретонец поспешно отвёл взгляд, промолвив: — Твоя плата ждёт. И не волнуйся, я же не настолько глуп, чтобы предать Братство. — Но настолько, чтобы сбежать, не заплатив, да? — глаза нордки сузились и она сверлила его взглядом, ловя каждый нервный жест. Бретонец задёргался, и взгляд его уже в панике бегал по всей комнате: — Послушай, я ведь уже сказал тебе, где деньги, — с этими словами, Мотьер встал и едва заметно попытался пятиться в сторону от нордки. Его страх не ускользнул от цепкого взгляда убийцы, но она, ухмыльнувшись, повернулась к нему спиной, делая шаг в сторону двери. Он тут же облегчённо выдохнул и промолвил чуть дрогнувшим голосом: — А теперь прощай, и надеюсь, больше мы не увидимся, ассасин. "Мотьер, Мотьер… Как же ты глуп! Неужели ты думал, что я поверю в эту ложь, что ты вовсе не хотел сбежать? Задержись я в пути ещё хотя бы на час, тебя бы уже и след простыл. Похоже, ты редкий кусок дерьма…" Резко развернувшись к нему лицом, нордка быстрым движением вытащила Клинок Горя из ножен на поясе и сделала молниеносный выпад в сторону бретонца. Острое лезвие клинка прошло сквозь дублет как нож через масло, легко пронзив его грудь, и Мотьер охнул, повалившись на пол. В глазах мужчины застыл предсмертный страх, а на лице отразилось выражение полной растерянности — очевидно, бретонец не ожидал такого исхода. — Ничего личного, я всего лишь исполняю последнюю просьбу Императора, — ледяным тоном промолвила нордка. Но Амон Мотьер уже не слышал её голоса, отдав свою душу Ситису. Быстро обыскав его труп и комнату, Мору не нашла там ничего особенно ценного или такого, что было бы полезно узнать и поспешила прочь из таверны. Сейчас нордка думала лишь о том, не соврал ли этот ушлый бретонец про деньги в руинах Волундруд. Шум, стоящий в главной зале таверны до сих пор не утих — те двое нордов, только что лупившие друг друга кулаками, уже пили вместе мёд, громко смеясь. "В этом заключается национальный нордический характер!" — подметила про себя нордка. Окинув их быстрым взглядом, Моруэн усмехнулась и бесшумной тенью выскользнула за дверь таверны. Снова смешавшись с толпой и хаосом на улицах, она поспешила на выход из Вайтрана, направляясь к конюшням. Оказавшись за городскими стенами, Мору побежала в сторону поля, где оставляла пастись Тенегрива. Едва она просвистела, как конь мгновенно появился перед ней, будто возникнув из Пустоты. Оказавшись в седле, нордка легко толкнула его в бока, и тот чёрным вихрем устремился на север. Солнце по-прежнему стояло высоко в небе, приятно согревая бледное лицо нордки, а ветер трепал свалявшиеся светлые волосы. Шерстяной плащ успел уже полностью высохнуть и теперь снова защищал её от ветра и холода. От тяжёлого рюкзака ломило спину и плечи, но всё это было лишь мелкими неудобствами, и Моруэн вовсе не замечала своей усталости. Теперь она не могла отделаться от навязчивой параноической мысли об обмане Амона Мотьера и молила Ситиса, чтобы деньги оказались в урне, как и сказал ей бретонец. Любой контракт должен быть не только омыт кровью, но и щедро вознаграждён деньгами. Теперь Братству требуются большие ресурсы, и она добудет их для него. Стоило только покинуть долину владения Вайтран, как дорога начала подниматься вверх, в гору. С каждой милей, по мере подъёма, постепенно становилось всё холоднее, и прохладный ветерок долины вскоре сменился злым порывистым ветром Белого берега. Вокруг белели заснеженные хребты, а под копытами коня хрустел снег. Деревьев становилось всё меньше, а снега и каменных валунов, торчащих повсюду, всё больше. Небо полностью затянуло серыми тучами, и солнце мутным пятном едва пробивалось сквозь них. Впереди показалась снежная шапка, покрывающая старые камни руин Волундруд. Моруэн спешилась и повела Тенегрива под уздцы. В этот раз, благодаря ему, нордке удалось гораздо быстрее добраться до руин, чем тогда, в первый раз. Приблизившись к каменным столбам возле входа, Мору поспешила внутрь, спускаясь вниз по каменной, покрытой толстым слоем снега лестнице. Перед тяжёлой старой дверью на лестнице были протоптаны следы, но их уже сильно замело снегом. Едва подавив волнение, нордка вытащила клинок Горя из ножен и устремилась вглубь руин, ожидая внутри любого подвоха. В руинах было пусто, тихо и темно, лишь ветер изредка завывал в пустых коридорах и каменных залах, нарушая мёртвую тишину. Опасаясь встретить врагов, ждущих в засаде, она осторожно кралась по уже хорошо знакомым ей коридорам, пока не оказалась, наконец, в той небольшой зале, где произошла их первая встреча с Мотьером. В пустой зале всё так же гулял ветер, и теперь было очевидно, что никто её тут не ждал. Нордка скинула тяжёлый рюкзак с плеч и сразу же устремилась к стене напротив, рядом с которой стояла большая старая урна. Затаив дыхание, она подняла крышку, заглядывая в урну. Хотя глаза уже привыкли к полумраку руин, но всё же, в такой темноте рассмотреть содержимое было очень сложно, и тогда Мору опустила правую руку, засунув её в урну по самое плечо. Кончиками пальцев она нащупала мешок и тут же потянула его вверх. Мешок был очень тяжёлый, с замиранием сердца, нордка развязала его — в полумраке едва блеснули золотом монеты. Она тут же высыпала содержимое мешка на каменный пол и взялась судорожно пересчитывать. Времени на это действие ушло чудовищно много, но Моруэн бы не успокоилась, пока не посчитала бы каждую монету. Закончив считать и уложив всю гору монет обратно в мешок, она заключила вслух: — Десять тысяч септимов! Это лишь половина той суммы, которую обещал заплатить Мотьер! Испугавшись такой чудовищной мысли, она рысью подскочила к урне и вновь засунула туда руку, пытаясь достать до самого дна. Судорожно пошарив рукой, нордка нащупала кончиками пальцев грубую ткань мешка. Выдохнув с облегчением, она с усилием извлекла его наружу и заглянула внутрь — монеты на месте. Судя по весу, здесь была точно половина суммы, и пересчитывать деньги уже не было надобности. Моруэн вновь взвалила на плечи свой тяжёлый груз, а мешки пришлось тащить в руках. Она поспешила прочь из руин и вскоре уже нагружала Тенегрива, прикрепив к его бокам мешки, почти доверху наполненные септимами. Теперь нужно было спешить в новый дом, в Данстарское Убежище. Конь, будто и вовсе не чувствовал своей ноши, всё также быстро он мчался по заснеженному тракту на север. Моруэн смотрела лишь вперёд, не озираясь по сторонам и не оглядываясь. Сейчас она чувствовала себя смертельно усталой и постаревшей сразу на несколько лет. Ледяной ветер со снегом покалывал её кожу, кусая лицо и замораживая пальцы в кожаных перчатках. Больше всего нордка мечтала скорее оказаться в Убежище, усталое тело ныло и болело, отчаянно нуждаясь в столь долгожданном отдыхе и тепле. Солнце уже давно село, уступив место вечерним сумеркам, и воздух стал по-настоящему морозным. В скором времени, на тракт опустилась ночь, укутав всё вокруг густой, тягучей синевой, и вдалеке показались крыши домов Данстара. Тенегрив в мгновение ока домчал свою сестру к самому побережью Моря Призраков, с которого дул поистине свирепый, пронизывающий до самых костей ветер, не идущий уже ни в какое сравнение с тем, что был на тракте. Как только в скале показалось пятно чёрной двери, Моруэн спешилась и быстро разгрузила коня. Взвалив на себя тяжёлые мешки и пригибаясь под их тяжестью, она поковыляла в сторону Убежища. Потянув на себя железное кольцо тяжёлой двери, нордка переступила порог своего нового дома. Внутри было тепло и с последнего её визита здесь стало заметно больше света — всюду горело множество свечей. Преодолев длинный коридор, Мору обнаружила, что гроб Матери Ночи установили на каменный пьедестал, который находился сразу после коридора справа от него. Это святилище казалось далеко не таким красивым: в нём не хватало атмосферы, которая была в Фолкритском Убежище. Но сейчас главным являлось то, что у Братства вообще осталось Убежище, хотя бы такое, старое и неуютное. Усталой, почти заплетающейся походкой, нордка спустилась вниз по каменной лестнице в обеденную залу. Назир грел руки у очага, в зале было по-прежнему прохладно, из-за разбитого витража в стене гулял ветер. Едва завидев усталую главу Братства, аликрец кинулся ей на встречу, перехватывая у женщины тяжёлые мешки с золотом. На лице его заиграла улыбка: — Судя по всему, всё удалось? — Тит Мид пал… Слава Ситису! — Вот это вести, что надо! Слава Ситису! Я с самого начала верил в тебя, девочка! — редгард ликовал, и с его лица не сходила широкая улыбка. Нордка никогда не обижалась, когда он называл её девочкой — Назир был гораздо старше, и такое обращение было простительно. Хотя сейчас, в её представлении она меньше всего походила на девочку. — Спасибо, старалась не подвести. Теперь нам срочно нужно восстановить это Убежище, чтобы в нём можно было жить, — сняв капюшон, Мору быстро начала перебирать пальцами спутанные, свалявшиеся пряди. Волосы спутались настолько, что превратились в лохматого вида сосульки и, судя по всему, расчесать их уже навряд ли когда-то удастся. Издав еле слышный вздох, полный сожаления, нордка оставила их в покое. — Сколько тебе заплатили за этот контракт? — редгард, не заметив её вздоха, не мог отвести любопытного взгляда с мешков, полных золота. — Двадцать тысяч септимов. Назир тихонечко охнул: — Это же целое состояние! — Да. Надеюсь, его хватит, чтобы восстановить из руин старое Убежище, — нордка устало опустилась на стул, напротив Назира. — Думаю, что хватит. Мы должны продолжить наше сотрудничество с Гильдией Воров, за определённую плату они помогут нам с восстановлением Убежища. Теперь тебе, как главе Братства, нужно будет договориться обо всём с Делвином Меллори, — спокойно рассудил редгард, наливая себе в кружку эль. Спокойствие и рассудительность — Моруэн всегда нравились в Назире эти качества. — Завтра же поеду в Рифтен. Не хочу тянуть время с восстановлением Убежища. А ты займись пока поиском новых братьев и сестёр — теперь нам нужна свежая кровь, чтобы укрепить нашу Семью. Назир одобрительно кивнул головой: — Верное решение. Я так и сделаю, займусь поиском как можно скорее. А тебе лучше как следует отдохнуть сегодня ночью. Вид у тебя… Усталый, — аликрец едва скривил губы, окинув нордку беспокойным взглядом. Моруэн вспомнила об одной вещи и потянулась к своему рюкзаку. Скимитар, туго обмотанный грубой тканью, наполовину торчал из набитого рюкзака. Она вытащила его, и быстро размотав ткань, положила аликрский клинок на деревянный полупустой стол перед Назиром. Тёмные глаза редгарда в удивлении расширились, и он даже на секунду открыл рот, восклицая: — Не верю своим глазам… Это… Это же легендарный скимитар «Порыв Ветра»! Никогда ещё Мору не видела его таким ошеломлённым! Улыбнувшись ему в ответ, нордка проговорила: — И теперь он твой, Назир. Аликрец тут же аккуратно взял клинок со стола и начал тщательно рассматривать каждую деталь, поворачивая его в руках. Он смотрел на оружие с нескрываемым восхищением и, казалось, не мог поверить, что теперь скимитар принадлежит ему. Взрослый, умудрённый опытом мужчина, улыбался и радовался, будто мальчишка. — Это самый лучший подарок, который я когда-либо получал! Но позволь спросить, откуда он у тебя? — Нашла на борту Катарии, в каюте императора. Думаю, мёртвому императору он уже ни к чему, — улыбнулась в ответ Мору. — Это верно, Мору. Мне он точно пригодится больше! — аликрец не переставал радоваться и улыбаться. От его радости на душе Моруэн становилось светло, ибо теперь ей хотелось верить, что тёмные времена Братства остались позади. Вдруг, она вспомнила о Бабетте и Цицероне: — А где все остальные? Где Бабетта? — Бабетта вечером отправилась на охоту, а Цицерон мне о своих передвижениях не сообщал. С момента нашего прибытия, мы с ним почти не разговаривали. Мрачный он какой-то, от прежнего весельчака и шута уже и следа не осталось, — серьёзно и настороженно подметил Назир. Моруэн нахмурилась: — Давно его нет? — Последний раз Бабетта видела его сегодня утром, он ушёл, хлопнув дверью, и ничего ей не сказал. Нордка налила себе в кружку эля и задумалась на минуту. — Куда он мог направиться, и почему его так долго нет? — тихо проговорила она себе под нос, задавая вопрос скорее себе самой. Назир поморщился и выпалил в ответ: — Откуда же мне знать, что у него на уме? Я ведь тебя предупреждал, Мору, что от этого имперца можно ожидать всего, что угодно? — с укором спросил он. Отчего-то сейчас, Назир напомнил ей отца, отчитывающего свою нерадивую дочь. Впрочем, по возрасту, он вполне мог бы быть её отцом. Нордка залпом осушила кружку с элем, ничего не ответив редгарду. От сильной усталости мысли путались, а веки начинали тяжелеть. Будь тут Бабетта, то не отпустила бы её отсыпаться, пока не напоила всеми своими лечебными зельями и отварами. Но Бабетта была на охоте, а у нордки сейчас не было желания пить или есть, она лишь хотела скорее добраться до постели, чтобы упасть. — Пойду искать кровать. Доброй ночи тебе, Назир. Медленно поднявшись из-за стола, Моруэн подхватила свой тяжёлый рюкзак и покинула обеденную залу, оставив редгарда допивать эль в гордом одиночестве. — А вот это хорошая мысль. И не забывай: теперь ты можешь выбирать себе любую кровать и комнату, — бросил ей вслед Назир.***
Утомленная долгой дорогой и всеми произошедшими с ней событиями, женщина побрела по коридорам в поисках своего угла. Она обошла все жилые помещения и остановила свой выбор на самой крайней комнате, в конце коридора. Моруэн решила, что теперь самая большая комната в Данстарском Убежище будет принадлежать ей. Но вовсе не из-за своих размеров, а из-за удобного расположения и наличия в ней места под рабочий кабинет, куда можно будет поставить большой дубовый стол и несколько книжных полок. Пока внутри помещения было не слишком уютно, многого ещё не хватало, и многое здесь ещё предстояло обустроить. Но всё-таки, тут оказалось и кое-что хорошее — огромная кровать на каменном пьедестале. Расстегнув все пряжки, Мору с облегчением избавилась от кожаной брони и, немного пошарив в комоде, извлекла оттуда простую льняную рубаху, которая, по-видимому, принадлежала Цицерону. Похоже, что он занимал эту комнату, пока скрывался в Убежище. Моруэн сразу насторожилась, как только узнала, что сегодня Цицерон покинул Убежище. Всё это казалось очень странным и подозрительным, и она не могла понять причины его поступка. Но сейчас нордка слишком устала для того, чтобы думать об этом. Слабая и измотанная, она легла на кровать, укрывшись большой медвежьей шкурой. Но долго полежать не удалось: тревожное чувство, давно не покидавшее её, заставило вновь подняться с постели. Она взяла лежащий на деревянной тумбочке Клинок Горя и, вытащив его из ножен, сунула под подушку. Так будет спокойнее, надёжнее. После всех событий, которые ей пришлось пережить, уснуть на новом месте оказалось не так уж просто. И хотя она знала, что Убежище надёжно защищено магической дверью, и что где-то в глубине его коридоров, на нижних уровнях по-прежнему бродят призрачные стражи, но всё-таки пока не чувствовала себя здесь в полной безопасности. Нордка ещё долго крутилась в постели, переворачиваясь с одного бока на другой, и не могла уснуть. Но вскоре усталый организм всё-таки сдался, потяжелевшие веки сомкнулись, и женщина провалилась в сон. Вопреки ожиданиям, сон был очень тревожный и прерывистый. Густой и тягучий, он окутывал беспокойный ум своей тяжестью, не давая полностью погрузиться в спасительное забытье. Иногда Моруэн вздрагивала, просыпаясь в холодном поту, но придя в себя, понимала, что здесь никого кроме неё нет, и после снова засыпала. Спустя какое-то время, Мору почувствовала холодные пальцы, скользящие по её коже, и знакомый сладковато-свежий аромат лавандового масла. Пальцы ловко двигались под шкурой, гладя и изучая ее тело, и вскоре коснулись правого бедра. Едва слышно вздохнув, нордка повернулась и легла на спину, сразу ощутив на своём лице его горячее дыхание. Моруэн вновь боролась с собой. Она испытывала смешанные чувства — страх вперемешку с желанием, сомневалась в его намерениях, и в том, стоило ли поддаваться своим чувствам. Она хотела поговорить с ним и попыталась убрать его руки, оттолкнув их, но убийца резким движением схватил её за запястья и с силой прижал их к кровати, нависая над ней. Сегодня он был крайне настойчив. И это не удивительно — Слышащая, его дорогая Слышащая вернулась! И теперь, она будет принадлежать только ему. Подчиняться ему, по крайней мере, в постели. И плевать, что теперь, она глава Братства. Он знает только то, что сейчас это его женщина. Наклонившись, он вдохнул такой любимый и приятный запах, запах её кожи — пьянящий, сводящий убийцу с ума. — Прошу тебя, — сонным голосом пролепетала нордка, но в ответ ничего не прозвучало. Под давлением Цицерона, запястья заныли, но убийца и не думал ослабить свою хватку, словно испытывая наслаждение от её беспомощности. В комнате было темно, ведь перед сном Моруэн потушила все свечи и потому не могла сейчас разглядеть лица Цицерона. Всё также крепко прижимая её запястья к кровати, он нашёл губы нордки и впился в них, будто изголодавшийся вампир в шею своей жертвы. Он резко пропихнул свой язык в её рот, отчего поцелуй показался очень грубым и порывистым. Не отрываясь от губ, он скользнул ладонью под рубашку, быстро поднимая ткань вверх, полностью обнажая грудь нордки. С силой сжав её своей ладонью, Цицерон оторвался, наконец, от её губ, и принялся покрывать поцелуями шею, а потом и грудь женщины. Губами он сразу почувствовал остро выпирающие ключицы и торчащие рёбра, она заметно исхудала с их последней встречи. Но это нисколько не отвращало и не уменьшало его пыл, наоборот — хрупкость делала её более слабой и беспомощной, чем обычно и лишь увеличивала в нём желание обладать ею. Нордка тихо вскрикнула, он прикусил зубами её шею, и сильные руки двинулись ниже, опускаясь к бёдрам. Цицерон всё больше распалял в ней желание своими грубыми ласками, и женщина всё быстрее теряла над собой контроль. Когда быстрые пальцы скользнули между её ног, нордка выгнулась и застонала, моля его о пощаде, но изголодавшийся по близости Цицерон вовсе не собирался останавливаться. Моруэн нравилась его смелость и натиск. Но она не желала давать ему полный контроль над собой — схватив его за плечи, нордка толкнула Цицерона на кровать. Повалив его на спину, она быстро уселась сверху. Приблизившись к лицу убийцы, нордка медленно скользнула ладонями по его груди вверх, незаметно отводя руку под подушку, чтобы достать клинок. В следующее мгновение, клинок уже оказался у горла Цицерона, тем самым, застав его врасплох. Он явно не ожидал такого развития событий, но бороться не стал. Обманчиво слабая Слышащая оказалась хитрее и сильнее, чем он думал. Издав еле слышный смешок, Цицерон сдался и расслабился под натиском Моруэн, признавая своё поражение. Она сразу убрала клинок и, отстранившись от него, поднялась с кровати. Через пару мгновений в комнате забрезжил слабый свет, нордка подожгла свечу, стоящую на тумбочке рядом с кроватью. Какое-то время они молчали, не в силах заговорить друг с другом. Моруэн стояла неподвижно, вглядываясь в лицо Цицерона. В тусклом свете свечи невозможно было определить, какие эмоции застыли сейчас на его лице. Он был не таким, как обычно, раньше бы он не позволил себе такое. Сейчас она терзалась лишь одним вопросом: почему Цицерон был так груб с ней? Он будто наказывал её за что-то, но она не понимала, за что. Запястья и губы болезненно ныли, но Мору всё-таки решилась заговорить с ним: — Что случилось, Цицерон? Помолчав какое-то время, он ответил: — Я снова почти обезумел в твоё отсутствие, вот что случилось, — его голос прозвучал мрачно и глухо, и он перешёл на низкий шёпот: — Цицерон был тут один, совсем один, без Матушки и своей Слышащей. Сидел тут в неведении и не знал даже, где ты, жива ли ты, — в словах его звучали отголоски обиды, а потом и отчаяние: — Целыми днями и ночами я боролся с голосом проклятого шута в моей голове, с его мерзким смехом. — Но теперь всё хорошо. Я здесь, Мать Ночи тоже. Её воля исполнена, Император мёртв! — Мору приблизилась к нему и обняла его за плечи. Вдруг, Цицерон радостно хохотнул и, прижав к себе нордку, крепко поцеловал её. — Матушка не могла ошибиться, выбрав тебя Слышащей! Ты — лучшая Слышащая, которая когда-либо была в Братстве! — воскликнул он. Отчего-то сейчас Мору вспомнила о кошмаре, приснившемся ей недавно в Мертвецком мёде, в Фолкрите. От этого воспоминания по спине пробежал холодок и внутри всё съёжилось. Но Хранитель быстро успокоился и отвлёк её от дурного воспоминания: — Когда я получил твоё письмо, то очень хотел сразу поехать в Вайтран. Но решил, что всё равно бы не успел. Да и потом, нужно было ждать приезда Матушки в Убежище. В Моруэн вновь проснулась ревность: Конечно, разве Цицерон смог бы оставить надолго свою драгоценную Матушку! — Но Слышащая прекрасно справилась с контрактом и без помощи Цицерона! — радостно заключил он. — У меня просто не было выбора, — хмыкнула в ответ Мору, — Или я убила бы Императора, прославив всё Братство, или же оказалась убитой сама, и тогда бы всё рухнуло. Пришлось справляться со всем этим в одиночку. — М-мм… Но у тебя ведь есть этот Уведомитель. Люсьен Лашанс. Разве он не помогал тебе? — в голосе Цицерона послышались странные нотки… Ревности? Недоверия? Неужели Цицерон мог приревновать её к призраку? Хотя… Она ведь ревнует его к мумии. — Не в этот раз. В этот раз я хотела сделать всё сама, — спокойно ответила нордка. — Хмм… Самостоятельная и сильная. Такой и должна быть Глава Братства, — сначала ей показалось, что в его голосе прозвучала насмешка. Но последнюю фразу он сказал вполне серьёзно. — Наверное. Завтра я выезжаю в Рифтен. Мне нужно договориться с Гильдией Воров о благоустройстве нашего нового Убежища. — Цицерон может сопровождать свою… Слышащую? — он сказал это с такой нарочито пошлой интонацией в голосе, что Моруэн не удержалась от смеха, но тут же серьёзно ответила: — Если захочет. — О да, конечно же, да! Цицерон давно мечтал отправиться в путешествие с Моруэн. Посидеть у костра в лесу, прирезать заблудшего разбойника или… Кого-нибудь получше, — в голосе Цицерона прозвучали ехидные нотки. — А как же Матушка? — с едва скрываемым сарказмом поинтересовалась нордка. Повисла тишина. Подумав минуту, Цицерон заключил: — С ней всё будет в порядке. Цицерон позаботится о том, чтобы за время его отсутствия не случилось ничего дурного. Сразу после этой беседы, Хранитель бесшумно покинул комнату главы Братства, оставив её наедине со своими мыслями. Впрочем, Моруэн не стала мучить себя долгими размышлениями, укутавшись в шкуру, она быстро заснула, с лёгкой улыбкой на лице.