Тёмное Братство вечно

      В почти полностью прогоревшем костре едва теплилась жизнь. Дым медленно тянулся вверх, устремляясь к потолку и рассеиваясь в большой зале старого форта. Моруэн долго сидела после пробуждения, обхватив колени руками, и думала. Она знала, что такие сны не могут сниться просто так, без причины, а значит — сон был предостережением.       «Почему именно сейчас? Когда общими усилиями Братство начало возрождаться и крепнуть, когда появилось так много новых людей. И почему снова… Всё это происходит со мной?»       Понимая, что нуждается в ответах на вопросы, она сконцентрировалась и произнесла заклинание вызова призрачного ассасина. Из ладони вырвался сгусток энергии фиолетового цвета, который мгновенно разросся до размеров портала.       Едва подсвечиваемый тусклым светом факелов, поступающим из коридора, Люсьен Лашанс казался почти живым — явившись из Пустоты, с каждой секундой призрак всё увеличивался, наполнялся объёмом, формой и цветом. Воображение нордки, видевшей его недавно во сне, быстро сделало своё дело и наяву: ассасин предстал перед ней практически настоящим человеком из плоти и крови. Описав ему всё, что видела, Мору спросила дрогнувшим от волнения голосом:       — Предостережение Ситиса? Что всё это значит?       — Не Ситиса, но… Лично моё предостережение. Я не могу материализоваться из Пустоты без призыва, но являться тебе во снах и видениях мне под силу.       Нордка вскинула бровь и засыпала ассасина вопросами:       — Вот как? Тогда я вовремя вызвала тебя. Кто является предателем? И кого коснётся предательство — лично меня или всего Братства?       Ассасин улыбнулся лукаво, но отвечал с каким-то сожалением, глядя мимо неё:       — Слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов. Точно не известно, кто может быть предателем. Но в Пустоте стало неспокойно, гладь её тёмных вод подёрнулась волнами — что-то происходит, Слышащая. И происходит без твоего ведома.       Моруэн опустила взгляд в грязный каменный пол, устало положив голову себе на колени. Долго ещё пребывала она в молчании, не заговаривая с Люсьеном Лашансом. Пыталась обдумать всё, вспомнить детали последних дней и месяца, но в голове творилась сущая каша из разных событий, которые наполняли последние полгода жизни.       — Для чего мне предостережение, если ты не можешь дать ответ, кто предатель? Что мне с ним делать? — отчаявшись, выпалила она.       — Прежде всего — быть осторожнее. Внимательно присмотреться ко всем, кто имеет отношение к Братству. Не доверять тому, кто заставляет тебя сомневаться, — сдержанно и спокойно отвечал Лашанс. — Взвешивай каждый свой шаг, слово и действие, Слышащая.       Нордка мгновенно помрачнела: вскочив, она вперила в него взгляд, полный отчаянной ярости и гнева:       — Спасибо, ты спас мне жизнь своим предостережением! — язвительно воскликнула Мору, всплеснув руками. В гневе она со всей силы пнула старую деревянную бочку, стоящую рядом. Та была пустой — ударившись о стену, она сразу разлетелась на части, и тогда нордка прикусила губу до крови, едва удержавшись от крика.       Но уже через мгновение она испытала стыд за столь внезапный приступ гнева и опустила взгляд вниз, опасаясь встретиться глазами с убийцей. Моруэн думала, что повела себя не достойно — глава Братства не имеет права психовать. Но кто был бы спокоен на её месте?       — Прости, брат мой. В последнее время мне приходится нелегко.       Лашанс стоял уже совсем близко, но не для того, чтобы наказать Слышащую за дерзость, как она подумала. Он лишь успокаивающе провёл ладонью по щеке и нордка ощутила, что рука ассасина источала тепло, а не холод.       — Я чувствую твоё внутреннее состояние. И оно искренне печалит меня, — он отстранился и отвёл взгляд в сторону.       — Странно, что пребывая в Пустоте, я не потерял способность чувствовать и испытывать эмоции. В Братстве было много Слышащих, но отчего-то именно ты тревожишь покой моего духа, лишь к тебе я возвращаюсь мысленно каждый раз, даже когда нахожусь далеко отсюда. Мне небезразлична твоя судьба, Моруэн, и потому я снова пытаюсь предостеречь тебя.       Нордка протянула руку, пытаясь коснуться его плеча. Рассчитывая, что пальцы пройдут по воздуху сквозь силуэт ассасина, она обманулась в своих ожиданиях — рука упёрлась в твёрдое плечо, и Мору даже почувствовала грубую, шершавую материю его робы. Приоткрыв рот от удивления, она ахнула и, запинаясь, промолвила:       — Но… Как? Как такое возможно, ведь ты нематериален?! Иллюзия?!       Мгновением раньше нордка считала, что у неё всего лишь богатое воображение, но сейчас убедилась в том, что ассасин настоящий, из плоти и крови. Разум продолжал утверждать, что такого не могло быть на самом деле, приводя всё новые и новые аргументы:       «Может быть я уже начала сходить с ума и мне лишь мерещится, что ассасин не призрак? Но ведь магия иллюзии сильная штука, а Люсьен, как обитатель Пустоты, мог обладать большой магической силой!»       Лашанс улыбнулся таинственной улыбкой: в чёрных как сажа глазах сверкнуло непонятное ей чувство, и в следующий миг он с силой привлёк Слышащую к себе так, чтобы она почувствовала твёрдость его тела, а после сразу отпустил. Пошатнувшись, Мору еле удержала равновесие и вперила в него ошеломлённый взгляд.       — Нематериален, материален. Иллюзия ли это? Не важно! Важно лишь то, что сейчас я могу говорить с тобой, пребывать в этом теле и в этом месте. А значит, смогу оградить от опасности.       — Ты владеешь большими силами, Уведомитель. И внушаешь страх даже после своей смерти, — осторожно подметила нордка, лишь сейчас осознав, насколько недооценивала ассасина раньше, не представляя и крошечной доли его возможностей.       — Не думаю, что это плохо. А к предателям у меня свой, особый интерес, — он самодовольно и хитро улыбнулся.       — Расскажи мне о предательстве, которое было в твоей жизни. Ты часто упоминал Матье Беламона, я бы хотела знать, как всё случилось тогда… С тобой.       Моруэн решила вновь разжечь потухший огонь — вопреки всему, ей не хотелось покидать это неуютное место, пропахшее сыростью и пылью. Впрочем, возвращаться сегодня в Убежище тоже не было желания. Достав из рюкзака кусок берёзовой коры и огниво, она принялась высекать искру. Когда пламя вновь занялось щепой и остатками дров, нордка, порывшись в рюкзаке, достала и откупорила бутылку эля, отметив, что скоро придётся кутаться в шкуры, ибо за ночь почти всё прогорело, а сухой древесины тут больше припрятано не было. Лашанс одарил её лёгкой, едва уловимой улыбкой человека, который долго ждал подходящего момента для беседы:       — Вижу, что возвращаться в Убежище ты ещё не планируешь. А значит, времени для разговоров у нас сегодня будет достаточно. Садись поудобнее, Слышащая, и я расскажу тебе историю о самом великом предательстве в Чейдинхоле.       Мору села на спальник из шкур, скрестив ноги, как каджит, а ассасин стоял напротив неё — разделяло их лишь яркое пламя костра. Всполохи пламени отражались от больших чёрных глаз убийцы, придавая им сходство со взглядом дреморы — дикая, неудержимая сила плескалась в зрачках ассасина, завораживая и пугая нордку.       Лашанс начал повествование издалека: неторопливо, но последовательно, не теряя времени, он коротко обрисовал политическую обстановку, которая складывалась в то время в Сиродиле. Хотя гильдия убийц и не была официально узаконена, но её признавали все правители, поскольку Братство в те времена имело достаточную власть, чтобы действовать по всему Тамриэлю. Люди, имеющие высокое положение в обществе, предпочитали не портить отношения с убийцами и часто закрывали глаза на многие вещи, происходившие в провинции. Но в тяжёлые годы Кризиса Обливиона власть Имперского города уже не могла игнорировать участившиеся убийства, и потому обыски в домах горожан стали обычным делом — стражники искали предметы для проведения Чёрного Таинства, и при обнаружении хотя бы одного из них, человека упекали в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.       Рассказ о жизни в Сиродиле в третью эру был увлекателен, но вскоре пришло время для главной темы, интересовавшей нордку. Отхлебнув немного эля из бутылки, Мору задала ему вопрос:       — Как жилось в те времена нашим Братьям?       Люсьен Лашанс приземлился на спальник, усевшись рядом с ней. Бросив взгляд в огонь, он заговорил ещё более тягучим и низким голосом:       — Тогда Братство было другое, оно кардинально отличалось от того, которое сейчас существует в Скайриме. Тебе бы оно показалось более фанатичным, но именно потому его и боялись люди, ибо знали, что ассасин — опасное оружие в руках нашего Отца — Ситиса. Догматы и обычаи ревностно соблюдались братьями, никто не допускал даже мысли о их нарушении. В те времена я занимал в Братстве достаточно высокую должность Уведомителя. Я не был Слышащим, но занимал пост главы Убежища в Чейдинхоле.       Беседа с ассасином текла так легко и непринуждённо, казалось, что нордке никогда не доводилось слышать столь увлекательный рассказ. Даже старый маг — Фестус Крекс не умел так хорошо рассказывать, а уж он-то действительно многое повидал за свою долгую жизнь.       Далее Люсьен рассказал о том, как долго и тщательно искал братьев и сестёр, своих подопечных. Как сделал своим заместителем Очиву — аргонианку, которую однажды нашёл выброшенной в сточную канаву в Бравиле вместе с её братом Тейнавой. Они были совсем ещё детьми и Уведомитель взял на себя роль отца, пытаясь с самого детства обучить их сложному искусству ассасинов, желая вырастить из брата и сестры настоящих Тёмных Ящеров — безжалостных и быстрых.       Время не прошло впустую — спустя пятнадцать лет аргониане превратились в искусных и ловких убийц, успешно исполняя все контракты, которые поручал им Уведомитель. Когда Убежище стало процветать, а дела Братства пошли в гору, Люсьен нашёл и завербовал нового убийцу. Тот очень быстро развивался, успешно выполняя один контракт за другим, и вскоре Лашанс сделал его своим Душителем.       — Всё шло хорошо до первой ошибки, ставшей роковой. В один из дней мой Душитель получил очередные контракты, которые я оставлял для него в тайнике. Он молниеносно исполнил каждый из них, последовательно вырезая членов Чёрной Руки, а затем направился в Бравил, чтобы убить Слышащего, Анголима.       Моруэн нахмурилась, сдвинув брови — в её глазах отчётливо читалось непонимание и немой вопрос. Не дав озвучить его вслух, ассасин продолжил:       — Кто-то обнаружил тайник и подменил контракты специально, чтобы уничтожить Чёрную Руку и всё Братство. Но мой протеже до последнего не знал, что идёт убивать главу Братства, как не знал в лицо Слышащего и других членов правящего совета. Он просто убил их всех, думая, что исполняет мой приказ, — с горечью промолвил Лашанс и отвернулся от огня. Повисла тишина — напряжённая и тягучая. Моруэн не знала, что сказать и просто сидела молча.       — Когда я, пытаясь остановить его, приехал в Бравил, то оказалось уже слишком поздно — Анголим был убит. В гневе я сам едва удержался от убийства, но понимал, что вся череда смертей была чётко спланированным предательством, а Душитель — лишь оружием в руках предателя.       Нордка почувствовала, как мурашки пошли по коже, когда представила, что последовало за теми событиями, но Лашанс не стал долго мучить её молчанием и продолжил рассказ:       — Остальные члены Чёрной руки потребовали очищения Убежища, считая, что предатель скрывается где-то среди них, моих горячо любимых братьев и сестёр… Я ни секунды не верил в это, но нарушить догматы и ослушаться их не мог и тогда, — тут ассасин на мгновение прервался и сглотнул тяжёлый ком в горле. — Вручил отравленные яблоки Душителю… — Люсьен опустил голову и сжал кулаки в бессильной злобе.       — Убежище было Очищено.       После длительного молчания он вновь бросил на неё усталый взгляд и тяжело вздохнул — в глазах ассасина отразилась такая невиданная скорбь и горе, что сердце женщины болезненно сжалось. Нордка понимала его чувства, как никто другой, ведь тогда всё, что строил Лашанс столько лет долгим и усердным трудом полностью было уничтожено. Уничтожено беспощадно и несправедливо.       Сейчас Моруэн видела перед собой не жестокого убийцу, но человека, глубоко погрязшего в предательстве и крови. Человека, загнанного в угол, не имеющего выбора. Очевидно, что Люсьен Лашанс раскаивался в прошлом, жалея о произошедшем. В момент осознания ей захотелось его утешить, но нордке оставалось лишь молча наблюдать, как внутри великого убийцы снова всё рушится и красивое лицо его то темнеет, то бледнеет, будто снова становясь призрачным.       — Но и Очищения Убежища им оказалось мало. Прознав об убийстве Слышащего, они вновь собрали совет и срочно вызвали меня туда, на ферму Эпплвотч.       Дальнейшая история Моруэн была знакома, но не в подробностях — нордка не знала, как убили Уведомителя. Увидев в глазах Лашанса отчаянную решимость и твёрдость, она поняла, что сейчас узнает, как всё произошло тогда, и в ожидании рассказа внутри всё сжалось в комок. Он повернул к ней своё лицо и, не отрывая взгляда от глаз женщины, заговорил:       — Я помню запах сена и свежей древесины на ферме. В пустом доме гулял ветер и не было никого, когда я пришёл. И, кажется, скрипнула половица, когда один из них подкрался ко мне со спины, чтобы оглушить одним ударом. Они повесили меня прямо там, под потолком. Долго пытались выдавить признание в том, что я хотел уничтожить всё Братство, вероломно называли предателем, оскорбляли.       Отвернувшись, он прервался на некоторое время, собираясь с моральными силами. Внезапно для себя, Моруэн накрыла руку ассасина своей рукой. Та вновь стала такой ледяной, будто принадлежала мертвецу.       — Медленная и мучительная смерть стала мне наказанием. Аркуэн — так звали одну из Уведомителей, лично срезала кожу с моего тела, когда я был ещё жив. Медленно, пласт за пластом, с маниакальной настойчивостью и усердием — она резала и резала, пока не сняла всю кожу полностью… Ситис, тогда я испытал такую боль, что проклял всё! Эта женщина стала моим палачом. Я терял сознание, но она вновь и вновь возращала меня в него, немного подлечивая магией, ради долгих минут последующих мучений. Мне казалось, она получала какое-то извращённое удовольствие от этих пыток — её тонкие пальцы дрожали, когда держали лезвие, а лицо искажала гримаса наслаждения.       От описания казни ассасина нордку прошиб холодный липкий пот, и ей стало так холодно, будто костёр потух, а вся зала покрылась льдом. Уведомитель вёл свой рассказ очень эмоционально, с чувством, с расстановкой, так растягивая некоторые слова и фразы, что Моруэн показалось, что он смаковал их, эти воспоминания, смаковал, словно наркоман последнюю бутылку скумы.       — Это просто… Ужасающая смерть, брат мой, — задохнувшись, вымолвила она.       Лашанс сначала широко улыбнулся, а через мгновение прыснул смехом, увидев, как сильно впечатлил нордку его рассказ. Моруэн пребывала в недоумении от такой реакции и, окинув его непонимающим взглядом, отстранилась.       — Я не боялся её, Слышащая, о нет! Не стоит жалеть меня. Но моих убийц это бесстрашие ужасно разозлило. Их злило, что я не молил о пощаде и вообще не издал ни звука, кроме одного единственного проклятия, когда осознал, чьих рук то было дело… — тут ассасин упёрся взглядом в огонь и, задумавшись, долго смотрел в пламя, почти не мигая.       Выждав какое-то время, нордка снова позволила ему погрузиться в прошлое, и когда молчание изрядно затянулось, тихо промолвила, не то спрашивая, не то утверждая:       — Матье Беламон…       Лашанс лишь кивнул в ответ, не проронив ни слова.       — Но скажи мне, Уведомитель — осторожно начала Мору. — Ты действительно убил его мать?       Лицо Лашанса вдруг снова потемнело и она поняла, что Уведомитель гневается, но не на неё, а на себя и того человека из прошлого: злость и воспоминания нависли над ним, будто грозовое облако, готовое в любой момент взорваться шумным громом.       — Я выполнял контракт. Кто знал, что он прятался под кроватью? Тогда мне следовало убить и его. Воистину, спасение жизни мальчика стало моей самой большой ошибкой. Ибо после того в нём пробудилась месть.       — Убей мать мальчика, и месть пробудится в сыне, — произнесла она слова, которые неоднократно звучали из уст Лашанса. — Теперь я знаю, что произошло. Благодарю тебя за откровение, Уведомитель. Много важного мне стоит вынести из этой истории.       Постепенно вся жуткая тема сошла на нет, и тогда они пробеседовали весь оставшийся день до поздна, пока Мору, осушив вторую бутылку эля, не провалилась в крепкий хмельной сон. Лашанс охранял её покой до самого рассвета, а потом Пустота призвала его и ассасин исчез. Проснулась нордка уже в одиночестве, в холодном и тёмном, будто склеп, зале старого форта. Весь вчерашний разговор с Уведомителем сейчас казался лишь долгим сном. Факелы, тускло мерцавшие на стенах коридоров, окончательно потухли, как и костёр, в котором давно и полностью прогорели все дрова. Туго скрутив спальник, Моруэн прицепила его к рюкзаку и покинула своё временное убежище. Надо было возвращаться домой.

***

      По дороге до Данстарского Убежища нордка попала в снежный буран и продрогла до самых костей. Весь оставшийся путь она отчаянно мечтала погреться в бочке с горячей водой, и как только переступила порог своего дома, то встретила Бабетту у алхимической лаборатории и тогда сразу попросила помощи с купанием.       Девочка скомандовала быстро: большую пустую бочку в покои Моруэн притащил светловолосый норд Гутрум, один из новых посвящённых, который был только рад лично послужить главе Братства, и хоть недолго, но побыть в её покоях. Воду для купания помогли натаскать две новые сестры — темнокожая редгардка и имперка с длинными чёрными волосами. Еле выпроводив Гутрума, Бабетта закрыла за ним дверь. Скинув с себя броню, Мору с удовольствием погрузилась в горячую воду, пахнущую корицей, гвоздикой и отваром каких-то ароматных луговых трав.       — Судя по твоему виду, отдохнуть от рутины не удалось, — саркастично подметила вампирша.       — Да уж, не вышло. Я ночевала в каком-то старом заброшенном форте, к югу отсюда. Хотелось немного спокойствия.       Бабетта в два счёта оказалась за спиной женщины и тут же ловко и аккуратно начала массировать уставшие плечи нордки:       — Понимаю. Не каждый человек справился бы с тем, с чем справилась ты, Слышащая. Ты многое сделала для Братства, для всех нас, — спокойный и тонкий голос девочки успокаивал нордку, внушая ей чувство благодарности и спокойствия. Она выдохнула и, закрыв глаза, произнесла:       — Дорогая сестра, знала бы ты, как важны для меня такие слова!       Бабетта добродушно рассмеялась и, взяв гребень, принялась чесать волосы нордки:       — Так расскажешь, чем ты занималась последние сутки, если не отдыхала?       Мору медленно провела мокрым пальцем по краю бочки. И замолчала на некоторое время, размышляя о том, стоит ли вообще рассказывать девочке о разговоре с Лашансом. Решив всё же умолчать о своём сне, она ответила:       — Беседовала с призрачным ассасином. Он рассказал мне свою историю. Мы беседовали весь день и вечер.       Девочка усмехнулась, как-то язвительно и по-взрослому. Сейчас она выглядела немного настороженной:       — Интересно! Не знала, что этот призрак может быть таким разговорчивым.       Нордка задумалась, вновь прокрутив в своей голове их встречу:       — Знаешь, в какой-то момент я была уверена, что он живой и настоящий… Совсем не призрачный. Но, наверное, он всё же мастерски владеет магией иллюзии.       Бабетта вздохнула так, будто ей стало скучно и отошла в сторону:       — Возможно. Он ведь связан с Пустотой напрямую. И с Матерью Ночи и… С Отцом Ужаса. Но тебе надо как следует расслабиться и отдохнуть, Слышащая. А то так можно и с ума сойти.       Моруэн прикрыла глаза и почти уснула, расслабившись, как вдруг словно ощутила рядом с шеей что-то острое и сразу открыла глаза — Бабетта сидела за дубовым столом в нескольких шагах от бочки и серьёзно смотрела на неё немигающим взглядом красных глаз.       «Наверное, показалось».       — Один из заказчиков, чьё имя передавала тебе Мать Ночи, всё ещё ждёт встречи с ассасином, — как-то громко и внезапно проговорила вампирша. В её речи послышались отголоски приказного тона Астрид и Мору невольно напряглась — Бабетте определённо нравилось командовать иногда.       — Так отправь к нему кого-нибудь, у нас ведь теперь полно людей, — спокойно и безразлично произнесла нордка.       Тут вампирша смягчилась и вновь стала похожа на маленькую девочку — подцепив прядь тёмных волос, она начала накручивать её на пальчик.       — Дело в том, что почти все новички разъехались на контракты по разным уголкам Скайрима, Гутрум тоже выезжает сегодня в ночь, а женщин-новичков мы пока ещё опасаемся отправлять в ледяную пещеру, которая находится на острове в Море Призраков.       Нордка ответила коротким кивком и окинула её понимающим взглядом:       — Да, пожалуй, вы правы — новичков стоит беречь. А я уже засиделась в Данстаре, думаю, путешествие мне не повредит.       Моруэн действительно успела соскучиться по контрактам. И посчитала, что это хороший повод доказать всем — новым и старым членам Братства, что она сильна и достойна быть главой теперь уже могущественной организации.       Бабетта воскликнула, обрадовавшись:       — Я знала, знала, что Слышащая не откажется от контракта! Но будь осторожна, возьми с собой зелья и всю экипировку.       Нордке показалась странной такая радость, но она не придала этому значения.       — Конечно, я буду осторожна. Как имя того заказчика?       —Арондил. Он Альтмер и ждёт встречи с тобой в руинах пещеры Ингвильд. Это не слишком далеко отсюда, я отмечу место на карте. Но имей в виду, что поблизости много хоркеров и белых медведей, поэтому стоит быть настороже.       Поставив чернилами чёткий крестик на карте нордки, девочка быстро удалилась из её покоев, даже не попрощавшись. Моруэн оставила этот жест без внимания, ей нравилось отмокать в горячей воде, а душистый аромат гвоздики и трав дурманил почище самого вкусного вина, помогая расслабиться и позабыть обо всём хотя бы на короткое время. Вскоре она незаметно задремала прямо в воде, откинув голову на край бочки, и во время сна до ушей донёсся знакомый хриплый шёпот:       — Дай волю своим желаниям, Слышащая. Мне известно всё, что таит твоё сердце.       Не открывая глаз, она ощутила прикосновение мягких губ к мочке уха, а затем и чьи-то горячие руки, скользнувшие по плечам вниз, к груди. По телу прокатилась волна желания, и тут она вздрогнула — вторая пара рук скользила по животу, подбираясь всё ниже, к бёдрам. Ловкие пальцы уже массировали чувствительную точку между ног, доводя женщину до исступления. Она тихо стонала, пока не почувствовала, что чьи-то ловкие пальцы надавили на её губы, прикоснувшись развратно и дерзко. Приоткрыв рот, она обхватила пальцы губами и язык ощутил холод неведомой руки. Нордка не выдержала и, широко распахнув глаза, обнаружила, что всё видение исчезло.       — Что за скамповы игры?! — воскликнула она вслух, обращаясь в пустоту — в покоях главы никого не было, и сюда явно никто не входил — дверь была закрыта. Женщина разозлилась, выругавшись про себя:       «Даэдра тебя подери, ну конечно! Это Уведомитель снова играет с моим воображением. Но сейчас он явно перестарался, искушая меня подобным образом! Он вновь решил воспользоваться своим умением проникать в мои сны, но с какой целью на этот раз? Что ж, теперь я долго не стану призывать его из Пустоты. Уж лучше мне отправиться в путешествие в гордом одиночестве, чем в компании не-призрачного Уведомителя, который только и ждёт, как проникнуть в мой разум и подчинить его себе».       Моруэн мгновенно выскочила из бочки, решив, что спать она сегодня не ляжет, и стала собираться в дорогу. Так даже лучше, не задерживаться надолго в Убежище, не видеть Цицерона и не встречаться ни с кем. Обрядившись в кожаную броню, она сложила в рюкзак медовуху, несколько бутыльков с зельями, восстанавливающими здоровье, и пару флаконов с эффектом невидимости — мало ли, вдруг придётся удирать от толпы снежных троллей или спасаться от разъярённых хоркеров. В этот раз рассчитывать на чью-нибудь помощь не стоило, ведь она отправится в путешествие в одиночку. Когда всё было собрано, нордка тихо выскользнула из своих покоев и тенью начала красться по коридору на выход из Убежища.       — Уже уходишь, Моруэн? Но ты ведь только вернулась! — звонкий голос прозвучал за спиной нордки, застав её врасплох. Резко остановившись, она обернулась и встретилась лицом к лицу с Хранителем.       — Цицерон, когда-нибудь мой клинок точно окажется быстрее твоих слов, имей это в виду, — гневно прошипела на него нордка, ухватившись за рукоять Клинка Горя.       Приятно пахнущий маслами и лавандой, имперец стоял так близко, что Мору могла разглядеть каждую крошечную морщинку на его лице даже в полумраке коридорного освещения. Рыжие волосы Хранителя были слегка растрёпаны, а янтарные глаза так светились желанием и страстью, что нордке хотелось в них провалиться. Взбудораженная после горячей воды и странного видения, женщина желала близости с ним сейчас так сильно, как никогда прежде. Это желание явственно читалось в её взгляде и она была уверена в том, что Цицерон его заметил.       — Но не в этот раз, моя дорогая Слышащая! — отстранившись, самодовольно ответил имперец, расплываясь в ехидной улыбке. В его интонации прозвучала не только ирония, но и издёвка. Моруэн сильно покраснела от смущения и гнева — она не ожидала отказа, выраженного столь двусмысленно.        — Так ты скажешь Цицерону, куда направляешься? — уже спокойно спросил он, резко став серьёзным.       — На один маленький остров в Море Призраков. Но тебе там не место, Хранитель, ведь ты так ненавидишь холод! — ехидно парировала нордка.       — Это не помешает мне составить тебе компанию. Одной идти туда опасно!       Нордка скривилась — самое время вновь проявить свой характер и быть настойчивее:       — Я давно уже не девчонка, и смогу защитить себя сама.       — Конечно, сама! А Цицерон пойдёт с тобой! — Хранитель сделал вид, что не заметил её упрямства.       Моруэн лишь весело рассмеялась в ответ, и сделала два шага вперёд, направляясь к выходу, но Цицерон тут же схватил её за руку и резко притянул к себе.       — Что ты себе позволяешь? Я твоя глава и моё решение не обсуждается! — гневно бросила она, окинув его взглядом полным ярости. Но Хранитель дерзко впился в её губы, накрыв их порывистым поцелуем. Она тут же отстранилась и со всей силы толкнула его в сторону так, что имперец отшатнулся, едва удержав равновесие.       — Не смей идти по моему следу, ясно?! Ты остаёшься в Убежище.       Цицерон окинул её взглядом, полным обиды и непонимания. Взглядом, от которого она почувствовала себя чудовищем. Не понимая, зачем так грубо оттолкнула его, Моруэн быстро унеслась по коридору, оставив Хранителя в растерянности.       «На чувства больше нет времени» — попыталась оправдать себя нордка.

***

      Ночью Данстар казался ещё неуютнее и суровее, чем днём. Ветер поднялся такой силы, что корабли, стоящие в порту, раскачивались из стороны в сторону, издавая страшный неприятный скрип, похожий на предсмертный стон старого человека. Моруэн быстро шагала на запад вдоль побережья Моря Призраков, стремительно удаляясь от Данстара. Никаких хоркеров или медведей по дороге ей не встретилось, но уже скоро на пути попался просторный шатёр, утеплённый натянутыми на стены шкурами. Видимо раньше здесь останавливался караван каджитов, но сейчас тут было пусто.       Судя по углям, едва тлевшим в очаге, ушли отсюда недавно, и нордка решила воспользоваться шансом немного согреться и перевести дух. Внутри шатра лежало два меховых спальника — ей показалось странным, что их не свернули и не взяли с собой, а бросили здесь, как и всё остальное: непочатые бутылки с фруктовым вином стояли по углам, а на серебряном подносе лежало несколько засохших заварных пирожных и высушенный букет из цветов красного горноцвета. На другом спальнике лежал амулет Мары и пара серебряных кубков.       Похоже, это было местом чьих-то романтических встреч. Согревшись и отдохнув, нордка покинула шатёр, обнаружив, что ветер значительно стих, а волны стали совсем небольшие — море почти не волновалось. Продолжив идти вдоль побережья, вскоре на горизонте перед ней возник скалистый небольшой остров — он оказался рядом, плыть совсем недалеко, но нужна была лодка, ведь вода в Море Призраков была ледяной настолько, что у любого человека, случайно оказавшегося за бортом корабля, могло остановиться сердце. Подвыпившие моряки часто рассказывали о таких случаях в Данстарской таверне.       Побродив по побережью ещё какое-то время, женщине удалось найти маленькую рыбацкую пристань с привязанной к ней лодкой. Раньше здесь рыбачил один аргонианин — Дикус, пока его не навестил ассасин Братства: на него сделали Чёрное Таинство, имя было в середине длинного списка, который Моруэн передавала Назиру, как своему Уведомителю.       Сев в лодку, женщина решительно отплыла на остров, не колеблясь ни минуты. Да и времени для колебаний у неё уже не оставалось, ведь нужно было ещё успеть найти место встречи с заказчиком. Свою карту нордка благополучно оставила на столе в Убежище, и потому восстанавливала отметку по памяти: вроде бы то место, которое отметила на карте Бабетта, было старым курганом под названием Ингвильд.       Мору пришлось немало побродить по острову и преодолеть крутой подъём в гору, прежде чем она нашла вход в курган. Сам вход сильно замело снегом, и лишь выдувающий позёмку ветер выдал его расположение.       Курган Ингвильд оказался довольно большой и глубокой ледяной пещерой: внутри было гораздо холоднее, чем снаружи — с потолков свисало множество острых сосулек, готовых сорваться в любой миг и пробить черепушку любому человеку, вошедшему сюда без шлема. Моруэн неприятно поморщилась: куча человеческих черепов и инструменты для бальзамирования, лежащие в небольшом углублении с противоположной стороны, явно не предвещали ничего хорошего.       «Кто такой этот Арондил? А что если он вампир? Или некромант», нордка уже начинала корить себя за то, что не узнала обо всём заранее, а отправилась сюда так легкомысленно, наобум.       Ледяной широкий коридор круто уходил вниз, вглубь пещеры. Пройдя по нему до конца, женщина оказалась в большой зале с высоким каменным сводом. Спустившись по лестнице вниз, взору открылся человеческий скелет, запорошенный снегом в развороченном саркофаге. Вдалеке в коридоре она услышала шаркающие звуки и поняла, что там были драугры, много драугров. Они неуклюже перемещались из стороны в сторону, патрулируя и охраняя ледяную усыпальницу.       «Ну и местечко!», подумала женщина, выругавшись про себя, и, опустившись на корточки, принялась потихоньку красться по коридору вдоль стены, держа наготове в руке бутылёк с зельем невидимости. Из-за снега здесь было достаточно светло и её могли заметить, и поэтому Мору занервничала, но замедлила участившееся дыхание, насколько могла.       Чем дальше, тем больше пещера напоминала какой-то ледяной лабиринт с кучей комнат и коридоров, но услыхав приближающиеся шаги, Мору тут же свернула влево, в первую попавшуюся комнату. Там ей удалось переждать драугров, которые, не заметив её, ушли в другие залы. Когда нордка покинула ту комнату, то попала в другую, в углу которой на широкой кровати лежали четыре трупа молодых женщин, убитых совсем недавно. Все они были полностью раздетыми, а на их шеях можно было различить след от металлического ошейника.       Теперь нордке окончательно стало не по себе — очевидно, что здесь находилось логово некроманта! И как назло, она оказалась тут совсем одна, без спутника — без верного Цицерона, и даже не вызвала Люсьена Лашанса.       Очередной коридор привёл Моруэн к железной двери в тронный зал. Что находилось за ней — неизвестно, и неизвестность эта пугала даже больше того, что ей пришлось здесь увидеть. Дёрнув тяжёлую дверь на себя, женщина вошла внутрь.       Сам зал оказался небольшим и она сразу пригнулась, увидев на другом конце альтмера в чёрном одеянии, который сидел на каменном троне, а рядом с ним — призрачную фигуру женщины. Понимая, что эльф мог услышать шум двери, нордка залпом выпила зелье невидимости и через несколько мгновений стала незаметной для любых глаз.       «Замечательно, похоже я угодила прямиком в логово некроманта! Не думаю, что он нуждается в ассасине, хотя кто знает… Может и он желает кому-нибудь мести?»       Понаблюдав за действиями эльфа какое-то время и поразмыслив, нордка пришла к выводу, что выбора у неё нет: поворачивать назад было уже поздно, да и некромант скоро бы её обнаружил — вытянув руку, Мору обнаружила, что пальцы стремительно менялись, становясь полупрозрачными, действие зелья подходило к концу:       «Странно, обычно зелья невидимости хватало на большее время, неужели что-то поменялось в его составе?»       Размышлять дальше времени уже не было, и она решила выйти из тени, уверенным шагом направившись навстречу неизвестности.       — А-а, вы, наверное, из Братства, да? Я нуждаюсь в ваших услугах.       На строгом лице эльфа, испещрённом многочисленными морщинами, появилось подобие улыбки, напоминающее хищный оскал. Эльф тут же поднялся с трона. Длинные светлые волосы, расчёсанные на пробор, падали на плечи, а зелёные глаза — по-лисьи раскосые, мягко светились в полумраке тронной залы. Призрак женщины стоял неподвижно.       — Готова выслушать, — уверенно ответила нордка.       — Подходите ближе, не бойтесь, она вас не тронет, — сказал он, жестом указывая в сторону призрака. Уловив настороженность смешанную с осуждением во взгляде нордки, эльф вдруг помрачнел и выпалил:       — Не стоит бросать столь осуждающие взгляды, ведь вы не сильно отличаетесь от меня, ассасин. Вы убиваете ради денег, а у меня цель более благородная и высокая — научный интерес, — альтмер сказал это со всем присущим ему высокомерием, окинув фигуру нордки жадным оценивающим взглядом. Сейчас Моруэн была совсем не рада тому, что броня Братства, будто вторая кожа, обтягивала всё тело, пробуждая в эльфе интерес.       — Так что вы хотите от Братства, Арондил? Давайте не будем попусту тратить время и перейдём сразу к делу.       Альтмер облизнул тонкие губы и хитро улыбнулся, сверкнув глазами:       — Хорошо. Недавно одна воровка украла у меня дневники, а там были все мои записи, все эксперименты! И я хочу, чтобы вы нашли её и вернули мне их. Но убивать воровку не нужно, доставьте мне девушку живой.       Нордка медленно и тяжело сглотнула, стараясь не выдать своего волнения:       — Как выглядела та воровка, может, вы знаете её имя?       Арондил вновь обвёл взглядом лицо нордки и, заметив выбившуюся из капюшона светлую прядку, указал на неё жёлтым пальцем с длинным ногтём:       — У неё были светлые волосы, совсем, как у тебя. Но она бретонка, и кажется, её звали… Векс?       Холодный пот прошиб нордку, а в висках отчаянно застучало:       «Убить Векс, приведя её к этому чудовищу? Векс, которая долго и старательно обучала меня вскрывать замки, вместе с которой мы не один раз ходили на дело и весело выпивали после, беседуя по душам? Да никогда на свете!»       Но вступать в открытый бой с магом-некромантом сейчас казалось самой неудачной затеей, и потому она решила соврать, а позже придумать другой план.       — Хорошо, мы принимаем этот контракт.       — Мне кажется, или ассасин Тёмного Братства дрожит, будто осиновый лист на ветру? Ха-ха-ха-ха, — эльф мерзко и громко рассмеялся на всю залу, заставив нордку вздрогнуть и внутренне съёжиться. — Я думал, что вы должны быть бесстрашными убийцами, но похоже я ошибался. Ты боишься меня?       — Что ты о себе возомнил, некромант? Братство никогда не боялось таких, как ты! — как можно более уверенно произнесла она. — А теперь, думаю, мне пора. У меня ещё много дел.       — Нет, постой, — Арондил приблизился к нордке и стал ходить вокруг неё кругами, нахально рассматривая женщину с ног до головы. — А зачем мне ждать, когда ты приведёшь сюда ту воровку, если я могу взять тебя? Ты тоже неплоха, у тебя красивое сильное тело…       Не в силах больше сдерживать свой гнев, Мору выхватила клинок Горя и кинулась на эльфа. Тот мгновенно отразил её выпад, выбив клинок из рук и ударив атакующим заклинанием — в воздухе мелькнула молния, и в следующие секунды мир поблек, потеряв все краски. Сильный разряд оглушил её, повалив на землю, а резкая боль пронзила всё тело и нордка потеряла сознание.

***

      Хранитель пришёл в себя лишь когда за Слышащей вдалеке захлопнулась дверь.       «Нет, ну что это за приказной тон, будто сама шлюха Астрид вернулась из Пустоты и говорила с Цицероном, а не его Слышащая!»       — Я твоя глява, и моё решэние не обсуждается, — Цицерон иронично передразнил вслух фразу, брошенную нордкой, гримасничая и изображая её жесты. — Иди-ка ты, Слышащая, со всеми своими дурацкими запретами! Цицерон не оставит тебя в опасности, и не важно, хочешь ты того, или нет! Нет-нет-нет! Больше никогда.       Он быстро собирал вещи, утрамбовывая их в заплечный мешок: зелья лечения, огниво, пару кусков сухой коры и немного хлеба. Навешав на пояс ножны, он вооружился почти до зубов — клинок и кинжал, а в сапоги — пара метательных ножей, его верных и единственных спутников, которые всегда были рядом в нужный момент. Хранитель понимал, что не стоило сразу гнаться за Слышащей, сначала лучше подождать здесь какое-то время, пересидеть в Убежище, пока она не уйдёт на небольшое расстояние, а затем отправиться по следу нордки.       «А о чём, интересно, думала Не-Дитя, когда уговаривала Моруэн отправиться на этот контракт? Странно, очень странно. Но Цицерон обязательно всё узнает», думал Хранитель, рассматривая карту с чёрной отметкой-крестиком, лежащую на большом дубовом столе в покоях главы.       Опрокинув целую кружку подогретого мёда, Цицерон поморщился — спиртное он никогда не любил, и редко когда пил его, но сейчас перед выходом в заледенелый Данстар, имперец нуждался в согревающем мышцы тепле и лёгком дурмане, который бы снял всё напряжение и сомнения в своих действиях. Закутавшись в шерстяной плащ, он вскоре покинул Убежище, уже ни секунды не сомневаясь в том, что поступает правильно. Ведь каким бы ужасным не был характер главы Братства, но она всё же его Слышащая, и Цицерон не позволит ей в одиночку шастать по островам, или ещё где бы то ни было, рискуя своей жизнью.       Ветер яростно колыхал сухую траву на берегу, выдувая с него весь снег и оставляя лишь голые камни. Напрочь обледеневшие, покрытые тонкой коркой льда, они напоминали Цицерону морозных пауков, затаившихся в ожидании добычи. Он быстро шёл по побережью, иногда прыгая с одного камня на другой. Крупные снежные хлопья, гонимые ветром, постепенно затягивали горизонт сплошной белой пеленой. Хранитель выругался: снег летел прямо в лицо, обжигая кожу и залепляя глаза. Наконец, справа показалось какое-то укрытие под навесом и имперец буквально заскочил в него, желая хоть ненадолго укрыться от ненавистной погоды.       В уютном шатре, завешанном тёплыми большими шкурами, валялась пустая бутылка из-под медовухи, нарушая гармонию романтического убранства — она никак не сочеталась с парой серебряных кубков и вином, стоящим перед ним на подносе. Внимательно посмотрев себе под ноги, он заметил, что на спальнике затесалось несколько коротких светлых волосин — Слышащая была здесь, но ушла совсем недавно.       «Только бы не потерять её след!» — покрутив сухой цветок красного горноцвета, он отбросил его в сторону и покинул это странное место на берегу самого недружелюбного и ледяного из морей — Моря Призраков.

***

      Очнулась она в тёмной холодной комнате и долго не могла понять, где находится и что произошло. Голова гудела так сильно, что казалось, разорвётся в любой момент, расколется на мелкие кусочки, будто тыква. Почему здесь так холодно — скоро стало ясно. На нордке не было одежды, даже портков. Привязанная к кровати, она оказалась совершенно беспомощной здесь, в этой проклятой ледяной дыре, обители некроманта-извращенца.       «Проклятье… Ситис! Я была настолько глупа, что угодила в ловушку так же легко, как все те несчастные женщины, трупы которых я видела в одном из залов. Но почему, как?.. Не догадался ли некромант о моей связи с Гильдией Воров?»       Мысли копошились в голове одна за другой, будто маленькие червяки, поедающие яблоко. Что-то здесь было не так и, кажется, она постепенно начала понимать, что именно. Времени для размышлений тут оказалось достаточно: пока лежала в этой тёмной комнате, нордка вспоминала каждое из имён, которые диктовала ей Мать Ночи, но Арондила среди них не было!       Следующая мысль обожгла её разум почище огня:       Почему Бабетта настаивала, чтобы именно она, Слышащая, отправилась сюда? А ещё этот странный тон и её жесты… Что-то было не так уже тогда, и ей следовало насторожиться. Моруэн вновь прокрутила весь разговор с вампиршей у себя в памяти, пытаясь вспомнить каждую деталь и мимику девочки.       Поразмыслив как следует, нордка поняла, что не так было всё — от начала и до конца:       «Бабетта была враждебна, но умело притворялась всё время, маскируясь под любящую сестру!»       — Уже очнулась, милая воровка? Долго же ты спала. Но ничего, сейчас я согрею твоё чудесное тело, — мерзкий голос альтмера прервал её размышления.       И лишь сейчас Мору вернулась в окружающую действительность, одновременно ощутив такой стыд и гнев, что с силой дёрнула руками, пытаясь разорвать связывающую её верёвку, но попытка оказалась безуспешной — путы не поддались.       — Что ты со мной сделал, гадкий червяк? — в бешенстве вскричала нордка.       — Тише-тише, всё веселье только впереди, моя дорогая. Но ты же не будешь мне его портить? — эльф склонился над ней, заглянув прямо в глаза. Нордка ответила смачным плевком прямо в его альтмерскую рожу и процедила сквозь зубы:       — Ты не знаешь, какую игру затеял, тварь! Развяжи меня, и может я не убью тебя сразу, ничтожество!       В голове и ушах зазвенело — он оглушил нордку пощёчиной.       — Стоит признать, что ты бесстрашна, раз осмелилась так дерзить мне. Видимо, мне не солгали, когда перечисляли, скольких людей ты убила и обокрала.       — И кто рассказал тебе об этом, жалкий трус? Неужели то была одна маленькая девочка с красными глазками, а, любитель нежити?       Похоже, Моруэн попала точно в цель — альтмер вновь со всей силы ударил её по лицу, на этот раз, разбив губу. По подбородку заструилась горячая кровь и нордка снова харкнула ему в лицо:       — Я не боюсь тебя, проклятый фалмер! Ты — трус, который только и может убивать слабых женщин!       Он лишь язвительно рассмеялся в ответ, усевшись на нордку сверху и придавив её весом своего тела. От робы некроманта исходил такой тошнотворный запах мертвечины, что женщина едва сдержала рвотный рефлекс.       — Ты действительно настолько глупа или бесстрашна, раз не понимаешь, что преимущество не на твоей стороне? Я могу убить тебя в любой момент и ты ничего не сможешь мне сделать.       Моруэн ответила ему громким циничным смехом, показав зубы, залитые кровью. Она хохотала и хохотала, не в силах остановиться, вводя эльфа в недоумение и слепую ярость.       — Мне наплевать на это, я скорее сдохну, чем позволю тебе, мразь, воспользоваться мной.       Нордка испытывала такое отчаяние, что постепенно теряла рассудок. Сейчас ей становилось совершенно наплевать на всё происходящее, потому что в голове бешеной птицей билась лишь одна единственная мысль: Бабетта, милая Бабетта — оказалась предателем. Предательство от которой она меньше всего ждала. Та, которая всегда была добра к ней и поддерживала, лечила, переживала за неё. Та, что была её другом и названой сестрой.       «Неужели всё, всё это было фальшью? От начала и до конца?» — смех становился всё громче, переходя в истерику. Нордка смеялась отчаянно, захлёбываясь слезами и кровью, брызгая на альтмера, который пытался зажимать её рот своей рукой, но, поняв, что это выше его сил — отдёрнул руку и вскочил с кровати.       — Что ж, мне не составит труда устроить твою смерть, но не обещаю, что она будет безболезненной, — с этими словами Арондил окинул нордку презрительным взглядом и направился к столику, на котором поблёскивали в тусклом свете свечей инструменты для бальзамирования.       — Я всего лишь маленькая девочка! — вскричала нордка, вспоминая слова вампирши, и тут же взорвалась громким отчаянным хохотом. Слёзы текли по щекам, заливая уши, но женщина была не в силах остановиться.       «Скоро, совсем скоро я приду к тебе, Отец Ужаса, мой Владыка! Мы встретимся в Пустоте с тобой и с Матушкой!» — мечтательно думала Моруэн, окончательно отстранившись от своего положения и реальности, в которой была измученной пленницей. Наверное, о том же мечтал и Лашанс, когда его пытали его же братья. Как и он, нордка больше не боялась смерти, но, напротив — мечтала о ней.       Арондил обернулся и бросил на нордку помутневший взгляд:       — Что ты там мелешь, идиотка?       Взяв в руки инструмент с изогнутым остриём, он медленно подошёл к кровати. В следующее мгновение женщина стремительно дёрнулась в сторону, пытаясь увернуться, но левое плечо уже пронзила дикая боль, обжигая его острой горячей вспышкой, и в глазах резко потемнело.       — Из твоего трупа выйдет послушный зомби, который будет исполнять все мои прихоти, — вымолвил альтмер, плотоядно облизав губы.       — Ты… Будешь служить… Ситису, — тихо прохрипела нордка и вновь потеряла сознание, обмякнув безвольной куклой.       Эльф лишь удовлетворённо рассмеялся и инструмент для бальзамирования с сильным звоном упал на каменный пол.       — Так даже лучше, хочу поразвлечься с тобой, пока ты ещё не остыла.       Длинный пояс вскоре тоже оказался на полу, как и его брюки. Приподняв робу, альтмер перевернул нордку на живот и медленно провёл рукой по её бедру, изучая усыпанное многочисленными шрамами бледное тело.       — Нет, пожалуй, убивать тебя слишком рано. Хочу вдоволь насладиться твоим прекрасным телом!       — Цицерон тоже хочет насладиться видом твоего исполосованного тела, мерзкий слизняк, — высокий голос резко прозвучал из-за спины, застигнув Арондила врасплох.       Эльф резко подскочил, обернувшись: в проходе комнаты стоял маленький рыжий имперец в ярком шутовском костюме. В обеих руках он держал метательные кинжалы, а голову склонил набок. Под правой скулой сочилась кровью свежая рана — видимо, имперец успел столкнуться с драуграми и успешно вышел из стычки с ними. Арондил заметно испугался, увидев на немолодом лице противника жуткий оскал, но взгляд шута пугал ещё больше — в его глазах плескалась такая злоба и безумие, что альтмер, не желая испытывать судьбу в ближнем бою, сразу выбросил руку вперёд, применяя атакующее заклинание. Ловко уклонившись, мелкий шут метнул в эльфа сразу оба кинжала, но не убил его, а лишь пригвоздил к стене.       Изо рта альтмера вырвался крик боли, но Цицерон, не обратив на него никакого внимания, кинулся к привязанной к постели нордке. Быстро разрезав намотанные на руки верёвки, он перевернул женщину на спину и попытался привести в чувство, достав бутылёк с какой-то едко пахнущей жидкостью. Увидев, что это не помогло, он принялся бить её по щекам, отчаянно пытаясь привести в сознание:       — Моруэн, умоляю, скажи что-нибудь! Глупый дурак никогда не простит себе, если Слышащая отправится в Пустоту! Не сейчас, ещё не время служить Ужасному Отцу!       Тихое кряхтение, похожее на смех, стало ему ответом. Альтмер, истекая кровью на стене, усмехался над ним:       — Сдохла уже твоя воровка, жалкий безумец!       Цицерон медленно поднял на него потемневший от гнева взгляд, и в следующее мгновение молниеносно подскочил к стене. Вытащив кривой кинжал из ножен, убийца принялся водить лезвием по рёбрам альтмера, высекая на теле эльфа неведомые узоры и символы.       Арондил сначала застонал, а потом, когда боль стала нестерпимой, забился в агонии, осыпая всё вокруг проклятиями и криками. Хранитель будто превратился в цельное, сверкающее остриём лезвие — с такой невиданной быстротой и ловкостью он махал клинком, что вскоре исполосовал альтмера вдоль и поперёк, не оставив ни одного живого места. Но даже тогда Цицерон не остановился — его жертва уже не дышала, а он с неистовством маньяка продолжал наносить всё новые и новые удары.       Неизвестно сколько времени ещё прошло, когда Хранитель остановился, увидев перед собой одно сплошное кровавое месиво. Отдышавшись, он вытащил из стены и останков оба кинжала и вернул их на привычное место, в голенища сапог, пропитанных эльфийской кровью. После чего, словно опомнившись, он вновь метнулся к кровати — нордка всё также лежала без движения. Прислонившись ухом к её груди, Цицерон попытался услышать биение сердца — слабое и редкое, но оно всё же было. Достав из заплечного мешка самое сильное зелье лечения, он вынул зубами пробку и, приподняв голову нордки, слегка смочил её окровавленные губы.       Моруэн не очнулась мгновенно, и даже не очнулась вскоре: укутанная шкурами, она пролежала на этой кровати почти целую ночь, прежде чем веки дрогнули, слегка приоткрывшись.       Хранитель всё это время просидел на полу возле кровати — обхватив голову руками, он пытался не сойти с ума окончательно и лишь беспрерывно молился Матушке, повторяя одни и те же слова, пока до его ушей не донёсся слабый хриплый шёпот:       — Бабетта…       Цицерон тут же вскочил и приблизился к лицу Моруэн, вытирая холодный пот с её лба:       — Слышащая? Не-Дитя предала нас?