Рабыня

      Кэролайн мучали кошмары. И все они были связаны с Клаусом. То он убивает её маму, то пытает Стефана, а теперь.. выпивает всю кровь из Лиззи. Проснувшись посреди ночи в холодном поту, блондинка прекрасно понимает, что мама и Стефан погибли не от руки Майклсона, но Элизабет.. Её маленькая дочка, её кровинушка.. Она умерла из-за этого чудовища.       Прикрыв свои глаза, чтобы хорошенько выплакаться и на несколько секунд избавиться от стресса, Форбс с ужасом поняла, что она больше не может плакать.. Больше нет сил даже на это.       Встав со своей шелковой постели, блондинка прошла все покои, которые сейчас освещал лишь небольшой свет от практически потухшей свечи. В её покоях находилось множество портретов и, самое ужасное то, что на всех них была изображена лишь она одна.       Подойдя к одной из бесчисленных картин, стоявшей на одном из стульев (по всей видимости, её повесить ещё не успели), Кэролайн стала рассматривать холст. Черты лица нарисованы блестяще. Присутствуют даже ямочки, которые появляются у Форбс при широкой улыбке. И хотя на полотне девушка улыбалась, в реальности же всё было наоборот.       Кэролайн с презрением смотрела на саму себя и прекрасно осознавала то, что это всё нарисовал Клаус. Тот самый Клаус — убийца её дочери.       Нет. Она не хочет видеть свою улыбку. И она её не увидит.       Резко подняв портрет со стула, Форбс со всей своей вампирской силы кинула его о ближайшую стену. Затем подлетела к холсту и стала рвать его на части, раскидывая куски по всей комнате.       Когда работа была окончена и от холста больше не оставалось ничего, блондинка все никак не могла успокоиться и продолжала рвать куски бумаги на мельчайшие частицы. Она не могла растерзать Майклсона, но вот его творение — вполне.       Так она и уснула.. На полу, в окружении целой кучи порванной бумаги, которая когда-то была её портретом.