***
Вторая их полноценная встреча - не считая переглядок во время открытия и закрытия магазинов - состоялась через три дня. На обеденном перерыве Ханна - верно же он запомнил? - перешла через дорогу и направилась к кафе, что было немного дальше его магазина, где-то внизу улицы. Оно вроде бы имело индийское меню - Седрик не интересовался этим. Возвращаясь с перерыва девушка кинула мимолётный взгляд на витрину книжного и... споткнулась, ошарашенно смотря прямо не на него. Змей уж было подумал, что потерял контроль и та увидела часть его сущности. Даже промелькнула мысль, что её убийство будет чем-то расточительным - лицом она была достойна самых величественных родов. В помещение Тилль влетела, заставляя музыку ветров над дверью неприятно ударить по чувствительному слуху резким и обрывистым звоном: - Здравствуйте, мистер Хоффман! - взглядом девушка косилась в раздел научной литературы, которую он закончил оформлять буквально прошлым вечером. Седрик прерывисто вздохнул, ощущая, как смешанные цветочные запахи щекочут нос, а на языке оседает что-то пряное. На любителя. - И Вам доброго дня, мисс Тилль, - горло внезапно пересохло, а алая ниточка замелькала перед глазами, приковывая взгляд. - Могу чем-нибудь помочь? Развернулась к нему девчонка резко, на пятках, - как дитя малое - и качнула головой в сторону стеллажей. Бледные зелёные глаза с яркими крапинками охры возбуждённо сверкали, словно она увидела то, что долго искала, и теперь ей не терпится это забрать в свои изрезанные ручонки. - Да, - поспешно кивает Ханна и сжимает низ тёмно-синего жилета. - Я заметила, что у Вас на прилавке есть журналы Scientific American*, - Седрик кивнул, припоминая. - А самих энциклопедий этого журнала у Вас случаем нет? Их вроде бы... - ... Около пятидесяти, да. Я помню. Нужно посмотреть, - мужчина потёр подбородок, одёргивая себя от мыслей зачем ей подобная, уже не популярная литература. Ему это знать ни к чему, определённо. Наг поправил сползшие очки, подходя к полкам. Тома Американской энциклопедии стояли длинным стройным рядом и всё ещё пахли дорогой бумагой и краской. - Вам какой том нужен? Может, Вы ищите что-то более конкретное? - мужчина перевёл взгляд с позолоченных корешков коллекционного издания на девушку, что вся будто сжалась. Поджав тонкие губы, та подняла голову, смотря прямо ему в глаза. Седрик неосознанно подметил, что Ханна смотрит на него снизу вверх из-за разницы в росте примерно в фунт**. И её нельзя было назвать низкой по отношению к людям этого мира. От её взгляда пальцы судорожно сжались на полке - та неприятно скрипнула под ними. Почему-то Седрику понравилось то, что на него смотрит эта дева. До горячего томления в груди. - Квантовая механика... - с сомнением ответила Ханна, наклонив голову набок, словно прикидывая, а есть ли подобная литература в этом магазине. И в выражении её лица явно было сомнение. - Хммм? А я думал, что вы ищите Викторианский словарь значений цветов, - девчушка на его слова усмехнулась - впервые столь открыто, но мимолётно - и покачала головой, прикрыв глаза: - Интерпретация Эверетта*** меня интересует больше того, о чём я и так знаю, - лёгкая, формальная улыбка, не тронувшая глаз, всё равно заставляет улыбнуться в ответ. Вот только... Внутри у Седрика всё замирает в напряжении. Ох, это всё паранойя! Зачем этой девчонке теория о параллельных мирах?! - Хмм, а Хокинг не исследует этот вопрос случаем? — пытается отвлечься от напряженных дум мужчина, тут же убеждаясь в правильности своих действий. Дышать становится легче, а алая ниточка лишь мельтешит перед глазами. Лицо Тилль расцветает, она кивает, и Седрик обещает занести ей нужные книги, так как***
Хорошее настроение сносит автомобиль. Ханне кажется всё это издевательством. Дышать больно и тяжко, кожа на коленках, левом локте и ладонях содрана и саднит. Анна бормочет ругательство сквозь зубы, ощущая привкус крови. Она точно уверена, что не сдохнет. Как никак в тринадцать лет у неё тоже были переломаны рёбра. Водитель выбегает из машины в испуге и подлетает к ней. Даже орёт ошарашенному Рику, чтобы тот позвонил в скорую, и уверяет её, что оплатит вызов и лечение****. Анна на это особо не обращает внимание и сквозь зубы посылает всё нахер. В уме она это делает ещё более жёстко. Мужчина её даже понимает и думает, что сбил иностранку. Пусть и при таких обстоятельствах, но ей приятно поговорить с кем-нибудь на родном языке.***
Суета вокруг утомляет. Кажется, такое с ней уже было. Виктор - тот незадачливый водила - приходит к ней каждый день. Как и Рик. Но с Виктором проводить время куда приятнее, Анна даже ощущает себя как дома. От него пахнет грозой и свежескошенной травой, голос с чувственной хрипцой. Анна тает от этого и совершенно забывает про Хоффмана, глаза которого темнеют. Через неделю, когда и врачи и Виктор убеждаются, что лёгкое у неё более менее зарубцевалось, её отпускают, заставляют носить медицинский бандаж - ох, как она стрёмно в нём выглядит! - и периодически заглядывать на проверку в больницу. Виктор отвозит Ханну домой. А ещё целует, так целует, что девичье сердечко сжимается в сладостной истоме. Щёки заливает румянец, тело лёгкое-лёгкое, и Ханна-Анна понимает, что влюбилась. Впервые девушке думается, что остаться в этом искажённом отражении её мира вполне себе можно. Она не обращает должного внимания на Рика Хоффмана, что приносит ей обещанные статьи и книги. Не замечает - правда - алой нити, тянущейся от её рук к рукам Хоффмана, и то, как тот мрачнеет от появления Виктора рядом с ней. Через две недели Рик приносит ей букет из одиннадцати глоксиний. Анна не вспоминает значение цветов, но точно помнит значение их количества. И улыбается бледному, как простыня, Хоффману, принимая его дружбу. - Этот мир, не так уж и плох, да? - улыбается своему отражению девушка, причмокнув подкрашенными губами. Сегодня Виктор позвал её на ужин, и Анна не собирается отказывать ему во встрече. Она не жалеет, что провела ночь с этим человеком - отдаваться ему было просто великолепно. Возникла даже мысль, что быть женщиной этого мужчины она не против. Ну а если Анна ей не станет, то у неё останутся шикарные горячие воспоминания.***
В глазах помутнело. Седрик прерывисто выдохнул. Ханна Тилль теперь пахла женщиной и мужчиной, что овладел ей. - К... какого чёрта? - губы дёргаются в нервной улыбке, а из глаз катятся слёзы. Наг проводит ладонью по лицу и с губ срывается смешок. Ярость, поднявшаяся в груди ледяным штормом, ослепляет, и Седрик с криком валит книжный стеллаж. Ценные меридианские книги разлетаются по всему отделу, рассыпаются, устилая паркет пожелтевшим пергаментом. Мужчине плевать на них. Он кричит и громит полки, ломает их, гнёт металл каркасов. Из горла рвётся рычание. Он никак не хотел выделяться в этом мире. У него всего навсего было одно паршивое задание - найти "законную" наследницу Меридиана - ни больше, ни меньше. Выполнить и вернуться домой. Седрик ненавидит встречу со своей предначертанной. И именно поэтому он сегодня сделает то, что стоило сделать ещё в самом начале того злополучного происшествия. В его кольцах тело того человека хрипит, ломается с влажным хрустом, и это приносит просто садистское удовольствие. Пальцы с острыми когтями вцепляются в чужую шею, прокалывая кожу, плоть, выпуская фонтан ярко-алой артериальной крови. Злая радость выплёскивается облегчённым хохотом. А потом голова пустеет. Нет ни радости, ни гнева.***
Ханна с лёгкой улыбкой собирает букет для молоденькой девчушки-китаянки. Настроение у неё отличное, к вечеру она планирует заказать еды из китайского ресторанчика и посмотреть фильмы с Чаплином. Возможно, к ней заедет Виктор и... Мысль обрывается прилившим к щекам и животу жаром. Ханна даже прикупила пару красивых кружевных комплектов, пеньюар и чулки с ремешками. Кто бы знал, как ей было стыдно смотреть в глаза продавца..! К концу дня у неё посетитель. Не Виктор. Перед ней стоит следователь. Он расспрашивает о её отношениях с Викторов Клименски, а потом показывает фотографию. В первые секунды она совершенно не понимает что именно ей показывают, а потом горло сдавливает спазм, оседающий на языке горькой желчью. Его убили. Анне-Ханне дурно. Она с силой сжимает канцелярский нож, который отвела именно для цветов, и не ощущает боли. С губ срывается что-то мало вразумительное, и она оседает на пол. Полицейский хмур и взволнован - он заставляет её выпить успокоительное и говорит, что, если она что-то узнает, то пусть сообщит в участок. А у девушки перед глазами алый-алый-алый, изломанное тело и оторванная голова. Её совершенно не волнует то, что именно она является главной подозреваемой в убийстве Виктора. Ханна может лишь плакать, марать порезанной ладонью мебель и лицо. И ей кажется, что она сходит с ума. А ещё, что всё хреновое, произошедшее в этом мире - её вина. Взгляд натыкается на уже чуть подвявший букет с одиннадцатью признаниями в***
Седрик стоит перед ней на коленях, неловко вытирает кровь с ладоней девы. Выглядит она не важно, и сердце мужчины болезненно сжимается. Когда она начинает всхлипывать, он готов перевернуть весь мир, но найти причину слёз. - Ну, тише, - успокаивать у него никогда не получалось. Вытащив из пачки новую влажную салфетку, тот тихо вопрошает, поднося её к испачканному лицу: - Можно? Тилль отрывисто кивает, пытаясь подавить истерику, и наг аккуратно стирает кровь с бледного лица. - Что случилось, Ханна? - ладони ласкаво приподнимают её голову, тут же вздрагивая от вида слёз в потемневших глазах. - В...Виктор... Виктора... у-убил-ли, - под конец дева придушенно воет, кидается на него, обнимая и пачкая белую рубашку кровью. Лицо Седрика каменеет, он несмело обнимает её в ответ и гладит по голове, слушая плач. В голове молнией мелькает мысль, что эти слёзы не так уж и плохи, поселяя облегчение в груди. Седрик не хотел этого, правда. Не хотел отвлекаться от выполнения задания, не хотел встречать её, не хотел её встречи с тем мужчиной и не хотел её слёз. Дайте ему пару минут полицемерить, посочувствовать и порадоваться. Пару минут, чтобы насладиться слабеющим запахом того человека, зная, что тот теперь больше не покусится на то, что будет принадлежать ему всецело. - Тише, тише, - шепчет он, прижимая Ханну к себе. Губы растягиваются в счастливой улыбке. - Всё хорошо, Ханна. Всё будет хорошо. Кому он говорил это? Ей? Может, себе? Да, себе. Им. У них всё будет хорошо. И ему было плевать на шесть пар глаз, что неотрывно смотрели на связывающую их с Ханной алую нить. Пусть это будет их маленьким секретом.