О, Дева Мария, зачем же так буквально?!

Фролло зыбко плыл между «я-уже-почти-проснулся» и «посплю-ка-я-еще-немного». Постель была мягкой и теплой, и судья испытал смутное облегчение от того, что ему все приснилось: то, как он попал в тело Эсмеральды, как жил во Дворе Чудес, как пришел к себе домой и вынудил Эсмеральду принять ванну вместе с ним. Впрочем, о последнем судья сожалел, ему весьма и весьма хотелось бы, чтобы это было правдой. Он глубоко вздохнул, просыпаясь, и понял, что никакой это был не сон, а вполне себе жестокая реальность — потому что сейчас он находился в кольце сильных рук, их обладатель обнимал его сзади и прижимал к себе, а в бедро судье уперлось нечто очень твердое и внушительное. Судья на мгновение застыл. Затем… — Эсмеральда? — тихо позвал Фролло. Над его ухом раздалось сонное урчание, но Эсмеральда даже не подумала проснуться. — Эсмера-а-а-а-льда-а-а! — судья позвал ее громче, но она только крепче прижала его к себе, с урчанием зарылась носом в его волосы, да еще и потерлась о него своим возбужденным членом. — ЭСМЕРАЛЬДА! — рявкнул судья, и Эсмеральда резко дернулась и с тихим вскриком открыла глаза. Судья лежал так близко к ней, невыносимо близко, прижимался к ее телу с какой-то даже непристойностью! Эсмеральда шарахнулась в сторону, чуть не свалившись с постели. — Какого?.. — она совершенно точно помнила, как перед сном отодвинулась от Фролло, чтобы он даже не вздумал до нее дотрагиваться! — Ты придвинулся ко мне! Воспользовался тем, что я сплю! Ах ты!.. Ее брови грозно сошлись на переносице. «Похоже, она опять готова меня убить», — подумал Фролло. Надо было срочно принимать меры, чтобы это все не повлекло за собой катастрофические размеры и крайне неприятные последствия. — Замолчи! — судья выбрал свой самый злобный тон, хоть вся эта ситуация сильно его позабавила. — Ты подобралась ко мне сзади и чуть не задушила меня в объятьях! И после этого ты мне говоришь о том, что я чем-то воспользовался?! А как насчет того, что ты чуть не проткнула меня моим же членом? Он, между прочим, до сих пор у тебя довольно красноречиво оттопыривается! Эсмеральда посмотрела вниз и, недовольно морщась, попыталась прикрыть его рукой, что было абсолютно бесполезно. — Это совершенно ничего не значит, — буркнула она. — Он по утрам всегда такой, и я ничего не могу с этим поделать. Он вообще отказывается мне подчиняться утром. Я… я понятия не имею, как от этого избавиться, — Эсмеральда закусила губу. Судья окинул ее задумчивым взглядом. Эта девочка даже не в курсе того, что для мужского организма такое поведение вполне себе нормально. Если бы у нее были мужчины, она бы, скорее всего, об этом знала. Значит, мужчин у нее еще не было, и она девственница. Он с нежностью смотрел на нее, отметив, что румянец на его острых скулах смотрится довольно странно. — Ты никак от этого не избавишься, моя дорогая, — мягко сказал он. — Для мужчины это нормально. Это значит, что организм здоров и полон сил. Эсмеральда вскинула на него взгляд. — Хочешь сказать, что ты вот уже сорок два года испытываешь по утрам… вот это? — с недоверием уточнила она. — Боже, как ты с этим живешь, это же ужасно неудобно? Иногда даже больно! — Ну, не сорок два, немного меньше. Такое происходит, когда ты из мальчика становишься юнцом. Я к этому привык, — судья пожал плечами. — А какого черта ты мне сразу не сказал?! — Эсмеральда вспыхнула от возмущения. — А такого, что ты готова была меня опять придушить, — судья потер нежную шею, на которой проступили синюшные следы от пальцев, — причем, абсолютно ни за что. Эсмеральду разрывало от чувства противоречия. С одной стороны, это был судья Клод Фролло, которого она считала угрозой и относилась к нему соответствующе. С другой стороны, он действительно был ни в чем не виноват. На этот раз. Для разнообразия. Свои ошибки признавать тяжело, но ведь она — не судья Фролло. У нее корона с головы не упадет… — Прости, — вздохнула она и понурилась. — Я зря на тебя наорала. Это было… несправедливо. Хоть она сейчас и в его теле, но смущается весьма мило. Фролло осторожно коснулся пальцами ее подбородка и заставил посмотреть себе в глаза. — Пойми же, моя дорогая, у нас нет такой роскоши, как ссоры и разногласия. Неужели ты не видишь, что я для нас обоих стараюсь? Понимаешь ли ты, что будет, если кто-то узнает, что с нами произошло, Эсмеральда? — его голос звучал ласково, но при этом твердо. — Люди не будут разбираться, что да почему, они просто обвинят нас в колдовстве и сожгут на Гревской площади. Если ты не хочешь такого исхода, то тебе придется мне довериться. Как и мне придется довериться тебе. Он был очень убедителен, да и Эсмеральда в глубине души сама понимала то, что судья ей только что сказал. Если они хотят выжить, ни у него, ни у нее нет выбора. Они должны действовать слаженно, словно самые лучшие в мире акробаты, потому что жизнь их точно так же висит на волоске, а публика еще и побольше будет — весь Париж, включая цыган во Дворе Чудес. — Обещаешь не распускать свои руки? — она сверлила судью пронзительным взглядом. — В смысле, дотрагиваться до тебя? Только в пределах необходимого. К тому же, всегда помни о том, что я все равно ничего не смогу тебе сделать — мой инструмент у тебя, и играешь сейчас на нем ты, — хмыкнул судья. — Играю? — она недоуменно вздернула брови. «Господь Всемогущий! Она что, ни разу за эти полторы недели не… пыталась согрешить?» — судья постарался сделать свое лицо невозмутимым, хоть это и было трудно — так сильно она изумила его. Фролло и сам очень редко занимался рукоблудием, считая это грехом, он после этого молился Господу еще сильнее, упрашивая простить его за подобное непотребство, но он доподлинно знал, как тяжело удержаться, когда возбуждение подступило до такой степени, что казалось — еще чуть-чуть, и тебя разорвет. А эта девочка и вправду ничего не знает о таких вещах. Поэтому она просто мучилась, не пытаясь спустить пар. Нежность опять накрыла его с головой. — Я имел в виду «содержишь в чистоте и оправляешь естественные надобности», моя милая, — улыбнулся он. — Но довольно об этом. У меня для тебя есть кое-какой сюрприз, и ты можешь не беспокоиться — тебе он на самом деле понравится. Только сначала давай-ка побреем тебе лицо, а то ишь, как обросла. Эсмеральда ощупала свой подбородок, и густая отросшая щетина колола ее пальцы. Судья слез с кровати, подошел к одному из столиков возле нее и открыл стоявшую там большую искусно вырезанную деревянную шкатулку, инкрустированную перламутром. Эсмеральда с любопытством заглянула через плечо Фролло и ахнула: — Надо же! Не знала, что ты держишь бритвенные приборы у себя в комнате. Я думала, что тебя бреет цирюльник? — Ты что же, жила тут столько дней и не удосужилась узнать, что и где лежит?! — судья обернулся и с недоумением на нее посмотрел. Эсмеральда снова вспыхнула. — Я не имею привычки копаться в чужих вещах! — резко заявила она. По мнению Фролло, она проявила честность на грани идиотизма — не в тех она была обстоятельствах, чтобы проявлять излишнюю щепетильность. И все-таки он восхитился. Да, нечто похожее он от нее и ожидал, слишком она была честна и прямолинейна, когда дерзила ему на Пиру Дураков. И вот сейчас он уверился в том, что это было не показное, она действительно была такая, какой себя проявила тогда. — Дитя мое, отчасти теперь это твои вещи, позволь заметить, — мягко сказал он. — Это то, чем тебе предстоит отныне пользоваться каждый день. Потому что этим пользовался я. Ну, а сейчас садись в кресло. Он принялся взбивать мыльную пену в чашечке. Его руки двигались быстро и ловко — сразу видно, что судья привык это делать каждый день с тех пор, как начал бриться. Закончив, Фролло с полотенцем в руках подошел к сидящей в кресле Эсмеральде и набросил ей полотенце на плечи. — Все же странно, что ты не пользуешься услугами цирюльника, как это делают все богатые, — сказала она ему. — Так, помолчи теперь, — властно ответил судья, заставил ее запрокинуть голову и принялся быстро и умело наносить помазком мыльную пену Эсмеральде на щеки и подбородок. — Я вызываю цирюльника, когда мне надо привести в порядок волосы. Но бриться я привык сам. Так мне больше нравится. Он отложил чашечку и помазок в сторону и раскрыл бритву. Провел ею несколько раз по ремню, правя остроту лезвия. Затем подошел к Эсмеральде. — А теперь, мой ангел, не дергайся. Бритва очень острая, как бы не порезал тебя, — сказал он, и Эсмеральда застыла в напряжении, ожидая, что ей сейчас будет весьма и весьма неприятно. Но судья так ловко управлялся с бритвой, что она почти не чувствовала ее прикосновений на своей коже. Под конец она даже расслабилась и прикрыла глаза, пока горячее мокрое полотенце не коснулось ее лица. — Ну все, я закончил, — нежно промурлыкали возле ее уха, и она вдруг покрылась сладкими мурашками. Этот стервец определенно умел пользоваться любым голосом, который был в его распоряжении. Интонация его была весьма похожа на ту, которую судья использовал, когда прижал ее к себе в соборе. Правда, тогда его слова были уж очень гадкими. Эсмеральда открыла глаза, стянула с себя оба полотенца и коснулась пальцами гладко выбритой кожи на лице. — Спасибо, — пробормотала она. — А что за сюрприз ты мне хотел показать? — Всему свое время. Сначала мы должны сходить на конюшню, — Фролло очень хотелось проверить, как там его Снежок. Слишком он боялся, что конь зачах в его отсутствие — они были сильно друг к другу привязаны. — Да, когда мы там окажемся, прикажи конюхам заложить карету. Так нам будет удобнее добираться туда, где тебя ждет этот подарок. Конюшня была большой, и Эсмеральда подивилась тому, насколько она ухожена. Люди во Дворе Чудес жили в гораздо большей грязи, чем тут содержали лошадей. И лошади здесь были холеные и сытые — по всему видать, что Фролло не жалел на них денег. Судья потянул ее к одному из просторных стойл. Там был огромный черный жеребец, который тут же потянулся к Эсмеральде, едва ее завидев. Но в следующее же мгновение он отшатнулся с негодующим ржанием. Судья тихонько ахнул от радости — конь отреагировал на это тело в черной бархатной сутане точно так же, как коза Эсмеральды — на него самого. Он прижался к двери в стойло и тихо зашептал: — Все хорошо, Снежок, я здесь! Твой хозяин с тобой, мой мальчик, ну же, посмотри на меня! Жеребец настороженно потянулся к нему, втягивая запах судьи, и, признав в этой женщине своего хозяина, со стоном уткнулся в его плечо мордой. В глазах у судьи защипало. Он гладил Снежку шею, мягкие ноздри, шептал ему на ухо какие-то слова, а Эсмеральда с изумлением поняла, что судья общается со своим конем так же, как она общалась со своей Джали. Эсмеральду вдруг пронзила тоска от того, что ее рогатая подружка далеко, и она даже не знает, как там ее коза, не случилось ли с ней что. В горле Эсмеральды застрял комок, и она не могла сглотнуть его, как ни пыталась. Судья оторвался, наконец-то, от своего жеребца и посмотрел на Эсмеральду. Его даже покоробило от того, какая тоска отражалась на ее лице сейчас. И в очередной раз подумал, как же она похожа на него — наверняка ведь думает о своей Джали. — Прикажи конюхам запрячь карету, — тихо сказал он. — И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше для тебя. Эсмеральде всегда было интересно, как выглядит изнутри карета богатого человека. До сих пор она думала, что внутреннее убранство кареты у таких людей такое же помпезное, как и они сами. Но, оглядывая карету судьи, она не увидела ничего такого. Все было просто: две деревянные скамьи напротив друг друга, занавешенное плотной материей окно, и больше никаких излишеств. За исключением того, что на сиденьях были мягкие подушки, чтобы было удобно сидеть. Эсмеральда отодвинула занавес от окна и глянула наружу. Карета проезжала мимо очень знакомых мест. «Он же меня везет к одному из входов во Двор Чудес!» — поняла Эсмеральда и напряглась. Что этот судья опять задумал?! Да, он говорил о доверии, но очень трудно было довериться такому человеку, как Фролло. И поэтому Эсмеральда терзалась в сомнениях — зачем они сюда едут?! Наконец, карета остановилась. Судья открыл дверь и, подобрав юбки, спрыгнул на землю. — Жди меня здесь, я скоро вернусь, — сказал он Эсмеральде и направился туда, где — она точно знала — был один из самых коротких и удобных путей в цыганское убежище. Эсмеральда нервно сжала край сутаны в горсти. Ей оставалось только ждать и надеяться, что ничего плохого не случится. До Двора Чудес судья добрался очень быстро и тут же направился к шатру Эсмеральды. Джали наверняка ждала его там. Но, когда Фролло вошел в шатер, то увидел там Клопена. Цыган сидел возле понурой козы и утешал ее. Увидев судью, Клопен вскочил на ноги. — Эсмеральда?! Я же просил тебя не делать глупостей! По городу уже ходят слухи, что ты сегодня ночевала в доме этой старой сволочи Фролло! Что ты там делала, сестренка?! На лице цыгана было такое беспокойство и ужас, что судья даже не смог разозлиться от того, что Клопен обозвал его старой сволочью. Этот цыган был отверженным бедняком, фактически нищетой, чернью, напрочь лишенной какого-либо благородства, но за Эсмеральду он беспокоился так, как за судью не беспокоился никто и никогда. Даже его собственные родители. В душе Фролло что-то сжалось, да так сильно, что его покоробило. До сих пор за него так переживал только Снежок. Но никогда он не видел подобного по отношению к себе от людей. А вот для Эсмеральды, судя по всему, это было в порядке вещей. Он облизал внезапно пересохшие губы и сказал: — Я всего лишь ходила полечить его честь. Взамен он мне пообещал, что прекратит меня так преследовать. — Но в городе до сих пор тебя ищут! Похоже, он просто тебе соврал, — Клопен недоверчиво качал головой. — Ему придется выполнить обещание, — спокойно заявил судья. — Если он этого не сделает, то не получит свое лекарство. А оно ему сейчас нужно позарез. — Твои бы слова, да Богу в уши, — вздохнул Клопен. — Хорошо было бы, если бы он все-таки это сделал. Я так устал за тебя беспокоиться. Постоянно думал о том, что тебя там схватили, и ты сидишь в какой-нибудь темнице. — Все будет хорошо, уверяю тебя, — судья улыбнулся ему. — Я пришла за Джали. Судья согласился, чтобы она была со мной. Я сказала ему, что она помогает отыскать мне кое-какие травы для его лекарства. — Ты все же будь осторожна, сестренка. С ним надо держать ухо востро, — Клопен тоскливо посмотрел на судью и вышел из шатра. Судья приблизился к Джали и присел перед ней на корточки. — Пойдем, моя дорогая, — прошептал он. — Я отведу тебя к Эсмеральде. Коза с радостным блеянием вскочила на ножки. Эсмеральда не смогла ждать столько времени в карете. Она вышла наружу и прохаживалась возле нее туда-сюда, нервничая все сильнее с каждой минутой, не обращая внимания на кучера, который разлегся под кустами неподалеку. «Ну где же он? Почему его нет так долго? — беспокоилась она. — А вдруг его раскусили там? Клопен ведь скор на расправу — повесит и глазом не моргнет!» И вот, наконец, она услышала треск кустов и знакомое блеяние. Эсмеральда обернулась и увидела, как к ней идет судья, а рядом бежит… Джали. Ее Джали. Сердце у Эсмеральды забилось так быстро, что ей показалось — оно проломит грудную клетку и вырвется наружу. В глазах вдруг началась резь, и все стало таким мутным от того, что они увлажнились от слез. Джали внезапно остановилась и с недоумением посмотрела на судью. Тот кивнул. — Да, это она, — подтвердил Фролло. — Теперь она выглядит именно так, и никак иначе, уж поверь мне. — Джали? — тихо позвала Эсмеральда и опустилась на колени. — Иди ко мне, девочка! Боже, я так скучала по тебе все это время! Коза, блея, подбежала к Эсмеральде и уткнулась в нее головой. Эсмеральда, почесывая ее за рожками, посмотрела на судью, и он увидел, как засияли ее глаза. Да, они были карими, но в них он видел ту Эсмеральду, которая взошла на эшафот, чтобы освободить его пасынка. Он улыбнулся ей и сказал: — Я же говорил, что сюрприз тебе понравится, моя прелесть.