Отречённые

      Наконец-то мы дома. Стоп. С каких пор барак Ларри стал мне домом?       В голове было столько мыслей. Мне хотелось просто исчезнуть, провалиться сквозь землю. И забыть обо всём. Об отречённых, о подземном городе, об отце, об убийстве, о Ларри.       Интересно, тут всегда происходит всякий трэш, или это я так влияю на это место? Этот Тигр… как я понял, это человек, порекомендовавший Джонсона моему отцу.       Я лёг на кровать. Меня всё ещё чутка пошатывало. Голова кружилась, а мысли путались. Патлатый залез в ящик и достал оттуда бутылку «Martini». А мне вот хотелось курить.       — Ларри… — в этот момент он кидает в меня пачку, которая прилетела мне в нос. Было бы больно, не будь на мне протеза. Опять этот наглец читает мысли.       Я расслабил замки и прикурил. Ларри уже опустошил один стакан и налил второй.       — Ты не обязан его носить при мне. Всё равно я уже видел, и… чувак, без протеза ты нравишься мне больше, — интересно, в каком смысле «нравлюсь»? Всё, успокойся, Фишер. Этот патлатый точно натурал, так что не нужно воспринимать его слова как что-то такое. И тем не менее, я щелкнул замками и снял протез. Ларри улыбнулся уголками губ и отвернулся в сторону, прикрыв рот, нос и щёки ладонью, пытаясь принять естественную позу, но у него совсем не получалось. Он что, смутился? Что за нехарактерный этому быдлану румянец?! Было видно, что Ларри напрягся. Блин, нужно срочно разбавить обстановку.       — Налей мне тоже, — на самом деле пить я не хотел, потому что меня всё еще шатало от выпитого пива, но мне хотелось… чтобы ему было комфортно? С каких пор меня это волнует?       Ларри заулыбался и полез за ещё одним стаканом, я же уселся на стул напротив.       Я не заметил, как у нас кончилась бутылка. Мы разговаривали на абсолютно разные темы. Речь ни разу не зашла о чём-то насущном, что беспокоило нас обоих прямо сейчас. Я узнал, что Ларри был отличником, и что он любит рисовать. Спьяну пообещал нарисовать меня. Мило.       Всё кружилось, язык не слушался, ноги заплетались. Ларри тоже был бухой. Я чувствовал, как из-за алкоголя горели мои щёки. Наше непринуждённое общение быстро закончилось, а ведь всё было так хорошо.       — Блин, Сал, ты сильно бухой?       — Дааааааааа, — протянул я, прикрыв глаза в пьяном дрёме. И действительно, я не осознаю ничего, не вижу ничего, всё, что было вокруг смешалось.       Приоткрыв глаза, я смотрел на Джонсона. Мы встретились взглядами и просто прожигали друг друга. Обычно я бы смутился, но сейчас мне плевать, я продолжал его рассматривать. Длинные волосы разбросаны по широченным плечам, грубые черты лица, которые точно шли этому парню, нос был большой, но аккуратный, он придавал ещё больший шарм, брови чёрные, густые. Он за ними ухаживает? На щеке большая родинка, которую я почему-то раньше не замечал. И глаза. Глаза отливали янтарём и смотрели на меня… пьяным взглядом? Или это похотливый взгляд? Или же… влюблённый? Я не понимал, но этот парень стал мне дорог за эти двое суток. Это единственный человек на планете, который посочувствовал мне, который спас меня. Если бы не он, я…       — Салли, ты меня испытываешь? Зачем так смотришь, с ума меня хочешь свести? — язык заплетался, но он пытался говорить чётко.       — О чём ты? — я и правда не понимал, но сделал вид, что говорю с иронией.       — Типа не понимаешь, да?! Типа дурака из себя строишь? — он почему-то взбесился, что меня насторожило.       — Ларри… о чём ты? — более аккуратно переспросил я и понял, что почти не ощущаю ног.       — О том, что я втрескался в тебя, Фишер! Как малолетняя школьница, с первого взгляда втюхался… в парня! — это пьяный разговор, он не серьёзно, нет-нет-нет, утром, и он, и я ничего не вспомним, и всё будет отлично.       — Только с тобой я настоящий, Сал. Только с тобой я могу смеяться, могу плакать. Только с тобой я человечен, — а тут он… прав? В обществе он не выдает эмоции, пытаясь быть «хладнокровным». Но я всё ещё не понимал, что твориться, и смотрел на Джонсона с недоумением.       — Ты… ты мне не веришь?! НЕ ВЕРИШЬ, ФИШЕР?! — пьяным воплем проорал Ларри и подскочил ко мне. Схватил меня за воротник двумя руками и инертно потянул к себе. Сначала его взгляд был полон ярости, но потом… он убрал одну руку от моего воротника и опять прикрыл лицо. Он смущался. Я же даже не скрывал своего смущения, ведь наши лица были… так близко.       — Прости, Салли. Не хочу сдерживаться, — сказал Джонсон и затянул меня в поцелуй. Я не хотел этого, нет. Это неправильно. И дело не в том, что мы два парня, а в том, что ещё рано. Я попытался отойти от Джонсона, но тот одной рукой держал моё плечо, а другой затылок, тем самым прижимая меня к себе. Мне… нравилось. Но что-то во мне кричало «СТОЙ!». Его поцелуи вдруг стали прерывистыми и более страстными. В промежутках между ними, он повторял что-то типа «Прости». Я не понимал, что происходит. То ли это бухло, то ли я просто дебил. Он повел меня в сторону кровати, продолжая целовать. Но уже не только губы. Он целовал шею, щёки, мочки ушей.       — Не… не надо, Ларри… Я не хо…       — Сейчас мне плевать. Я хочу, — я был сильно возбужден, но эти слова меня обидели. Охерел, блин. Я опять начал вырываться, но этот наглец был сильнее и в эту же минуту повалил меня на кровать.       — Остановись!       — Поздно… — сказал Ларри и снял футболку. Мою футболку он тоже пытался снять, но так как я не поддавался, это стало проблемой. И Джонсон опять перешёл к своим варварским методам и просто разорвал футболку, оголяя мой торс. Он держал мои руки и целовал мою шею. Вдруг поцелуи перестали быть приятными. Наоборот, мне было больно. Джонсон решил усыпать моё тело засосами. Делал он это настолько пылко, что я понял. Он не в себе. У него снесло башню.       — Это означает… что ты только мой, — сказал он полушёпотом. Волосы лезли ему на лицо, и он начал спускаться ниже. Пусть я этого и не хотел, но в штанах у меня было тесно. Да, я чувствовал возбуждение, но не признавал это. Он расстегнул ширинку, снял штаны и…       — ЛАРРИ, ПЕРЕСТАНЬ!       — Не бойся, я аккуратно, — да не этого я боялся! Это неправильно! Нет! Через минуту Джонсон тоже был без одежды, и его пальцы входили… в меня. От боли я издавал краткие стоны, что радовало Джонсона, и он становился жестче. Он прижал мои запястья к кровати, чтобы я не рыпался, и… вошёл. Я испытал нереальную боль, от чего томно и протяжно простонал.       — Я знал, что тебе понравится…       — Мне не нрав… — и тут я опять заорал от боли, потому что Ларри начал набирать темп. Одной рукой он вжимал меня в кровать, а другой… дрочил мне.       Через минут 10 мне уже было не больно, а даже приятно, но я всё ещё был против и просил остановиться, пытался вырваться, оттолкнуть его. Вскоре он кончил, через минуту излился и я. Ларри всей тушей лег на меня и начал томно дышать мне в ухо. Ты… такой ублюдок, Ларри. Сучий потрох.       Я прикрыл глаза и сам не понял, как заснул.       Открыв глаза, я увидел Джонсона, мирно спящего рядом. Сука. Как же он сейчас меня бесит. И мы всё ещё без одежды под одним одеялом. Круто. Эта пьянь ещё даже не подозревает, что натворил дел. А ведь он начинал мне нравиться.       Я вылез из-под одеяла и пошёл в душ. Посмотрев в зеркало, я обалдел от увиденного. На шее нет живого места, вся грудь, плечи и ключицы в засосах тупого Джонсона. Жаль простой водой этого не смоешь.       Вода стекала по моему телу, унося за собой его прикосновения и его запах, стоявший в носу. Голова болела, горло сушило, но тёплая вода явно помогла мне расслабиться.       Выйдя из душа, я завязал волосы в небрежный пучок и повязал на бёдрах полотенце. В это время Ларри уже не спал. Он сидел на кровати, прикрыв свои причиндалы одеялом и держась за затылок.       — Чел, какого хуя я голый? Нихуя не помню. Вчера что, Эмма приходила? — он глянул на меня и увидел моё усыпанное засосами тело. В его глазах мелькнула грусть и досада.       — Чувак… — виновато начал он, но я его перебил.       — Ага. Приходила синеволосая Эмма в протезе и умоляла тебя этого не делать.       — Чел, бля, я вообще не помню… я был не в себе, Салли, прости.       — Я поживу у Мирты. Её уж точно не интересуют парни, — я поднял с пола его джинсы и достал оттуда пачку сигарет. Прикурив, я швырнул их в Джонсона, и сел на стул возле стола. Он быстро оделся и подошёл ко мне, положив руку мне на плечо.       — Сал, я…       — Не прикасайся ко мне, — отрезал я и дёрнул плечом. Джонсон послушно убрал руку. — Ты разорвал мне футболку, будь любезен выдать другую.       Он залез под кровать и достал оттуда картонную коробку. Раскидав шмотки по полу, он всё же отыскал какую-то футболку и дал мне. Я оделся, натянул протез. Ларри сидел и смотрел в пол. Видимо он жалеет. Да и хуй с ним.       Зашнуровав кеды, я открыл дверь и замер на пороге, чувствуя, как Ларри сверлит меня взглядом в спину.       — Я ведь только начал тебе доверять… Ты испортил всё за считанные минуты, Джонсон. Забудь обо мне и о моём доверии. Лучше бы ты убил меня тогда, а не вот это всё. Ты такой же, как все, — сказал я и вышел за порог, хлопнув дверью.