***
Вайтран встретил меня хмурой, пасмурной погодой и серым небом, затянутым плотной пеленой облаков, с которого на землю капал моросящий, больше похожий на водяную пыль, дождь. Я поежился. Заканчивался месяц Последнего зерна (август по-нашему), и в Скайриме уже чувствовалось дыхание осени. А за осенью неминуемо придет зима, и мне следует озаботиться теплой одеждой. Особенно бельишком, чтобы не отморозить себе бубенцы. Я спустился в Ветреный район и остановился в задумчивости. Куда пойти сначала? Пробежаться по кузнецам и озаботиться снаряжением? Или заглянуть в храм Кинарет? А, может, в Зал Мертвых? Поразмыслив, решил начать со знакомства с Даникой Свет весны. Жрица сидела на лавочке возле храма и явно скучала. Ничего, сейчас я ее развеселю. — Доброе утро, — вежливо поздоровался я, присаживаясь рядом. — И тебе доброе утро, незнакомец, — ответила жрица. — Смотрю я вот на ваше дерево, — начал я, — и не понимаю. С ним же что-то не так, верно? — Конечно, не так, — вскинулась Даника. — Это Златолист, символ Вайтрана, он был выращен из побега Великого древа, старейшего существа в Скайриме, а, может быть, и во всем Тамриэле. Но однажды в него попала молния, и Златолист начал увядать. То, что ты видишь сейчас — лишь бледная тень того красивейшего, могучего дерева, которым Златолист был когда-то, — и жрица тяжело вздохнула. — Неужели никак нельзя помочь? — притворно огорчился я. Даника окинула меня внимательным взглядом. — Помочь-то можно, — медленно произнесла она. — Только эта задача не из легких. — Очень интересно, — оживился я. — Расскажите поподробнее, уважаемая Даника, я люблю нетривиальные задачи. — Откуда ты знаешь мое имя? — подозрительно спросила жрица. Я чертыхнулся про себя. Опять палюсь по полной программе. — Да кто же в Скайриме не знает Данику Свет весны, жрицу богини Кинарет, — подольстился я к женщине. Та выдохнула. — Понятно, опять Хульда языком мелет направо-налево, — проворчала она. — Давайте, все-таки, вернемся к Златолисту, — не очень вежливо перебил я Данику. — Да-да, Златолист, — и жрица еще раз тяжело вздохнула. — Дерево можно оживить, но для этого требуется сок Великого древа. Путь до его святилища не близок, более того, обычным оружием кору Древа не проткнуть. Нужен специальный зачарованный кинжал, который называется Крапивник, находится он у ворожей, они используют это уникальное оружие для принесения в жертву спригганов, — Даника гневно всплеснула руками, демонстрируя свое отношение к подобному кощунству. — Х-м-м, — протянул я. — А договориться с ворожеями не получится? — О чем ты? — возмущенно проговорила жрица. — Только отнять силой. — И куда идти за этим вашим Крапивником? — обреченно спросил я. — Так ты берешься за это важное дело? — обрадовалась Даника. — Конечно, берусь, — подтвердил я. — Надо помочь Вайтрану, негоже оставлять Златолист в таком состоянии. — Да прибудет с тобой благословение Кинарет! — торжественно произнесла жрица. — Одним благословением сыт не будешь, — пробурчал я. — Идти-то куда? — Живут те ворожеи на Одинокой скале, что недалеко от Ривервуда, в горах, — ответила Даника. — Как только заберешь кинжал, сразу же приходи ко мне, я расскажу, что делать дальше. — Обязательно, — кивнул я. — Ну, раз мы обо всем договорились, позвольте откланяться, у меня еще несколько дел на сегодня запланировано. Я поднялся со скамейки и попрощался с Даникой. Раз уж у меня сегодня утро «добрых дел», то поможем жрецу Аркея. — Двери храма всегда открыты для тебя, дитя! — донеслось мне вслед.***
Зал Мертвых Вайтрана навевал какую-то непонятную тоску. Внутри было мрачно и пусто. Возле небольшой часовенки сидел пожилой бородатый норд и совершенно нагло дрых. Дженасса, за которой я успел сбегать в «Пьяный охотник» и пообещать веселую заварушку, удивленно посмотрела на меня, мол, какого хрена мы сюда приперлись? Я укоризненно покачал головой и негромко покашлял. Андурс проснулся быстро. Увидев посетителей, жрец тут же сделал торжественное выражение лица. — Здравствуйте, — поздоровался я, выжидающе глядя на старого норда. — Здравствуй, — ответил Андурс, степенно оглаживая бороду. — Скажи мне, а ты веришь в великого Аркея, бога жизни и смерти? — А то, — подтвердил я. — Конечно, верю. А еще в Деда Мороза, Бабу-Ягу и Бармалея. Но жрец, казалось бы, пропустил мою язвительную реплику мимо ушей. — Приятно это слышать, поскольку мне нужна помощь, — произнес он и выжидающе уставился на нас с Дженассой. — Чем мы можем вам помочь, уважаемый? — поинтересовалась данмерка. Я пихнул ее в бок, чтобы не лезла поперед батьки в пекло, но наемница в долгу не осталась. Ее небольшой, острый локоток встретился с моим солнечным сплетением, и я вынужденно замолчал, пытаясь сделать вдох. — Видите ли, я потерял кое-что ценное, — и дед опять замолчал. Да что же это такое, из него каждое слово придется клещами тянуть? — Что именно? — прокряхтел я, многозначительно поглядывая на данмерку. Надо будет ей объяснить простую истину: кто девушку ужинает, тот ее и танцует. А то она меня так прибьет еще до Ветреного пика. Драугры расстроятся… — Амулет Аркея, — начал рассказ Андурс. — Источник моих божественных сил, а также священный символ моего положения. Я потерял его где-то в катакомбах. Я бы сходил сам, но там какие-то странные звуки. Я опасаюсь, что мёртвые там… утратили покой. Без амулета у меня нет сил, чтобы противостоять им. Тебе не трудно его поискать? — Не ссы, дед, найдем мы твой амулет, — ответил я, а Дженасса недобро покосилась на меня. Не понял, она что, почитательница Аркея? Никогда бы не подумал… — Я подожду тут на случай, если какое-нибудь зло попытается выбраться из катакомб, — воодушевился старый пень и начал со скрипом подниматься со скамейки. — Не нужно, многоуважаемый, — остановила его наемница. — Сидите, отдыхайте. В катакомбы пойду я, а вот этот маг-недоучка останется караулить «зло». Я поперхнулся. Ни хрена себе расклады! Такое ощущение, что это она меня наняла, а не я ее. Ладно, вернется из катакомб, разберемся. Надо сразу же расставить все точки над «ё», чтобы потом не было мучительно больно. Дженасса достала мечи и исчезла за тяжелыми, окованными сталью дверьми подземелья. Мы с Андурсом остались одни в мрачном, душном зале. Жрец снова задремал, а я присел на лавочку, прислушиваясь. До меня доносились приглушенный лязг мечей, какой-то хруст и возгласы наемницы. Не прошло и десяти минут, как данмерка вышла из катакомб и направилась к спящему деду. Я жестом остановил ее и попросил присесть рядом. Надо было поговорить. — И что это сейчас было? — начал я, поворачивая к наемнице злое лицо. — А что было? — не поняла Дженасса. — Во-первых, ты меня пребольно ткнула локтем, во-вторых, какого, простите, хера, ты раскомандовалась? — прошипел я. — Ткнула я тебя потому, что негоже так разговаривать с пожилыми людьми. Старость нужно уважать, в конце концов, сам таким однажды станешь, — невозмутимо ответила данмерка. — А раскомандовалась я потому, что обладаю реальным боевым опытом. Так что в Ветреном пике тебе придется меня слушаться, если не хочешь, чтобы драугры оторвали тебе голову. Я почесал в затылке. По всему получалось, что Дженасса права, но почему меня не оставляло какое-то неприятное ощущение? — Да не переживай ты, — улыбнулась данмерка. — Твои лидерские права вне боя я оспаривать не собираюсь, а вот во время сражения не обессудь. Ты знаешь, что означает для наемника потеря работодателя? — Не-а, — и я отрицательно помотал головой. — Это очень, очень плохо, — серьезно сказала Дженасса. — Так что твою задницу я буду беречь, как свои любимые мечи. Тем более, ты мне нравишься, — и она весело подмигнула. — Пойдешь в катакомбы? — Зачем? — вздрогнул я. — Там осталось несколько луков и мечей, — ответила данмерка. — Их можно продать. Много не выручишь, но хоть что-то. Себе я взяла немного стрел, пригодятся. Точно, как я мог забыть про добычу! Поднявшись с лавки, я осторожно вошел в катакомбы. Там было еще темнее, чем в Зале мертвых, и я поспешил включить фонарь. Со светом стало повеселее. Я подобрал два меча и один лук и обшарил погребальные урны, в которых нашел несколько десятков старых монеток и три драгоценных камешка. Сорвал с потолка какое-то непонятное растение, упаковал все в рюкзак и вышел наружу. Андурс уже проснулся, Дженасса отдала ему амулет, и жрец просто сиял от счастья. Мы попрощались с пожилым нордом и вышли на улицу. Господи, никогда так не радовался пасмурной погоде и дождю. Интересно, я в Ветреном пике с ума не сойду? Вряд ли нордские руины удастся пробежать за час. Ладно, проблемы будем решать по мере их поступления, сейчас на повестке дня другие задачи. — Кстати, держи вот, — и Дженасса протянула мне сто пятьдесят септимов. — Это что еще? — не понял я. — Это Андурс всучил в благодарность за помощь, — пояснила наемница. — Я тебе что-нибудь должен? — спросил я данмерку. — Нет, — улыбнулась она. — С тобой интересно. Тем более, ты мне мечи зачаровал, а это стоит во много раз больше, нежели мой найм. Так что придется мне с тобой попутешествовать, чтобы хоть как-то отработать эту услугу. Не люблю оставаться в долгу. — Звучит угрожающе, — пробормотал я. — Ты всегда можешь отказаться от моей помощи, если тебя что-то не устраивает, — обиделась наемница. — Нет-нет, меня все устраивает, — поспешил заверить я Дженассу. Она, хоть и воительница, но, все равно, женщина. Вдруг истерику закатит? — Ну, и славненько, — ответила данмерка. — Тогда, если сегодня больше ничего веселого не намечается, я вернусь в «Пьяный охотник». — Давай, — кивнул я. — Завтра будь готова к семи часам утра. — Я всегда готова, — коротко хохотнула Дженасса и зашагала вниз по лестнице. — Ага, как пионерка, — задумчиво протянул я ей вслед. Итак, у меня на руках имеется барахло, которое неплохо было бы продать. Значит, идем к Белетору. Бретонец мне нравился, он, хоть и был хитрожопым, но не до такой степени, как Лукан из Ривервуда. А без хитрожопости торговцу никак — быстро разорится.***
Белетор встретил меня, как родного. Я вывалил на прилавок мечи и лук, и получил за это двести септимов. За драгоценные камни торговец предложил мне девятьсот септимов, и я согласился на его цену, так как абсолютно не разбирался в этом вопросе. А вот древние монетки Белетора заинтересовали. Он рассказал, что эти монеты называются «харальды», они были в ходу у древних нордов, и их довольно неплохо покупают коллекционеры со всего Тамриэля. За одну монетку бретонец предложил мне три септима, и я продал ему тридцать восемь харальдов, выручив чуть больше сотни. Немного подумав, купил зачарованный рюкзак для Дженассы. Торговались мы с Белетором, как сумасшедшие, но я сумел скинуть всего пятьдесят септимов, а стоил рюкзачок ни много, ни мало, целых триста двадцать монет. Надеюсь, добыча, принесенная из Ветреного пика, покроет все мои расходы, а то я так без штанов останусь. Покинув лавку Белетора, я направился на рынок. Хотелось поглазеть на ассортимент предлагаемых товаров и, вполне возможно, что-нибудь купить. Прямо в центре рыночной площади сидел самый настоящий… бомж. Я остановился, с любопытством разглядывая асоциальный элемент, но тут бомж поднял на меня глаза. — И чего пялишься? — пробурчал он. — Лучше бы монетку дал. Я протянул пьянчужке септим. Тот схватил денежку, спрятал ее в складках тряпья, в которое был одет и снова уставился на меня. — А ты чего пялишься? — не выдержал я. — Да вот смотрю я на тебя и думаю… — протянул бомж. — СлабО украсть в «Гарцующей кобыле» аргонианский эль? — Зачем? — не понял я. — Чтобы я мог его выпить, — объяснил алкаш. — Тебе нужно, ты и воруй, — отбрил я нахала. — Я так и знал, что тебе слабО, — захихикал асоциальный элемент. — Дед, я уже вышел из того возраста, когда можно брать на слабО, — улыбнулся я. — Так что не старайся, эль я для тебя воровать не буду. Иди вон лучше Хульде дрова наруби, всяко полезней будет, чем тут штаны просиживать и к людям приставать. А там глядишь, она тебе сама твой эль отдаст. В качестве платы за услугу. На лице пьянчужки отразилась тяжелая работа мысли. Потом он неразборчиво что-то пробурчал, поднялся и поплелся к «Гарцующей кобыле». Я хмыкнул. Ну, надо же! А в игре я всегда воровал ему эль, то есть, потворствовал пьянству и безделью. Местный бомж скрылся из поля зрения, а я направился к прилавку со свежими овощами и фруктами. И врезался в какую-то даму… Дама взвизгнула и шлепнулась на задницу. Я подал ей руку, помогая встать, и начал усиленно извиняться. — Не извиняйся, — буркнула дама. — Я сама виновата. — Нет-нет, это моя вина, — расшаркался я. — Кстати, меня зовут Влад. — Изольда, — и дама протянула мне руку, которую я и пожал в знак нашего знакомства. — Чем занимаетесь, Изольда? — Торгую цветами, — ответила она. — Вообще, торговля — мое призвание. Я даже обучаюсь этому искусству у каджитов, когда к Вайтрану прибывает их караван. Мечтаю выкупить у Хульды «Гарцующую кобылу», — и Изольда закатила глаза. Изольда, Изольда… Что-то такое вертелось у меня в голове, но я никак не мог понять, что именно. То ли в игре она давала какой-то квест, то ли еще что-то… А потом меня осенило! Я достал из рюкзака бутылку с жидкостью фиолетового цвета, которую забрал с трупа великана, и показал ее Изольде. — Вы, случайно, не знаете, что это такое? — спросил я, практически не сомневаясь в ответе. — Да это же… — глаза женщины стали огромными, руки затряслись. — Это живица Сонного дерева! Откуда она у тебя? — Да вот раздобыл при случае, — туманно ответил я. — Продай мне ее, а? — и Изольда вцепилась в мою руку, держащую бутыль, мертвой хваткой. — Я дам тебе сто пятьдесят септимов! Больше никто не заплатит! — А ты шить умеешь? — огорошил я собеседницу, резко переходя на ты. — Конечно, умею, я же женщина, — ответила та, глядя на меня с подозрением. — А давай вместо денег ты мне кое-что сошьешь? — предложил я. — Что именно? — заинтересовалась Изольда. — Давай не здесь, — и я огляделся, напуская на себя таинственный вид. — Ты далеко от рынка живешь? — Да нет, рядом, — ответила женщина. — Вон мой домик. — Пойдем к тебе, там и договоримся, — предложил я. — Только без глупостей, — предупредила Изольда. — Постоять за себя я сумею. — Да как можно, какие глупости, — заверил я собеседницу. — Исключительно деловые отношения.***
Домик у Изольды оказался небольшим, но уютным. Большая кухня, в центре которой горел открытый очаг (современные пожарники уже лежали бы в обмороке), спальня и небольшая комнатка, выполняющая, по-видимому, функции рабочего кабинета. В углу стоял небольшой ткацкий станок. — Изольда, мне нужно сшить следующие вещи, — и я приступил к долгому объяснению. Список оказался внушительным. Я заказал несколько пар трусов и носков, образцы которых пришлось показывать, и женщина долго хихикала, глядя на мои боксеры с пивными кружками. Судя по всему, фасон пришелся ей по душе, и скоро в таких же труселях будут щеголять все мужики Вайтрана. А мне не жалко, патентовать этот образец текстильной промышленности я не собирался, прогрессорство — не мое. Носки Изольду не вдохновили, но несколько пар она сшить согласилась. Далее шел плащ, на пошив которого я отдал льняную ткань, купленную у Белетора, попросив сделать несколько слоев и подкладку, которая защищала бы от дождя. С зимними вещами возникла заминка. Я, как сумел, нарисовал комплект зимней одежды, в который входила теплая куртка с капюшоном, штаны, сапоги, варежки и плащ, но тут выяснилось, что одной шкуры медведя на это все не хватит. Пришлось оставить Изольде пятьсот септимов на покупку необходимых материалов. Мы договорились, что каждую вещь она сошьет в двойном экземпляре, а если денег будет недостаточно, доплатит из своих. Я же, по возвращении из Ветреного пика, заберу пошитые вещи и возмещу все расходы, если таковые будут сверх оговоренной суммы. Из остатков льняной ткани я попросил сшить мне лицевую маску с теплой подкладкой. Не люблю, когда зимой обмораживается физиономия. Венцом моего заказа оказалось теплое белье. Изольда долго не могла понять, зачем такое вообще нужно, и я замучился доказывать ей, что в северных областях Скайрима без этого белья мои яйца быстро заледенеют и отвалятся. Наконец, все договоренности были достигнуты, и я вывалился на улицу. Да уж, как будто несколько вагонов угля разгрузил в одиночку. За трусами и носками мне предстояло зайти вечером, с бельем женщина обещала управиться быстро, а за плащом я должен был забежать с утра, там работы было побольше. Все остальное мне предстояло забрать после похода в Ветреный пик. Я вернулся на рыночную площадь и подошел к прилавку с фруктами и овощами. Торговала ими, насколько я помнил, Карлотта Валентия, самая красивая женщина Вайтрана. Немножко поразглядывав Карлотту, я наткнулся на хмурый взгляд и подмигнул женщине. — Чего уставился? — не выдержала та. — Любуюсь, — ответил я. — Не любуйся, все равно ничего не обломится, — отрезала женщина. — Мне сейчас не до любовных шашней, дочку воспитывать надо. — А что, пристают мужики, небось? — поинтересовался я. — Не то слово, — вздохнула Карлотта. — Особенно бард Микаэль надоел. Уж сколько его просила меня в покое оставить — ни в какую. — С бардом я поговорю, — пообещал я. — А ты мне скидочку сделай в случае успеха. — Если отвадишь от меня нашего певца, сделаю лучшую скидку во всем Вайтране, — заверила Валентия. Ну, что ж… Назвался груздем, иди в «Гарцующую кобылу»… Я зашел в таверну и остановился на пороге, ища взглядом Микаэля. Вайтрановский «Басков» сидел на скамейке возле очага и тихонечко бренчал на лютне. — Привет представителям местной эстрады! — произнес я, плюхаясь рядом с бардом. Тот с непониманием уставился на меня. — Ну, что, звезда шоу-бизнеса? — и я подмигнул Микаэлю. — Пытаешься завоевать первую красавицу Вайтрана? — А тебе какое дело? — ощерился тот. — Да достал ты ее до печенок, — вежливо объяснил я. — Будь добр, перестань таскаться за Карлоттой. — А то что? — прищурился бард. — Ебало разобью, — ответил я. — Ты? Мне? — и певец расхохотался. А я заметил, что к нашему разговору прислушиваются посетители таверны и мысленно чертыхнулся. Только свидетелей мне тут не хватало! — А ну-ка, мужик, набей ему морду! — хлопнул меня по спине огромный норд с кружкой эля в руках. — Вот еще — нашего Микаэля обижать, — и второй подсел к барду, обняв того за плечи. — Давай-ка, певец, наваляй этому выскочке! Хульда довольно потерла руки и начала принимать ставки. Господи, куда я попал? Микаэль отложил лютню в сторону и начал активно разминаться. Майк Тайсон хренов! Не хватает только атласного халата и секундантов, которые бы обмахивали его тщедушное тельце полотенцами. Я тоже был отнюдь не Геркулесом, но, по сравнению с бардом просто культурист! Итак, придется драться, иначе потом надо мной будет ржать весь Вайтран. Даже Утгерд Несломленная выползла из своего темного угла и присоединилась к жаждущей зрелищ толпе. Ее заметили и назначили судьей. — Значит, так, — начала Утгерд. — Драка на кулаках. Никакой магии и зелий, только руки. Кто попытается применить оружие или заклинание, будет автоматически объявлен проигравшим. Все понятно? Мы с Микаэлем кивнули. Норды раздвинулись, и освободили для нас центр комнаты. Хульда быстро погасила очаг, чтобы никто не обжегся, свалившись в огонь, и Утгерд вышла на середину импровизированного ринга. — На счет «три» начинаете! — объявила она. — Один, два… три! Микаэль поднял кулачки к груди и молча двинулся на меня. Но я не собирался заниматься с наглым бардом боксом. Тем более, был шанс огрести по роже, потому что я не знал, что из себя представляет местный певец в качестве бойца. Подпустив Микаэля поближе, я махнул ногой. Преимущество в росте у меня было приличное, поэтому изображать Алину Кабаеву не пришлось. Носок моего сапога врезался точно в пах незадачливому любителю женщин. Раздался тонкий всхлип и грохот падающего тела, а в следующую секунду таверна взревела. — Молодец, мужик! — орали одни. — Это не честно! — вопили другие. Над Микаэлем склонилась Хульда, она тщетно пыталась привести барда в чувство, а на середину комнаты вышла Утгерд. — Победа присуждается Микаэлю! — возвестила она. — Это с какого хуя? — поинтересовался я. — У вас со зрением плохо? Может, это я сейчас валяюсь на полу в позе эмбриона? Нет? Микаэль? Тогда победа присуждается мне, и ниипет! — Драка кулачная, — ответила Утгерд. — Во время такого поединка нельзя пользоваться… — А вот не надо пиздить сейчас! — перебил я воительницу. — Вы сказали, что нельзя пользоваться магией, зельями и оружием. Мои ноги ничем из перечисленного не являются. Это точно такая же часть тела, как и руки, так почему бы ими не пользоваться в бою? Или нужно дополнительно оговаривать этот момент, или победа моя. Утгерд задумалась. — Да, ты прав, — неохотно произнесла она. — Это моя ошибка. Надо было лучше объяснять правила. — Уважаемая Утгерд, уж вы-то, как отличный воин, должны знать, что в бою все средства хороши, — ответил я. — Я дрался с Микаэлем не из-за денег, и не со скуки, а защищая честь дамы, то есть, он был для меня не соперником, а врагом. Понимаете разницу? — Понимаю, — мрачно ответила Утгерд и ушла за свой столик. Меня усадили на лавку, похлопали по спине, всучили в руки кружку с нордским медом, и я с удовольствием ее осушил. Интересно, как там наш недоделанный бард? Не сильно я ему хозяйство отбил? Хотя… Это даже плюс, перестанет думать о глупостях и сосредоточится на пении, а уж голос у него какой будет! Я допил мед и поднялся в комнатку к барду. Микаэль, скрючившись, лежал на постели и постанывал. На меня он даже не взглянул. Жалко мужика. Активировал «Целительное прикосновение» и направил на певца. Несколько секунд, и взгляд барда прояснился. Он сел на кровати и озадаченно уставился на меня. — Полегчало? — спросил я. — Ты… ты… — зашипел Микаэль. — Будешь выебываться, я тебе хозяйство не просто отобью, я тебе его спалю, — и у меня на ладони заплясал небольшой огонек. Микаэль сглотнул. — И, да, держись от Карлотты подальше, — предупредил я барда. — Узнаю, что пристаешь, просто прибью. Нет человека — не проблемы. Певец хмуро кивнул. — Ну, значит, договорились, — весело произнес я и отправился на рынок. Валентия очень обрадовалась известиям, и я закупился помидорами, картофелем и яблоками по смешной цене. Отнес все купленное в свою комнату в Драконьем пределе и отправился к Авениччи. Мне нужны были перчатки. К Йорлунду решил пока не ходить, он мужик резкий, может и послать, а перчатки мне требовались своеобразные. Адрианну я нашел в кузнице. Она ковала меч, размахивая огромным молотом. Меня женщина заметила сразу. — Здравствуй, — произнесла Авениччи, утирая со лба пот. — С чем пожаловал? Научиться кузнечному делу решил? Или купить что надумал? Я объяснил Адрианне, что мне нужны хорошие кожаные перчатки. Они должны быть плотными, но мягкими, большой палец на правой руке должен отстегиваться и, самое главное: на ладонях должны быть вставки, которые можно легко откинуть. Авениччи очень удивилась такому странному заказу, но я объяснил, что руки у мага в процессе колдовства должны быть голыми. Заклинания взаимодействовали с кожей, поэтому одетые перчатки будут препятствием для применения чар. Адрианна задумалась и велела зайти после восьми вечера. Я согласно кивнул и отправился в Драконий предел. Немного поболтал с трезвым Фаренгаром, одновременно поглощая вкусное фазанье жаркое и запивая его легким элем. Потом немного почитал, и в восемь часов отправился в Вайтран. Сначала забрал у Изольды трусы, носки и плащ, который, оказывается, уже был готов. Женщина постаралась на славу, качество было просто отменным, и я заплатил ей сто септимов за старания. Потом дошел до кузницы, где Адрианна как раз заканчивала колдовать над моими перчатками. О, перчаточки получились что надо! Мягкие, они сидели на руке, словно вторая кожа, большой палец обеих рук освобождался легким движением, но, тем не менее, сам «напальчник» сидел крепко и не слетал в самый неожиданный момент. Ну, и вставки на ладонях. Они крепились посредством странного материала, чем-то похожего на наши липучки, откидывались к пальцам и закреплялись там, оставляя кожу ладоней открытой. Взяла Авениччи за это произведение «кузнечного искусства» целых триста септимов, но перчатки того стоили, и я ни капельки не пожалел о потраченных деньгах. Заглянул в «Пьяный охотник», пожелал Дженассе спокойной ночи и напомнил о том, что выходим мы завтра в семь часов. Вернулся в Драконий предел, нашел управителя и попросил разбудить меня в шесть утра. Будильник в Скайриме еще не изобрели, а жаль… Немного перекусил яблочным пирогом, сходил в ванную, которая располагалась в подвале дворца, и отправился спать. Завтра мы с Дженассой выступаем в Ветреный пик…