***
Отъезд в Рифтен пришлось отложить ещё на сутки, потому что у всех, кроме меня, образовалась огромная куча наиважнейших дел, с которыми нужно было разобраться «вот-прям-щас», иначе жизнь кончится. Карджо ускакал общаться с соотечественниками, чей караван нынче утром встал возле стен Вайтрана, Лидия с Дженассой ушли на рынок, а Бьорлам умчался в конюшню, потому что соскучился по Лепесточку. Бодвар целыми днями пропадал у Авениччи и «прокачивал» кузнечное ремесло в ожидании Джейлы, дочери Адрианны и Ульфберта, от которой как раз сегодня пришло письмо о скором возвращении из Сиродила, а Блез, прихватив с собой изрядно подросшего Бармалея, превратившегося из лопоухого лобастого щенка в клыкастую зверюгу, убежал по своим мальчишечьим делам. Я остался один… Немного понежился в горячей водичке, отходя от культурного шока после примерки доспехов, потом налопался свежеиспечённых слоек, побродил по дому, посидел на небольшом балкончике, поковырял в носу… в общем, развлекал себя, как только мог, а потом плюнул и уселся читать алхимический справочник. Учёба под трубку и горячий травяной отвар шла просто замечательно, пока мои «деловые» друзья не вернулись к ужину. На первом этаже сразу стало тесно: Бьорлам занял практически всё свободное пространство, Карджо принёс с собой свой… к-х-м… специфический запах, фырканье и длинный хвост, Джен и Лидия вывалили на стол такую кучу покупок, словно где-то в Вайтране открылся гипермаркет, и сегодня в нём была большая распродажа, а Бодвар, мечтательно закатив глаза, встал в центре кухни и уставился в потолок. Памятник, блин! Бармалей, завидев огромную толпу народа, начал громко лаять и облизывать всех присутствующих, включая котяру, и только Блез, схватив со стола три яблока, прошмыгнул в свою комнату. Я захлопнул книгу и с немым укором уставился на друзей. Бесполезно. Даже столу уделялось больше внимания, чем несчастному, одинокому, всеми покинутому Довакину. Я не удержался и всхлипнул, а потом нахмурился и сделал глубокий вдох. — Отставить галдёж! — крик вышел на славу, и все, как по команде, замолчали и уставились на меня. — Чего разорались? Человек сидел, спокойно читал, алхимию, между прочим, изучал рецепты для лечения ваших жоп… — Из крысиных хвостиков? — хихикнула данмерка. — Нет, блядь, из ушей фалмеров и грязных пальцев великанов! — раздражённо рявкнул я. — А вы вломились, наследили, орёте, шумите так, что в ушах звенит… Давайте все дружно заткнёмся, девчонки быстро сообразят ужин, мы сядем за стол и пообщаемся без криков и воплей. — Уговорил, — зафыркал Карджо, — замолкаем. Трубочку дашь? — и он посмотрел на меня глазами кота из небезызвестного мультика про Шрека. — Дам, — буркнул я и протянул каджиту курительный девайс. Дженасса и Лидия быстро соорудили ужин, правда, будущая супруга долго сокрушалась, что не успела, как обычно, приготовить двадцать пять смен блюд, и мы уселись за стол. Карджо рассказал о встрече с соотечественниками и, немного помявшись, вытащил из кармана два мешочка. В одном лежала… курительная трубка, новенькая, ещё не «юзанная», а из второго одуряюще пахло какими-то незнакомыми травами. — Вот, держи, — и котяра, смешно дёрнув ушами, протянул мне подарки. Я вытащил трубку, покрутил её в руках, наслаждаясь ощущением гладкого, отполированного дерева, открыл второй мешочек и высыпал на ладонь небольшую горстку сушёной травяной смеси. — Надеюсь, мне башню не сорвёт? — я, конечно, доверял Карджо, но не спросить не мог. — Не сорвёт, — улыбнулся кот. — Это полезная травка. — А у тебя все травки полезные, — проворчал я. — Она правда полезная, — посерьёзнел каджит. — Засыпать будешь быстрее, спать крепче… — Это плохая смесь, — нахмурилась Лидия и покачала головой. — Зачем мне в постели быстро засыпающий муж, а? Все дружно загоготали. За чаем Бодвар рассказал о своих кузнечных успехах, и мы дружно порадовались за младшего товарища. Блез, спустившийся к ужину, поведал о том, что окончательно подружился с вайтрановской ребятней, и теперь их гоп-компания носится по городу и бедокурит, а Лидия с Дженассой продемонстрировали покупки. Среди них были запасы еды, которыми можно было кормить пару батальонов в течение года, какие-то полотенца и салфеточки, хозяйственные мелочи типа зубных щёток, мыла и ткани для подтирания задниц, а апофигеем этой демонстрации стали… три пары мужских трусов типа «семейники», приобретённых у Изольды. Я поперхнулся куском яблока и уставился на парашюты, в которые запросто можно было впихнуть пару великанов с мамонтами впридачу. Бьорлам почему-то смутился и с негодованием посмотрел на Дженассу. — Чего? — вид у данмерки был самый что ни на есть невинный, но глаза её смеялись. — Зачем на стол-то выкладывать? — прогудел возница, забирая нижнее бельё и пряча его за спину. — Ой, да ладно тебе, — хохотнул я. — Что мы, трусов никогда не видели? Кстати, Бьор, вы их на вырост что ли брали? Или чтоб яйца не потели? Возница покраснел, как рак, страдающий аллергией на помидоры и, что-то недовольно бурча, ушёл на второй этаж. Дженасса пожала плечами, быстро допила чай и отправилась вслед за обидевшимся Бьорламом. — Какие мы нежные, — съязвил я и подмигнул Лидии. — Пойдём и мы на покой, а то завтра опять в дорогу. Спустя полчаса все разбрелись по своим комнатам, хотя было ещё совсем не поздно. Дом Тёплых Ветров погрузился в блаженную полудрёму, а надвигающаяся на Вайтран ночь мягко подхватила его обитателей и понесла их в тёплые объятия Морфея…***
Путь до Рифтена ознаменовался коротким проливным дождём, промокшим до труселей Бьорламом, которого пришлось в экстренном порядке сушить и поить мёдом, и компанией ебанатов, вознамерившихся поживиться за чужой счёт. Ебанаты эти, однако, оказались посмелее вайтрановских гопников, они не поленились срубить дерево в два бьоровских обхвата и перегородить им дорогу. Смелые, предприимчивые, но тупые… Возница, заметно повеселевший после переодевания в сухое и изрядной порции спиртного, резко натянул поводья, и Амулет остановился, как вкопанный. Я выглянул в окошко и присвистнул: из-за придорожных кустов, словно чертенята из табакерки, выскакивали лохматые и бородатые личности, вооружённые кто топором, кто дубиной, а кто и мечом. Личностей я насчитал аж девять штук. — Чего там? — полюбопытствовал Карджо, пытаясь отпихнуть меня от окошка. — Там? — я прищурился. — Там драчка намечается. — Иди ты! — обрадовалась Дженасса, которая последний час ехала с нами внутри фургона. — Ну наконец-то, хоть разомнёмся, а то я себе уже всю жопу отсидела! — она схватила шлем, который исправно носила после приёма в посольстве, пристегнула ножны и выскочила на улицу. Карджо последовал за ней. — Тут посидишь? — спросил я Лидию, лихорадочно раздумывая, надевать ли доспех, или и так сойдёт. — С ума сошёл? — будущая супруга округлила глаза. — Пропустить последнюю драку? Да ни за что! Я тяжело вздохнул. Все мои попытки оградить Лидию от неподобающих для беременной женщины занятий и нервных потрясений заканчивались неизменным провалом. Хотя… Это для меня уличный мордобой — потрясение, а для жителей Скайрима — вполне обыденное, привычное даже, дело. Понадеявшись на отсутствие в рядах гопников Робин Гудов и ворошиловских стрелков, я натянул капюшон и спрыгнул на дорогу. Картина, открывшаяся моему взору, недвусмысленно намекала на то, что мирно уехать не получится. Главный ебанат, самый грязный и бородатый, стоял чуть впереди и поигрывал топором. Его спутники расположились сзади и по бокам, они стояли полукругом и явно намеревались совершить обходной манёвр и окружить фургон. Лидия постукивала мечом по щиту, Дженасса задумчиво поглаживала лезвие клинка, Бьорлам вообще сидел на козлах, с интересом ожидая развития событий, а Карджо… Карджо нагло курил, привалившись плечом к стенке фургона. Я одобрительно хмыкнул и полез за трубкой. — Вы… это, — пробасил главнюк и угрожающе замахнулся топором, — гоните деньги и… — он внимательно осмотрел нашу компанию, — доспехи, и тогда мы вас отпустим. — И мы сможем уехать? — спросила Дженасса, часто моргая. — Уйти, — гоготнул бородач, — потому что ваш фургон мы тоже забираем. Я слегка опешил от такой наглости. Численное превосходство — штука, конечно, замечательная, но без мозгов абсолютно бесполезная. По крайней мере, в нашем случае. — И лошадь заберёте? — вкрадчиво поинтересовалась данмерка. — Само собой, — кивнул главный бандюган. — Жеребец видный, стоит, небось, дорого, так мы… Договорить он не успел. Со стороны кОзел послышался громогласный рёв, фургон вздрогнул, а земля содрогнулась: Бьорлам спрыгнул вниз. Лицо возницы было искажено бешенством, а огромная эбонитовая секира вращалась со скоростью пропеллера Карлсона, идущего над Вазастаном на бреющем. — Ну всё, пиздец ребятам, на святое посягнули — на Амулетика, — заржал я, кастуя на Бьора «Целительное прикосновение». — А мы чего стоим? — заволновалась Лидия. — Боевому товарищу надо помочь! — Боевой товарищ сам справится, — заметил Карджо, тем не менее, вытаскивая из-за спины лук. — Вот именно! — будущая супруга обнажила меч и бросилась в самую гущу сражения. «Получи, фашист, гранату!» — разнёсся над дорогой крик нордки. — Тоже пойду поучаствую, — Джен грациозно изогнулась, сжала клинки и превратилась в небольшой смертоносный вихрь. — А ты чего стоишь? — я повернулся к каджиту. — Воздержусь, пожалуй, — с достоинством ответил котяра. — Там и без меня дел на пару минут. Ты тоже не ходи, — остановил он мой порыв, — и орать не вздумай, а то разлетятся все, и свои, и чужие. Через несколько минут Бьорлам, Лидия и Дженасса, немного запыхавшиеся, но очень довольные, подошли к фургону. — Всех убили? — поинтересовался я. — Почти, — пробасил возница. — Двое убежали. Мы не стали догонять. — Ну и правильно, — я махнул рукой. — Нам ещё бревно убирать. — Амулетик вмиг справится, — и Бьор широко улыбнулся. Амулет действительно справился. Мы быстро перекусили и двинулись дальше.***
До Рифтена мы добрались поздним вечером, и мне оставалось только разочарованно вздыхать: насладиться осенними красками мешала темнота. Лидия успокаивающе сжала мою ладонь, а Карджо объяснил, что завтра утром, когда встанет солнце, можно будет рассмотреть всё, что душа пожелает. Я встрепенулся: действительно, нашёл повод для огорчения! Стражники, стоящие на посту у городских ворот, внимательно оглядели нашу компанию, но связываться и вымогать деньги за вход не стали, только предупредили, что в Рифтене нужно соблюдать закон и вести себя подобающим образом. Я хмыкнул, но кивнул в знак того, что понял. Оказавшись внутри, мы сразу же ломанулись в «Пчелу и жало». В таверне было жарко и шумно. Я огляделся, приметил сидящего за дальним столиком Маркурио и направился к стойке. Аргонианка Кирава, хозяйка заведения, окинула нас подозрительным взглядом и хитро прищурилась. — Добрый вечер, уважаемая, — поздоровался я, облокачиваясь на стойку. — Смотрю, дела у вас идут неплохо? — Вес-сьма неплохо, — голос у аргонианки оказался слегка шипящим, но приятным. — Вы в Рифтен по делу или как? — По делу, — я улыбнулся. — Надолго? — Кирава из приторно-любезной собеседницы превратилась в деловую хозяйку таверны. — Комнаты нужны? — Комнаты нужны, — кивнул я, — целых три штуки, желательно рядом. Одну побольше, две другие поменьше. — Найдём, — аргонианка полезла под стойку и вытащила три ключа. — Второй этаж, по балкону направо, три пос-следние двери. — Спасибо, — я забрал ключи и пошёл к ребятам. Одна комната действительно была большой, в ней стояли приличных размеров кровать, застеленная тёплым меховым покрывалом, большой шкаф, стол, за которым уместились бы все рыцари короля Артура, несколько стульев, две скамейки и удобное на вид кресло. Я довольно улыбнулся. — Эти хоромы займут новобрачные? — и Дженасса гаденько хихикнула. — Нет, Карджо. Кот растерянно фыркнул и шевельнул ушами, давая понять, что ждёт объяснений. — Ты у нас один, как перст, без пары, так что будешь спать тут, — улыбнулся я, — а завтра именно в этой комнате мы устроим торжественную вечеринку по поводу бракосочетания. Она большая, просторная, все поместятся, и нам, новобрачным, не придётся силой выставлять гостей за порог, когда приспичит… устанем, в смысле. — Кстати, — Лидия нахмурилась, — а не рановато планировать празднование? Мы же ещё по поводу свадьбы не договаривались. — Ой, да не ссы, — Дженасса взяла нордку под руку, — сейчас сходим и договоримся. — А не поздно? — я с сомнением посмотрел на данмерку. — Жениться никогда не поздно, — глубокомысленно изрекла та и потащила Лидию к лестнице. — Вы тут осмотритесь как следует и спускайтесь вниз, мы скоро. И дамы исчезли из поля зрения. Оставшиеся комнаты были самыми обычными: кровати, тумбочки и стулья. А, с другой стороны, что ещё нужно для первой брачной ночи? Мы закинули вещи и спустились в обеденный зал. Я углядел свободный столик и отправил Бьора и Карджо туда, а сам направился к Кираве. Объяснил хитрой аргонианке, что завтра нам потребуется вкусно пожрать и знатно побухать, и хозяйка заверила, что всё будет по высшему разряду. — Фирменные напитки моего с-супруга ещё никого не ос-ставляли равнодушным, — улыбнулась она, — а уж черноверс-ского мёда у нас — хоть залейс-ся. Закус-ски вас-с тоже не разочаруют. Я поблагодарил аргонианку и вернулся к друзьям. Бьор уже успел заказать несколько бутылок мёда и сыр, и теперь сидел с кружкой в обнимку, довольно крякая, а Карджо задумчиво крутил в руках трубку и разглядывал посетителей. Я засунул в рот кусок сыра и направился к угловому столику, за которым сидел имперец по имени Маркурио. Маг и потенциальный член нашей сумасшедшей компании. — Добрый вечер, — я уселся напротив Маркурио и улыбнулся во все тридцать два зуба. — Да ночь уже на дворе, — лениво отозвался имперец. — Есть разговор, — я не стал тянуть Карджо за яйца и решил сразу же перейти к делу. — Слушаю, — во взгляде мага промелькнул интерес. Промелькнул и тут же угас. — Ты же наёмник? Маркурио кивнул. — Нам нужен хороший боевой маг, который не будет прятаться за спины товарищей и не испугается Чёрного Предела, — выпалил я и уставился на собеседника. Имперец приподнял правую бровь и задумчиво погладил подбородок. — Чёрного Предела? — переспросил он. — А почему не Совнгарда? Я мысленно чертыхнулся: не с того начал. Но делать было нечего, пришлось выкручиваться. — В Совнгард мы планируем отправиться после Чёрного Предела. — Не смешно, — нахмурился Маркурио. — А я не Петросян, чтобы тебя смешить, — раздражение накатывало, словно цунами. — Короче, дело вот в чём… И я вкратце обрисовал имперцу ближайшие перспективы, которые его ждут после вливания в нашу тёплую и дружную компанию. Без подробностей, касающихся моего появления в Скайриме. По мере рассказа Маркурио оживлялся, в его глазах появился интерес, на губах — мечтательная улыбка, а окончательное превращение мага из восковой фигуры в нормального человека произошло после того, как я признался, что являюсь Довакином. — И крики знаешь? — загорелся имперец. — Знаю, конечно, — я пожал плечами. — Крикни чего-нибудь. — С ума сошёл? — возмутился я. — Хочешь таверну разнести? Вот уедем из Рифтена, найдём тихую полянку в лесу, и уже там ты познаешь всю мощь моей фусроды. — Согласен, — Маркурио протянул мне руку, и я с чувством выполненного долга её пожал. Мы пересели к Бьорламу и Карджо, и через пять минут имперец уже смеялся над весёлой историей, рассказанной котом. Ну вот, хоть эмоции появились, а то сидел, как Снежная королева, холодный и неприступный. Ещё через час вернулись Дженасса и Лидия. — Всё в ажуре! — данмерка плюхнулась на лавку, выхватила у Бьора бутылку мёда и жадно отхлебнула. — Завтра в полдень мы станем свидетелями бракосочетания наших любимых друзей: Лидии и Влада! Карджо и Бьорлам одновременно хлопнули меня по плечу, и я зашипел от боли: рука у возницы была очень тяжёлой. Дженасса хмыкнула, а потом с любопытством уставилась на имперца. — Блин! — я хлопнул себя по лбу. — Знакомьтесь, дамы, это Маркурио, наш спутник и, надеюсь, будущий друг. Он боевой маг и будет валить супостатов огненными шарами и разрядами молний. — О-па! — обрадовалась Джен. — Карджо, пляши, сегодня ночью ты будешь не один! Маркурио напрягся, а кот зафыркал, поперхнувшись чаем. Лидия укоризненно покачала головой и объяснила имперцу, что к чему. Тот выдохнул и заметно расслабился. Мы ещё немного посидели и разошлись по комнатам. Уже лежа в кровати, я вспомнил, что надо бы зачаровать мантию Маркурио, а по прибытии в Вайтран сделать и для него комплект лёгких доспехов. С этой счастливой мыслью я и заснул.***
Если честно, то, проснувшись утром, я ожидал увидеть лихорадочные сборы, признаки лёгкой паники и невесту в полуобморочном состоянии… Ну, знаете, как оно обычно бывает перед свадьбой? Ботинки не блестят, как у кота яйца, счастливые трусы двадцатилетней давности неожиданно порвались на заднице, причёска за ночь превратилась из «самая красивая женщина Скайрима» в «я упала с Амулета, тормозила головой», платье не налезает, потому что девичник прошёл под лозунгом «тортиков много не бывает», а от жениха разит, словно от коньячной бочки, так как мальчишник тоже удался… Ага, щас, размечтался. В комнате было пусто. На кресле лежали штаны и мантия, рядом стояли вычищенные сапоги и… всё. Никаких фраков с бабочками и лимузинов под окнами. Я встал, потянулся и широко улыбнулся: настроение было не просто хорошим, оно было замечательным. Одевшись, я поплевал на ладони, пригладил растрепавшиеся за ночь вихры, подумал о том, что неплохо было бы подстричься и вышел из комнаты. Рядом с лестницей, ведущей на первый этаж, меня поймал Карджо, выглядел он весьма таинственно. — Случилось что-то? — немного напрягся я, лихорадочно соображая, что мог забыть или упустить. Котяра тихо фыркнул, шевельнул усами и протянул мне… букет полевых цветов. В первую секунду я остолбенел, а потом чертыхнулся и пребольно стукнул себя по макушке. Жених, блин! На свадьбу собрался, а про цветы для супруги забыл. Карджо ободряюще хлопнул меня по спине. — Не переживай, со всяким может случиться, — широко улыбнулся он. — Не со всяким, а только с безмозглым оленем, — я не поскупился на критику для себя, любимого. — Именно на такой случай и нужны друзья. Ты забыл, а Карджо обо всём позаботился, — иногда каджит говорил о себе в третьем лице, что выдавало его волнение. Ага, значит нервничает перед свадьбой друга. Я от всей души поблагодарил заботливого котяру, спрятал букет в комнате и спустился в обеденный зал. Лидия и Дженасса сидели за столом и пили чай, тихо перешёптываясь, а Бьорлам стоял возле стойки и общался с Киравой, отчаянно жестикулируя при этом. Я плюхнулся на лавку и взял бутерброд с сыром. — Доброе утро, — хихикнула Дженасса. — Горазд же ты спать! — И жрать тоже, — я откусил половину бутерброда и заработал челюстями. — О чём там Бьор с Киравой трёт? — Он объясняет хозяйке таверны, что твоя свадьба — самое важное мероприятие в жизни Рифтена, поэтому выпивки должно быть просто море, — рассмеялась данмерка. Лидия молчала и как-то странно на меня поглядывала. — Что? — я не выдержал и отложил недоеденный бутерброд. — Ничего, — улыбнулась нордка, — просто никак не могу представить, что через несколько часов ты станешь моим мужем. — Да Влад и так уже твой муж, — глубокомысленно изрёк Карджо, — а свадьба — обычная формальность, которая просто узаконит ваши сложившиеся и устоявшиеся отношения. — Вот ты завернул, упырь ушастый, — я присвистнул и с уважением посмотрел на каджита. — Свадьба — не простая формальность, а очень важное в жизни каждого норда… и другого разумного мероприятие, — прогудел над ухом Бьорлам, и я вздрогнул от неожиданности. — Свадьба должна запомниться на всю оставшуюся жизнь… — Да поняли уже, — перебила возницу Дженасса. — С тем количеством выпивки, что ты заказал, свадьба Лидии и Влада точно запомнится. — Угу, особенно её запомнят печень и поджелудочная, — проворчал я. — Или не запомнят, — к столу тихо подошёл Маркурио. — Если спиртного действительно будет много, то велик шанс, что из памяти выпадет не только сама свадьба, но и несколько следующих дней. Я не выдержал и рассмеялся. Имперец уселся рядом и тоже взял бутерброд с сыром. — Всё, вещи собрал, долги раздал, дела сделал, — произнёс он, — теперь хоть в Чёрный Предел, хоть в Совнгард. — Сегодня у нас по плану Храм Мары и свадьба, — напомнила магу Дженасса. — Чувствую, что после сегодняшнего визит в Чёрный Предел покажется лёгкой прогулкой, — произнёс Маркурио себе под нос и принялся за многострадальный бутерброд. Я снова заржал. Наверное, таким образом проявлялось волнение перед предстоящим бракосочетанием…***
В половине двенадцатого наша компания уже стояла перед храмом Мары. Я судорожно сжимал в руке букет полевых цветов, а Лидия была напряжена, словно тетива боевого лука перед выстрелом. Сам Рифтен, если честно, меня не особо впечатлил. Столица Рифта была расположена в очень живописном месте, в Осеннем лесу, и природа действительно вызывала восхищение: расписанные красно-оранжевым, с вкраплениями золота, деревья, пронзительно голубое небо, на котором сегодня не было ни единого облачка, далёкое солнце, пытающееся донести до всего живого последние капли тепла, и посреди этого великолепия — деревянный город. Рифтен производил двоякое впечатление. С одной стороны, мне всегда нравилось деревянное зодчество, небольшие домишки и церквушки, с другой — ощущение разрухи и неопрятности. Настил под ногами скрипел, до перил, огораживающих канал, было страшно дотронуться, а уж сам канал… Тёмная, грязная вода с плавающими по поверхности листьями, какие-то пятна, похожие на нефтяные, груды мусора на берегу… А апофеозом был запах. Тяжёлый, густой и удушливый, в нём смешались вонь нечистот, рыбный смрад и еле уловимый дух черноверескового мёда. Я немного продышался и тихо спросил у Маркурио, как они тут живут, с таким-то запахом, на что имперец только пожал плечами, мол, дело привычки. Да и ветер помогает, сдувает «ароматы» к озеру, но вот сегодня, как назло, распогодилось, и слабый ветерок не справляется со своими прямыми обязанностями. Моим спутникам, однако, запах никакого беспокойства не доставлял, и я решил не обращать внимания на это неудобство. Завтра мы всё равно покинем Рифтен, а в Вайтране никакого запаха нет и в помине. Или есть? Я попытался восстановить в памяти первое посещение Вайтрана, но запах в этих воспоминаниях не фигурировал. Тем временем, впереди показался храм Мары. Высокое деревянное строение, увенчанное аккуратной башенкой, притягивало взгляд, а широкие каменные ступени, ведущие к двери, приглашали усталых путников и будущих супругов внутрь. Мы остановились перед местным ЗАГСом, и я посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось тридцать минут…***
— … Мара дала жизнь всему сущему и с тех пор присматривает за нами, как за детьми своими. Её любовь к нам научила нас любить друг друга. Её любовь показала нам, что жизнь, прожитая в одиночестве, и не жизнь вовсе. Мы собрались сегодня здесь, под любящим взором Мары, чтобы засвидетельствовать вечный союз двух душ. Пусть они будут неразлучны в этой жизни и в следующей, в богатстве и в бедности, в радости и в горе. Согласны ли вы по любви связать свои жизни вместе — сейчас и навсегда? — и Марамал уставился на меня, как удав на кролика. — Да, — ответил я, и жрец обратил своё внимание на Лидию. Нордка тоже ответила утвердительно, и я внутренне напрягся, ожидая сакрального «Именем Российской Федерации объявляю вас мужем и женой». — Властью, данной мне Марой, богиней любви, объявляю вас супругами. Вручаю вам обоим эти кольца, благословлённые милостью Мары. Пусть они хранят вас в вашей совместной жизни, — Марамал резко выдохнул и протянул нам с Лидией кольца. Я вручил теперь уже жене букет, и она зарделась, как юная девушка на первом свидании. Дженасса расцеловала нас обоих, Маркурио и Карджо дружно похлопали меня по плечам, а Бьорлам, опасаясь изувечить новоиспечённого супруга, осторожно пожал руку. Всё, теперь я законный муж! И не абы где, а в Скайриме, и не абы кого, а самой лучшей нордки, Лидии! Блин, расскажи кому из старых земных друзей, так сдадут в дурку, не задумываясь. Мы, не торопясь, вышли из храма Мары и направились в сторону таверны. Жрать хотелось просто неимоверно, ибо с самого утра в моём многострадальном желудке побывал всего один полудохлый бутерброд с сыром.***
Посетителей в таверне практически не было. Кирава, завидев нашу компанию, сообщила, что стол в комнате накрыт, и можно приступать к празднованию. При этом она улыбалась широкой крокодильей улыбкой и хитро щурилась. Я бы тоже улыбался, если бы мне за накрытый стол вывалили нехилую сумму в международной валюте. Еды и выпивки действительно было много, бутылки с мёдом стояли не только на столе, но и на полу, а венчало всё это великолепие несколько странных, выпуклых сосудов из тёмного стекла. Я плюхнулся на стул, открыл заинтересовавшую меня тару, и в нос тут же ударил резкий, но приятный запах цитрусовых. — Чего там? — поинтересовался Бьорлам, усаживаясь рядом. — Наверное, фирменный напиток супруга Киравы, — я пожал плечами. — Брысь отсюда, — Дженасса легонько стукнула возницу по затылку, — это места для новобрачных. Бьор смутился и пересел, но выпуклую бутылку прихватил с собой. Наконец все расселись, наполнили тарелки и чашки и посмотрели на нас с Лидией. — Чего уставились? — удивился я. — Команду, что ли, ждёте? Хорошо, командую: можно бухать и жрать! Первые два часа застолье носило культурно-приличный характер. Мы сидели, пили, закусывали, друзья время от времени произносили тосты за здоровье молодых, но по мере всасывания алкоголя в кровь все раскрепостились, лица раскраснелись, а голоса зазвучали громко и непринуждённо. Ещё через час я взялся за андо и устроил друзьям небольшой концерт. Удовольствие получили все: и певец, и слушатели. Потом мы опять выпили и закусили, и я исполнил несколько песен, а ещё через часок очередь дошла до фирменного аргонианского пойла. Именно оно окончательно сорвало мне крышу, ибо дальнейшие события остались в памяти хаотичным, но невыносимо ярким калейдоскопом. Вот мы сидим с Маркурио за столом, и я рассказываю имперцу о жизни на Земле, а тот удивлённо слушает и время от времени кивает… Вот пьяная Дженасса всхлипывает на плече у Лидии, а жена что-то нашёптывает подруге на ухо и гладит её по волосам… Вот Бьорлам громогласно рассказывает о лошадях, а Карджо, зажав в зубах трубку, внимает словам возницы… Вот мы снова сидим за столом, и кто-то опять наполняет мою кружку черновересковым мёдом. Я залпом выпиваю и тут же пихаю в рот кусок остывшего печёного картофеля… Вот Маркурио, снисходительно похлопывая меня по плечу, рассуждает о драконорождённых, и я, обидевшись на его «назваться Довакином может каждый», набираю полную грудь воздуха… Вот Лидия, сжав мою руку, настоятельно просит больше не пить и не демонстрировать «Безжалостную силу» в помещении… Вот я, стоя на стуле, громко пою «Зачем вы, девушки, красивых любите», а Дженасса громко аплодирует и пытается подпевать… Вот Маркурио, неумело раскуривая одолженную у Карджо трубку, жалуется, что Мьол Львица не обращает на него никакого внимания, вечно таскается с каким-то хмырём по имени Эйрин и очень озабочена пропажей меча… Вот Карджо, выхватывая у имперца трубку, предлагает натянуть Эйрину глаз на жопу, и я пьяно хихикаю, краешком сознания отмечая, что каджит уже взял на вооружение некоторые мои словечки… Вот Бьор, потрясая двуручником, соглашается с котом и рвётся в драку… Вот Лидия и Дженасса наливают разбушевавшемуся норду полную кружку мёда, отнимают у него двуручник и усаживают за стол… Вот Дженасса, сидя у меня на коленях, жалуется на тяжёлую данмерскую долю, а я, размахивая руками и периодически попадая наёмнице по разным частям тела, клятвенно обещаю раскулачить «этого гада Савоса Арена» и вызнать у того псиджиковский секрет долголетия… Вот Лидия, единственный трезвый член нашей компании, сидит в кресле и вздыхает, глядя на пьяных в никакашку мужа и друзей… Вот я уже в обеденном зале и громко рассказываю посетителям таверны о том, что прибыл издалека для спасения Тамриэля от Алдуина, а потом пою песни под андо, а благодарные слушатели сочувственно кивают и периодически подкидывают мне септимы… Вот Лидия, грозно сверкая глазами и уперев руки в бока, высказывает мне своё возмущение по поводу концерта, а Карджо, Дженасса, Бьор и Маркурио громко гогочут… Вот… Вот и всё, на этой странной сцене мои воспоминания прервались, и я погрузился в непроглядную тьму.***
Пробуждение было тяжёлым. Я уже не раз говорил, что спиртные напитки в Скайриме — чистые и натуральные продукты, и похмелье при их употреблении практически невозможно, но тут ключевое слово «практически». Наличие или отсутствие абстинентного синдрома зависит не только от качества напитка, но и от его количества, а выпито накануне было не просто много, выпито было немеряно. Первым моим ощущением по пробуждении была жажда. Дикая, первобытная и неутолимая. Потом я приоткрыл глаза, и к жажде присоединилось небольшое головокружение. Я сделал глубокий вдох и осторожно повернул голову набок, туда, где на границе поля зрения маячило какое-то тёмное пятно неправильной формы. Пятно оказалось Лидией. Я слабо улыбнулся и попытался сесть. Получилось не сразу, но с третьего раза тело всё-таки приняло устойчивое вертикальное положение. Супруга смотрела на меня укоризненно и одновременно сочувственно. — Доброе утро, — прохрипел я. — Доброе, — слабо улыбнулась Лидия и протянула мне кружку. — На, пей. Я жадно выхлебал содержимое и почти сразу почувствовал, что головокружение пропало, а жажда отступила. — Фух! — на лбу выступила испарина. — Хорошо-то как! Спасибо, Лид, ты спасла меня от мучительной смерти. — Пожалуйста, — супруга снова улыбнулась, но потом посерьёзнела. — Но было бы здорово, если бы ты, в свою очередь, тоже спас меня. — Да запросто! — я вскочил на ноги и дурашливо поклонился. — Всё, что прикажете, моя королева! — Я сегодня спустилась в обеденный зал, — Лидия, кажется, не приняла моего игривого тона, — и была неприятно удивлена сочувственным взглядам и перешёптываниям у себя за спиной. — Та-а-к… — я напрягся. — Что случилось? — Ничего особенного, — жена пожала плечами, — просто завсегдатаи «Пчелы и жала», которых ты вчера вечером развлекал рассказами и пением, все как один жалеют «несчастную женщину, которую угораздило выйти замуж за больного на голову». — Это они про меня, что ли? — я почувствовал, как откуда-то из глубин довакиновской души поднимается первобытная, драконья злоба. — Про тебя, разумеется, — закивала Лидия. — А что ещё люди должны были подумать после твоих рассказов о другом мире, Алдуине и Совнгарде, подкреплённых странными песнями вперемешку с какой-то похабщиной? Я непроизвольно сжал кулаки и нашарил взглядом валявшуюся на стуле одежду. Быстро натянул штаны и мантию, влез в сапоги и уже направился к двери, но тут мой заторможенный после вчерашних возлияний мозг соизволил, наконец, нарисовать в воображении описанную Лидией картину. Я остановился, медленно повернулся, посмотрел на жену и… заржал. Смеялся так долго, что супруга уже начала волноваться за моё душевное здоровье. — Успокойся, — она подошла вплотную и потрясла меня за плечи. — Успокойся! — вторая встряска подействовала, так как рука у Лидии была тяжёлой, я всхлипнул и перестал истерически смеяться. — Пожрать чего-нибудь осталось? — Осталось, — кивнула супруга. — Пойдём к ребятам, поедим и будем собираться в Вайтран.***
Друзья уже сидели за столом, заставленном плошками, мисками, кружками и пустыми бутылками. Судя по покрасневшей физиономии Бьора и клубам дыма, висящим в воздухе, лечились они, в отличие от меня, отнюдь не зельем. Я неодобрительно посмотрел на ребят. — А вы в курсе, что неправильный опохмел ведёт к длительному запою? — О, молодожёны пришли! — обрадованно прогудел возница. — Присоединяйтесь. — Хватит пить, — я мрачно взглянул на Бьорлама, — нам скоро в путь. — Да не ссы, Влад, — улыбнулась данмерка, — мы по глоточку, для поправки здоровья. — Для поправки здоровья есть лечебные зелья и заклинания, — проворчал я, садясь рядом с Маркурио, который, судя по всему, обошёлся без опохмела, и положил в тарелку большой кусок холодного сырного пирога. — Быстро доедаем, собираем остатки в дорогу, и на выход. — Командир в дурном настроении, — захихикала данмерка, но тут же замолчала, наткнувшись на неодобрительный взгляд Лидии. Мы быстро утолили голод, собрали остатки продуктов и спустились вниз. Я поблагодарил Кираву за гостеприимство, пообещал, что по возвращении в Рифтен мы непременно остановимся в «Пчеле и жале», и вышел на наружу. По улицам Рифтена, тоненько напевая и поскрипывая деревянными конструкциями, гулял ветер. Запах почти пропал, и воздух показался мне живительным и вкусным. Расплатившись с конюхом, Бьорлам вывел повозку на тракт и уселся на козлы. С ним рядом по традиции плюхнулась Дженасса, а мы вчетвером устроились внутри фургона. Я забрался на верхнюю полку, Карджо растянулся внизу, а Маркурио с Лидией расположились на полу на шкурах. Имперец оглядел фургон и в изумлении покачал головой: такого он явно не ожидал. — Нравится? — спросила Лидия. — Очень, — признался маг. — Настоящий дом на колёсах. — А то! — я довольно улыбнулся. — У нас ещё и печка есть, и холодильник… ящик для продуктов. И поспать можно, и поесть, и отдохнуть. — А как же вы все сюда умещаетесь, когда устраиваетесь на ночлег? — полюбопытствовал Маркурио. — Палатки имеются, — подмигнул Карджо. — Крепкие, тёплые палатки и навес, под которым можно развести огонь, если идёт дождь. — Предусмотрительно, — донёсся до меня голос имперца. Лидия что-то ответила, но слов я не разобрал. Мерное покачивание фургона навевало сон, и я, плюнув на всё, закрыл глаза…