***
Прогуливаясь по городу, Гилберт заметил знакомую светловолосую с пепельным оттенком макушку, трущуюся возле автомата с напитками. На улице было прохладно, но не так, как сейчас в России. Даже по меркам немцев такая погода ещё считалась тёплой и можно было ходить по улице без шарфа и шапки. Но этот светловолосый парень думал иначе, надев на себя серую шинель и похожего оттенка шарф, откуда только такие чудики берутся? «Тупые русские, куда вам до гениального мозга Великого меня!» — восхвалил себя Пруссия, приближаясь к этому парню. Пару минут назад он разговаривал с Германией по телефону, но заметив паренька, Гилберт быстро бросил трубку и направился к сами знаете кому. Подойдя к России с левой стороны, Гилберт в шутливой манере хлопнул мальчишку по правому плечу, таким образом спровоцировав Ваню обернуться через правое плечо, а сам же, тихонько посмеиваясь, продолжал стоять слева от него. Наконец повернувшись куда надо, Россия лишь фыркнул и вновь уставился на этот злосчастный автомат с напитками, будто ожидая, что рано или поздно один из них сдастся и угостит напитком второго. — Чего творим? — поздоровался с ним таким образом Пруссия. — Ничего, — очень тихо, практически шёпотом проговорил Ваня, попутно удивляясь, что этот иностранец столь хорошо разговаривает на русском. Россия сразу узнал в этом немце того человека, что приходил в его дом, внутри резко всё загудело, уступая место панике. Но Иван не поддался, ни один мускул не дрогнул на этом по-детски очаровательном славянском лице, за это нужно сказать спасибо Союзу, который научил сына сдержанности. Глубоко вздохнув, Ваня продолжил спокойно вести беседу: — Чего тебе? — Поздороваться хотел, — на сей раз растерялся Гилберт, ожидавший от этого мальчишки хоть намёка на панику или волнения хотя бы от того, что сейчас этот русский ходит по его земле. Ну, то есть по землям Германии. Однако Иван был таким спокойным, что Пруссия на секунду засомневался в своих догадках, возможно, это не тот парень, что был в доме Союза, а просто ещё один русский. Эти русские ведь все на одно лицо и хамят похоже. — Хорошо, давай, — сказал Иван, повернувшись в сторону Гилберта, но тут же отвёл взгляд в сторону, боясь как в прошлый раз столкнуться с Пруссией взглядом. — Что давать? — в недоумении покосился на него Гилберт. — Здоровайся. Ты же за этим ко мне подошёл, — подняв наконец-то на Пруссию свои большие аметистовые глаза, в которых не было ничего кроме немого вопроса, Ваня добавил. — Или нет? И вот опять эта странная, ужасно непонятная двусмысленная русская речь, которую Гилберт, несмотря на все свои знания данного языка, не мог разобрать. А ведь русским он владел практически на профессиональном уровне, правда, позабыл многое за годы проживания в Германии. Но наверстать упущенное никогда не поздно. — Чего молчишь, будто язык проглотил? — возмутился Иван, которому безумно хотелось поскорее избавиться от этой липучки и вернуться в дом, где его оставил министр и откуда Иван так удачно сбежал. Поняв, что тут без ста грамм не обойтись, Пруссия, опустив ладонь на плечо русского товарища, промолвил: — Не хочешь выпить? Ваня пожал плечами, мол, нет, спасибо. Но Гилберт, подойдя к автомату с напитками, возле которого они так и продолжали стоять, разыгрывая что-то наподобие дружеской беседы, купил две баночки с ещё тёплым кофе и протянул одну скромному гостю. Ваня долго упирался, но в итоге принял угощение, ибо Пруссия обещал вылить ему этот кофе на голову, если не возьмёт банку в руки. — Не понимаю, чего ты добиваешься? — пробурчал Россия, держа в замёрзших руках непочатую металлическую банку. Иван не очень любил кофе, но учитывая то, что ему всучили его силой, не беря в расчёт попытки сопротивления, Иван предпочёл не предавать этому столь большого значения и просто насладиться напитком. Возможно тут, в Мюнхене, кофе вкуснее, нежели в России. — Познакомиться хочу. В доме советов ты был не слишком общительным, — утащив Россию на лавочку и присев рядом с ним, Гилберт буквально в два глотка расправился с этой жалкой банкой и отправил ту в урну. — Гадость, а не кофе! С каждым годом всё хуже и хуже, — вынес свой вердикт этому напитку Гилберт, вытирая рот рукавом ветровки. — Я не девушка, — нахмурившись опять же пробурчал Ваня. — Ага, я вижу, — Гилберт помог Ване откупорить баночку, видя, как тот мучался, шкрябая металл своими костлявыми пальцами. — Тогда зачем тебе со мной знакомиться? — мысленно поблагодарив Гилберта за помощь, Иван сделал первый глоток этого странного баночного напитка. Ему опять же не понравилось, какой-то этот кофе чересчур сладкий, просто сплошной сахар. — Не понял вопроса? — Гилберт в полном недоумении покосился на Россию. — Слово «познакомиться» используют только в диалоге с девушками и подразумевают из себя какие-либо отношения. А знакомство парней начинается уже с первого взаимного «привет». — Поганый язык! Что же всё так сложно?! — выругался Гилберт, вовремя сменив язык. — Давай тогда это… Ну… Погуляем. Вот! — Ты… Злишься на меня? — Ваня удивлённо хлопал глазами, ни слова не разобрав из сказанного выше Пруссией. Гилберт ударил себя по лбу за то, что опять же забыл сменить язык. — Не хочешь выпить чего-нибудь погорячее? — Горячее чем кофе? Ну, думаю, можно пропустить по стаканчику. Схватив мальчишку за запястье, Гилберт повёл его в сторону сквера. В свои светлые годы Иван и понятия не имел, что под словом «выпить» Гилберт имеет в виду вовсе не чай, какао, сок, лимонад, минералку и прочие безалкогольные напитки, а как раз таки наоборот. Но России ещё повезло, что Пруссия решил споить его пивом, а не чем-нибудь покрепче, но этому неопытному мальчишке и пива за глаза хватило. Главной целью Пруссии было вытягивание информации относительно Советского Союза, но всё, что удалось вытянуть Гилберту из Ивана — это ненужный мусор, начинаемый от рецепта салата оливье до розовых соплей и аистов. Так они с Гилбертом и просидели до вечера, горланя какофонию в два заплетающихся языка. Завалившись домой в двенадцать часов ночи, бубня полнейший бред на своих языках, Гилберт включил свет и увидел, что на пороге их встречает Людвиг, недовольный, мрачный и как всегда серьёзный. Своего брата-алкоголика Германия сразу узнал, а вот его собутыльника не признал. Вроде никого из стран не напоминает, но чувства говорят об обратном. Страна всегда узнает другую страну по одному лишь рвущемуся сердцу. Эта уникальная мистическая способность даётся каждой стране при рождении, она есть у всех: и у Германии, и у Пруссии, и у России. Правда, последний неспособен ею должным образом пользоваться, маленький ещё и неопытный. Людвиг чувствовал, что этот парнишка является страной, но какой именно, Германия никак не мог вспомнить. И его одежда ни на что не наталкивала: распахнутая шинель, небрежно повязанный на голую шею шарф, концы которого обрубленными верёвками болтались спереди. Растрёпанные светлые волосы, затуманенные фиолетовые глаза. Правой рукой парнишка держался за Гилберта, в левой же у него покоилась початая бутылка пива. Впрочем, одна мысль всё же посетила светлую голову Германии. «Неужто это одна из стран распавшегося Советского Союза? Странно, что я не помню его среди числа этих пятнадцати счастливчиков», — Людвиг всегда думал, что знает каждого из олицетворений стран в лицо, не говоря уже о фигуре речи, но видать, опять же просчитался. — Людс, а ты что не спишь? — с усмешкой поинтересовался Гилберт, поддерживая своего товарища за плечо, не давая тому упасть. Россия уже засыпал на ходу, окончательно упасть ему не позволяла только крепкая поддержка Пруссии, который, несмотря на количество выпитого, держался бодрячком, даже Ваньку до дома дотащить сумел. — Тебя жду, — огрызнулся Германия, недовольно качая головой. И чем он заслужил такого брата? Уж лучше бы Гилберт про своих призраков байки травил, как вчерашним вечером. Впрочем, до Гилберта Германии было мало дела, с этим балбесом ничего не случится, а вот за незнакомого парня, ещё совсем мальчишка, Людвиг по-настоящему переживал. Неизвестно, чем им всем может обернутся эта выходка. — Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь! — в распев бормотал Россия. Узнав в бормотание Ивана гимн СССР, Людвиг только укрепился в своей теории насчёт распавшихся стран Советского Союза, хоть с этим он угадал. К несчастью, русский язык Германия знал намного хуже своего старшего брата, который прожил под одной крышей со славянами больше десяти лет. — Эй, ты можешь стоять? — обратился он к Ивану. — Где стоять? — подняв глаза на Людвига, Россия хотел опять же глотнуть пива из горла початой бутылки, но Германия быстро остановил его. — Тебе уже хватит, — Людвиг выхватил спиртное из рук русского, чем заслужил пару ласковых слов в свой адрес, которые он не смог разобрать. — Кто это? — обратился он к Гилберту. — Союз… Представляешь, все распались, а он остался. Такой молодо-ой, а уже страна, представляешь? — невнятно пролепетал Пруссия, сползая по стенке на пол. — Союз? — глаза Людвига медленно полезли на лоб, не в силах понять, о чём бормочет пьяный Пруссия. — То есть он был частью СССР, а сейчас независимая республика? Которая из пятнадцати? — допытывал его Людвиг. — Союз… Россия… — развёл руками Пруссия, продолжая сидеть на холодном полу. — Представляешь, он сказал, что их двое. Два в одном, такое разве бывает? Потерев переносицу, Германия посмотрел на Ивана, облокотившись о ту же стену, он стоял рядом с Гилбертом. Бросив нечто вроде «идите за мной», Людвиг зашагал в сторону лестницы. Но за Германией Ваня не пошёл, точнее хотел пойти, но не сделав и двух шагов, споткнулся о собственную ногу и едва не свалился на пол, хорошо Гилберт был рядом и вовремя подхватил беднягу. Тяжело выдохнув, Людвиг взял мальчишку под локоток и под чутким руководством отвел Ивана в гостевую комнату, по дороге пытаясь узнать, кто он такой. Но ничего не вышло, всякий раз когда мальчишка открывал рот, от него только и слышалось что «отец то», «отец сё». Уложив его в кровать, Германия ушёл, выключив свет. Следующий на очереди был Гилберт, разошедшийся в заливистом отборном немецком мате, ибо поднимаясь по лестнице, Пруссия скатился с неё разок-другой.***
Утро уже давно переросло в день, за окном проснулись и птички, и Гилберт, который помнил вчерашний день только из рассказа Германии. А сам же Германия знал, как закончился вчерашний день Гилберта и откуда на его теле столько синяков. Поев и приведя себя в порядок, Гилберт вместе с Людвигом решили заглянуть в комнату гостя, который ещё не успел проснуться. Ну, точно ребёнок. — Думаешь, его следует разбудить? — шёпотом спросил Германия, стараясь не разбудить гостя. — Три часа дня, сколько спать-то можно?! — шикнул на него Гилберт, но так же тихо, не хотелось, чтобы Россия проснулся от их небольшой стычки на ровном месте. Пруссия тщательно подготовился для этого дела, в смысле для пробуждения России, захватив с собой разноцветное перо на гибкой пластмассовой палочке, которым обычно игрался с котом. Пощекотав нос Ивана, оба немца принялись ждать реакции, и та не заставила себя долго ждать. Россия зашевелился и стал что-то бубнить: — Бастюша, хватит! Хи-хи, ну прекрати! Открыв глаза, Иван сонно посмотрел на братьев и громко закашлял, кажется, он снова подхватил простуду, а учитывая вчерашний вечер в баре с Пруссией, у Вани явно болит голова и его мучает жажда. — Я принесу воды, — бросил Германия и поспешил к двери, но его тут же остановил Гилберт, схватив за запястье. — Погоди, а как же доказательства? У нас был уговор, помнишь? — Твои доказательства могут подождать. — Как и твоя забота, — хмыкнул Гилберт, переводя взгляд на Ивана сонливо потирающего глаза. Окончательно остановившись и обернувшись к брату, Германия хотел уже было спросить, что он имеет в виду под этими «доказательствами», как ответ пришёлся сам без всяких подсказок. В правой руке Гилберта сверкнул серебристый металл, Людвиг уже позже понял, что это был знаменитый австрийский Glock 17 с глушителем. Германия не успел даже должным образом среагировать, как Гилберт направил дуло пистолета на Россию, после раздался едва уловимый хлопок. Простояв с полминуты, прохлопав глазами, Германия, не отводя глаз, смотрел на Пруссию, после перевёл взгляд на Ивана и увидел его лежащего без сознания с дырой в голове. Белые простыни под ним медленно-медленно начали окрашиваться в багровые тона. — Ты что творишь, отшибленный! Совсем мозги пропил! — пришёл в ярость Людвиг, забрав у Гилберта огнестрел. — Не вянькай, у Великого всё под контролем. Это самый верный способ проверки моих слов, если оклемается, значит страна. А если нет, подстроим всё под несчастный случай. — Ты совсем с головой не дружишь? — начиная отходить от лёгкого шока, проговорил Людвиг, пребывая взвинченном состоянии. — А если он пожалуется куда надо, тогда… — Не парься! Готов взять всю вину на себя, ясно? — Людвиг замешкался, не зная, что и ответить на подобное заявление. Все шишки всё равно упадут на его голову, а Гилберт останется чистеньким. — Вот и вали всё на меня, выкручусь как-нибудь. На этой минуте Гилберт как ни в чём не бывало выпорхнул из комнаты, оставляя Людвига наедине с этим полутрупом. Взяв остывающее тело России на руки, Германия решил перенести его в свою комнату, а тут предстоит сделать грандиозную зачистку. А после забрать у Пруссии огнестрел и надавать этому большому ребёнку по шее, чтобы отныне больше так не баловался.