***
В течение пяти лет Германия не виделся с Россией. Повода для приезда в Москву не было, а просто так заявиться без приглашения он не мог особенно после того скандала пятидесятилетней давности, прозванная в народе Великой Отечественной войной. Разумеется, Германия также предпринимал некоторые попытки, чтобы затащить Ивана к себе, в Берлин. В пример можно поставить Ладу Калину, в марте 2009 года она стала третьей по продаваемости в Берлине среди иностранных брендов. Но как вы уже и сами догадались, это было безуспешно. Россия на это никак не отреагировал, от слова совсем. Большая Семёрка всегда проводила совещание без России, уже успев окрестить эту огромную страну Империей зла. Со стороны этих джентльменов было весьма грубо дать такое прозвище мальчику, с которым они не то что не знакомы, а даже в глаза ни разу не видели. За исключением некоторых стран. Но несмотря на всё это, Людвиг даже и не думал сдавать позиции и продолжал свои тщетные попытки, надеясь водворить в реальность план под готовым названием «вернуть Ваньку, то есть одного из своих главных поставщиков жизненно необходимых ресурсов». В один похожий день, на саммите Германия как бы случайно предложил пригласить в их дружный коллектив Россию с целью знакомства. Подобное заявление изначально шокировало всех присутствующих, но после, как ни странно, все поддержали эту идею, и Америка был в первых рядах из числа тех счастливчиков. В этот момент Людвиг готов был прыгать от радости и хлопать в ладоши, крича «Ура!», он даже беспричинно обнял Италию, который просто подошёл к нему, чтобы спросить, о чём на этот раз говорили на собрании, а то итальянец как всегда всё проспал. На следующей неделе саммит проводился на территории ФРГ в Берлине, и Россия, как ни странно, прибыл на него. Пять лет прошло, а Ванька за это время совершенно не изменился, разве что на сей раз он предстал перед Германией в сером строгом костюме, периодически поглядывая на немца отрешённым взглядом, как и на всех остальных стран, здесь присутствующих. Зачитывая текст, Германия заметил, как Франция, рядом с которым сидел Россия, наклонился к Ване и прошептал ему что-то на ушко, в результате чего на бледных щеках Вани осел легкий румянец. Наверняка этот старый Ловелас без стыда и совести полез к нему со своими пошлостями, под старость лет, видать, на молодняк потянуло. Собрание длилось не долго, примерно час. После чего Германия объявил, что все свободны и очередной саммит Большой Семёрки, в этот раз восьмёрки, подошёл к концу. Нарочно не спеша собирая свои вещи, пользуясь заминкой России, который, несмотря на окончание, продолжал что-то записывать на листке бумаги, Германия дождался, когда все выйдут и осторожно подошёл к Ване. Прежде чем заговорить с ним, немец кашлянул в кулак, дабы привлечь его внимание. — Привет, — сказал Людвиг, стоя подле России. Иван промолчал, будто и вовсе не услышал сказанного Германией. Бросив мимолетный взгляд на стол, лишний раз убеждаясь, что они здесь одни, Ваня наконец стал собирать свои вещи, не обращая внимания на стоящего над душой Людвига. — Тебе нечего сказать мне или просто не хочешь разговаривать? — проговорил Германия более тихим и обескураженным голосом. — Привет, — бесцветно пискнул Ваня, со стороны это выглядело так, будто он просто хочет отвязаться от немца. — И это всё? — сделав шаг назад, позволяя Ване подняться из-за стола, но преграждая ему путь к выходу, Германия пытался понять по лицу русского, о чём он думает. Выходило фальшиво. — Извини, — Россия перешёл на шёпот, опасаясь прослушки или чего-то в этом роде. — За мной следят, я не могу долго здесь находиться. Увидимся завтра на… Не дав Ивану закончить начатую реплику, Людвиг схватил его за руку. Германия и сам не понимал, зачем он это делает и ради чего из кожи вон лезет ради того, чтобы просто не быть в чёрном списке у Босса России. — Не пущу, пока мы не поговорим. Отведя взгляд в сторону, Россия прокрутил в голове слова, ранее сказанные Франциском, которые гласили следующее: «Ты только глянь, ради тебя ведь так старается, мой хороший». — Хорошо, — кивнул Ваня прекрасно понимая, что вырываться бесполезно, ведь Людвиг его не отпустит, пока сам этого не захочет. — Я подожду. Упрямство — воистину великая сила и привело оно к тому, что в течение десяти минут они молча стояли, смотря друг другу в глаза, пока Людвиг не отпустил запястье Ивана. Удерживать его так долго Германия не мог, но очень хотел. После этого Россия преспокойно ушёл, прихватив свои документы и прочие бумаги.***
Вернувшись домой, Пруссия застал брата в гостиной за бутылкой алкоголя, который по своей крепости превосходил пиво практически в два раза. При виде этого Гилберт просто не мог пройти мимо, зная, что Германия вернулся с саммита и сразу схватился за бутылку. Видать, что-то серьёзное случилось. Может акции упали? Или курс евро резко снизился на три процента. — Запад, ты же не любишь шнапс, — сказал Гилберт, бросив взгляд на полупустую бутылку. — Это был всего лишь один глоток, — оправдался тот, допивая содержимое явно не первого стакана. От такого ответа в голову Пруссии забралась лишь одна мысль, твердящая о том, что брат начал спиваться, необходимо срочно что-то с этим делать. А самое интересное, что всё это началось после истории с тем сопливым русским мальчишкой, это уже не первый его вечер в компании бутылки со стаканом без закуски. Пытаясь остановить Людвига и забрать у него бутылку, Гилберт получил лишь укол холодным взглядом. Куда только подевался тот Людвиг, который постоянно отчитывал его за разгильдяйство, каждое утро вставал чуть свет и готовил вкусный завтрак? — Запад, ты же понимаешь, что эта хрень не может продолжаться вечно? — Что не может? — с ироничным звоном отставив стакан на столик, Германия поставил локоть на подлокотник кресла и облокотил на него голову. — Мы страны и оба взрослые люди, так в чём проблема? — В том, что ты бухаешь практически каждый вечер! — гаркнул на него Гилберт, но ожидаемой реакции не последовало, Людвиг продолжал сидеть с расслабленным лицом, растянув губы в загадочной улыбке. — Ну хватит уже, а… Возьми наконец себя в руки и кончай с этим. Германия не ответил, так как успел задремать пока выслушивал пламенную речь Великого. Кто бы мог подумать, что Германию может подкосить такая, на первый взгляд, мелочь, носящая пафосное название чувства. А именно влюблённость в одного русского, ну, не по своей же любимой работе он сохнет, верно? Проглотив свою гордость вместе с совестью, Гилберт решился поговорить с предметом всех своих на сегодняшний день бед, он слышал новости, Россия сейчас в Берлине. Дело остаётся за малым — узнать, в каком отеле он поселился. Разумеется, Пруссия понимал, что просто так к этому напыщенному мальчишке не попасть, но попытаться стоит.***
Ступая по длинному коридору, в котором пронумерованных дверей было не счесть, Гилберт пытался найти этот треклятый триста сорок пятый, именно в него поселили Россию. Странно, что при пяти звёздах тут такое ужасное обслуживание и малейшего слова нельзя сказать персоналу, они хамят налево и направо. Видать от русских туристов заразились. Заметив возле одной из дверей человека, облачённого в форму советского офицера, Пруссия поспешил к нему и не ошибся. Вот он триста сорок пятый номер, возле которого в роли охранника тёрся его бывший начальник. — К Ване собрался? — игриво поинтересовался Союз. — А если и так, то что? Не пустишь? — огрызнулся немец, скрестив руки на груди. На лице Александра на долю секунды проскользнула ненавязчивая улыбка, а после он исчез, освобождая нашему Великому дорогу. На Союза это было совершенно не похоже, подпускать кого попало к своему сыну — это просто нонсенс! Войдя в номер, Гилберт быстро нашёл взглядом Ваню, а когда тот подбежал к нему, то тут же рефлекторно оттолкнул от себя русского, за что получил недовольный возглас вроде «эй!». Пруссия не сразу понял, что хотел сделать этот русский, но когда осознал, то виновато отвёл взгляд в сторону и расставил руки, позволяя тому обнять себя. Ванька немного подрос со дня их последней встречи, но как и в день их последней встречи продолжал дышать нашему Великому в плечо. Подобно старшему брату Гилберт потрепал мальчонку по лохматой голове и произнёс: — Ну всё, хватит. На вот, это тебе, — Пруссия протянул мальчишке свой скромный подарок в виде плитки шоколада, обвязанной пурпурной лентой, что весьма хорошо сочеталась с цветом глаз Вани. Россия кивнул и молча принял сей дар Великого. Нехотя отстранившись от Гилберта, Ваня занял своё прежнее место в кресле, с ожиданием смотря на столь неожиданного гостя. Он ведь до последнего ждал и верил, что к нему на огонёк заскочит Людвиг, но никак не Пруссия. Который, к слову, ненавидит его как свой проигрыш в сорок пятом году. — Ты должен встретиться с Западом, — поставив руки на оба подлокотника кресла, в котором сидел Россия, Гилберт навис над ним, строго смотря в эти бездонные помутневшие аметистовые глаза. — С кем? — на автомате проговорил Ваня, забыв, что Пруссия зовёт своего брата «Запад». — С Германией, блять! Не тупи, а! — не выдержав, гаркнул на него Гилберт. — Зачем? — прищурившись, уже более серьёзно спросил Ваня. Гилберт и сам не знал ответа на данный вопрос. Ну, встретятся они, поговорят и… Что дальше? Возьмёт ли Германия наконец себя в руки? Одному Богу известно, но попробовать стоит. Пруссия молчал, пронзая мальчишку испепеляющим взглядом, отчего Ваня ради забавы ткнул его в щёчку, произнеся незамысловатое «Пуф!». — Не злись, а то щёки лопнут. — Я настолько зол, — Гилберт отошёл к окну, привычным образом убрав руки за спину, — что чтобы добиться прощения Великого, нужно вернуть назад мой Кёнигсберг. — Кёнигсберг? Что это? — удивлённо переспросил Ваня. — Такой страны нет на карте. Историю Иван знал довольно поверхностно, отец не любил разговоры, касающиеся Великой Отечественной войны или Второй мировой, поэтому Ване не было известно первоначальное название Калининградской области. — Ещё одно слово, и ты сам у меня исчезнешь с карты мира как страна, — раздраженно прошипел Гилберт, не поворачиваясь к Ване. — Этого точно не случится, — задорно проговорил он, пододвинувшись на самый край кресла. — Европе будет скучно жить без своего закадычного врага. Пруссия лишь фыркнул, мысленно костеря Союза за столь халатное воспитание сына. Конечно, грубияном Ваню сложно было назвать, но некое неуважение к старшим у него имелось. — Поговори с Людвигом, засранец ты мелкий, — не выдержав, Пруссия вновь озвучил истинную цель своего визита. — Поговорить? — удивлённо переспросил Ваня. — Да, — кивнул Гилберт скорее сам себе нежели России. Приоткрыв оконную раму, Пруссия впустил в помещение струю холодного воздуха, от которого сам же и поёжился, с ироничным кашлем тут же закрыв его. — Не хочу, — отрезал Ваня и отвернулся. Цыкнув, Гилберт решил закончить на этом столь бессмысленный разговор. Унижаться здесь, да ещё и перед кем? Перед этим заносчивым мальчишкой, он уж точно не собирался. Не хочет, не надо! А если будет совсем туго, можно и заставить. Не попрощавшись, Гилберт буквально вылетел в коридор и, нашарив в кармане телефон, принялся звонить Франции с целью найти себе занятие на ближайшую ночь. С Германией он отчего-то оставаться один на один не хотел, потому что Людвиг опять будет трепать себе душу разговорами о бессердечном русском. Слова Пруссии с просьбой поговорить с его братом сильно обеспокоили Россию, что же с Германией могло случиться такого, что сам Великий спустился с небес просить у него помощи? На собрании Людвиг выглядел вполне здоровым, бодрым и немного занудным, в общем-то ничего нового или странного в его поведение Ваня не заметил. Одевшись потеплее, Россия вышел на улицу в надежде встретить и поговорить с одним человеком, который знает Германию не хуже Пруссии, а возможно и лучше. В парке за толстыми кронами деревьев стоял мужчина, облачённый в непривычную чёрную военную форму, включающую в себя фуражку и сапоги, достающие до самого колена. Также поверх формы было надето чёрное пальто, пуговицы которого не были застёгнуты. Кисти мужчины закрывала чёрная кожаная ткань перчаток, в которых тлела сигарета, чей дым тонкой струйкой улетал в небо. Его светло-русые волосы были зачесаны назад таким образом, что их практически не было видно из-под фуражки, а светло-серые глаза были настолько невзрачными, что могли показаться и вовсе бесцветными. Заметив столь контрастно выделяющегося мужчину среди всей этой серой массы, что населяла здешний парк, Россия поспешил к нему и остановился, когда до цели оставалось пара шагов. — Здравствуй Саша, — поздоровался он, не поворачиваясь к Ване. — Здравствуйте, — робко поздоровался Россия, не став поправлять мужчину. Он и в прошлый раз его Сашей звал, хотя тот и представился. — Снова нужна моя помощь? — спросил Райнхард, повернувшись к мальчишке, который как обычно стал расспрашивать его о Германии. — А? Как поживает Людвиг? Дайка подумать… Всё как обычно, не считая его небольшого увлечения алкоголем. — Вот как? — с ноткой сомнения прошептал Ваня, потупив взгляд себе под ноги. Выпустив в небо последний клок дыма, Рейх затушил сигарету о металлическую стенку мусорки, после чего смело отправил в неё окурок и не спеша подошёл к мальчишке, который явно хотел ему что-то сказать, но стеснялся. — Чем я могу помочь тебе, сын Советского Союза? — Ничем, наверное… — с нескрываемым разочарованием в голосе проговорил Ваня, уже начиная жалеть о том, что вообще пришёл сюда. Он ведь думал, что с Германией что-то серьёзное случилось, а в итоге он жив, здоров и ничем не болен. — Я хотел написать Людвигу письмо, но из-за проблем с немецким языком не могу этого сделать. А если писать на русском, то… Ну, я не хочу, чтобы кто-то кроме Людвига читал моё послание ему. — Могу помочь с этим. Заранее поблагодарив Рейха за помощь, Ваня начал зачитывать текст, а Райнхард в свою очередь конспектировать его, меняя некоторые строки и добавляя в них нотку шарма. Да, Рейх не был против отношений своего сына с сыном Союза. Кто знает, во что эти отношения в конечном итоге выльются, и эта неизвестность подпитывала его огонь любопытства. — У тебя очень хороший отец, — Иван закончил своё письмо этой незамысловатой фразой. — Эту строку пропустим, на неё не хватило места, — Ваня удивленно покосился на Рейха, видя, что эта строка прекрасно вошла бы. Заметив этот немой вопрос на лице русского, Рейх поспешил на него ответить. — Если хочешь помириться с Германией, не упоминай обо мне в его присутствии. Закончив текст, Рейх в конце предложения вместо точки нарисовал милую мордашку котёнка. Заметив на себе пристальный взгляд аметистовых глаз, Рейх вопросительно посмотрел на Россию. — Я всегда удивлялся, — робко заговорил Ваня, продолжая протирать взглядом болтающийся на шее немца чёрный крестик, — неужели этот крест совсем-совсем не натирает? — Нет. Он ведь даже шеи не касается. Это надо сильно постараться, чтобы натереть им кожу, — закрыв открытку, Рейх поднялся на ноги. — Ну всё, Саша, готово. — Спасибо, — поблагодарил его Ваня, призадумавшись о том, самому отдать эту записку или по старой схеме через отца Людвига. — Извините, у меня к вам будет небольшая просьба…***
Подойдя к дому Германии, Ваня не знал, что и делать, ключей у него нет, а так дверь точно никто не откроет. Людвиг сейчас наверняка глушит горе алкоголем, а Гилберта либо и вовсе дома нет, либо он как всегда из собственной вредности не станет впускать в свою обитель посторонних. Тем более, если этот посторонний не кто-то, а русский, которых он так сильно ненавидит. Собравшись уже было постучать, дабы испытать свою удачу, Ваня в ужасе отшатнулся, увидев, как дверь сама открылась, впуская незваного гостя внутрь. Сделав первый шаг, Ваня увидел стоящего в прихожей Рейха, это он открыл ему дверь. — Спасибо, господин Райнхард. Следуя по зову своей интуиции, Ваня ускакал вверх по лестнице, смутно припоминая, за которой из десятка дверей находился кабинет Людвига. Неожиданно в прихожей появился Союз, который явно хотел остановить сына, но его в свою очередь остановил Рейх, весьма удачно ухватившись за алеющий конец шарфа, который Александр носил, не снимая даже на поле боя. — Пускай поговорят, — пропел Райнхард, чей голос лился и журчал, как одинокий ручеёк в дальних горах. — Откуда ты только взялся?! — удивлённо воскликнул Союз, посмотрев через плечо на старого друга. — Ну так… Живу я здесь, — пожал плечами Рейх, откровенно не понимая, чего это Союз шарахается от него как от чумы. — Ты ошибся, музей нацизма дальше по улице, — поддел его Александр. — Не брызгай на меня своим ядом, — отпустив его шарф, Рейх стряхнул с плеч этот самый невидимый «яд» и вновь заговорил. — Пойдём, Саша, угощу тебя шнапсом как в старые добрые времена. Бросив последний взгляд в сторону лестницы, Александр с неким сомнением посмотрел на Рейха, явно не понимая, чего он добивается, ещё и это непоколебимое спокойствие… Он явно что-то задумал. — Идём, камрад*, — поторопил его Райнхард, помахивая рукой и подзывая его таким образом к себе. — Ты мне тут ещё крестом помаши, — буркнул Союз, идя следом за Рейхом. Он всегда был не прочь выпить хорошего немецкого шнапса да ещё и в компании старого друга. — С радостью! — усмехнулся Рейх, несильно хлопнув Союза по плечу. — У тебя случайно не найдётся одной штучки? Александр, как и следовало ожидать, не ответил, ему никогда не нравились шутки или нечто вроде этого, которые Райнхард любил отпускать в его адрес десятками, а то и сотнями. С виду и не скажешь, что это балагур да и если особо не приглядываться, добрейший и милейший парень, то самое ужасное и кровожадное воплощение нацизма, жестокости и войн, одним словом — Третий Рейх. Осев в гостиной, пока молодёжь решает свои проблемы наверху, Рейх разлил шнапс по стаканам. Всё же когда-то давно это был его дом, здесь они с Людвигом и жили, пока Союз со своими союзниками всё не испортил. — Какие у тебя отношения с сыном? — неожиданно поинтересовался Союз, отставив пустой скан на край стола. Алкоголь всегда хорошо развязывал ему язык, вот только всегда не в том направлении. — Никакие, — бесцветным голосом проговорил Райнхард, вновь наполняя опустевший стакан Союза шнапсом. — А ты, как я погляжу, сильно привязан к своему. — Не твоё дело, — огрызнулся он, беря в руки наполненный шнапсом стакан и, ни секунды не думая, выливая его в себя. — Как скажете, камрад Брагинский, — взяв в руки стакан, Рейх отхлебнул немного этой высокоградусной жидкости и поставил его на место. Отчего-то настроения на пьянку не было совершенно никакого. Впервые в жизни все мысли Райнхарда были заняты сыном и той молодой страной, в которую Людвиг слепо был влюблён, но боялся себе в этом признаться.***
Германия, как и ожидалось, сидел в своём кабинете, сжимая в одной руке звёздочку, а точнее будет сказать Орден Красной Звезды, что дал ему Ваня, а в другой стакан со шнапсом. Взгляд немца так и метался от выпивки к звёздочке, не в силах решить, что же для него важнее. Конкретно сейчас Германии хотелось просто напиться и проспать до утра, вот только есть одно но! И это, не подразумевает под собой саммит, на котором он просто обязан появиться. Значит, пить нельзя. Тогда… Можно позвонить России. Нет, десять часов вечера, он наверняка уже спит. Поставив оба предмета на стол, Людвиг продолжал ломать голову над вопросом что делать. Позвонить или всё же напиться? Пока что шнапс выигрывал у Вани с небольшим отрывом. Размышления Людвига были прерваны неожиданно опустившейся на его запястье ладонью. — Хватит, алкоголь тут не поможет, — раздался голос точно откуда-то извне, заставив Людвига на долю секунды поверить в то, что он уже начал сходить с ума на нервной почве. — Ты, — Германия прислонил ладонь к щеке Вани, продолжая сомневаться в реальности происходящего, — настоящий? — Да, я настоящий, — с улыбкой прошептал Ваня, замечая, как Людвиг тянется к нему, наморщив губы, дабы окончательно убедиться в правдивости сказанных им слов. Подавшись вперёд, Иван позволил их губам соприкоснуться и слиться в неумелом поцелуе, отдающим алкоголем. Людвиг ведь и раньше целовал его, так что в этом действии нет ничего сверхъестественного, к тому же в Европе поцелуи между парнями уже давно стали нормой. Ухватив Россию за талию, на которой явно осел небольшой жирок, Людвиг усадил его себе на колени, чувствуя, как в паху больно кольнуло, стоило только Ване занять предложенное ему место. Поцеловав Ваню в уголок губ, Людвиг решил немного понаглеть и спустился ниже к этой поистине притягательной вечно закрытой шарфом шее русского, белая кожа которой сразу же покрылась мурашками, стоило только дотронуться до неё губами. — Л-Людвиг, — на выдохе прошептал Ваня, но Германия пропустил его слова мимо ушей. Ласки наших голубков длились недолго, поскольку стоило только Германии перейти на шею, как его ладонь пронзила острая боль. Переведя взгляд на свою кисть, Людвиг увидел, как руку пронзил нож, не давая более пошевелить ею. Россия, не понимая замешательства немца, отвёл глаза в сторону, натолкнувшись взглядом на такую знакомую и родную чёрную шинель. Долго гадать не пришлось, кто это стоит рядом с ними, ответ был очевиден. Отцепив сына от этого немца, Союз отошёл от него на несколько шагов, продолжая крепко удерживать Ваньку, а затем они просто исчезли, будто и не было. Оставшийся один в кабинете Германия вынул нож и с досадой бросил его на ковёр, задрав голову к потолку, не понимая, что это только что было. Мираж или всё-таки всё происходило наяву? На его губах ещё осталось то тепло, что хранило в себе тело России. Если это был мираж, тогда откуда взялся нож? Да и кровь, вытекающая из его пробитой ладони, выглядит вполне реалистичной… Значит, это всё же случилось наяву. Союз будет жить, пока на земле не умрёт последний человек, родившийся в года СССР. Потому что Россия поглотил его, то бишь слился с ним воедино, таким образом сумев отсрочить окончательную смерть отца. С Рейхом сложнее, Германия не поглотил его, а отверг в своё время, поэтому Рейх не может покидать территорию ФРГ. В то время как Союз точно бычок на верёвочке в силах покидать страну, но только с помощью сына.