Только не на кровати!

Я проснулся от того, что ледяная рука крепко ухватила меня за плечо. Снилась мне какая-то мутная херь с монстрами, так что получилось эффектно, чуть не выпрыгнул нахрен из машины. В рассветном сумраке разглядел вполне человеческую руку, протянувшуюся из задней половины салона, а рука тем временем красноречиво указала мне на место водителя. Женя свернулась под тонким пледом в клубочек, насколько позволяло кресло, и мелко трусилась. Замёрзла всё-таки, худенькая же, греться нечем. Я проверил передачу и включил зажигание, хотел завести машину и включить печку, но бензина осталось на сто километров, в багажнике одна только пятилитровая канистра из всех запасов. Поберегу-ка топливо, надо по пути найти заправку. А ещё лучше — машину побольше, даже на одного не все вещи нормально помещаются. Может, даже грузовичок или прицеп. Выбравшись из машины, я сладко потянулся. Прохладно, роса поблескивает, а воздух такой вкусный-вкусный... Растормошив Женьку, я вытащил ее из салона. — Давай, прыгай, бегай, а то закоченела вся, заболеешь ещё! — растирая ее плечи, я подтолкнул ее к дороге. — Ты больной? — захныкала она, потирая глаза и еле переставляя ноги. — Спать хочу! — Нет, ты хочешь пробежаться по росе, — заверил я, поворачивая девушку на восток, — пройдись хотя бы, пока солнце не встанет, а то переохладишься. Давай-давай! Ворча под нос, Женя сделала пару шагов, но увесистый шлепок по заднице прибавил ей скорости. Немного понаблюдав, как она неторопливой трусцой движется по обочине и зябко ежится, я решил больше не слушать, как меня матерят, и вернулся к транспорту, где валялась ещё одна проблема. — Ты чего такой холодный? — открыв багажник, я достал яблоки, которые надо быстро съесть, и печенье. Сейчас вскипячу воды, сделаю кофе, и будет заебись ранний завтрак. — Плохо заживает? Обычно оборотни горячие, как и все псины. И мне за такое даже по морде нельзя дать, волки же псовые! — Болит и дёргает, — процедил Андрей, выбираясь из машины куда тяжелее, чем вчера вечером, — может, заражение. Глянешь? Ишь, какой! Если я вампир и не боюсь вида крови, это не значит, что я горю желанием копаться в его кишках. Но, стоит признать, небольшие навыки копания в кишках у меня есть, а вот у Жени — вряд ли. Кстати, о ней. Я глянул на восток, где уже с минуты на минуту встанет солнце, и заволновался, не увидев малявку. Но она почти сразу появилась в поле зрения, встав ровно и застегивая джинсы по пояс в чем-то злаковом, не разбираюсь. Кстати, да, мне бы тоже надо... Но у меня тут на руках недобитый оборотень, туалет подождёт. Прихватив тушёнку и нож, я открыл банку и поставил рядом с бессильно распластавшимся на асфальте парнем. Нет, ну как смотрится в утреннем свете, какое тело, ну как хорош... Так, тихо! Прихватив бутылку воды без газа и бинт, я встал на колени рядом с ним так, чтобы не заслонять свет и держать в поле зрения Женю. Она, кажется, вошла во вкус, уже метров на семьсот убежала, и это хорошо. Наклонившись и тщательно обнюхав рану, я легко учуял запах, ненормальный для правильного заживления — кисловато-гнилостный. Нюхать больше не хотелось, но отчетливая отечная и воспаленная часть косой мышцы без труда показывала расположение. Чисто для успокоения обмыв нож, я сглотнул и постарался приготовиться к тому, что увижу. Оборотни дико быстро регенерируют, а это значит, что и нагноение идёт бешеными темпами. Но я даже не знаю болячку, которую не мог бы победить их немыслимый иммунитет. Быстро сделав надрез на припухшем месте, я ощутил, как сжимается желудок, и рывком отвернулся, прижимая сгиб локтя к носу. Желтовато-серый гной хлынул почти рекой, на редкость вонючий. Хорошо, что ещё не поел, господи... — Какая мерзость... — ещё раз глянув на рану, я сглотнул, пытаясь удержать рвотные позывы. — Тебе точно нужен врач. Если уж оборотень так инфицирован чем-то, простыми вскрытиями гнойников не отделаешься, нужны антибиотики, я не знаю, противовоспалительные какие-то... — Что-то сдвинулось, — еле слышно прошептал весь белый и вообще полуживой Андрей, — внутри что-то есть. — Блядство, — бросив взгляд на солнце, почтившее нас своими первыми лучами, я заметил, что Женя повернула назад. Это уж я ей бы не хотел показывать, точно говорю. Так что пришлось наскоро водой вымывать гной, к счастью, ещё жидкий, расширять разрез и пихать туда пальцы, — скажи хотя бы, где? Я туда лезу? Плохо, что он вчера не почувствовал, сейчас вокруг этого всего наросли мышцы, тяжело нащупать. — Повыше, — кажется, сейчас на моем врачебном кладбище появится первый труп, хоть я и не врач. И этот пиздюк ещё тут гениальный такой, бля! Повыше от асфальта или повыше от ног, а? Вот как я должен понять? Зато я нащупал что-то твердое, основательно обхваченное даже не мышцей, а чем-то более гладким, наверное, всё-таки печенью. Скользкими пальцами тяжело было ухватить, так оно ещё и не желало доставаться, пришлось расшатывать, как гнилой зуб. Бедный оборотень еле слышно засипел, хватаясь за мое плечо так, что кости хрустнули, но я уже крепко держал освобожденное инородное тело. — Достал, — выдохнул я, морщась от боли, — я достал, слышишь? Ты живой? А если и сдохнет, то так тому и быть, вот. Вытащив из него руку, засаженную по самое запястье, скользкую и уставшую, я неуместно подумал, что в другой ситуации и в естественное отверстие я бы не отказался ее пихать, пока не сведёт судорогой от усталости. — Блять, ребят, вы что... Господи, фу, вы что творите? Поднимая взгляд вдоль шикарных стройных ног, я понял — тот самый день настал, когда моя бисексуальность вышла мне боком. Говорила мне мама, что я буду за свою содомию гореть в аду, но я думал, что это случится после смерти. Или я уже? Ну ебаный же пиздец... — Похоже, вожак обломил в нашем найденыше коготь, — протянул я, рассматривая темный заострённый кусочек кости, по форме похожий на клык, — и, как и все инородные тела, коготь вызвал нагноение. Если это все, то волчара уже к вечеру будет на ногах. Андрей что-то прохрипел и с мучительной гримасой повернулся на бок, раной вверх. Я воспользовался этим, чтобы вылить туда остатки воды из бутылки. — Кажется, меня тошнит... — слабо пробормотала Женя, отворачиваясь и закрывая лицо руками. Вздохнув, я сунул находку в карман и встал, перешагнул через раненого, аккуратно приобнял ее левой рукой за плечи, она как раз чистая осталась. — Сейчас покормим щеночка и поедем дальше, — с подозрением покосившись на руку и убедившись, что она не в крови, девушка заметно расслабилась и прижалась ко мне, — проветришься, может, перекусишь потом. — Ты врач? — тихо спросила она, щурясь на солнце. Я тоже посмотрел на восход. Роса ещё не успела испариться и сияла, как бриллианты, рассыпанные в траве и полях. Охуительно. — Журналист, — чмокнув ее в висок, я прижался щекой к мягким волосам на ее макушке, — но вампиры часто конфликтуют кланами, пришлось учиться оказывать первую помощь. — Наверное, как-то нехорошо обниматься, когда он лежит тут раненый, — совершенно спокойно и умиротворенно заметила Женя. Охуенная девчонка, ну вот правда! — Он не смотрит, — беспечно хмыкнул я. Оборотень за спиной угукнул и завозился, видимо, пытался дотянуться до еды. Пришлось все же отлепляться, отправлять девушку к машине за ещё одной бутылкой воды, парню помогать сесть, да так, чтобы не в лужу крови и гноя. Не знаю, как он будет есть тут, пахнет отвратно. У меня аппетит точно на пару часов пропал, а ему хоть бы хны. Хотя это у него сейчас мощный инстинктивный голод, лучше пусть поест, чтобы потом не погрыз никого. Пока чудовище ело, а красавица помогала ему смыть кровь, я быстро ополоснул руки, прогулялся на минутку в лес и вернулся к машине. Проверил, чтобы ничего не было забыто, загрузил недобитка на заднее сиденье, вернул на место спинки. Опять ехать, господи, ненавижу это. Сегодня уже надо спать нормально, спина деревянная. Спустя час езды Женя созрела поесть, сидела хрустела яблоком, да так сочно, что пришлось и мне брать одно. — Так, думаю, нам всем надо помыться, — изрёк я, когда впереди показался мост через речушку, — не то чтобы от кого-то воняет, но гигиена, все такое. Остановившись на обочине, я выдал девушке полотенце, гель и шампунь — пусть плещется, а мы потом. Когда она спустилась по крутому берегу к воде и пропала из виду, я сел на капот и зажмурился на солнце, греясь. — Пойду поем, — сообщил за спиной Андрей. Я обернулся, и он махнул в сторону небольшого стада, виднеющегося вдалеке. Отсюда не разобрать, но животные крупные. Наверное, подойдёт в человеческом виде, которому они доверяют, убьет руками, а потом уже обратится и будет набивать пузо. Он избавился от драной футболки и в одних джинсах выглядел невероятно восхитительно, у меня аж руки зачесались. — Дойдешь? — парень кивнул, и правда, стоит уже гораздо твёрже, чем даже вчера вечером. — Когда вернёшься? — Тебе хватит, — понимающая и слегка похабная улыбка уголком губ ему дико идёт, а уж эти лукавые зелёные глаза, как у чертёнка, право слово, — но не думай, что я отдам ее тебе. — С запечатлением не поспоришь, — вздохнув, я встал и сунул руки в карманы, — когда вас начнет клинить, я уйду. — Раньше, — холодно и жёстко поставил ультиматум оборотень, отворачиваясь и неспешно направляясь к стаду. Вот же... Сучонок! Пусть ещё только попробует говорить со мной таким тоном, сразу по морде получит! Никакого уважения к старшим! Точно надо было придушить потихоньку, а Жене сказать, что сам помер! А я, старый дурак, ещё и помогал ему, блять, коготь вытаскивал! У-у, сука! Гневно фыркнув, я достал из багажника плед и пошел вниз, к воде. Берега песчаные и поросли травой, вода на вид чистая и прозрачная, хоть и не особо глубоко тут. Приятное такое местечко. Женя была похожа на речную нимфу. Она стояла по пояс в воде, волосы пока собрала на макушке, видимо, решила потом помыть. Белокожая, стройная, с красивым изгибом спины. И большой фиолетовый синяк на лопатке, видимо, ударилась, когда тот мудак к ней приставал. Потрясающая. Заслуживала бы долгих красивых ухаживаний и первого секса на мягкой постели, но у меня есть всего пара дней. И я не хочу уходить ни с чем, как бы это ни было грубо по отношению к ней. Тихонько расстелив плед на травке, я и не подумал раздеваться или разуваться, аккуратно подошёл со спины, прикрываясь плеском воды вокруг опоры моста и ее манящего тела. Вода даже слишком прохладная, но внутри уже пылало, когда я мягко коснулся губами нежной кожи на ее шее, положил ладони на тонкую талию. — Ты не торопишься? — тихо спросила Женя, чуть повернув голову. — Ты не хочешь? — усмехнулся я, целуя узкое плечико. Если она сейчас скажет, что не хочет, я отступлюсь. Ей достаточно одной попытки насилия в течение суток. Но девушка повернулась в моих руках, заглядывая в лицо, словно искала для себя ответы на какие-то вопросы. И, судя по глубокому поцелую, нашла нужные. Она на полторы головы ниже, и целоваться было неудобно, но так горячо и упоительно, что невозможно оторваться даже под страхом смерти. Я подхватил ее под бедра, с удовольствием лапая, понес на берег, но блядский песок не позволял нормально выйти. — Боже мой, детка, — воздуха оставалось только на бормотание, от ощущения ее пальцев в волосах и на плечах в голове все плыло, — если мы сейчас ебнемся, я себе не прощу. Женя тихо засмеялась и уткнулась носом мне в шею, позволяя смотреть, куда иду, и не испортить шикарный момент. Я очень осторожно сгрузил свою бесценную ношу на плед, не отрываясь от нее и утопая коленями и ладонями в блядском песке, проминающемся под плотной тканью. Лишь бы на нас не попал, будет только мешать. Девочка потрясающе принимала ласки, отзывчиво и недвусмысленно давая понять, где ей больше нравится. Не соски, а чуть выше грудей, не задница, а бедра, шея вся, о да, шея это ее любимое место. Она стянула с меня футболку, прижалась так близко, отвечая на глубокий поцелуй, что у меня искры побежали вдоль позвоночника. Торопливо расстегнув мокрые джинсы, я постарался найти упор получше, но песок — изобретение Сатаны. Зато Женя — точно посланница небес, потрясающая, самую малость застенчивая любовница, прячущая стоны и возбуждающе краснеющая, если ей это сообщить. Я целовал ее шею, гладил напряжённое тело, кое-где горькое от несмытой пены, и сквозь страсть разъярялся, потому что надо отдать, надо, этого никак не изменить. Но нетрудно было заметить, что моя злость, вылившаяся в более резкий и грубый темп, пришлась ей не по душе. Я замедлил движения, приник к небольшой груди и получил одобрение в виде совершенно иных стонов. — Ты восхитительная, детка, — хрипло шепнул я, нежно куснув ее за ухо, — просто невероятная. — Никому не нужна... Ах... Твоя грязная лесть... — вцепляясь мне в волосы, она вымучила улыбку, вся дрожа, как взведенная струна. Если так будет продолжаться, я кончу в два счета. Поднявшись на руках, я выдохнул, вжимаясь в нее до упора и прикрывая глаза. Горячая, узкая, красивая и юморная девушка — что ещё нужно для счастья мужику. Она откинула голову, цепляясь за мои предплечья, и в глазах потемнело от желания всадить клыки в эту чудесную шейку. Пришлось смотреть на грудь с очаровательными розовыми сосками и засаживать ей покрепче, отвлекаясь от жажды на коварное, оглушающее удовольствие. Женя выгнулась, жмурясь и сжимаясь, я торопливо подался к ней, ловя губами протяжный глубокий стон, такой довольный и жаркий, что едва успел вытащить, спустил ей на живот. И в оргазменной неге нет ничего лучше долгого неторопливого поцелуя. — Какой ты тяжёлый, — пробормотала девушка, когда я благодарно и ласково целовал ее шею, — такой худой, вроде. — Что поделать, — усмехнулся я, сползая с нее и падая рядом на живот. Плед сбился, ноги все в песке, фу! — кто вообще придумал, что секс на пляже — это круто? — Тот, кто не пробовал? — предположила она, приподнимаясь на локте. Я одобрительно фыркнул. — Откуда они? Я прикрыл глаза, ощущая лёгкие, осторожные прикосновения к шрамам от плети на спине. — Я был не самым примерным сыном, — вздохнув, я сел, — что ж, тебе ещё раз придётся купаться, уж прости. — Напугал, — улыбнувшись, она встала и пошла обратно в воду, — спинку потрешь? Явно поняла мой уход от темы и не стала настаивать, за что большое спасибо. — Тогда колесо Сансары даст оборот, и тебе придётся купаться третий раз, — улыбнулся я, сворачивая плед в комок и кидая под мост, все равно греет хуево. Сегодня точно будем в городе каком-нибудь, возьму нормальное одеяло, — если что, кричи. — Что если что? — задорно фыркнула Женя, плеснув в меня водой. — Если ко мне будет приставать вампир? — Что-то я не заметил, чтобы ты кричала, только стонала, — ухмыльнулся я, подбоченившись. — Плохо старался, значит, — прищурилась она и предусмотрительно драпанула по мелководью от меня подальше. — Ах ты ж сучка! — расхохотался я, в два счета догоняя ее и сгребая в охапку. — Плохо, да? Плохо тебе было? Мы вдоволь побарахтались в мелкой воде, шуточно боролись и целовались. Правда, пришлось прекратить игрища, когда у хрупкого человечка посинели губы. Я оставил ее купаться, а сам поднялся наверх, к машине, чтобы взять чистые и сухие джинсы. Стада не было видно, наверное, разбежалось от неебически страшного чудища подальше. Мы там возились минут сорок, не меньше, а он ещё не вернулся. Конечно, раненый оборотень за раз должен немало сожрать, но что-то он долго. Так, бля, хватит за него беспокоиться! И за нее тоже, трахнул и забыл, все, цель достигнута! Им-то вместе хорошо будет, а мне? Вот надо сейчас так сделать, чтобы потом не страдать.