В Туево-Кукуево

      Мои приключения на этом не закончились. Хоть я уже и добрался до деревни, но в безопасности себя не чувствовал.       Свет почти во всех домах был погашен. В деревнях, видимо, ложились до 12 и вставали с петухами. Мне стало страшно. Собак я очень боялся, не важно каких. Даже тех, над которыми умиленно вздыхают девчонки. Что уж говорить о больших бойцовских собаках. Здесь же, в деревне, громкий собачий лай, казалось, перебудил всех. Я понял, что бежать опять до трассы смысла не было, поэтому побежал вперед, глубже в деревню. Лай собак как будто гнал меня. Они смеялись, что я, такой свободный, убегаю от них, находящихся за заборами. Чемодан от Дольче Габбана неуклюже скакал по мелким камням. Один крупный пес выбежал через дыру в заборе и стал гнаться за мной. Я в панике ускорился, колесо чемодана наскочило на очередной камень и сломалось. Хрен бы с ним, это был очередной забег, и чемодан был только обузой. Собака догнала очень быстро и кинулась на меня, прижав к земле. Это был мускулистый доберман. Колено засаднило. Джинсы порвались. Доберман не лаял, как другие собаки за заборами, а просто обнюхивал и неодобрительно зыркал. Было ужасно страшно. Слезы навернулись на глаза. Свет в некоторых домах включился. Мама, забери меня, пожалуйста!       — Адам, фу! — хозяин добермана вышел на улицу, размеренно подходя ко мне. Доберман все еще неодобрительно щурился и прижимал меня к земле. — Адам! А ну, на место!       Пес послушался и отступил. А его хозяин приблизился ко мне и протянул руку.       — Ты кто?       Я все еще не мог прийти в себя, поэтому ничего не ответил. Только вытер навернувшиеся слезы. И принял помощь протянутой руки. Сейчас я готов был довериться кому угодно. А когда поднялся на ноги, снова не смог сдержать слез. Слишком много всего навалилось за сегодня. Парень опешил. Он не ожидал такой моей реакции, но все же почувствовал вину за Адама, потому что недобро оглянулся на добермана. Пес извиняюще проскулил и поплелся во двор. Его хозяин приобнял меня, успокаивающе похлопав по спине. Я уткнулся в широкие плечи и пытался прийти в себя, ощущая крепкую теплую ладонь, гладившую меня по голове.       — Может, чаю? — предложил парень.       Я отстранился и, понимая, что идти мне некуда, нетерпеливо кивнул, продолжая вздрагивать плечами и пряча раскрасневшееся лицо.       Он подхватил мой чемодан, как маленький рюкзачок, и внес его в дом.       — Проходи, он не тронет, — добавил юноша, заметив, как я кошусь на добермана Адама.       Только сейчас, при свете, я разглядел прекрасное тело хозяина дома: летняя майка цвета хаки скрывала широкую грудь, а загар на мускулистых руках проявлял светлые, почти белые, едва заметные шрамы. На вид ему было лет двадцать. Темные короткие волосы и необычайно светлые голубые глаза на строгом лице. За таким бы у нас в колледже девчонки толпами бегали.       — Ты не разувайся, я уже неделю полы не мыл, — проговорил он.       Я взглянул на свои покрытые грязью найки и засомневался, что разуваться не нужно, но взгляд парня убедил меня, что все в порядке. Пожав плечами, я прошел внутрь и стал разглядывать хоромы. Снаружи дом не выглядел таким большим.       — Я приехал к бабушке из Москвы, — произнес так тихо, как смог.       — Молодец какой, — похвалил юноша. — А чего ночью-то? Всех деревенских перебудил, — он сделал небольшую паузу, взяв в руки пачку сигарет с зажигалкой, и продолжил. — Как бабушку-то зовут?       Я задумался на пару секунд.       — Евдокия.       — Баба Дуня, что ли? — юноша удивленно оглядел меня, закуривая. — Так ты тот самый Санечка?       Я опешил. Так называла меня только Бабушка.       — Я Алекс.       Парень понимающе кивнул.       — Георгий, — мы пожали друг другу руки в знак знакомства и еще немного поболтали.       Парень жил один, а родителей «в глаза не знал». Деда, как он сказал, похоронили уже как год.       — Так ты совсем один? И не страшно в таком большом доме?       Дом оказался действительно большим и даже двухэтажным. Возможно, когда-то у деда была большая семья.       — Я не один, мы с Адамом живем.       Пес, услышав свое имя, встрепенулся, но снова отвернулся, недобро глянув на меня. Мы попили чай. Георгий оглядел дыру на моих джинсах от «Левис» и ссадину на колене.       — Снимай. Зашью, почти не видно будет.       — Не нужно, — я снова забеспокоился за свою девственность. — Сейчас модно так, с дырками. Давно хотел их порезать. Лучше перекись дай, хотя бы колено обработаю.       — Царапина же, — пожал плечами Георгий, но перекись водорода принес.       Я залил ранку через дырку в джинсах, даже не снимая их.       — Баба Дуня уже спит, так что не нужно ее будить, — он дружелюбно хлопнул меня по плечу крепкой ладонью. — Переночуешь у меня: комнат много свободных, а утром я провожу тебя.        Это было не предложение, а приказ (насосал на ночлег), и я не стал спорить, хотя мысленно снова стал прощаться с девственностью.       Георгий разбудил меня в шесть часов. Я вскочил сразу, потому что мгновенно вспомнил, где нахожусь. Ужасный голод еще со вчерашнего дня снова напомнил о себе. Но мы, даже не завтракая, отправились к бабе Дуне. Да уж, манерам Георгий точно не обучен. Я покатил чемодан, но из-за сломанного колеса он ехал тяжело и очень неуклюже. Георгий не выдержал моих пыток: взял чемодан за маленькую ручку и понес его легко, как сумочку. Мне было немного стыдно за это, но виду я не подал. И даже подумал, что, может быть, манерам он и не обучен, но парень хоть куда. Стоп, что-то я прям как мамка о своих мужиках начал рассуждать.       — Эй, Гошан! — окликнул Георгия какой-то лысый парень за забором. — Ты шо не на работе?       — Проспал, — отмахнулся Георгий.       — А это хто? К тебе девка приехала? — с любопытством поглядывая на меня поинтересовался парень за забором. Гоше, видимо, было не до болтовни.       — Ты слепой? Это парень, — казалось, он думал, как скорее закончить разговор. — И он не ко мне, а к бабе Дуне.       — К бабе Дуне-то? Санечка, шо ли? А он точно парень? — наигранно удивился лысый, передвигаясь вдоль забора за нами, пока тот, наконец, не закончился. Он верно определил мой пол, просто придуривался до последнего, считая свою шутку смешной. Кажется, благодаря бабушке, я тут популярен. Больше всего раздражало, что все называют меня глупым бабулиным прозвищем.       — Эй, Саня, — все не отлипал лысый. — Я Леха! Будем братанами. А шо ж ты раз парень-то, свои ж вещички не несешь тогда?       — Лех, тебе заняться нечем? — видимо, Гоше было не до веселья сейчас. — Я спешу, потом поболтаем.       Мы дошли до перекрестка, повернули налево и прошли еще немного по другой улице. Я пытался запомнить дорогу от Гоши до бабы Дуни.       — Ты это, не бери в голову, — проговорил Гоша. — Леха на самом деле неплохой парень. У нас просто в деревне девчонок очень мало, все хорошенькие в город переехали и замуж повыходили. Красивые девчонки у нас либо слишком молоды, либо уже женщины с детьми, а у тебя лицо красивое просто. Он, возможно, комплимент так хотел сделать. Я был смущен и старался не смотреть ему в глаза.       — Да забей, я привык.       — Да я не к тому веду. У нас некоторые ребята симпатичнее девчонок будут. Ты-то на него не обижайся, но имей в виду, что ему не особо важно, кто перед ним. Ну, это… Лишь бы смазливый. Просто предупреждаю.       Мои глаза стали больше раза в два.       — Ты про то самое, что ли?       — Ну, я бы его вряд ли привлек, а ты, — он оценивающе бросил взгляд на меня, — ты вполне.       — Бред какой. Что, совсем девчонок ровесниц не осталось?       — Остались, конечно. Только вот одна краше другой. О, вон как раз Дашка идет коров доить.       Навстречу нам шла девушка. Низкая, пухлая, в белом платке, завязанном на втором подбородке, и почему-то с очень красным лицом, зато глазки у нее были очень яркие, я бы даже сказал «красивые». Завидев нас, девушка начала щуриться. Адам радостный побежал здороваться с Дашкой. Сама Дашка очень засмущалась, увидев Гошу, и стала приветственно гладить Адама, даже не поднимая взгляд на нас.       — Утра, Дашка! Идешь на работу?       Девушка кивнула. Она была примерно моего возраста.       — Познакомься, это Алекс, внук бабы Дуни. Из Москвы приехал.       Даша, наконец, соизволила посмотреть на нас.       — Очень… Очень приятно, — голос ее оказался неожиданно басистым и хриплым. Я даже передернулся от неожиданности, но помахал ей в знак приветствия. — Гоша, а у тебя сегодня выходной?       — Нет, — произнес парень, — сейчас пойду работать.       Кажется, из-за меня он действительно прогуливал работу. Стало неловко.       — Заходи вечером к Стасу, — краснолицая девчонка перевела взгляд на меня. — Алекс, ты тоже приходи.       Я пообещал, что обязательно приду, и на этом мы с ней распрощались.       — Она самая красивая здесь. И самая умная. Нас сватают почти с самого детства.       Я не понимал, то ли он хвастается, то ли жалуется. Возможно, я еще не смог оценить ее ум, но одно я видел точно: ей далеко до красавицы, даже если убрать этот дурацкий платок и отбелить лицо самым дорогим шанелевским тональником. Хотя, это должно быть глаза. Глаза точно красивые.       — Думаешь, я шучу? — серьезным тоном спросил Гоша. — Сам-то любишь с девчонками зависать, наверное? Вряд ли тебе наши приглянутся.       — Да не то чтобы… — я немного помялся. — Меня это мало интересует.       — Что? Почему? — уши его немного покраснели, выдавая смущение. И что это он там себе представил?       — Ну, то есть дальше дружбы у нас с девчонками не идет, — выдохнул я.       — О, — кивнул Гоша. — Понял.       Тут мы, наконец, дошли до дома бабушки. Гоша открыл калитку, прошел во двор, свалил мой чемодан на крыльцо и стал стучать в окно.       — БабсДууууунь!       Бабуля долго не выходила. Видимо, все-таки старость не в радость.       — Чего ж ты не на работе, Гош? — удивилась она, когда, наконец, вышла на крыльцо.       Все, кого бы мы ни встречали, удивлялись, почему это Георгий не работает. Мне снова стало очень неловко, что из-за меня ему может влететь. Сам Гоша особо не торопился работать. Он лишь отмахнулся и продемонстрировал меня бабуле:       — Принимай внука, Бабсдунь! Красивый такой, а ты и не рассказывала.       Бабушка заохала и подошла ко мне.       — Ох, Санечка! А я и сама не знала, что он у меня такой, — засмеялась она, ущипнув мою щеку. — Даже фотографий не видела.       А потом крепко обняла.       Бабуля оказалась на редкость резвой. Уж не знаю, сколько ей было лет, но выглядела она как старшая сестра моей матери. Да и внешне они были довольно похожи. Бабуля сразу просекла, что я голоден, и отвела меня на кухню. Гошу она тоже пригласила, но он отказался, так как вдруг внезапно заторопился на работу. Видимо, Гоша знал, что бабуля будет откармливать меня, потому и не предлагал завтракать. Бабушка жаловалась на мои «слабые ручонки». Да, мускулатура, действительно, отсутствовала в моем теле, но я как-то занимался спортом и даже в качалку ходил. Мышцы просто не хотят расти на мне. Ничего не могу с этим поделать. Зато я стройный, хоть прям щас в модели.       Я с жадностью ел суп на завтрак и жаловался на мать. Бабуля быстро стала родной и незаменимой.       — А потом, представляешь, просто выгнала меня, — я не мог выговориться, рассказывал все вкратце и с набитым ртом. — А у меня денег нет, и телефон сел. Даже адрес твой не дала. Куда ехать? На какие шиши?       Бабуля слушала меня внимательно и причитала на мамку.       — Ой, внучек, надо позвонить ей, а то она волнуется.       — Да забей, бабуль, — сказал я, чуть не подавившись едой. — Ей пофиг на меня.       — Не говори так, — она уже набирала мать.       Когда бабуля говорила с мамой, она сначала начала осуждать ее, а потом спросила, чего это она не дала мне ни адреса, ни денег на такси. Мать что-то говорила в свое оправдание. После баба Дуня еще о чем-то говорила, но я уже не слушал.       Быстро доел и даже отнес тарелку в раковину. Вот только как ей пользоваться, я не разобрался. Вернувшись, бабушка попросила мой паспорт, а когда открыла его, оттуда вывалился сложенный листок и купюра в пять тысяч рублей. Я развернул листок и увидел распечатанную карту: отдельно — как добираться, и отдельно — карта самой деревни с указанием дома бабушки. Я возмутился. Да я ж топографический кретин, и ни за что без Георгия не смог бы найти в этом «хитрозаплетене» дом бабы Дуни. Внизу листа был написан номер телефона бабули и ее точный адрес.       — Ты тут такой душка на фотографии, — произнесла бабуля, разглядывая мой паспорт.       — Нееет! — эту фотографию я терпеть не мог. Тогда мне было четырнадцать лет, и я там совсем был похож на девочку. Я выхватил паспорт и спрятал туда карту деревни. А выпавшие пять косарей сунул в карман.       — Вот видишь, — улыбнулась бабушка, — мама еще не совсем с ума сошла, чтобы ребенка на произвол судьбы бросать.       — Знаешь, мне действительно стало легче, — я спрятал паспорт в карман ветровки, где он все это время лежал. — Сам виноват, что увлекся игрой и прослушал все, что говорила мама.       Бабушка растрепала мои светлые кудри.       — Ничего, внучара. К концу летних каникул ты станешь совсем другим человеком.       Эти слова почему-то заставили меня забеспокоиться. Но сейчас я не обратил внимания на них. И вдруг кое-что вспомнил:       — А, бабуль, а как раковиной пользоваться? Где воду включать? — я подбежал к этому чудо-устройству.       — Все просто: поднимаешь столбик вверх, — она продемонстрировала, — вода льется. А если опускаешь, то уже не льется. Как вода заканчивается, берешь ковш и заливаешь воду в умывальник из бидона: их два, так что не скоро закончится.       Я встал в ступор.       — А что делать, если в бидонах вода тоже закончится?       — Гоша каждый день приходит, и если воды нет, мы ходим к колодцу. Но ты знаешь, у Георгия очень много дел, так что теперь это делать будешь ты.       Я удивленно кивнул и постарался убедить себя, что в этом нет ничего сложного. Вот только когда бабуля ушла, я попытался поднять бидон, заполненный водой наполовину. У меня это едва вышло, а переместить его хотя бы на полметра вперед было еще сложнее. А Гоша делал это с полным бидоном. И не просто поднимал, а таскал от колодца до дома. Плюс ко всему — таскал их почти каждый день.       — Мама, забери меня, пожалуйста! Я буду хорошо себя вести!