Череда боли и безумия

      По почти пустым улицам изредка проходили люди.       Зенитсу почему-то ожидал увидеть огромные толпы и очереди, стоящие в мастерские, киоски, к местным врачам или же к загадочным гадалкам, способными предугадать твоё таинственное будущее. На секунду парень даже задумался, не поискать ли ему этих всевидящих, раскажущих его прошлое. Но вышло так, что свою идею ему реализовать будет довольно сложно: этот город не попал под его стереотипы. Он больше походил на чересчур разросшуюся деревню. За несколько минут юноша уже заметил, что каждый жилой дом — это маленький, компактный дом отдельной семьи, и они не выглядели, на первый взгляд, такими уж богатыми. Самые обычные люди.       Зенитсу понятия не имел, как выглядят дворяне, полицейские или ещё какие-то важные шишки, которым опасно пересекать дорогу. Поэтому, позаботившись лишний раз о своей безопасности, он старался на слух улавливать скрываемые человеком мысли и эмоции. Тон голоса, фырканье, цоканье и интонация — с помощью всего этого и не только можно довольно легко определить, что у кого на уме.       В данной ситуации такое умение опустило парня с небес на землю. Зенитсу был слишком наивен: легкомысленно надеялся на помощь со стороны других и на то, что хоть кто-то его узнает. А где были гарантии, что даже если кто-то и знаком с ним, то незамедлительно поможет? Что они пересекутся на улице? Или что этот человек не будет его заклятым врагом, жаждущим мести.       Зенитсу подавленно опустил голову. Теперь ему стало ещё и страшно! В голове прочно засела мысль, что все люди, рядом находящиеся, его ненавидят всем сердцем.       Некоторые прохожие с отвращением поглядывали в его сторону, с презрением оборачиваясь. Девушки при виде юноши в страхе разбегались по домам, а дети прятались за родителями. Не удивительно, — с его-то внешним видом. Так и хотелось сказать, что всё не так, как они думают. Хотя может ли он утверждать об этом, не зная всей картины происходящего?       Зенитсу глубже вдохнул, пытаясь не нервничать от такого количества внимания.       Итак, чтобы отвлечься от всего этого, обратимся к более важным вопросам: не будет же он просто бродить по улицам и пугать всех. Юноша решил, что ему стоит определиться с целями. Во-первых, надо попросить кого-нибудь о помощи, чего делать уж никак не хотелось. Похоже на то, что парень был и есть такой человек, который хочет делать всё сам, хочет доказать свою силу и самостоятельность. Что за ребячество? Однако, это он.       «Опустим этот факт, и представим, что я всё-таки не постеснялся спросить. Но кто захочет мне помогать?» — А вдруг его побьют, что, конечно, маловероятно? Вдруг всё станет ещё хуже? Каким же трусом он себя чувствовал. Но эта трусость сейчас, в некотором смысле, даже на руку парню: у него есть время собраться с мыслями и привыкнуть к людным местам. Юноше до сих пор страшно пересекаться взглядами со случайными прохожими. Когда их глаза на лишнюю долю секунды задерживаются на нём, Зенитсу в панике начинает думать: «А может мы с ним знакомы» или «Он, наверное, думает обо мне, как об убийце».       Брюнет так и продолжал обеспокоенно ходить по улицам, устремив взгляд в землю, и неосознанно начиная накручивать себя своей потерей памяти.       — А… Извините, — раздался сбоку обеспокоенный женский голос, что был переполнен добротой и невинностью, и потому так приятно действовал на слух. Зенитсу обернулся и увидел рядом с собой девушку, которая, судя по всему, обращалась к нему. Её большие глаза, выглядывающие из-под белого платка, укрывающим голову от холода, были нежного светло-голубого оттенка, и казались такими знакомыми, выражающими одно только дружелюбие, ни одной негативной эмоции. Парню еле как удалось незаметно отвлечь своё внимание от её глаз, и он успел расслышать лишь конец фразы, сказанной девушкой: «… помощь?»       — А? — переспросил юноша, будучи в замешательстве. Были ли они знакомы?       — Вам нужна помощь? — повторила девушка, рукой убирая платок с глаз, чтобы получше видеть. В её голосе, на огромное изумление, не было ни капли раздражения. И юноша сразу сделал для себя вывод: они не пересекались когда-то в прошлом. Голос несколько знакомый, но он будто отличался чем-то особенным от того, что его сознание хотело вспомнить.       Такая доброта глубоко поразила Зенитсу. Ей не страшно при виде его? Странно. Парень, из всей своей пессимистичности, сразу подумал, что она хочет заманить его в тёмный переулок, где произойдёт жестокая расправа над беднягой, потерявшим память. Уж слишком подозрительно. Но что-то внутри настойчиво говорило о том, что этого не случится. Эта девушка насквозь пропитана добротой и дружелюбием. Зенитсу слышит её чистую душу.       — Эм… Ну, да, — хрипло промямлил брюнет, отгоняя все свои подозрения, и пытаясь как можно меньше казаться странным и опасным. Раз уж на то пошло, то и грубым, не вежливым быть лучше не стоит. Ещё не хватало потерять хоть какое-то доверие к себе.       — Ох, хорошо, — немного стеснительно проговорила она, прокручивая на пальце локон тёмно-русых волос, и убрав руку от лица, заявила. — Идёмте ко мне домой. Вам надо обработать раны.       Это было неожиданно. Зенитсу помедлил, поражаясь её прямолинейности, решительности и бесстрашию:       — Ага, — даже он сам сомневается в ней, в милой девушке, а она его совсем не боится, несмотря на всю обезображенную внешность парня.       Может, и не надо было Зенитсу искать в людях всякие изъяны, скверности характера и отношение к совсем бедным жителям? Ведь всё-таки никто из них ничем не обязан ему. И это их мнение.       Важна для него одна вещь — юноша был безумно рад тому, что хоть кто-то не думает о нём слишком плохо.