Да, так ты и вырастил «тлен», Собственноручно сварганена клеть, В ней поселяется дрянь, вроде страха, Как плесень по мокрой стене.
Высоко на голых ветках что-то встрепенулось и, будто бы затрагивая определённые участки мозга, заставило Камадо резко дёрнуться на месте, раскрывая глаза. Он поднял взгляд к небу. Единый и неуловимый взмах крыльями. Пышнопёрая и оттого округлая птица взмыла в воздух и, некоторое время колотя маховыми перьями о воздух, вскоре начала легко парировать на прохладном ветре в голубом поднебесье. Эти птицы вроде же одиночки? Если это так, то почему сейчас два оглушительных крика сов и колокола сливаются в унисон, странным образом не создавая гулкого эхо. — Почему? — тихо поинтересовался Танджиро у самого себя, бдительно наблюдая за улетающими вдаль совами. И тут до него дошло, что он снова употребил это слово, хоть и в мысленной речи. Камадо тихо усмехнулся и расслабился, осознавая, что всё это время дрожал от напряжённых мышц. Вопрос, на который можно найти множество разнообразных ответов, — «Почему». Жизнь Камадо была прочно связана с этим словом, ведь уверен, что из всей организации охотников на демонов он больше всего задаётся этим вопросом. Почему всё обернулось так? Почему его семья? Почему их род, наследие? Почему Танджиро стал наследником этого проклятого дыхания? Почему именно Незуко стала демоном? Почему она не сдержалась тогда? Почему Мудзан так зациклен на нём и на всех его предшественниках?Почему все события сгустились вокруг семьи Камадо?
Танджиро судорожно схватился рукой за ножны на левом боку и с режущим скрежетом быстро и небрежно сложил в них красный клинок, устремляя ненавистный взгляд куда-то перед собой. — Ч-чёртов!.. Демон! — прерывисто от нарастающего гнева выпалил он, закусив нижнюю губу. На секунду юноша потерял своё спокойствие. Любое упоминание Мудзана и того, как он желает его смерти, выбивает Камадо из колеи. А ведь всё из-за… Из-за чего? Из-за Мудзана и его желания сокрушить истребителей на пути к своей мечте? Нет. Танджиро сам во всём виноват, и глупо искать других причастных к созданию этой разрухи. Позволь он тогда Томиоке обезглавить Незуко, всего этого не произошло бы. Камадо остался бы обычным человеком, а Мудзан не пытался бы уничтожить его, не зная о существовании наследника этого дыхания. И даже если и разыскал бы его, то наверняка посчитал Танджиро слишком небоеспособным или же сразу прикончил беспомощного парня на месте. Во рту стал ощущаться лёгкий металлический привкус, и Танджиро постарался вернуть своё хладнокровие, слизывая кровь с губ. Гнев сменился виной. — Успокойся, — приказал себе Камадо, слушая мрачный и не имеющий определённого ритма звон громких колоколов. Он звучал так неопределённо, но спокойно: равномерно, без определённого мотива, и вдруг прервался громом другого колокола, вливающегося в «песню» совсем не так, как хотелось — не в такт. Бесчисленного количества жизней уже коснулся смертный тлен, разрушая высокие цели и детские надежды, давая счастью при любой удобной ситуации возможность гнить и прикрываться благими намерениями, распадаться на части, постепенно оставляя от былой радости непрочный и не имеющий истинной ценности огрызок. Танджиро собственноручно создал себе и остальным клеть, где поселяется дрянь, вроде страха, плотно опутывая решётку, и преграждая путь солнечным лучам, как плесень по мокрой, дряхлой стене. Из-за него все поверили в Незуко. Из-за него и его глупых надежд, стремления обратить сестру обратно в человека все воодушевились, подумали, что смогут остановить Мудзана с помощью Тамаё и крови демонов, что Камадо так усердно собирал для метаморфозы Незуко. Но все мечты рассеялись в прах, оставляя после себя тревожный осадок боязни будущего. Все старания впустую: лекарство не сработало. Он снова впал в свои глубокие сожалеющие раздумья, и на этот раз его прервал горластый зов, от которого Танджиро пробрал страх. Угольно-чёрная птица, словно перепачканная в саже, неразборчиво каркала о чём-то, кружась, и постепенно спускаясь вниз. Сквозь стихающие колокола Камадо еле как смог расслышать смысл слов ворона. Камадо перевёл дыхание, готовясь к предстоящему. — Столпа воды, не пользующегося дыханием воды, снова отправили на задание, — с малой долей огорчения томно процитировал он фразу Шинобу, которую она однажды с пылу ему сказала. С «тех пор» к Танджиро так и приклеилось это довольно позорное прозвище. Люди, отправляясь на финальный отбор, зачастую уже наслышаны об этом грандиозном провале. Небо, не так давно набравшее тёмный цвет ночи, повисло над землёй давящей полусферой. «Едва солнце зашло, а демоны уже действуют», — подумалось юноше. — НА СЕВЕР! ДЕМОН ОБИТАЕТ НА СЕВЕРЕ! — во всю глотку орала чёрнопёрая, неразличимая в ночи птица, плавно садясь на тонкую, шатающуюся веточку. — ОТПРАВЛЯЙСЯ НА СЕВЕР! — Да я понял! — огрызнулся Танджиро и, брезгливо фыркнув, на ходу повернулся спиной к птице и раскинувшейся перед ним деревушке. Этот тупой ворон бесил его. Будто недостаточно сказать простого «Север», чтобы любой недоумок понял. Насколько ему известно, ближайшее поселение с северной стороны, находится очень далеко. Камадо недавно пришёл оттуда. «Значит, идти целые сутки», — подумал парень, смотря себе под ноги. — «Чёрт. Как долго», — на следующий день демон может уже сбежать из того города. Тем более, что новообращённый, — об этом ему сообщил ворон, — обычно в страхе скрывается с места, где расправился со своей первой жертвой. Танджиро набрал в лёгкие воздуха и, постепенно ускоряя шаг, побежал вперёд — так хоть быстрее доберётся. Неопытный демон в маленьком городе. Две жертвы за раз. — Как же нудно и однообразно.