Череда боли и безумия

      С каждой быстро пролетающей мимо секундой мышцы словно наливались свинцом, ноги становились ватными, и даже голова всё больше и больше начинала казаться непотяжным грузом, который так и хотелось скинуть с плеч. Жар резко спал, и холод стал заполнять горячее тело, стремительно остужая, градус за градусом, пока Зенитсу не начала сотрясать морозная дрожь.       Почему всё так быстро изменилось? Куда подевался прежний страх, скручивающее желудок ощущение одиночества и отовсюду раздающиеся звуки? За то короткое, но кажущееся вечностью время, что он прожил после потери памяти, Зенитсу мало чего успел понять, а теперь понимал ещё меньше.       Взор туманила непонятная дымка, она чёрным пятном лениво расплывалась перед глазами. Жёлтая опавшая листва под ногами обагривалась в безотрадный агатовый цвет, и высовывающийся сквозь эту опаль толстый корень дерева в равной степени становился угольным. Не успел парень опомниться, как мир в глазах заволокло непробиваемой чернотой, слегка оттенивающей алым. Зенитсу абсолютно ничего не видел, будто бы ещё слепой новорождённый младенец. И… ему было абсолютно плевать на это? Какая-то беспредельная пустота давила, не похожая ни на жизнь, ни на смерть — одно пугающее ничто. Темно. Одиноко. Бесчувственно. Даже страха нет.       Стоп, не «ничто». Внутри парня бушевала жестокая чистая ярость, от которой, казалось, заглушались остальные привычные чувства, а в животе урчало от голода, однако Зенитсу не улавливал противного громкого звука. Противоестественно юноша лишь осязал, как желудок скручивается в прочный морской узел и, будто перекатываясь с одной стороны на другую, сопровождался тянущейся увеличивающейся болью.       «Я демон?» — с долей агрессии проскользнуло в мыслях. Это слово никак не забывалось, оно тревожило, словно цепляясь и вгрызаясь в каждый сантиметр кожи. Осознавая, что это полнейший бред, что демонов не существует, Зенитсу усмехнулся над своим разыгравшемся воображением. Но… Опять ничего не услышал. В ушах стояла звенящая пустота, а сквозь неё пробивался гулкий стук бешеного биения сердца. — «Я не демон», — подумал он. Это ощущение было странным. Зенитсу будто в мгновение смог заставить поверить себя в то, в чём сомневался. Казалось бы страх прокрадывался в подсознание, но не ощущался.       «Ты демон» — тут же властно, настойчиво и, от окружающей тишины казалось, громко произнёс он. В голову решительно внедрилось одно имя, самопровозглашённо выжигая на корке черепа большими, заглавными буквами, чтобы парень никогда не забыл: «Кибутсуджи Мудзан». Зенитсу хотел воспротивиться, но инстинкты отчаянно вопили и требовали не делать этого. Инстинкты будто заставляли стук сердца замедлиться, постепенно возвращаясь к обычному ритму. Ему стало спокойно на душе, нескончаемый порыв злости исчез, но вместе с тем снова прилил страх. Совсем немного. Всё стало почти как прежде.       Зенитсу хотел воспротивиться голосу, сказать, что это не так. Но, наверное, было бы проще, если он наивно согласился и принял это, как должное. По крайней мере, на данный момент. Сейчас было легче оставить рассуждения на потом. Понять, кто он — пока что слишком страшно и, как бы странно не звучало, лень.       — Да… — утверждение из его уст прозвучало настолько неуверенно, что походило на сомнительный вопрос. Слышалось так, будто одна единственная фраза только что надломила его, сломала изнутри. Частично до Зенитсу доходило, что он не просто доверился ему, что не просто согласился для отвода глаз, а именно подчинился.       Ещё некоторое время он ожидал ответа на его лёгкое соглашение. Но снова всё вокруг притихло, опять резко переменилась атмосфера. Ощутив слабые нотки страха, Зенитсу не успел опомниться, как вдруг какие-то силы, совершенно не сравнимые с ним по мощи, толкнули его. Буквально швырнули во что-то, как лёгкую вещицу.       Неожидав такого поворота, он глухо впечатался спиной во что-то, на слух различая трескучий хруст сзади. Хребет пропороло болью, и мгновенно захотелось издать хриплый нечленораздельный крик, однако от шока голосовые связки онемели, и звук застрял в горле комом.       Зенитсу широко распахнул глаза. Всё было размыто. Страшно и неопределённо. Разные чувства друг за другом пробирались под кожу, но его уже не трясло от этого. Шок не позволял как-либо двигаться — юноша застыл на месте, пугаясь своего непослушного и отяжелевшего тела, в то время, как перед глазами плыли пятна. Со странными испуганными звуками, похожими на рваные вдохи, хоть дышать и было сложно, стал быстро смаргивать вязкую жидкость с глаз, мешающую взору.       Мысли сумасшедше кружились в голове. Какого чёрта только что было?! Демон?! Что ещё за демоны?!       — Нет, нет, нет! — Зенитсу стоял, как испуганное животное, руками обхватив что-то сзади. «Дерево. Это дерево», — определил он на ощупь, и страх са-а-амую малость унялся. У парня появилось такое ощущение, будто не кто-то толкнул его, а Зенитсу сам с силой вжался в ствол, чуть не ломая позвоночник, и абсолютно ничего не воспринимая глазами. Бред. Как можно было таким образом сломать себе кости? Насколько сильным надо быть? Если они, конечно, реально сломаны, на что остаётся только надеяться.       Но что тогда это было? «Кибутсуджи Мудзан»? От этого имени поджилки трясутся. Зенитсу больно. Тело сотрясает острая боль, словно игла тонкую ткань, пронзая в мозг, заставляя чуть ли не сойти с ума.       «Сон. Кохэку. Это был не сон», — что-то внутри настойчиво твердит, что это не сон. Но Зенитсу не мог сейчас об этом думать: одна за другой новые мысли посещали голову, долго не зацикливаясь на определённой теме. А это умозаключение, задержавшееся в закоулках мозга… Оставалось легковерно надеяться, что это ошибочное умозаключение.       Вроде бы пятна стали чуть чётче, но всё равно непонятно: только золотые, серые, ореховые и чёрные сгустки красок.       — Какого… хрена?!. — раздался злобный голос, от которого Зенитсу моментально пробрало дрожью. Он совсем забыл про него!       «Чёрт! Что он сейчас сделает?! Не вижу. Он убьёт меня?! У него же клинок! Плохо! Плохо! Плохо! Думай!», — от страха мозги совсем не хотели работать. Шок окончательно прошёл, будучи сметённым адреналином, и парень поднёс руки к лицу, больно от неаккуратности движений протирая их. Ничего. Почти ничего не изменилось. Блядь! Что?! Что он сейчас будет делать?! Зенитсу слышал, как незнакомец боится отвести взгляд, пристально смотрит, неразборчиво бормоча что-то агрессивное. Причём шептал он это не с той интонацией, с которой обычно заявляют о том, что нашли своего старого знакомого, или даже врага. Этот человек не знал Зенитсу, и он его. Но незнакомец хочет убить парня. Почему?!       Брюнет с силой тёр глаза, и когда перестал, опуская руки перед собой, взгляд прояснился, пропуская на сетчатку мрачный вечерний свет. Лишь левый глаз видел, но Зенитсу уже хоть что-то различал.       На ладонях осталась липкая густая кровь, размазанная по пальцам в таком хаотичном движении, что сравнима с растушёванными по листу чернилами.

Кровь?

      Парень попытался осмотреть руку, и его прервал быстрый шелест листвы. Зенитсу посмотрел вперёд и лишь малозначительной частью себя смог понять: этот человек бросился в атаку.       Он быстро бежал на него и с такой скоростью поднял руки для атаки, что удалось разглядеть только блеск лезвия на бледном солнце. «Он точно убьёт меня», — то, о чём подумалось в первую очередь.       «Но сначала покажи мне свои человечьи способности», — голос в голове раскололся хором злых эхо.