Fame and freedom Why would we believe them Day to day is weighing on my mind Soft oppression built to teach a lesson My depression driving me away No goodbyes
«Идиот», — пронеслось в голове. — «Ты собираешься убить меня одним колющим ударом, или что? Такую атаку легко избежать. С твоими-то неумелыми движениями не составит труда и клинок сломать. Ты не так поставил стопу и неправильно распределил центр тяжести, поэтому, если не покончишь одним ударом, то не сможешь быстро перегруппироваться и останешься уязвимым», — за секунду рассудил Зенитсу, и в этот момент что-то внутри него с хрустом надломилось, как бы предупреждая о том, что делать дальше. Движения один за другим всплывали в подсознании, не оставляя парню выбора, кроме как отчаянно хвататься за малейшие шансы выжить, то есть бороться. В последнюю секунду он двинулся вперёд и резко развернулся боком, отводя правое плечо назад. Лезвие прошло возле груди. Краем глаза Зенитсу заметил, как оно глубоко вонзилось в сухую, шелушащуюся кору дерева. На краткое мгновение его охватили сомнения: «Что дальше? Уклонился, и? Бежать? Но я не знаю его силовых способностей, да и в своих толком ещё не разобрался. Что делать? Что же?! Драться дальше? Но ведь я ничего не…» И пока он колебался, тело продолжало само собой двигаться: ноги быстро перестраивались из одного места в другое, меняя стойку, а руки слегка приподнялись, помогая то ли не терять равновесие, то ли готовясь ударить. Левой голенью Зенитсу резко и со всей силы зарядил юноше сзади под коленки. Подлый удар. Но он поможет ему победить. Противник издал странный приглушённый стон от неожиданности и, потеряв равновесие, еле успел упереться левой рукой на дерево, чтоб не напороться горлом на рукоятку своего же клинка. Незнакомец попытался вытащить катану из дерева, но поздно. «Хах. Тупица. Надо было сразу отпустить оружие и идти в кулачный бой», — Откуда Зенитсу всё это знает? Без понятия. Может, это одно из подтверждений того, что он демон? Какой-то частью себя ему хотелось посмеяться над этим. Он не демон. Но почему-то убеждённо верил в обратное, словно за секунду в голове всё кардинально изменилось. Он думал, что это так. Он чувствовал. Слышал свой внутренний голос. Но вполне вероятно, что это просто мышечная память, сохранившая в себе частичку прошлого Зенитсу. Но одно парню ясно без сомнений. Ему совершенно точно это нравится! С такой лёгкостью обойти мечника — естественно, что он почувствует своё превосходство! Противник кажется таким жалким. Слабым. И беспомощным. Зенитсу лучше и сильнее. Ещё до того, как у незнакомца появится возможность контратаковать, Зенитсу, сам не помня как, и слыша только быстрое шуршание одежды, со спины обхватил его шею правой рукой и замкнул в замок рядом на своём левом локте, наваливаясь всем телом. Он задушит его. Будет так давить на горло до тех пор, пока у противника не кончится кислород в лёгких, пока лицо не посинеет до цвета кожи мертвеца, пока он не сдохнет. Зенитсу убьёт его. «Пусть он умрёт! Если отпущу, то он прикончит меня. Нельзя давать такой шанс! Я хочу жить! Просто жить. Без разницы как. Не хочу исчезать из этого мира». Зенитсу ощутил, как на лице мельком появился обезумевший оскал, а в глазах с ещё немного окровавленным белком сверкнуло нечто, внешне схожее с садизмом. Но нет, внутри он ощущал совсем не это. Да, парень брал себя выше за счёт гордости от своих отточенных движений, но всё же никак не мог радоваться от того, что придётся убить. Он вроде не хочет убивать, но слышит всю ненависть к себе этого «истребителя»: незнакомец твёрдо намерен убить. «Если мы раньше не встречались, почему же ты так сильно меня ненавидишь?» — озадачился Зенитсу.«Так надо. Так нужно», — его карие глаза выражали всю безысходность, грусть и убеждённость в своей правоте. Всё это он, наверное, ощущал каждый раз, когда приходилось убивать. — «Чтобы выжить, мы должны лишать кого-то жизни. Те же богачи. Эти уроды ведь питаются за счёт других. Они не знают всей сложности труда. Не знают, сколько людей могут погибнуть на самой обычной охоте. Не знают даже того, что чувствуют когда-то живые животные, поступающие к ним на стол сразу в виде трапезы. Но уроды они именно потому, что презирают бедных. А таких, как нас, осуждают. Для них мы опасные, бездушные и слетевшие с катушек грешники. Хотя мы просто так же как и они убиваем, но только своими руками. А они сами даже не задумываются о том, как тяжко убивать».
— Аргх! — «истребитель» резко встал в полный рост, по-видимому, пытаясь сбросить с себя парня. И, чёрт, какой же он высокий! Зенитсу повис, чувствуя, как хватка на весу слабеет, как ноги еле достают до земли. Надо думать. Быстро думать. Буквально пару секунд, и он додумается, что легко может разъединить руки, крепко обхватывающие шею. А пока противник только тщетно пытался вытащить клинок. Мужчина резко качнулся, и рёбра вдруг охватило болью. И, блядь, это было не просто больно, а ЧЕРТОВСКИ больно! «Он ударил меня локтём?! Почему я этого не просчитал?» — Кости, может быть, и не сломаны, но дышать стало невероятно сложно. Зенитсу старался не показывать своей слабости, терпя лёгкое оцепенение, расходящееся по мышцам вокруг места удара, и лишь сильнее сжал руки на шее, выслушивая негромкий, приглушённый вскрик. Противник снова больно ударил в то же место. Парню стало ещё хуже. Ему казалось, что рёбра вот-вот хрустнут и сломаются. И тут к Зенитсу пришла хорошая мысль. Сразу два в одном! Он с силой дёрнулся, заставляя юношу прекратить свои попытки и, издав громкий хрип, прогнуться в спине так, чтобы Зенитсу можно было встать на ноги. А затем оттолкнулся от земли и запрыгнул на него, обхватив ногами туловище, скрестив стопы. — Кх!.. ЭЙ! — прохрипел он. Некоторые слова еле можно было различить. — С… Слезь с меня… Дрянь! Придурок! — сначала Зенитсу захотелось подчиниться, посчитав, что вдруг он не хотел его убивать, но вовремя одумался, вспоминая, как этот человек чуть не проткнул его насквозь своим клинком ещё пару мгновений назад. «Пусть двигаться и больно, но терпи! Просто терпи, стискивая зубы, и пытаясь заглушить боль какой-нибудь другой!» Зенитсу ещё сильнее вжал своё правое предплечье в горло. «Сдохни. Сдохни! Сдохни! Умри же, пожалуйста!» — мысленно повторял он, пытаясь переключить все мысли с боли на эту фразу, и совсем не заметил, как тихо произнёс вслух: — Пожалуйста, сдохни!